Мы закрываемся в восемь

Гарри сидел на полу посреди комнаты, скрестив ноги и медленно покачиваясь. Он не мог сказать, сколько времени прошло после ухода Сириуса. На запястье всё ещё были часы Северуса, но разве им можно верить? Говорят — два часа, но ведь это не могло быть правдой? Такая чудовищная усталость и опустошение. Гарри казалось, что прошло не меньше шести, а то и восьми. Значит, часы говорят неправду. И что удивляться, они ведь принадлежат Снейпу. Распустив немного ремешок, он начал крутить их, отсчитывая. Один оборот — один минус к надежде, что ещё возможно что-то исправить. А он пытался. Отправил несколько сообщений в Интернете, предупредил. Позвонить не вышло — телефон остался в куртке в прихожей. Гарри слышал, что кто-то звонил, трель дважды разносилась по квартире. Первый раз пятнадцать секунд, второй раз — только десять. Либо звонившему надоело, либо Люпин выключил телефон. По крайней мере, пиликанье нового вызова больше не повторилось. Гарантий, что Гарри в квартире всё ещё не один, тоже не было. Он несколько раз звал, говорил, что голоден, что хочет в туалет, что у него клаустрофобия — бесполезно. Из-за двери не доносилось ни звука. Попытался выбраться в окно: пятый этаж, голая облицовка стандартной многоэтажки, одна простыня. Увы, героический побег был абсолютно невозможен. Звать на помощь? Меня запер крёстный, чтобы я не общался с убийцей своих родителей? Бред. И почему эта мысль так легко засела в голову? Прокручивая её и так, и эдак, он не хотел ей верить. Автокатастрофа, он единственный выживший, как к этому может быть причастен Снейп? Тётка говорила что-то про неисправный тормоз, но представить, что Северус ковыряется под капотом и подрезает провода, ломает — абсурд! Однако мысль не отпускала, возвращаясь с назойливостью насекомого. Что если Сириус говорил правду? Про какого-то Альбуса он ведь знал, и со Снейпом лично знаком. Так что же получается? Северус был в курсе, кто такой Гарри Поттер? Изначально? И что, начал помогать и заботиться из чувства вины? Компенсировать ущерб для успокоения совести? Не может быть. Стоило ли тогда ждать двадцать лет. Или просто раньше он не знал, что у Поттеров был ребёнок? А если не знал тогда, то как бы мог догадаться теперь? Сириус? Правильно он делал, что не знакомил их, взрыв произошёл бы намного раньше. Или наоборот? Закончилось бы всё, так и не начавшись, зато не было бы так чудовищно больно от мысли, что ему врали. И кто? Человек, в котором он увидел единственный просвет в повседневном мраке, к которому привязался и ради которого был готов… на что? Бросить учёбу? И зачем такому человеку недоучка без перспектив и будущего? Переехать, бросив Сириуса? Да, конечно, только его никто не звал. Так на что он готов-то? У него ничего нет, что можно отдать, от чего можно отказаться. Абсолютно бесполезное существо, которое наивно продолжает на что-то надеяться. Кожа на лице чесалась. Он плакал? Щёки сухие, только нос заложен. А на полу пыль. Когда он последний раз делал уборку? Последние два дня он был в Кембридже, а до этого ещё в понедельник уехал к Снейпу, ведь нужно было подготовиться, купить некоторые вещи. Не то чтобы Гарри они были действительно нужны, но раз Снейп настаивал… В любом случае, ему виднее, он птица высокого полёта, не то что сирота из интерната, выброшенный за ненадобностью единственными родственниками. В памяти всплыло: — И поэтому вы решили, что нужны мне? Решил. Понадеялся. Ведь о тех, кто не нужен, не заботятся, не беспокоятся, что он ест, во что одет, к чему стремится. Для чего-то же его оставили? Точно не для постели. Смешно даже. Какой из него к чёрту любовник? Неловкий, неопытный. Наверное, если бы не Северус, у них бы ничего и не получилось. Когда было больно, он успокаивал. Когда было так хорошо, что становилось страшно потерять себя, помогал не упасть с высоты, удерживал, а потом заново учил, как дышать — ласками, поцелуями. Засыпать и просыпаться рядом, видеть в глазах дорогого человека участие — может ли быть большее счастье? И если Северус мог всё это дарить, то разве мог не получать взамен, разве такое можно подделать? Хотя, если верить Сириусу, он ещё многое не знал о человеке по имени Северус Снейп. Только тепло его рук, жёсткость губ, вкус, запах, жар их влажных от испарины тел, ласки, способные вызвать стон и новую волну безумия. А ещё знал марку шампуня, какой кофе варить на завтрак, какая рубашка в шкафу любимая, и ещё множество других мелочей, относящихся к рутинному, повседневному. Гарри никогда не спрашивал, что он такое, что Снейп такое. Что между ними есть, что будет, а чему никогда не быть. И, похоже, все эти вопросы теперь отпали сами собой. Очень хотелось пить. Дорожная бутылка опустела бесконечность назад и закатилась под кровать. Мерные покачивания отвлекали от мыслей и погружали в странное медитативное состояние. Так лучше, ведь от каждого нового вопроса и предположения делалось только страшнее и больнее. Вдалеке, словно в параллельной вселенной раздался звонок в дверь. Ещё один, и ещё. Дверь, видимо, открыли, поскольку послышался низкий, глубокий голос. Слов не разобрать, только размеренная речь с непонятной интонацией. Спокойный речной поток. Хотя, вот и пороги. Знакомый голос стал громче, и удалось разобрать чёткое, как удар молотка, слово «ключи». В замке щёлкнуло. Гарри словно во сне наблюдал, как медленно открывается дверь, и на пороге появился Снейп. Он окинул взглядом сперва комнату, потом Гарри. — Вижу, вещи ты уже собрал. Хорошо. Вставай, мы уходим. — В голосе звенела злость и угроза. Злость на кого — поди разбери, но она действовала не хуже ушата холодной воды. Не находя в себе сил сопротивляться, Гарри поднялся и с трудом застегнул молнию на забитой под завязку дорожной сумке. И когда только успел? — Гарри, ты не должен. — В дверях появился Люпин. Вся скорбь этого мира сконцентрировалась в одном его взгляде. — Не тебе решать, что он должен, а что — нет. — Губы Снейпа побелели, и казалось, тот вот-вот начнёт шипеть. — Неужели тебе?! — Ремус протиснулся мимо Снейпа в комнату и встал прямо между ним и Гарри, мешая Поттеру смотреть в чёрные глаза и искать в них ответ на все те вопросы, которые так и не удалось похоронить за стенами этой комнаты.  — Гарри, послушай меня. Наверное, я поступил необдуманно, слишком радикально, но это было для твоего же блага… Поттер не понял, что произошло. Точнее, понял, но не был уверен, что это был именно он. Его рука сама поднялась и со звонким шлепком ударила по щеке человека, ещё утром бывшего всего лишь отцовским другом, призраком прошлого. — И… извините. — В шоке от своего поступка, но без тени раскаяния, Гарри прижал горящую ладонь к груди. — Не стоит, — Люпин улыбнулся дрожащей улыбкой. — Я был не прав и признаю… От двери послышалось тихое рычание. Кинув ключ на диван, Снейп развернулся и пошёл к выходу. Понимая, что-либо сейчас, либо уже никогда, Гарри кинулся следом, прихватив с собой сумку. Не оборачиваясь и не прощаясь. Внизу их ждала машина. Судя по всему, то же самое такси, которое привезло Снейпа из Вестминстера. На счётчике мигала неадекватная по величине сумма, отчего водитель был особенно радушен и даже попытался убрать сумку в багажник.  — Не надо. Едем, — резко оборвал его благие намерения Снейп и забрался в машину. Сумку он расположил на сидении между ними, словно отгораживаясь. Гарри безумно захотелось немедленно коснуться Северуса, почувствовать его тепло, прижаться носом к его одежде, чтобы вдохнуть поглубже, поверить, что кошмар закончился, и теперь всё будет хорошо. Но вещи, разделяющие их, мешали, и тянуться через них, перегибаться казалось верхом глупости. Снейп тоже не давал повода проявлять чувства — напряжённый и застывший, он молчал, словно игнорировал присутствие Гарри на сидении рядом. — Поговори со мной. — Гарри не выдержал, понимая, что напряжение прошедших часов и истерика, превратившая комнату в руины, готовы напомнить о себе. — Дома. — Снейп даже не посмотрел в его сторону. И снова тишина и напряжение. Гарри начало трясти. — Зачем ты вообще приехал за мной? На лице Снейпа не дрогнул ни один мускул, только дёрнулся кадык, прежде чем он ответил: — Разворачиваемся? — Боже, Северус. — Гарри запрокинул голову и зажмурился. Нет, кошмар не закончился, самое страшное — здесь и сейчас. Одно дело ощущать себя в аду, но видеть впереди просвет, и совсем другое — выбраться из ада, но света не найти. Что хуже? — Если ты правда хочешь… — Заткнись. Сказал, и сам испугался. Издёрганный, на эмоциях он ляпнул первое пришедшее на ум, и теперь украдкой глядел на Снейпа. Тот хмурился, но ответ оставил при себе. — Где Сириус? — Вопрос не казался особенно важным, но Гарри необходимо было слышать голос Снейпа, чтобы в очередной раз убедить себя, что он рядом и ему не всё равно. — Сириус больше не проблема. — В смысле? — По спине пробежал холодок. — Что ты сделал? — Что я сделал? — Снейп обернулся, заставив Гарри отпрянуть: брови сведены, губы изогнуты в отвращении, а в глазах такая горечь! — Хотя чему тут удивляться. Несколько мучительных мгновений он вглядывался в лицо Гарри, после чего покачал головой и снова отвернулся. — Ничего я не сделал. Твой крёстный слишком громко и злобно брехал под моей дверью. Соседи вызвали полицию. — И что теперь с ним будет? — Не переживай, в суд на него я не подам. Но мой адвокат ещё до конца недели получит судебный запрет, и Блэк не сможет приблизиться ко мне без риска загреметь обратно в тюрьму. Что с ним будет дальше, меня мало волнует. — Хорошо. — Наверное. — Голос Снейпа стал совсем безразличным и отзывался тупой безнадёжностью где-то глубоко внутри. Почему всё так? Разве за чёрной полосой не должна начинаться белая? Его забрали, спасли, вытянули из трясины. Сириус растоптал последнее, что удерживало Гарри рядом. Теперь можно идти вперёд, не оглядываясь, осталось только понять направление и смыть яд, который крёстный вылил вместе с клеветой, поскольку жить с этим невозможно. Оброненные в пылу ярости, окутанные алкогольными парами и ненавистью, слова Сириуса уже отравляли его реальность, и он не позволит им уничтожить надежду на совместное будущее. Однако тревога и подкатывающая тошнотой паника только усилились, стоило переступить порог квартиры Снейпа. Ещё недавно, будучи здесь лишь временным постояльцем, он с лёгким сердцем называл эти стены домом. А теперь, прибыв с вещами, он ощущал себя менее желанным гостем, чем при первом визите. — Возьми. — Северус вернулся с кухни со стаканом воды. — У тебя губы совсем сухие. Кивнув, Гарри принял стакан и начал пить. Жажда, которая ещё недавно отодвинулась на второй план, напомнила о себе, стоило увидеть воду. Вот только руки предательски дрожали, от чего стекло ударялось о зубы, выдавая Гарри с потрохами. До выдержки Снейпа ему было далеко. — Северус. — Гарри прошёл в комнату и остановился рядом с диваном, не зная, куда себя деть. То ли сесть, то ли продолжать стоять. Прежде ему не доводилось вести подобные разговоры, и уж тем более — выступать их инициатором. — Я хочу поговорить. Снейп покивал своим мыслям, присматриваясь, и хмыкнул. — О чём? — У меня есть несколько вопросов. Сириус сказал… — Сириус сказал. — Снейп довольно жёстко перебил, и на лице появилась холодная, злая усмешка. — Да, он… — У меня нет желания обсуждать его бред. — Пожав плечами, Снейп пошёл на кухню. — А у меня есть! — Гарри кинулся следом. — Так это твои проблемы. — Ах, мои! — С грохотом поставив стакан на стол, Гарри схватил Снейпа за локоть и развернул к себе. — Раз ты не хочешь ничего объяснять, то я найду того, кто захочет. В какой участок увезли Сириуса? Несколько опешив от повышенного тона, почти крика, на который перешёл Гарри, Снейп протянул руку в попытке успокоить, но тот отбил её, ничуть не жалея, что мог сделать больно. — Неужели так трудно просто ответить на вопрос? — На какой? — Куда увезли Сириуса? — Я не знаю. — И как же твой адвокат собрался выбивать запрет, если ты даже не знаешь, где он? — Гарри… Развернувшись, Гарри выскочил в прихожую, вытащил мобильный телефон из кармана куртки и набрал номер полиции. Но прежде чем на том конце ответили, трубка выскользнула из его ладони. Снейп завершил вызов нажатием кнопки. — Прекрати истерику. — Отдай! — Гарри попытался вернуть телефон, однако Снейп был выше и сильнее. — Пожалуйста, успокойся. — Снейп уперся ладонью его в грудь, удерживая на расстоянии и вглядываясь в глаза. — Успокойся? Сперва один лезет, куда не просят, потом другой говорит, что ты последняя мразь на этой планете, теперь ещё ты! Все знают больше меня, и никто не пытается ничего объяснить! Почему ты никогда не говорил, что знал Сириуса, знал моих родителей? Это из-за тебя они погибли? Из-за тебя Сириус сел? Рука Снейпа соскользнула и безвольно повисла вдоль тела. Снейп сильно побледнел и отступил на шаг. Он пару раз набирал воздуха и открывал рот, собираясь ответить, но обрывал себя, не начав. — Что ещё он тебе сказал? — наконец удалось ему выдавить, и звучали слова глухо, горько. — Что ты кого-то убил. — Гарри уже жалел, что упомянул об этом, слишком немыслимо всё звучало, поэтому он пожал плечами, отмахиваясь от своих же слов. — Но ведь это не правда. Щека Снейпа дёрнулась в намёке на улыбку, больше походившую на нервный тик. — Как раз это — правда. Глядя себе под ноги, он неторопливо развернулся и направился обратно на кухню. Гарри пошёл следом, соображая, что же сейчас произошло. Ему что, только что признались в убийстве? Открыв один из навесных шкафов, Снейп вытащил бутылку вина, но передумал и заменил на уже початую бутылку виски. Два стакана, лёд, немного янтарной жидкости в каждый. — Будешь? — В каждом плескалось на палец, не больше. Да больше и не нужно, Гарри последний раз ел давно, и опьянеть очень не хотелось, а вот чуть-чуть расслабиться было просто необходимо. Они словно во сне добрались до дивана и сели вполоборота, лицом друг к другу, однако Снейп продолжал смотреть куда угодно, только не на Гарри, а тот молчал, не зная, что от него требуется, — говорить, спрашивать, ждать. — Да, мы с Сириусом знакомы, — как-то задумчиво пробормотал Снейп. — Я догадался. Снейп хмыкнул и протянул руку. Его пальцы коснулись волос Гарри, зарылись в них, мягко поглаживая кожу. От этой простой неожиданной ласки, подарившей мгновение покоя, защипало в глазах и сжалось горло. Повернувшись, Гарри прижался губами к тёплой ладони. Захотелось забыть о прошедшем дне, обо всём услышанном, надуманном, накрученном. Избавиться от виски, забраться Северусу на колени и целовать его до тех пор, пока тот не растеряет всю свою сдержанность и не опрокинет его на диван, не вдавит всем телом в подушки. И тогда можно будет говорить, как же он испугался, как сходил с ума, пока Северус наконец не пришёл за ним. Но Снейп отнял руку и переключил своё внимание на кубики льда в стакане. Глотка, однако, не сделал. — Что ты хочешь знать? — Не знаю. — Информации было слишком мало, чтобы наверняка сказать, какие ответы или, вернее, опровержения ему нужно услышать. — Я всё хочу знать. — Всё — это слишком много даже для меня. — Решив всё-таки выпить, Северус сделал скупой глоток. — Я не знал твоих родителей. Точнее, — он обвёл зажатым в руке стаканом полукруг в воздухе, — это сложно. — Боишься, не пойму?  — Как раз наоборот… — Значит, ты считаешь, что мне лучше этого не знать? — Считал. И вот во что это всё вылилось. Северус выглядел расстроенным. Он о чём-то глубоко задумался. То ли вспоминал, то ли формулировал. Отговорку? Или всё-таки… — Ладно. Скажи, ты когда-нибудь слышал о Томе Марволо Риддле? Гарри нахмурился, перебивая в памяти какие-то обрывки слухов, газетных статей. — Я помню, что лет пять или шесть назад это имя полоскали в СМИ, но я тогда в школе учился и не сильно вникал. Политик? — Политик. Член партии лейбористов, бывший. А когда-то преподавал у меня в Кембридже. Шесть лет назад всплыла информация о его незаконной деятельности. Не вдаваясь в детали — торговля на чёрном рынке. — А вдаваясь? — Торговля человеческими органами. Гарри мотнул головой. — И какое отношение к этому имеют мои родители? И ты? — Непосредственное. Не передумал? — Вот теперь точно нет. Снейп усмехнулся и залпом допил виски. А потом заговорил. Долго, не очень охотно, немного комкая фразы, словно хотел побыстрее отделаться и при этом выболтать поменьше. Наверное, из уст другого человека это прозвучало бы странно или лживо, как пересказ американского фильма, но Северусу трудно было не верить. И тем страшнее становилось. — Я учился на третьем курсе бакалавриата, когда на кафедре международных отношений появился профессор Риддл. Сам в прошлом выпускник Кембриджа, он органично вписался в студенческую среду и приятно выделялся на фоне слишком консервативных и сдержанных преподавателей. Привлекательный, харизматичный, на его лекциях всегда был аншлаг. Всех помнил по именам, половина девушек курса была в него влюблена. И не только девушек. — И ты? — Гарри не хотел перебивать, но внезапная, из пустого места выросшая ревность, толкнула задать вопрос. — Наверное. По крайней мере, я делал всё, чтобы общаться с ним. Помимо основного курса он руководил программой грантов для иностранных студентов и предложил мне подработку на кафедре — заниматься отбором присланных тем на соответствие требованиям, научных работ — на предмет корректности их оформления. Времени это отнимало много, зато я нашёл в его лице неплохого куратора. Благодаря его рекомендации меня взяли по квоте в магистратуру, и платили на кафедре неплохо, на зарплату можно было прожить. Почти сразу после этого он перешёл на полставки и начал раскручиваться как член правящей лейбористской партии. Неважно, каким образом и с чьей помощью он этого добился, но почти сразу же он вернулся ко мне с деловым предложением: он расширяет мои рабочие полномочия на кафедре после окончания магистратуры, принимает в аспирантуру и обещает неплохую карьеру в стенах университета в дальнейшем, а я отбираю самых, на мой взгляд, талантливых иностранных студентов, провожу с ними беседы и потом даю ему рекомендации. Ничего особенного, просто бизнес, как он говорил мне. Работай и держи язык за зубами. Так бы и продолжалось, если бы не ректор университета, профессор Альбус Дамблдор. — Где-то в середине семестра он пригласил меня для знакомства с мистером Муди из МИ-5. Они расследовали довольно грязное дело о поставках органов из развивающихся стран в Англию, и какие-то ниточки привели их в Кембридж. Ничего конкретного, но игнорировать информацию они не могли. Вместе с ним приехали двое стажёров для сбора информации. Мои ровесники, чтобы не сильно выделялись среди студентов, и ректор Дамблдор попросил помогать им. — Снейп фыркнул и покачал головой. — Дамблдор не из тех людей, на чьи просьбы, даже самые невинные, можно ответить отказом. О том, что у меня теперь есть неожиданные наблюдатели, я сообщил своему непосредственному руководителю. Профессор Риддл тоже велел помогать им по мере сил. Только назвать фамилии. — И ты назвал? — Гарри почувствовал слабость, а сердце в приступе паники подскочило к горлу. — Назвал. — Снейп кивнул и встретился с юношей взглядом. — Поттер и Блэк. Через месяц они перестали приходить, и я узнал о страшной аварии, в которой погибли некие Поттеры. О том, что это они не «некие», а совершенно конкретные Поттеры, я узнал примерно через неделю, придя в себя в госпитале с сотрясением мозга и переломами рёбер: Блэк встретил меня вечером на улице и подробно объяснил, в чём я был не прав. А потом, уже в более мягкой, но не менее неотвратимой форме, мне разъяснил ситуацию Альбус: кто есть я, кто — Том Риддл, что я должен делать и на кого работать. После этого схема работы немного изменилась, но Блэк продолжал в течение нескольких лет выступать связующим звеном между Кебриджем и МИ-5. Не самый приятный опыт, хочу тебе сказать. Но его тоже убрали, хоть и менее радикально. — А потом? — А что потом? Я продолжал работать, заниматься грантами, подбирать кадры. Я не мог ничем помочь спецслужбам, Риддл не допускал меня к действительно важной информации. О реальном состоянии дел я узнавал от Альбуса: что чёрный рынок постепенно монополизируется, что поставки крышуются правящей партией. Влияние Риддла росло, но не было никаких доказательств. Почти десять лет ушло на то, чтобы действительно войти в его доверенные круги. На тот момент, правда, он уже стал лордом Риддлом, а я остался в одиночестве среди коллег, считавших меня убийцей и всячески старавшихся от меня избавиться. — Почему убийцей? — У Альбуса было тяжёлое прогрессирующее заболевание, сильные боли мучили его на протяжении долгого времени. Он просил об эвтаназии. Я её выполнил. — Сам? — Да. Это было его требование. — Ты же сказал — просьба. — Я также сказал, что его просьбы нельзя игнорировать. — Как удобно. — Мои коллеги придерживались того же мнения. Гарри почувствовал, что лицо словно обожгло кипятком. Внутри боролись очень противоречивые чувства. — После его смерти в течение пары лет я смог предоставить столько информации, сколько потребовалось для обвинения и безапелляционного приговора. И почти сразу я ушёл из Кембриджа. Гарри поймал себя на неуместном желании рассмеяться. Почему-то это показалось чертовски забавным: человек, столько лет сотрудничавший со спецслужбами, теперь работает библиотекарем. Веселье оборвалось так же неожиданно, как началось, и Гарри залпом выпил смесь виски и талой воды, образовавшуюся в его стакане. — И никто не замечал, что пропадают студенты? — Никто не пропадал. Их вербовали, насаждали специфическую идеологию. Я отбирал англофилов, которые стремились в Англию правдами и неправдами. Очень просто было убедить их в том, что англичане — лучшие, они уже в это верили. А уж Риддлу и напрягаться после моей обработки не приходилось, те послушными овцами возвращались через пару лет в свои страны и помогали налаживать поставки органов. Как ради перспектив вернуться потом в Англию, так и ради больших денег, которые они за это получали впоследствии. А некоторые, похоже, и вправду верили всему тому бреду, что я нёс. — Так значит… Гарри провёл рукой по своему свитеру. — Это куплено на какие деньги? — Это куплено, — голос Снейпа понизился и стал пугающе вибрирующим, — на мои деньги. Подавив желание сорвать с себя одежду, Гарри глубоко вдохнул, чувствуя в голове лёгкую муть от алкоголя. — Так ты всё это время знал, кто я. — Нет. Узнал не сразу, по крайней мере. Только когда ты рассказал о крёстном. К тому же, я не знал, что у Поттеров был ребёнок. — И ты навёл справки? — Догадался. — И что потом? Решил скомпенсировать нанесённый ущерб? Северус не ответил, и Гарри обернулся. Он не заметил, как зажался и сгорбился, и теперь сидел на самом краю дивана, обхватив себя за живот. Расстояние между ними сильно увеличилось. — Ну, что ты такое говоришь? — наконец прошептал Северус. Он протянул руку, желая коснуться плеча, но Гарри подскочил, отшатнулся и бросился в ванную. Голова немного кружилась, и очень хотелось умыться, чтобы хоть как-то остудить горящее лицо. А когда он вернулся, Снейп сидел на прежнем месте, но со свежим стаканом виски. Садиться рядом не хотелось. Приближаться тоже. Словно прочитав его мысли, Снейп спросил: — Ты теперь уйдёшь? — Издеваешься? — Гарри развёл руками. — Мне некуда идти. Единственный дом, который у меня был, принадлежит Сириусу. — Я могу снять для тебя квартиру. — Зачем? — В несколько больших шагов оказавшись рядом, Гарри навис над Снейпом. — Скажи мне, зачем ты привёл меня сюда, зачем вернулся за мной в дом Сириуса, почему готов снимать квартиру? Снейп молчал, не поднимая глаз, спокойно попивая виски. — Зачем? Пожалуйста, ответь мне. На мгновение Поттеру показалось, что он сейчас услышит ответ чуть ли не на самый главный свой вопрос. Не то чтобы это всё немедленно исправило, но придало смысл абсурдным хитросплетениям, которыми наполнилась его жизнь. Наверное, он смог бы и понять, и простить, если бы в его жизни появился хотя бы один честный ответ. Не из прошлого, а из настоящего, за который можно цепляться и ползти вперёд, вверх, дальше. — Северус, — голос задрожал, словно он раньше Гарри мог догадаться об ответе, — зачем? — У меня сейчас нет для тебя ответа. — Северус произнёс ровно, спокойно, запивая горькие слова не менее горьким напитком. Гарри закрыл лицо руками и осел на хлипкий журнальный столик перед диваном. — Я устал и хочу спать, — пробубнил он сквозь ладони. — Иди, ложись. — О, нет. — Желание разрыдаться сменилось злостью. — Ты сам — иди и ложись. А я останусь здесь, на диване. — Но… — Уйди! — вырвался у него то ли крик, то ли стон. И, как ни странно, Северус подчинился.