Другой

После этого он не позволяет Ричарду постоянно спать в его постели. Только, когда у того снова случаются кошмары. Но и тогда он отодвигается на самый дальний край кровати и отталкивает его, как только Ричард оказывается слишком близко. Его близость заставляет Себастьяна нервничать. Волоски на шее встают дыбом, и каждая мышца напрягается. Он не думает, будто это — страх перед Ричардом. Его нервирует мысль, что Джим вернётся и узнает, что он сказал. Он не понимает — предвкушение или страх заставляет его желудок скручиваться в узел, когда он думает об этом. Ричард знает, что расстроил Себастьяна и не касается больше этой темы. Он тараторит об учебнике по интегральному исчислению, который Себастьян купил ему; о своих попытках работать и прочих глупостях, в том числе, просит дать ему ружьё, но сразу получает отказ, потому что Себастьян не хочет потом отскребать в квартире останки изрешеченного Ричардом кота. Разговоры на тему каких-либо чувств избегаются со всей мягкостью жилета, нашпигованного взрывчаткой. Себастьян прекрасно видит, что Ричард еле сдерживается, чтобы не высказаться на тему его уходов и приходов. Даже без Джима есть работа, которую нужно выполнять — долгосрочные проекты, нуждающиеся в контроле. Без Джима всё развалится на куски, и никто не сможет сравниться с ним в умении дёргать за нужные ниточки, но Себастьян собирается приложить все силы, чтобы это было медленное обрушение, а не стихийная лавина. Ричард умудряется всё это время держать язык за зубами, но он слишком нетерпелив и упрям, чтобы сдерживаться и молчать слишком долго, и Себастьян знает об этом. Неважно, насколько зависит он от Себастьяна, если ему не нравится то, что показывают по телеку, он без обиняков высказывается и отбирает пульт, чтобы переключить канал. Ему даже хватает духу ткнуть Себастьяна в то, что он отчаянно нуждается в стрижке или, что его потрепанные джинсы делают его похожим на бомжа. Когда Себастьян однажды ночью возвращается домой с раной в ноге, Ричард, наконец, срывается. Он стоит на коленях у ног Себастьяна, помогая ему очистить рану, и спокойно говорит: — Мне это не нравится. Себастьян сжимает зубы, когда антисептик щиплет рваную рану, и рычит в ответ: — Это моя работа. — Я ведь был твоим боссом, не так ли? Перестань туда ходить. Себастьян вздыхает и треплет себя по волосам. — Всё не так просто. Мне ещё многое нужно сделать. — Это... Я беспокоюсь, когда ты уходишь. Мне это не нравится. — Какая разница, нравится тебе это или нет?! — резко спрашивает Себастьян из-за боли в ноге и ощущения, будто Ричард пытается окончательно стереть Джима. Ричард потрясён этой неожиданной вспышкой. Он хватает аптечку и швыряет её об стену ванной, отчего всё пространство заполняется содержимым. — А что мне делать, если ты уйдешь и не вернёшься?! — кричит он и почти сразу же сдувается, как шарик. Он обхватывает голову руками и снова резко оседает на корточки. — Я и так ощущаю себя потерянным, тут, с тобой. И не представляю, что я буду делать без тебя. Себастьян не знает, как реагировать — он не умеет обращаться с чужими эмоциями. — Ты будешь жить. Так же, как всегда. Как и после моей смерти. «Так же, как планировал жить, устранив меня после того, как я напортачу», — подумал, но, конечно, не произнес вслух. — Я больше не могу так, Себастьян, ты нужен мне, — он подскакивает и кладет руки ему на колени, наклоняясь, чтобы взглянуть прямо в глаза. — Я не могу сделать это без тебя. Я… — его взгляд останавливается на губах Себастьяна, и тот автоматически отшатывается. — Не надо. — Себастьян... я знаю, что мы были любовниками… — Нет, не были… — Себастьян. Пожалуйста. Я знаю, что ты думаешь будто я — это не он, но это не так. Я не могу вспомнить его, но он — это я, и я — всё ещё здесь, рядом с тобой! Я просто застрял и не могу найти обратный путь. Но я по-прежнему тот же человек, да, потерявшийся, но ты единственный мой смысл, и я не хочу потерять и тебя! — он подаётся вперед и прижимается к губам Себастьяна — неуклюже, ласково и неправильно. Моран никогда не целовал Джима, но знает, что не так это должно происходить. В Джиме нет ничего мягкого или милого. Когда Себастьян не отвечает, Ричард слегка отодвигается и гладит его пальцами по щеке, тяжело выдыхая ему в губы. — Пожалуйста... Себастьян. Я просто... пожалуйста, — его голос ломается, и он не выдерживает. Себастьян хватает Ричарда за талию и притягивает к себе, целуя крепко и отчаянно. Ричард едва поспевает за ним, он неопытен, поскольку никогда не делал этого раньше, никогда не трогал и не целовал никого вот так, но отвечает торопливо и горячо. Ричард пытается вложить в свой поцелуй, насколько Себастьян важен и нужен ему, а тот цепляется за него, крепко сжимая и пытаясь понять — Джим это или Ричард заставляют его думать, будто это вообще может быть хорошей идеей. Он знает, что сейчас пользуется ущербностью Джима, но в данный момент не может заставить себя переживать по этому поводу. Это то, что он никогда бы не смог сделать и никогда не получил бы от Джима, поэтому так трудно оттолкнуть его, несмотря на очевидную разницу. Ричард — милый, нервный, покорный, доверчивый и податливый, а Джим был грубым, уверенным, властным и жёстким. Ричард обладает всем, что хотелось бы видеть Себастьяну в любовнике, за исключением... За исключением того, что он явно не Джим. Джим был всем для него, его миром и причиной просыпаться по утрам. Джим нашел его и спас, дал работу, цель и множество других вещей. Себастьян с удовольствием поклонялся бы ему, если бы тот позволил. Но Джима больше нет, а Ричард здесь, у него на коленях, извивается в его объятиях и, вероятно, совершенно не замечает, какой эффект производит его тело, и насколько отчаянно Себастьян хочет его. И Себастьян спрашивает себя: может стоит довольствоваться пускай и вторым, но все равно лучшим вариантом?