Жёлтый сад. Если ты существуешь.

*(Chrysanthemum)… Правда

       Часы оповещали о семи часов утра, а Татьяна уже сидела на самом краю кровати и принимала лучики солнца, исходящие из окна. В её руке долгое время находился включенный телефон, который с течением времени погас, но также бесшумно оставался в руке. Это единение с ним, полное недоумение ситуации, все как-то отлично гармонировало друг другу, и это было странно: ведь нечему, наверное, было радоваться. Точнее, она просто не знала, как воспринимать эту новость, потому что на самом деле она не вызывала никаких чувств, кроме того, что подвергла в шок. Наверное, спустя час осознание все же пришло в её голову, после чего она начала анализировать, сопоставлять факты, что-то давно забытое вспоминать и делать выводы, бессмысленные уже, на самом деле. Её парализовало. Недоумение распространялось не на какую-то отдельную её часть, а на всю личность в целом. Как можно было это воспринять? Она не понимала или отказывалась понимать, потому что единственное, что её до этого заботило - это она сама и случайно появившаяся дикарка, сумевшая влюбить в себя Радара.        Время сказало о девяти часов, а Таня, не двигаясь почти, не вставая, продолжала сидеть на самом краю кровати и смотреть в никуда. Рядом лежала спящая Софья, которая не собиралась просыпаться в ближайшие минуты три, но вдруг проснулась через семь и пошевелила ногами. Её рука поползла на другую сторону кровати, а ладонь похлопала по пустой простыне. Там ей хотелось найти свою возлюбленную.        Ночь не забылась ей, она оставалась ярким воспоминанием где-то ниже живота, и на её покусанных губах осталась запекшаяся кровь. Привстав на кровати, Софи увидела рядом с собой задумчивую Татьяну, которую потормошила за плечо, а не получив ответной реакции, развернула её к себе лицом и поцеловала в губы, которые практически незаметно ответили на поцелуй.        - Давно не спишь? - с любопытными, радостными глазами спросила Соник и увидела в её руках телефон. - Что-то произошло?        - Сашу убили.        Бледные уста приоткрылись при глубоком вздохе и замкнулись мгновенно, не найдя, что ещё сказать. София вся побледнела. Бледностью наполнились её длинные дрожащие пальцы, лицо исказилось в ужасе при воспоминании о том, что буквально вчера она натворила.        - Откуда ты узнала?        Софья попыталась притвориться, что совершенно не знает об этом, пыталась сделать выражение лица менее эмоционально выраженным и подтвердить свою теорию того, что убийство - это всего лишь сон.        - Ну...мне... - замялась Таня, путаясь в словах, - сообщила Вишня. Ей сообщил Вадим, а Вадиму кто-то там...не знаю... Я не вдавалась в подробности.        - Кто это сделал? - растерянно промямлила Дикая.        - Это я у тебя хотела спросить, - бездумно выпалила Таня и лишь потом осознала, что сказала глупость. Она закрыла губы ладонью. - Прости, я совсем не то хотела сказать.        - Нет, то. - Голос Софьи стал теряться в лабиринтах её сознания.        Таня осеклась, и кровь отлила от лица, делая его бледнее, чем прежде. Нет, не осознание смерти пришло ей в голову, а осознание самого факта убийства пугало её до невероятного ужаса. Напряглась права рука, сжавшая телефон, а левую она вжала в кровать, будто пыталась оттуда что-то выжать, вытащить. Спросить она не решалась, боялась. Она даже отрицала то, что ей вдруг причудилось, и замотала головой в знак протеста.        - Я убила её, - грузным, тяжёлым голосом сказала Софья и внимательно вгляделась в Таню, ожидая ответной реакции.        Но ответной реакции... не было. Девушка, услышавшая эти слова, захотела завыть в голос, но вместо этого еле слышно прохрипела что-то невнятное. Боже мой. Что сейчас творилось с одной Татьяной? Она перестала быть чьей-то частью, перестала разделять чью-то участь, она стала одной единственной, она осталась одна, беззащитная против всего остального мира. Да и был ли Боже в этот момент? Существовал ли он в те минуты, когда дрожала одна губа, а стук сердца заполонил всё материальное и нематериальное тоже? Был ли где-то кто-то, кто действительно видел все происходящее сумасшествие у неё внутри? Имел ли место быть её двойник, которого каждый день она видела в зеркале? Ничего было не ясно. Но ясно и понятно было то, что она перестала понимать всю логичность связей. Её глаза потухли, больше не было прежнего блеска глаз. Черты лица стали тоньше и острее, её щеки как-то незаметно впали, а само тело сгорбатилось как неповиновение гордому и предубежденному. Плечи опустились, руки выпустили телефон, ноги отяжелели, а головная боль стала единственной болью всех объединенных ран.        Сейчас существовала только она. Существовала, а не жила. Потому что жить ей стало страшно.        - Повторишь? - Таня всё же взяла себя в руки, чтобы связать хотя бы одно слово и озвучить его.        - Ты же всё услышала.        Дикая отстранилась на метр с половиной и отпустила глаза. Ей стало стыдно, щеки её заполыхали. И это единственное человеческое чувство возникло в ней сейчас.        - Мне было не трудно это сделать, - продолжила говорить Софи, - я лишь долго принимала решение, делать этого или нет. Я знаю, что я тварь. Ты можешь сказать мне это даже сейчас.        - Зачем? - Радаева подняла руки на уровне своего лица и опустила их обратно, потому что это было лишнее.        - Господи, Таня, - закричала Дикая и упала головой к ногам Татьяны. - Таня, прояви эмоции, не будь такой холодной. Таня!        И она заплакала, обнимая эти любимые ноги, целуя эти красивые родные пальчики, заплакала и засмеялась потому, что не знала, как ещё можно было сдержать всё то, что чувствовала Радаева. Она зарыдала, потому что проникла вглубь мира возлюбленной и сошла с ума от переизбытка стольких адских чувств.        - Я буду рада, если ты скажешь, что ненавидишь меня! Скажи мне это, прямо сейчас.        Но Татьяна не отвечала на рыдания Сони и молча, совершенно без какой-либо мимики смотрела на то, как унижалась и этим самым возвышалась сейчас едва ли существующая душа дикарки.        - Я ничего тебе больше не скажу, - вытащила клешнями она из себя слова.        - Никогда? - эмоционально и горестно воскликнула Софи. - Никогда??        Она вновь губами прильнула к ледяной коже на ногах, и слёзы градом полились из глаз её.        - Я ненавижу себя, ты любишь её? - через некоторое время спросила Соня.        - Кого?        - Сашу.        - Мне она безразлична.        - Так почему?? - Крик ударился об стены и соприкоснулся со стеклом, вызвав его дрожание. - Почему ты??... - не соображая, в истерике, в бешенстве, в едва сдерживающейся панике крикнула Софья и навалилась всем телом на Таню. - Почему я чувствую такой ураган у тебя внутри? Почему тебе больно??        Таня поджала губы, одним движением отбрасывая от себя Дикую.        - Мне больно не от её смерти. Мне больно от того, что ты убила. Ты. Убила. И ты сука.        Больше она не проронила ни слова за весь день, а Софья боязно забилась в угол, боясь лишний раз попасться на глаза своей любимой девушке, потому что примерно начинала понимать, почему её так возненавидели сейчас.        Вечером Радаева переоделась, собрала рюкзак, но отбросила его в шкаф и ушла из дома, казалось, навсегда. Но Софья предчувствовала что-то неладное, поэтому не могла этого допустить и с отчаянным намерением незаметно последовала за Таней. Она как бы мысленно превратилась в призрака, чтобы её не заметили, и стала идти буквально по пятам той, что убегала в пропасть. Падала в пропасть. Или же всего лишь создавала иллюзию? Татьяна ощущала за своей спиной некий груз, но знала, что там ничего нет.        Как быстро они обе оказались на улице, как быстро Таня села в автомобиль, а Софи поймала на своё счастье такси, и они обе поехали, одна знала о другой, а вторая ничего не подозревала. Ирония случая, да и только. По тёмным улицам ехали автомобили, мчались по ночному городу запутавшиеся души, и их одних объединяло только знание об убийстве и общая любовь. Они действительно любили, но, чёрт возьми, как же Радаевой было больной, как же она хотела испариться. Как же ей хотелось, чтобы одно касание неба стерло её с лица земли. Терпеть груз в своей груди ей было трудно. Но одновременно она осознавала, как мелочны её мысли перед огромным чувством любви к Софи. Осознавала, как ничтожно мало её желание упасть перед желанием прильнуть к родным губам и забыть всё на свете.        Она не держала на Софью обиду, она просто едва ли понимала смысл намерений свершившегося, и это непонимание сейчас душило её. Когда она остановилась возле кафе, в котором ни разу не была, но много раз останавливалась, то вышла из автомобиля и прислонилась лбом к стеклу, думая, что делать дальше и ругая себя за то, что уехала из дома. А ведь так хотелось в чистой и тёплой постельке понежиться и уснуть... Руки её немного дрожали, а грудь постоянно вздрагивала от глубоких, неравномерных вздохов. Наконец, она повернулась лицом к зданию и спиной к машине, не заметив, как неподалёку справа от неё остановилось такси.        Внезапно похолодало. Из ниоткуда вдруг появилась громкая компания пьяных мужчин. Это было не к добру. Насупившись, сжав кулаки, Татьяна выдохнула все свои мысли и целенаправленно преобразовалась в слух и видение. Несомненно, мужики притормозили, увидев одинокую девушку, присвистнули и стали подходить к ней, на ходу что-то крича и спрашивая её.        В этом сумбуре голосов она не разобрала ни одного вопроса и в этих лицах не увидела ни одного человека. Они стали трогать её за локоть, смеяться и звать за собой, но Таня лишь сделала один шаг назад и выдавила:        - Отвалите.        - Полегче, детка. Чего ты такая?        Послышались голоса, уговаривающие девушку пойти за ними, но сразу чётко было ясно: никаких добрых намерений они не имели. Стало отвратительно от одной мысли о том, что может с ней произойти, если она не отвяжется от этой гадкой компании.        Но Татьяну, кажется, пронесло, когда вдруг она увидела подбегающую агрессивно настроенную Софью и выдохнула от того, что она здесь не одна. Если пять секунд назад она чувствовала себя открытой к ранениям, то сейчас ощущала мощную защиту, но не понимала: откуда? Откуда она взялась? Откуда взялась Софи, летящая на одного из мужчин и сшибающая его с ног своей нескрываемой яростью? Откуда взялся этот прошибаемый блеск в глазах, откуда появилась сила, которой Дикая пользовалась в полную меру и метаниями кулаков расшибала всем лица? Началась потасовка. Никто не ожидал столь резкого появления дикой особы, поэтому никто не был готов противостоять её разрушающей силе и не мог поднять на неё руку, потому что что-то неведомое человечеству сдерживало их.        Таня взирала на эту картину и не знала, плакать или смеяться? Она заметила тот определённый момент, когда из нежной девушки Софья перевоплотилась в бесстрашный, незыблемый огонь. Увидела Таня то, как эта личность становилась похожей не на настоящую убийцу, а на не останавливающуюся ни перед чем фурию, в незнакомую и сногсшибательную.        Начались крики, драка продолжалась минут пятнадцать точно, а на асфальте уже разбрызгивались капельки крови. Это было красиво, мощно и пугающе.        Наконец, осознав всю серьезность ситуации, Таня подбежала к дерущимся и стала вытаскивать за локоть оттуда свою любовь. Она действительно с силой тащила её оттуда, несмотря на рвущуюся ткань и растоптанные в кровь ноги. Как-то неожиданно удалился отсюда один из мужчин, потом третий, четвёртый, и вскоре все остальные скрылись из виду, потому что они не могли совладать с силой, которой обладала Софи, и которая стояла сейчас перед Таней с окровавленной губой и ссадиной на лбу.        - Боже мой, - воскликнула испуганно Радаева и прикоснулась своими пальчиками к лицу девушки. - Тебе не больно?        Обе заплакали и обнялись.        Страх отступил назад.        - Ты что сделала сейчас? - резко крикнула Таня в бешенстве отстраняясь и касаясь своих плеч, демонстрируя протест и отрицание. - Ты долбанутая, ты совсем с ума сошла. Как ты могла напасть на такое стадо мужиков? У тебя совсем нет инстинкта самосохранения?!        Софья закрыла ладонями лицо и заплакала сильней:        - Они хотели тебя изнасиловать и убить. Я должна была стоять в стороне и наблюдать за этим?        - Откуда ты знаешь?        - Не веди себя как дура!        Татьяна заревела в голос и закричала:        - Я и есть дура. Я стала такой с того момента, когда влюбилась в тебя! Разве ты не понимаешь? Мне же страшно за тебя. Мне страшно тебя потерять! Я боюсь.        Софья упала на колени и снова прильнула к ногам возлюбленной, обнимая их:        - Прости меня, прости.        - Поднимись на ноги! - приказала Татьяна, но вместо выполнения сказанного Софья только сильнее сжала объятия и завопила:        - Нет, это ты спустись ко мне!        - Как ты смеешь так со мной разговаривать? - Она захлебывалась в слезах, и крик заглушал её сердцебиение и все остальные звуки в городе.        - Прости меня, я тварь.        - Не говори так!!!        - Прости...        Таня опустилась вниз и присела на колени. Она стала вглядываться в лицо Софьи, пытаясь найти там правду, но нашла лишь оправдание. Крик застрял в груди, и вместо него она лишь прохрипела:        - Что ты делаешь со мной? Ты думала, что я не прощу тебя?        Дикая снова закрылась руками и издала несколько всхлипов, вздрагивая всем телом:        - Я ничтожество.        - Ты моя любовь.        Софи отпустила голову на плечо любимой и ожидала того момента, когда пройдут все вздрагивания и когда слёзы прекратят литься из глаз её. Они обе продолжали плакать, и лишь одна из них знала о конце, который произошёл ещё вначале.