Глава 17.
Омега. Верхние уровни. Апартаменты Никсетери Т’Врин Громкий стук в дверь квартиры Никсетери отозвался набатом по комнатам. Стук был требовательный, с оттенком металла, словно заявляя, что его обладатель имеет право ломиться посреди ночи куда угодно. Чуть более чутко спящий человек, открыл глаза почти сразу же. Сначала Джеймс не мог понять, что происходит. Скосив глаза на кровать, он заметил все еще спящую азари, затем его глаза метнулись к часам на снятом инструметроне. Чуть больше двух часов ночи по станционному времени. Собачья вахта в самом разгаре. Мысленно матеря Арию и всех ее подручных вместе взятых, он прошлепал к входной двери. В том, что это кто-то из людей Гривзза, он почти не сомневался, как и в том, что квартира Никки находится под постоянным наблюдением особенно после того, как он узнал о давних романтических отношениях его подруги и Арии. Последний настойчивый стук нагнал его уже у двери. И кто это такой нетерпеливый посреди ночи-то. - мельком подумал Джеймс прежде, чем снять блокировку двери и открыть двери. - Вы хоть знаете который час идио...-слова застыли в горле мужчины, когда он увидел, кто ждал его по ту строну двери. Подпаленная крокодилья морда Гарта оскалилась в самой дрянной улыбке, что только можно придумать. В его руках был предмет, подозрительно напоминающий дробовик, а стоящая за ним группа поддержки в виде пары ворка была хорошо вооружена. Удар кроганской ноги был настолько силен, что затрещали только недавно сросшиеся кости. Человека отбросило назад, и он больно впечатался панорамное окно спиной. Дух вышибло на раз, и перед глазами заплясали разноцветные пятна. Чуть сбоку раздался испуганный крик азари. Она, наконец-то, проснулась и увидела огромного крогана с парой подручных ворка в вломившихся в ее квартиру. Джеймс хотел было метнуться к небольшому столику туда, где вчера он оставил свою одежду и свой пистолет. Но тут он увидел, словно в замедленной съемке, как Гарт поднимает свой дробовик. С его морды все не сходила эта кровожадная ухмылка. Не успею. - пронеслась в голове человека обреченная мысль. С громким гулом Клеймор в руках крогана взорвался выстрелом. Слабо звякнули, разлетаясь в стеклянное крошево, пустые бутыли из-под азарийского вина, громким хлопком отозвалась панорамное окно, осыпающееся осколками вниз. Единственным невредимым оказался сам человек. Вскочившая с кровати в чем мать родила азари выставила в его сторону руку, и его тело обволакивала синеватая дымка биотики. Биотический щит. Одна из самых простых и в то ж время самая затратная способность для любого, кто способен управлять темной энергией. Следующим движением она, словно молотом, припечатала двух лезущих вслед за Гартом из прихожей ворка. Помощников крогана рывком отбросило назад. Раздался скрежет и звук ломающейся мебели. Видимо, они приземлились на изящный костяной столик. Как-то раз он выдержал их с Никки прелюдию, но два ворка - для него было же чересчур. Кроган замешкался, пытаясь справиться с непривычным для него Клеймором, и, вщёлкнув термозаряд в паз, проворно развернулся к азари. Начавший уже слегка леветировать в поле биотики Джеймс резко грохнулся на колени, когда девушка, прекратив подпитку, попыталась создать щит уже вокруг себя. Ей удалось это частично. Дробовик знатно рявкнул, и изящное тело азари отшвырнуло к изголовью кровати. Щит успел защитить от самого заряда, но девушке не хватило времени, и кинетическая энергия выстрела сыграла свою роль. Джеймс тем временем не терял времени. Едва почувствовав твердую землю, его глаза быстро нашли рукоять Миротворца среди стекла на полу, и человек рывком дернулся к нему. Рев выстрела Клеймора дал по ушам в тот самый момент, когда его пальцы сомкнулись на рифлёной рукояти пистолета. Легкое тело возлюбленной упала на кровать совсем рядом с ним. На мгновение они встретились взглядом, и человек увидел страх и ужас в ее глазах. Включились рефлексы тела. Перекат или его жалкое подобие в сторону от крогана, встать на одно колено и начать всаживать один за одним пули в его жирную тушу. Раз, два, три - выстрелы ложились кучно, вот только эффект был никаким, если не считать красочной иллюминации кинетического поля. Гарт повернул свою морду ее обожжённой в сторону человека и издевательски ухмыльнулся. Затем, схватив азари за лодыжку, он словно пушинку швырнул ей в сторону человека. Джеймс ели успел поймать Никки и не вывалиться при этом в разбитое выстрелом крогана окно. Крепко схватив ее, ноги азари не держали, он повернул голову в сторону крогана. Тот, все также ухмыляясь, направил в их сторону Клеймор и картинно прицелился. Сомневаться не приходилось - больше он не промахнется. В дверной проем позади него снова сунул нос один из тех ворка, увешанных оружием с ног до головы. С винтовкой наперевес он приближался к ним, обходя крогана по дуге. А дальше все развивалось настолько быстро, что чуть позже Джеймс не был уверен, что он все правильно запомнил. Никки выкинула правую, светящуюся голубым руку вперед, и через мгновение в ней оказалась какая-то серая, металлическая деталь, похожая на скобу. Стоящий перед ними ворка вдруг с дикими глазами начинал хлопать ладонями по надетой на него броне. И тут Джеймс осознал, что в руке у азари предохранительная скоба гранаты, а ворка спешно пытается вытащить из разгрузки серый цилиндр этой самой гранаты. Затем она посмотрела на него и, легонько толкнув его вперед, сделала шаг в бездну за разбитым оном. Первое, что ощутил Джим, был удар горючего воздуха по спине, звуки лопающегося стекла и вопли того ворка, когда граната в его разгрузке сдетонировала. Следующее, что он почувствовал было падение. Холод набегающего ветра, просящиеся мимо него этажи и силу гравитации, что неотвратимо тянула его к земле. Но все это не так сильно занимало человека, как ее широко раскрытые глаза, смотрящие на него. Ее фигурка была всего в каких-то паре метров от нее также, как и он, в свободном падении. И до земли было так далеко и так близко. Всего десяток секунд, и их тела разобьются от мостовую перед зданием. И этого не изменить. Но у Никсетери Т’Врин, видимо были другие планы. Ее тело снова окуталось биотикой, и Джеймс почувствовал, как скорость падения замедляется. Они, еще мгновение назад летевшие с бешеной скоростью вниз, стали медленно планировать, словно листья на ветру. Мимо Джеймса и азари, набирая скорость, пролетело тело Гарта. Наверное, взрывная волна выбросила его вслед за ними. На его лице была написано первородная ярость, которая лишь усилилась, когда он увидел, что его враг жив и медленно опускается вниз, левитируя под действием биотики. Через секунду после того, как тело крогана пролетело мимо них, напряженное от использования биотики лицо Никки дернулось, и вместе с ним содрогнулось все ее тело. А затем на его глазах биотика стала медленно гаснуть. Выстрел из дробовика попал в цель, перебил позвоночник азари и, разворотив внутренности, пробил её тело почти насквозь. Кроган, падая, улыбался всей своей акульей рожей. Он был и правда рад тому, что заберет с собой кого-то еще. Тем временем обессилевшая от использования биотики Никсетери потеряла концентрацию, и они оба снова рухнули вниз. Лишь перед самой землей она снова открыла глаза и последним усилием воли с лицом, искаженным от боли, отправила в человека волну чистой биотики, которая замедлила падение. Мгновением позже ее тело рухнуло на камень мостовой. Через несколько секунд рядом с ней упал и человек. Сознание возвращалось неохотно. Звенело в ушах, ужасно болела голова, а во рту было солоновато от крови. Джим с трудом разлепил глаза. Спиной он ощущал холод камня мостовой, а все тело ломило от тупой боли. Наверху из разбитого окна апартаментов Никки медленно вытекал наружу густой, сизый дым - результат взрыва гранаты того ворка. А слева от него - когда человека увидел, что было там, он встрепенулся и заелозил пальцами рук в попытке как можно быстрее встать на ноги. - Никки, Никки я тут, - он оказался рядом со своей возлюбленной практически мгновенно, - нет, нет лежи, лежи, не двигайся. Кто-нибудь - врача, вызовите врача! Его крик утонул в тишине предрассветной Омеги. - Джи-и-ммми. - попыталась говорить с ним азари, что давалось ей очень плохо, а ее раны выглядели крайне скверно. Выстрел из дробовика пришелся почти в упор, да еще это падение. Она тяжело и надрывно дышала, периодически сбиваясь на нервные одинокие вздохи, словно идеально настроенный механизм, который вдруг начал сбоить везде и сразу. - Тихо-тихо, родная, лежи, все будет хорошо. Слышишь, все будет хорошо. - он погладил ее свободной рукой по голове. - Сейчас будет подойдет врач, он тебе поможет - .... -Никсетери силилась что-то сказать, но ей это не удавалась. Ее состояние ухудшалось стремительно, кровотечение лишь усиливалось. Он никак не мог его хотя бы замедлить. - Что, что любимая? - Бол-л-ьно, Джим-м-мии, так больно. –простонала, запинаясь азари. - Я...я не хочу....не надо так больно... - Я сейчас, сейчас. - он даже не знал, чем ей помочь, ведь он не врач, он никто. - Где больно? Скажи где болит? - Везде. - выдохнула она, по ее щеки одна за другой текли слезинки. Было видно, как ее лицо искажается гримасой все усиливающейся боли. - Ну держись, держись, детка. - снова запричитал Джеймс, затем снова рявкнул уже небольшую толпу, собравшуюся вокруг. - Да, где же врач, мать вашу?!?! Все будет хорошо, все будет хорошо, слышишь. Он и сам не верил в эти слова. Какое к черту хорошо, если с такими ранами может справиться только врач. Но его не было, а Никки слабела у него на глазах, и он не в силах был ей помочь. Она снова захрипела, силясь что-то произнести, рука судорожно схватилась за его плечо. - Хоро-о, хороший Джи-и-и и… - и это было последнее, что ей удалось произнести, затем азари еле слышно захрипела, а ее глаза закатились. На ее губах выступила голубоватая пена, и рука, еще мгновение назад словно в горячке хватавшаяся за его плечо, опала на землю. - Никки, Никки...- он продолжал, словно робот, повторять ее имя, хотя уже знал, что больше никогда не получит ответа. Тело в его руках обмякло и налилось свинцовой тяжестью. Никсетери Т’Врин, его Никки, скончалась у него на руках. Из человека, держащего свою возлюбленную на руках, словно вышел воздух, он осел и опустил голову. Больше некуда было спешить, больше не было ни целей, ни желаний. Они все покинули его с ее последним вздохом. Рядом раздался глухой звук. Лежащее до этого без движения тело крогана подало признак жизни.***
В тот день гадкое предчувствие возникло у турианца еще с утра. Чесалась ампутированная кисть, хотя, казалось бы, что там может чесаться. Да и вообще было как-то неспокойно, и, несмотря на ранний час, Гривзз никак не мог уснуть. Днем ранее он по привычке потянулся отсутствующими пальцами к стакану с огненной водой и навернул его на пол. Затем была стычка с несколькими батарианцами, что продолжали партизанить по нижним уровням Омеги. Снова потери. Одного ранило легко, а еще один получил длинную очередь в грудь. Гривзз тогда психанул, и, когда батарианцев, наконец, окружили, приказал закидать оставшихся зажигательными. Затем Ария отправила его на поиске человека. Тот нашелся очень быстро - в лавке старьевщика, которому он скидывал свой хлам. Притащив человека в Загробную жизнь, турианец отправился наводить порядок на Стрипе. После последних событий и особенно после той голозаписи, мало кто отваживался перечить Арии, но все же идиоты находились. Очередной тупой кусок мяса с дружками закончился очень быстро, когда турианец нагрянул в его логово с ребятами. Но и тут он что-то переборщил, и, вместо того, чтобы просто как следует отделать очередного осмелевшего коммерсанта, забил его до смерти. Отправился в Последний Батальон с целью расслабиться и пропустить по стаканчику - нарвался на драку. Пришлось влезть и снова помахать кулаками. Сплошное расстройство. А затем ближе к ночи, что-то странное стало грызть Гривзза, что заставило его переложить пистолет поближе и удвоить охрану вокруг Загробной жизни. Ближе к утру турианец уже не спал и практически с стволом в руке ждал гостей. И потому внезапно влетевший в его спальню лейтенант не стал неожиданностью. - Только что не вышли на связь наши посты рядом с апартаментами танцовщицы. Юный турианец, запыхавшись, только и успел это прокричать, а его босс, полностью готовый, поднялся с кровати. - Выдвигаемся. Поднимай тревожный отряд. Как же нехорошо. Апартаменты были не самым защищенным место, но все-таки он отрядил туда четверых своих людей. Гривззу очень хотелось бы верить, что это никак не связано с одной азари, проживающей там. - Как давно нет контакта? - Пропустили сеанс связи шесть минут назад. - молодой турианец еле поспевал за своим командиром. - Что еще известно? Какие-то неожиданности, странности? - Нет. Ничего, ну кроме...нет ничего. - Выкладывай. Живее. - рявкнул через плечо Гривзз. - Кандидат Арии проиграл на выборах главаря Кровавой стаи. Новым главой стал младший брат прежнего главы. - выпалил идущий за ним турианец и тут же налетел на выставленную руку Гривзза. - Гарт, брат Гарма, стал главой Кровавой стаи? - Да. - Шатдар тсур! Всех, кто есть, к апартаментам танцовщицы живо, живо, живо! Схватив своего лейтенанта за шкирку, Гривзз практически бегом понесся к выходу из клуба, расталкивая случайных посетителей. Успеть вовремя ему было не судьба. Когда он и его люди добрались до апартаментов Т’Врин, все уже было кончено. Наверху медленно разгорался огонь в квартире, что снимала азари. Сама же Никсетери лежала на руках человека, не подавая признаков жизни. Человек тихо баюкал ее тело, раскачиваясь из стороны в сторону. Чуть поодаль лежал, раскинув лапы, кроган. Рядом с ним поблескивал металлом дробовик. Турианец было бросился к человеку на помощь, но, лишь мельком взглянув на женщину, он все понял и отошел назад. Вокруг постепенно начала собираться толпа. А потом лежавший до этого без движения кроган подал признаки жизни. Еле слышно хрюкнув, он попытался перевалиться на бок в сторону лежащего неподалёку от него оружия. Мусорщик повернул голову в сторону звука, медленно встал и, с какими-то заторможенными движениями подняв ствол пистолета, нажал на спуск. Оружие слегка дернулось в его руке, послав тяжелую пулю в сторону встающего крогана. Гарма дернуло назад, пуля вошла точно в пузо, за первой последовала вторая, а за ней третья. И с каждым выстрелом лишенное эмоций лицо человека преображалось на глазах. На него волнами накатывала боль и ярость, скорбь и ненависть. На пятом выстреле грузное тело крогана осело на мостовую, а Мусорщик все стрелял и стрелял в лежащее перед ним тело из своего пистолета. Конечно, слабые выстрелы пистолета не могли сразу прикончить живучую ящерицу, а вот вспороть его брюхо, спрятанное под скафандром, вполне. Но даже эти раны не могли убить разумного с таким количеством дублирующих органов. Но человеку, видимо, это не было нужно. Подойдя почти вплотную, он пнул ногой пытающуюся перевернуться тушу обратно на спину. А затем резко загнал ствол пистолета в споротое брюхо. Наклонившись, Мусорщик что-то тихо проговорил лежащему крогану. Гривзз не знал какие именно слова произнес Мусорщик, но неожиданно для него кроган утробно завопил и попытался из последних сил отползти в сторону. Хоть куда-нибудь подальше от этих безумных глаз, в которых плескалась ярость. Ярость слепая, обжигающая, лишенная всяких компромиссов. А затем Гарм заорал, бешено дергая лапами. Его тело стало биться в конвульсиях, а трехпалые руки заелозили по броне скафандра том месте, где зияла пробитая выстрелами дыра в нагруднике. Из раны поднимался еле заметный белесый дымок, а в опущенной руке вставшего с колен человека также еле заметно дымился второй ствол его оружия. Лишь когда крики перешел в визги и вопли, а из раны в груди крогана повалил густой серо-белый дым с тяжелым химическим запахом, Гривзз, наконец-то, понял, что сделал человек. Опустошитель. Кустарно изготавливаемая зажигательная граната для подствольных систем. Одному богу известно, что было намешано внутри каждого первого цилиндрика, но турианец хорошо знал, что этот состав не просто так был запрещен в пространстве Цитадели. Короткими командами он приказал своим людям отогнать толпу подальше. Не хватало еще, чтобы они отравились. Помочь крогану он, даже если бы и хотел, уже не мог. Состав Опустошителя горит до тех пор, пока есть горючие материалы вокруг. Чертова дрянь была крайне токсичной, липкой и горела, оставляя белые клубы дыма. По факту несчастный ублюдок был обречен. Перекатываясь с бока на бок, кроган выл от боли, пока огонь медленно пожирал его внутренности, и очень скоро его туша дымила из всех отверстий струйками белого дыма с запахом свежескошенной травы. Последним аккордом было уже скорее, что похоже на бульканье прежде, чем глазницы ящерицы вспыхнули языками пламени, и несколько центнеров веса замерли навечно. Мусорщик так и стоял, не шелохнувшись, посреди клубов дыма рядом с мертвым кроганом, словно не хотел пропустить ни одного мгновения этой страшной, медленной казни. Отвлекся он лишь однажды, когда Гривзз, побежав к нему, сунул ему в руку кислородную маску. Натянув ее, он продолжал смотреть на агонию существа перед ним. Вскоре дым, растекающийся по переулку, стал рассеиваться, любопытствующая толпа уже разбежалась. Остались лишь люди Гривзза вместе с командиром, да фигура человека в одном нижнем белье с пистолетом в руке. В двух метрах от него вишневым светилась куча останков, в основном куски брони, металл которой не весь поддался действию зажигательного вещества Опустошителя. А еще чуть дальше лежало тело азари. Казалось, она спит, если бы не бирюзовая кровь, растекающаяся кругом вокруг нее. Врач, срочно вызванный из ближайшей клиники, лишь медленно покачал головой на вопросительный взгляд турианца. Конечно, выстрел в брюшную полость из Клеймора почти в упор. Шансов не было изначально. Отдав пару приказаний, турианец перевел взгляд на Мусорщика. Тот все так и стоял с пустым выражением лица и смотрел на то, как тело его любимой аккуратно погрузили в черный, пластиковый мешок. И тут до него донесся смешок, и еще один. Пистолет с гулким стуком упал на мостовую, и, вцепившись в волосы руками, человек запрокинул голову и залился сумасшедшим, лающим смехом. И смех этот звучал страшно. Истеричный, надломленный он гулко разносился по переулку, а потом человек сорвался в рыдания. Упав на колени он, скребя ногтями по мостовой, рыдал громко, навзрыд. Последнее, что врезалось в память турианцу из того утра - Мусорщик, лежащий в позе эмбриона на мостовой. Обхватив ноги руками, человек негромко подвывал, из его глаз катились слезы. И он совершенно не реагировал на все, что происходило вокруг.***
После отлета доктора Солуса, на его помощника, а ныне главы клиники, навалилось огромное количество проблем. Он и не думал, что маленький саларианец везет на себе такой объем работы. Одних только контактов разных разумных, что помогали достать все необходимое для клиники было больше сотни. А кончалось постоянно то одно, то другое. И вот, в разгар очередного кризиса нехватки каких-то таблеток, к нему притащили его старого знакомого - пациента из отдельной палаты. Человек был ужасно избит. Все лицо было превращено в сплошной синяк. Множественные гематомы по всему телу и идущие в паре с ними переломы довершали картину. Принесшие его турианцы были не особо разговорчивы, и все же из обрывков их разговоров Дэниэль выяснил, что лежавший перед ним умудрился каким-то образом разозлить Арию. Больше ничего выяснить не удалось, и Дэниэль занялся своим привычным делом - спасение жизни. Клиент попался не самый шумный и большую часть времени провалялся без сознания, пока Дэниэль снова собирал по частям сломанные кости, сшивал разрывы в селезёнке и занимался восстановлением хрящей носа, сломанного несколько раз. Между тем ситуация на станции снова вернулась к своему обычному состоянию. Мелкий разбой, вымогательство, перестрелки – все, как обычно. Ну, может только перестрелок было больше, чем обычно. Особенно почему-то доставалось наёмникам Кровавой стаи. Но зато это все гарантировало клиники клиентов и стабильный доход. Каждый день в клиники появлялись новые лица, и единственным постоянным клиентом был лежащий в палате человек. Пациент медленно, но верно шел на поправку. Однако с тех пор, как его принесли те турианцы, больше никто не заходил проведать, как его дела, не считая огромного турианца находящегося при нем день и ночь. Дэниэль задавался вопросом, кем он был - охранником или тюремщиком. Даже та азари, что немало удивляло Дэниэля. Тем не менее счета за лечение исправно оплачивались и, лишь когда пациент наконец-то пришел в себя и смог говорить, Дэниэль узнал подробности. И тут же пожалел, что вообще начал расспрашивать. Потом, однажды, утром появились те самые турианцы и снова забрали человека по имени Джим. Больше он его не видел.***
Это пробуждение ничем не отличалось от всех прочих за последний месяц. Сначала медленно нарастает головная боль, затем пересохшая глотка напоминает, что было бы неплохо промочить горло, а затем, наконец-то, разлипаются глаза. Мерзкое ощущение такой же мерзкой реальности. Мусорщик было поднялся по стенке на ноги и тут же со стоном съехал обратно, да так и остался сидеть на заднице, привалившись к стенке отсека. В голове стояла канонада из болевых импульсов, во рту мерзкий привкус того пойла, что он пил намедни вечером. Трясущейся рукой он потянулся к бутылке темного стекла с чем-то мутным внутри. Приложился. Жидкость неприятно обожгла горло, и его нос опять учуял тошнотворные нотки, идущие от того, что было намешано внутри бутыли. Что поделать, на что-то более качественное у него уже не было денег. Собственно, у него не было уже ничего. Квартира сгорела, его женщину убили, деньги - что ж, скажем так, предприятие покойного Анто оказалось на редкость неприбыльным. Остался только корабль, да и то постольку-поскольку. Какой-то толк от посудины, если она опечатана, стоит в доке и не может никуда вылететь. Да и нужно ли куда-то лететь, что-то делать? Какой смысл? Теперь? Взгляд человека перетек на лежащий поодаль инструметрон. Снятый с руки он уже много дней транслировал на голо-экране только одно изображение - ее фотографию. Второй раз в своей жизни Джеймс заводил настоящие отношения, и, словно, чтобы сломать его окончательно, второй раз они заканчивались полным крахом. Снова по его вине. - Убил Фари, - тихо прошептал человек, и его рука коснулась внутреннего кармана засаленной куртки, где лежала их общая фотография, - не смог спасти тебя. С тихим стоном он снова приложился к горлышку бутылки. Рыдать и плакать уже не было сил. Высохли все слезы. Крушить все вокруг себя тоже не хотелось. Он и так разнес кают-кампанию вдребезги. Теперь хотелось только сидеть в этом тихом углу, смотреть на фотографию Никки и иногда пить. Пока есть деньги, пока его печь не скажет прощальное адью, пока Ария не решит, что с ними делать. Перед глазами снова встал тот день. Его притащили в клуб аккурат к тому моменту, как она увидела тело своей бывшей подруги. Ярость не совсем то слово, которым можно описать состояние Арии в тот момент. Его почти мгновенно схватило биотикой и вырвало из рук Гривзза, и тут же незамедлительно последовали жёсткие частые удары. Одно за другим снова ломались только-только сросшиеся ребра, затем хрустнул сломанными хрящами нос, во рту стало солоно от крови, а его физиономия превратилось лишь в какое-то отдаленное представление о лице. - Я говорила!!! ГОВОРИЛА!!! ТЫ!!! Из-за тебя! ЖИВОТНОЕ! - орала Ария, нависая над ним и пиная уже лежащего на полу человека. - Я убью тебя!!! УБЬЮ!!! И новая порция удар, и еще. Азари с бешенством в глазах яростно забивала его до смерти, а из ее глаз текли редкие, злые слезы, которые она, на секунды переставая ломать ему кости, резко смахивала. Но запал кончаются даже у всесильной Арии, и в какой-то момент она пришла в себя. В тот момент он почувствовал, как его биотикой подняли в воздух и со всей силы швырнули через весь клуб в сторону выхода. Он тяжело ударился об стену и, чуть завалившись на бок, сплюнув кровь и добрый десяток зубов, открыл заплывшие глаза. Ария стояла, все еще покрытая биотикой, в добром десятке метров от нее. - Я бы тебя убила! Тебя стоит убить! Прямо сейчас! Но...но, - она тяжело вздохнула, беря себя в руки, - я обещала...что не убью тебя. Обещала. Ей. Я сдержу свое слово. Гривзз! Забери этот мешок с костями из моего клуба - Что мне с ним делать, Ария? - донесся до слуха человека голос турианца, наполненный субгармониками. - Оттащите его в клинику Солуса, пусть его там подлатают. А затем на его развалюху. - уже спокойнее ответила Ария, а потом снова обратилась к нему. - Слышишь меня, обезьяна, мы с тобой еще не закончили. Чуть позже я решу, что с тобой сделать, а пока будешь сидеть на своем корабле и только попробуй показаться мне на глаза хоть еще раз... Дальше Джеймс помнил смутно. Его подняли и понесли, потом был мрак и свет операционной. Очень долго над ним корпел тот помощник саларианского доктора. Затем было забытье, а следующее, что он помнил - это турианец, возвышающийся над его кроватью в клинике. Один из людей Гривзза, которого тот оставил охранять его. Правда было непонятно от кого. Почти все его раны зажили, если не считать новых зубов, которые были непривычно гладкими. Он чувствовал физически себя почти в порядке. Уже потом он узнал, что все операции были оплачены с его скудного счета, который после нескольких недель в больнице стал еще скуднее. А дальше его выписали, препроводили на корабль и запретили его покидать, а, чтобы он чего не надумал лишнего, заблокировали стыковочный шлюз. О том, что это было излишним, и Джеймс и не думал никуда бежать, никто не стали думать. А ему - ему было уже все равно. Совсем все равно. Рука нащупал металл рукояти пистолета. Холодный срез ствола уткнулся ему в подбородок. Нетвёрдыми движениями пальцы нащупали спусковой крючок. Человек бросил последний взгляд на слегка мерцающий голоснимок и закрыл глаза. Палец на спусковом крючке налился свинцом, постепенно утапливая его внутрь корпуса оружия. Внутри же самого пистолета нарастало еле слышный писк конденсаторов - это означало, что еще немного, и все его проблемы будут решены. Смерть - быстрая и безболезненная. Мозг рассеется розовым туманом за миллисекунды, как будто просто выключал свет. Палец перестал вдавливать крючок, и предательски дрогнувшая рука выронила пистолет. Тот с металлически звоном упал на пол шлюза. Не смог, - горестно подумал человек - даже этого не смог. Слабак, чертов. Рука снова потянулась к лежащей на боку бутылке. И тут же замерла, когда на люк переходного шлюза со стороны дока обрушилась серия быстрых, глухих ударов. Кто-то очень хотел попасть внутрь.