Зэн

Почувствовав, что обессилевшая юная демоница уснула, Морон вернул себе человеческий облик. Он склонился над спящей и задумчиво провёл кончиком пальца по её коже. Символы словно слегка выступали и вместе с тем казались одним целым с телом измученной Райен. — Что с ней? Почему мы не смогли уйти? — Зэн встал рядом, взволнованный и бледный. Морон вздохнул. — Мне тоже хотелось бы знать ответы, — начал он. — Она привязана к Храму. Но какова природа этой связи, я сказать не могу. — Ты сталкивался с таким прежде? — продолжал расспросы Зэн. — Скажи мне, что делать?! — Успокойся, — посоветовал Морон, оглядываясь на Храм, который сейчас, в солнечном свете, представлял собой зрелище одновременно величественное и печальное. Зэн прикусил губу до такой силы, что подбородок расчертила алая капля, а затем отвернулся. Его напряжённая спина выдавала, что он сдерживается из последних сил. Морон снова перевёл взгляд на Райен. — Возможно, тебе стоит поговорить с ней, — наконец решил он, хотя мысль не казалась ему правильной. — А ты? — Зэн резко развернулся, словно что-то почуял. Морон качнул головой. — А мне придётся прогуляться по Храму, чтобы найти хоть какой-то ключ, если он вообще существует. В чём я не уверен. — Если Хэнна была здесь и оставила тут Райен, значит, это она с ней сотворила такое! — Зэн поймал его за запястье. — Но ты её сильнее, ты сразился с ней и победил. Сможешь и… — Хэнна — не полукровка, — напомнил Морон. — Её знания наверняка превосходили мои… — он лукавил. На самом деле его наставник передал ему значительно больше, чем мог бы когда-либо узнать полукровка. Но требовалось время на размышления, и желательно никаких назойливых лис поблизости. Он должен был вспомнить что-то важное, а Зэн и его тревога не располагали к воспоминаниям. Возможно, Зэн раскусил бы его обман, нашёл бы, что возразить, но тут Райен застонала, и он кинулся к сестре, мгновенно обо всём позабыв. Морон поспешил отступить в тени, перекинуться в росомаху и сбежать, пока Зэн был занят. Он обежал Храм, чувствуя, где потоки силы смешивались, выгибались арками или сворачивались пружинами. Он позволил силам протекать сквозь, обнаруживая с удивлением, как много в нём того, что готово им откликнуться. Зэн дал ему новую жизнь, и на каменных площадках Храма Морон чувствовал это как никогда сильно. Выбравшись по полуразрушенной лестнице на каменный балкон, выдающийся над центральной частью, нависающий прямо над алтарём, Морон взглянул вниз. Отсюда ему был виден и Зэн, баюкающий сестру на руках, и озеро, сияющее в солнечном свете, и лес, подступивший к старым камням. Снова вернувшись к более привычному облику, Морон прищурился, взглянув на солнце. По его подсчётам, впереди было ещё четыре часа, пока свет не начнёт стремительно угасать. Время на размышления? Из омута памяти внезапно поднялась картина. Он увидел наставника, напряжённо вглядывающегося в клубящиеся над горизонтом тучи. Тогда они стояли в степи, и травы колыхались под ветром, отчего походили на морские волны. — Слышишь? — наставник не повернулся, но Морон знал, какое у него было тогда лицо. — Грядёт буря, сильная буря… «Что ты хочешь сказать мне? — спросил Морон, обращаясь то ли к обрывочному воспоминанию, то ли к образу наставника, то ли к самому себе. — Какой бури нам нужно опасаться? Какую ожидать?» Над лесным Храмом пронёсся ветер, и кроны деревьев заволновались, как травы в степи. Далеко внизу вскинул голову Зэн, вслушиваясь в то, что зашептали потоки силы. Морон же прикрыл глаза. Горячее солнце лилось по обнажённой коже, похожее на удушающий жар степи. — Если ты научишься слушать, — вновь заговорил наставник, — ты сможешь опередить любую опасность, сколь бы сильной та ни была. «Слушать? — Морон слышал лишь шелест листвы и шорох набегающих на каменные плиты волн. — Что я должен услышать?» Пение стихий? Он сел на краю, ощущая тепло нагретого солнцем камня, позволив ветру свободно течь в волосах, а солнцу впиваться в кожу. Все стихии Храма пели в созвучии, в единой гармонии, и поначалу Морон не смог найти ни одной фальшивой ноты. Но вскоре гармоничный ряд распался, и он прислушался, желая понять, в чём же причина. В стройную музыку будто вмешался иной голос, не сочетающийся, не умеющий вливаться в хор. Голос, зовущий и жаждущий. *** Зэн прижал сестру к себе, шепча её имя, но та продолжала стонать, не желая ни пробуждаться, ни засыпать глубже и спокойнее. Оглянувшись в поиске помощи или ответа, Зэн понял, что Морон успел ускользнуть. С одной стороны, это было ожидаемо, с другой, обидно. Оскалившись, Зэн мрачно взглянул на озеро, на стоявший за ним лес, а потом снова посмотрел на Райен. — Что с тобой, сестрёнка? — спросил он полушёпотом. — Что с тобой сотворили? Он чувствовал её силу, словно запертую внутри маленького измученного тела, он видел, как она хватает ртом воздух, точно не может отдышаться, как дрожат ресницы, как под веками мечется взгляд. Под веками, изрисованными теми же письменами. О, как бы ему хотелось смыть все эти чёрные, будто выжженные в коже буквы! — Нет… — сорвалось с губ Райен. — Нет, нет, нет, фонари, свет, крылья… Нет! Он позвал по имени, но сестра только вздрогнула, так и не открыв глаз. Зэн задумчиво взглянул на её хрупкое запястье, вокруг которого струились буквы, а затем, в приступе озарения или отчаяния, укусил её, впиваясь в кожу, прокусывая, пока кровь не наполнила рот. Райен закричала, но всё же проснулась, забилась, пытаясь вырваться из его рук и сбежать, но Зэн удержал, сглотнув её кровь. — Райен, — позвал он снова. — Сестра. — Кто… кто ты?! — она уперлась ладонями ему в плечи, в жажде отстраниться. — Кто ты?! Кто… В глазах её блестели непролившиеся слёзы, зрачок почти полностью закрыл радужку. Зэн не был уверен, что она вообще что-нибудь видит, кроме кошмаров, которые преследовали и во сне, и, похоже, на яву. — Райен, я… пришёл за тобой, — выдохнул он, пока ярость внутри разгоралась, закипая магией на кончиках пальцев. — Я пришёл забрать тебя. — У меня нет имени, зачем ты зовёшь меня так? — вскрикнула она и всё же расплакалась. — Я не хочу умирать! Зэн нахмурился, едва сдерживаясь, чтобы не вскочить и не зажечь пламя, которое сумело бы сжечь этот проклятый Храм дотла. — Я не собираюсь убивать тебя, — бросил он резко. Райен сфокусировала взгляд на его лице. — Ты… лис, — наконец вырвалось у неё. — А где… где росомаха? — Он придёт, — Зэн мотнул головой. — Он занят. — Он — мой защитник, — огорошила его Райен. — Только он... Её била дрожь, и Зэн прижал её к себе крепче. Она подёргалась немного, всё так же пытаясь вырваться, затем силы оставили её, и она опять погрузилась в тревожную дрёму. *** Снова пение стихий звучало гармонично. Морон поднялся, последний раз осматривая Храм. Он не мог бы объяснить, что именно понял, но обрёл уверенность, а этого уже было достаточно. По хрупким осыпающимся ступеням он спустился к алтарю и некоторое время стоял, опустив ладони на неожиданно холодный камень. Солнечный свет будто бы не мог подарить тепла этой глыбе. Здесь не так давно стояла и Хэнна. Камень помнил её узкие ладони, отпечаток её магии, её жажду и желание овладеть силой Зэна. Маленькая Райен была ей не нужна. Морон удивлённо посмотрел на лепестки цветов, иссохшие на алтаре как некий странный дар. «Но ведь они брат и сестра, почему же ты решила, что демоница не принесёт тебе сил? Что в ней такого?» Ветер пробежал по камням, лепестки поднялись в воздух и тут же бессильно опали. Морон прочёл по ним ответ, и на миг закаменел от ужаса, поднявшегося изнутри. — В Храме каждый способен обрести силу, истинную силу во всей полноте, — вновь говорил с ним наставник. И Морону было жутко от того, что Райен могла раскрыться здесь, подобно цветку, раскрыться слишком рано и потерять себя в потоке обретённой силы. — Зэн, — позвал он, зная, что сейчас лис не отзовётся и не услышит. Опоздали они? Можно ли было остановить трансформацию, или прошло слишком много времени с её начала? Как им сбежать, если Храм уже поёт о том, что должно произойти? Поддавшись порыву, Морон ударил об алтарный камень кулаками, разбивая костяшки в кровь. Алые капли остались на поверхности, но тут же впитались — алтарь на миг засиял, принимая нежданную жертву. Храм готов был выслушать его. Морон оглянулся на лестницу, которая вела к озеру, на берегу которого Зэн баюкал сестру, а затем поднял голову к колоннам, молчаливо взирающим на него. — Открой мне… — прошептал он. — Открой мне её путь. Снова поднялся ветер. Он нарастал волной позади, и Морон внутренне сжался, ожидая, когда же эта волна ударит его в спину, сломает, заставит подчиниться и забыть, что он может спрашивать. Храм отвечает не всем, даже выслушав. А потом на поверхности алтаря проступили буквы. И Морон узнал каждую. *** Едва Зэн решил, что Райен окончательно успокоилась, едва её дыхание выровнялось, как поднялся страшный ветер. Озеро зарябило, теряя отражения, песок с каменных плит закружился смерчами. Зажмурившись, Зэн спрятал лицо в волосы сестры, повернув её голову к себе. Ветер совсем ему не нравился — в нём звучало слишком много противоречивых голосов. Райен проснулась, простонала и вдруг с неожиданной силой впилась когтистыми пальцами в кожу Зэна, расцарапывая до крови. Глаза её горели. — Он здесь! — закричала она и вырвалась из объятий Зэна. — Он здесь! Он здесь! Зэн, которого она отпихнула, будто он ничего не весил, пружинисто поднялся, ловя её за запястье. — Кто? — Защитник, мой по праву! — она засмеялась. Волосы её взметнулись, а буквы на коже внезапно стали меркнуть, истончаться, исчезать. Сначала Зэн порадовался, но вскоре встревожился, что это может быть совсем не к лучшему. Но не успел он разозлиться на то, что Морона нет рядом, как тот возник на верхней ступени лестницы. Райен вытянулась во весь рост, протянула руки ладонями вверх и засмеялась. Морон же начал спускаться, и лицо его было мрачным, точно грозовое небо. Горло Зэна перехватила злость и обида. «Но он мой, — проскользнула мысль. — Ведь он мой». Морон опустил ладонь Райен на голову и оглянулся на Зэна. Его глаза были наполнены бликами, они сияли изнутри, и Зэн попятился, не понимая, осталось ли в Мороне хоть что-то от того, каким он его знал. Ветер последний раз взметнул пыль и стих. Солнечный свет померк.