Зэн

Магия творилась чувствами или оживала от чувств, от обжигающей страсти, что горела между ними. Зэн провёл языком, закрыв глаза, обрисовал кончиком выступающие венки. То, как медленно и тяжело получалось вернуть к жизни хотя бы малую часть чужого и желанного тела, должно было свести его с ума, но он и без того был сумасшедшим, он и без того уже пересёк последнюю черту. В Храме, где магия кружила, не принадлежавшая никому, кроме самой себя, на каменных плитах, ставших для них алтарём и постелью, Зэн каждым своим движением впечатывал в тело Морона собственные желания, собственные претензии. И он не собирался ни сдаться, ни перестать. Он не хотел отступать больше никогда. В какой-то миг — у Зэна занемели щёки, только это он знал точно — в теле Морона что-то изменилось, а с его губ сорвался первый сильный стон. До ликования было ещё далеко, но Зэн прервался, чтобы замереть над Мороном, глядя ему в глаза. — Ты — мой, — сказал он, облизнув губы. — Ты мой, и я хочу… Морон не ответил, его сил не хватало даже на то, чтобы приподняться на локтях. Их взгляды встретились, и Зэна внезапно опалило запоздалое смущение. Как бы он ни храбрился, а зайти так далеко ему пришлось впервые. Сколько бы он ни смотрел на других демонов, он понятия не имел, что может почувствовать, как это бывает, что происходит, когда поцелуи и укусы продолжаются откровенным проникновением, объединением, соитием. Несколько мгновений он балансировал над бёдрами Морона, затем сглотнул и попробовал опуститься, насадиться, впустить внутрь — и тем самым поставить печать, завершить ритуал и высказать всё, что не мог бы обозначить словами, одним слитным движением. Его тело оказалось неготовым, несобранным, оно противилось. Боль оказалась неожиданно сильной, и Зэн замер, весь дрожа, сжав зубы, чтобы не вскрикнуть. — Глупый, — голос Морона прозвучал слишком хрипло. Зэн двинулся, насаживаясь сильнее, самому себе пытаясь доказать, что никакая боль не остановит его, но внезапно Морон удержал его за бёдра. Неожиданно сильно, так, точно владел собой в полной мере. — Стой, — это прозвучало как приказ, хотя Морон не повысил голоса. — Я… Я не отступлю, — прошипел Зэн, дёрнувшись, и тут же Морон перекатился, уронил его на плиты, вжал в камень всем телом, не допуская проникновения. Зэн чувствовал его напряжённую плоть между ягодиц. — Пожалуйста… — он не сдержал разочарования, даже слёз, хотя, быть может, они выступили от облегчения. — Это не должно быть мукой, — Морон поцеловал его в губы, слишком легко и поверхностно, точно утешал. — Не должно быть. Зэн обессиленно зарычал. Может, он запутался в своих ощущениях, но точно знал, чего именно хочет. — Ты мучаешь меня уже слишком давно! Ты отвергаешь меня, ты… — он зажмурился, потёрся бёдрами, демонстрируя, что согласен на всё. — Давай же. Пусть будет больно. — Я не посмел бы отвергнуть тебя. Не теперь, — Морон укусил его за сосок и опустился между его бёдер. — Но если ты и будешь кричать подо мной, то только от удовольствия. Зэн снова хотел возразить, но Морон не позволил ему, оказавшись слишком быстрым. Зэн почувствовал не только его ладони, пальцы, губы и язык. Его целиком пронизала магическая волна, проникла туда, куда не смогла плоть, разливая в теле невероятные ощущения. Теперь уже смущение опалило щеки Зэна не потому, что он повёл себя чересчур откровенно или предложил себя, уступив гордости, а потому, что оказался неумелым и неловким. Если бы он только знал, что способен делать подобное! Что может привлечь магическую силу для этого… Он едва ли сумел различить, когда магия сменилась пальцами, а когда вместо пальцев внутри оказалось что-то иное. Морон вторгся в него с деликатностью и нежностью, и Зэн действительно вскрикнул от наслаждения, чтобы тут же сплести ноги, не выпуская, чтобы в тот же миг потребовать большей решительности. — Ну же… — прошептал он, поймав лицо Морона в ладони. — Давай же. Чем я хуже тех, с кем… Движение оказалось такой силы, что даже сквозь удовольствие и магический флёр пробилась боль. Зэн выгнул спину, как будто стремился одновременно насадиться и сбежать, впился когтями Морону в плечи, запрокинул голову, закусив щёку, изранив её клыками, только бы не выдать себя или, напротив, тем самым выдавая все свои чувства разом. — Теперь ты — мой, — Морон прикусил ему шею, да так, что потекла кровь. Он начал ритмично двигаться, и Зэна захватило это движение, повело за собой, заставило стонать, вскрикивать и... открываться сильнее. Кажется, камни оставляли царапины на коже, стирая спину, кажется, Морон шипел от того, как разбивал колени в кровь. Мысли Зэна путались, он ощущал Морона внутри и повсюду, он сам был внутри и повсюду. Наверное, он кричал, возможно, это было больно. Зэн видел звёзды, он видел огни, его голос охрип, а губы высохли от частого дыхания. Он видел царапины на плечах Морона и знал, что сам их ему оставил. Он ощущал мурашки на собственных бёдрах и смущался их, он закрывал глаза, а потом жаждал смотреть. Желание крепло, билось в них, соединяло их, пока не выросло так сильно, что взорвалось внутри него, и никогда прежде Зэн не знал подобного удовольствия. Всё его тело судорожно дёрнулось, сжалось, удерживая внутри Морона, отчего тот так же вспыхнул, так же зарычал. Разлился жар, и они оба, обессиленные, влажные от пота и крови, давно перемешавшихся на их коже, остались лежать под высоким звёздным небом на камнях Храма. *** Приходя в себя после оргазма, Морон вдыхал пряный запах Зэна, зарывшись лицом в его волосы. У него не осталось ни тревог, ни какой-либо мысли, а блаженная истома подсказывала, что телу нужен только отдых, что оно в полном порядке и забыло о том, как было недвижимым и ко всему безучастным. Зэн чуть пошевелился в его руках и едва слышно зашипел. К нему реальность — со всей болью, ссадинами и прочими неприятностями — наверняка вернулась быстрее. — Нам нужна вода, — Морон прижал Зэна к себе, не позволяя отодвинуться. — Храм с этим поможет. — Что ты имеешь в виду? — подозрительно уточнил Зэн. — Ты сам призвал его в свидетели, поил его кровью, потом, собственным семенем, и раз уж мы живы, он принял это подношение, — Морон снисходительно усмехнулся. — Не говори мне, что ты ни о чём таком и не помышлял. — Я хотел отобрать тебя у него, и только, — заворчал Зэн и всё же вывернулся из объятий. На его спину было жалко смотреть — камни стёрли кожу, и она вся была покрыта уже запекающимися капельками крови. Морон мельком глянул на свои колени — они выглядели не лучше. — Скоро боль полностью съест удовольствие, — предупредил он. — Вставай. И поднялся первым, протягивая Зэну ладонь. Он повёл его нагим мимо каменных колонн и плит, мимо загоревшихся огней. Вокруг фонарей не кружили бабочки, и это одновременно казалось странным и приносило облегчение. Морон не знал, куда именно идти, но позволил Храму вывести их к каменной купели, наполненной прозрачной водой. На поверхности дрожали отражения факелов, украшавших каменные арки, обступившие купель. Зэн сжал его пальцы чуть сильнее. — Ты уверен? Морон подхватил его на руки и спустился в купель, не собираясь выслушивать возражений. Если Храм привёл их сюда, то от приглашения отказываться не следовало. Поначалу вода заставила все раны сразу вспыхнуть болезненным жжением, но это длилось недолго, и вскоре Зэн выдохнул и расслабился в его руках. — Хорошо, ты был прав, — бросил он, прислонившись лбом к плечу Морона. — Я могу стоять и сам. — А я могу держать тебя, — хмыкнул он в ответ, но отпустил. Зэн ещё опасался воды, но всё же она больше не отвергала его, не воевала с его внутренним пламенем. Теперь им обоим было доступно наслаждение качаться на поверхности, пока влага успокаивала неприятные ощущения и отбирала у тела усталость. — Понимаешь ли ты, что сегодня сделал? — спросил Морон чуть погодя. Зэн лениво обернулся к нему. Он опирался плечами на каменный край, расслабленный и спокойный. — Завершил начатое. — И что же это означает? — подтолкнул его Морон. — Мы принадлежим друг другу, — фыркнул Зэн. — Как я и хотел. Морон нырнул и подхватил его в воде за талию, прижал к себе, поймал его губы, втолкнув язык между зубов. Зэн задохнулся, возмущённо дёрнулся, но тут же прижался, отвечая, открываясь и обнимая. — Наши силы одно, — прошептал Морон ему на ухо. — Мы — одно. Люди назвали бы это супругами, объединёнными небом. — Супругами? — Зэн усмехнулся. — Хорошо, мне это нравится. — Демоны зовут единство иначе, — и теперь Морон отстранился. — И как же его зовут демоны? — Зэн провёл языком по губам. — Разделившие судьбу. Зэн вздрогнул, глаза его расширились. Он некоторое время молча рассматривал Морона, точно ждал, когда он признается, что пошутил. — Ты это серьёзно? — не выдержал он наконец. — Разделившие судьбу? Те самые разделившие судьбу, что… То есть те самые, которых почти не отыскать? — Те самые разделившие судьбу, — кивнул Морон. — Ты мой, я твой, и мы вместе. Зэн отпрянул и выбрался на берег, где уселся, отвернувшись от купели. Его плечи едва заметно дрожали, но Морон не торопился успокаивать. Даже напротив. — Этого ли ты хотел? — спросил он снова. Зэн ответил не сразу. Сначала поднялся, и огонь вычертил рисунок незатянувшихся пока царапин на спине и ягодицах — свидетельство их объединения. — Мои чувства к тебе — не благодарность. Они — не желание получить твоей силы, хоть ты дал сполна. Они — не попытка получить больше, чем мне причиталось, хоть ты одарил меня, как никого другого. Я хотел тебя не потому, что ритуал продолжал требовать завершения. Не из-за проклятой магии, — и только теперь он повернулся, и Морон увидел его лицо, решимость в глазах, четкое очерченные, пусть и припухлые от воспоминаний о поцелуях губы, которые сложились в маску холодности и строгости. — Я хотел тебя, потому что люблю. И если признаться в чувствах я могу, только разделив судьбу с тобой, только превратившись в тех, о ком говорят с опаской, то я здесь и сейчас готов снова выбрать этот путь. Теперь и Морон вышел из купели, позволив каплям свободно сбегать по телу. Он протянул к Зэну ладонь. — Что ж… Тебя выбрали, чтобы сожрать, едва ты расцветёшь. И они продолжают этого жаждать. Но теперь у тебя есть и силы, и возможности, чтобы отомстить каждому. И теперь у тебя есть я. — Кто ты, Морон? — Зэн прищурился. — Говоришь о мести, пока я говорю о том, что люблю тебя? Принимаешь меня, словно делаешь одолжение. — Кто я? — Морон провёл кончиками пальцев по его щеке. — Разделивший с тобой судьбу, хотя прежде отказал тому, кто был много сильнее тебя. — Всё ещё плохо звучит, — фыркнул Зэн. Морон улыбнулся. — Я — тот, кто влюбился в демона, вернувшегося с победой, тот, кто принял в дар клинок из его рук, — и он привлёк Зэна к себе. — Тот, кто хотел отбросить чувства, потому что боялся оказаться отвергнутым. — Вот это признание уже чего-то стоит, — согласился Зэн. — Так что ты там говорил о мести?..