Смерть во льдах

    Тим оставался верен себе: он медленно и вальяжно прошел на середину комнаты и остановился, заложив руки за спину. – Я полагаю, настала наша очередь, шериф? – осведомился Гарри, располагаясь на диване поудобнее. – Совершенно верно, – бросил нунавут, оглядывая помещение. – Сначала я бы хотел побеседовать с миссис, а потом уж примусь за вас, мистер. Миллионер усмехнулся. – Как скажете, – промолвил он, тяжело вставая с подушек. – Я пока постараюсь связаться с госпиталем и узнать, как там наш старина Энди. Дайкс вышел из гостиной, напоследок бросив взгляд на свою жену. Его умные глаза выражали... Что? Беспокойство? Тревогу? И связано это было именно с прекрасной моделью. Интересно, почему?.. Я прикрыла дверь за бизнесменом и, подойдя ближе, присела напротив его супруги. – Скажите, Дарлин, как давно вы знаете Эндрю Ровалса? Женщина опустила глаза, припоминая. – Около полугода, наверное, – протянула она. – Он был одним из приглашенных на нашу свадьбу. – Вот как, – я покачала головой, как Будда. – И как ваши впечатления о нём? – Довольно приятный человек, – честно ответила Дарлин, стиснув пальцы. – Обходительный, только несколько наивный. Она явно волновалась и не хотела общаться с нами, значит, мягкая тактика не подойдёт. Лучше переходить в наступление, и поскорее: она может взять себя в руки, и тогда толку уже не добьёшься. И я, распрямившись, приказным тоном вымолвила: – Опишите, что вы делали после нашего разговора. – Ничего, – она нервно облизала губы. – Практически ничего. Мы разговаривали с Гарри, строили планы, а потом прибежал тот азиатский молодой человек, который не говорит по-английски... Или нет... Он ведь владеет языком, так? Иначе как же он вызвал «скорую»... Так и знала, что с ним что-то не так... – В каком смысле? – вступил в беседу Тим. – Он делал вид, что не говорит по-английски, – повторила Дарлин, переводя взгляд на блюстителя порядка. – Кроме того, он... Он вообще какой-то странный, и я не удивлюсь, если семена – это его работа. Она говорила ровным тоном, который не соответствовал её затравленному взгляду так обычно бывает, когда допрашиваемый принимает какие-либо успокоительные. Ничего страшного: за свою практику я провела немало опросов, и никакой прозак не станет преградой между мной и правдой! – Кроме того, профессор Ли и этот Санни ведь оба из Китая, так? – она вновь посмотрела на меня. – Может, они члены триады? Я помотала головой. Надо пресечь эту ерунду и вернуть дамочку с небес на землю, всё-таки выпытав у неё прямой ответ на четко поставленный вопрос. – Они корейцы, – возразила я. – И вы можете не волноваться, миссис Такер, мы обязательно допросим и их тоже. Сейчас же я прошу вас сосредоточиться и вспомнить, что именно произошло до того, как вы узнали о несчастье с мистером Ровалсом. – Мисс Дрю, я клянусь вам, – она молитвенно сложила руки у груди. – Мы просто разговаривали с Гарри, когда подняли тревогу. Ни я, ни муж не выходили из нашей комнаты. У супруги миллионера был такой беззащитный вид, что на долю секунды я усомнилась в какой-либо, даже самой мизерной, вероятности её причастности к этому делу. Но подозревать нужно всех – это первейшее правило любого детектива. Мы с шерифом бились над моделью добрых полчаса, но так и не нашли ничего, за что можно было зацепиться. Может, она и вправду была ни при чем... Её супруг тоже не сообщил нам ничего нового. Он учился вместе с жертвой, но не мог сказать о Ровалсе ничего путного, просто назвав того «славным парнем». До нападения они с женой беседовали, планируя своё безоблачное будущее, а потом подняли тревогу, и магнат поспешил на помощь. И, кстати, Гарри тоже считал, что виновником всего этого является Санни. По словам богача, «уж слишком шустрый этот малый». – Я думаю, настало время допросить этого юношу, – серьёзно изрёк нунавут, когда мы вышли из гостиной. – А ещё – этого профессора. Он мне не нравится. – Мне тоже, – призналась я. – Но для начала я предлагаю передохнуть пять минут и систематизировать информацию, которую мы скопили. Тим развел руками, молча соглашаясь со мной. – Где здесь можно перекусить? – спросил он, почесывая затылок. – Честно говоря, я не в курсе, – призналась я. – Мне всё приносят. – Хорошо, – блюститель порядка коротко кивнул и направился к лестнице. – Я найду сам, не зря же я работаю в полиции. Я проводила его глазами и вздохнула: надеюсь, он не потеряется в лабиринте извилистых коридоров и тысячи дверей... В любом случае, хорошо, что он ушел: в одиночестве я смогу куда лучше обобщить данные, что у меня имелись. И начать лучше всего с проверки моих добровольных агентов. Вытащив телефон из кармана и с радостью отметив, что батарея всё ещё полностью заряжена, я набрала номер Нэда. Я выбрала именно его, потому что именно у мистера Никерсона имелась в наличии книга Гарри Дайкса «Миллионер из Бронкса». Этот роман был в какой-то степени автобиографичным; может, там содержалась полезная информация о прошлом магната... – Нэнси? – голос моего собеседника, такой спокойный и ровный, всегда навевал на меня мысли о море в мёртвый штиль. – Как ты? – Всё хорошо, – я решила до поры, до времени скрыть от него то, что тут произошло покушение на убийство. – А я ведь звоню тебе по делу. – Я слушаю, – отозвался Нэд, гремя какими-то инструментами. – Ты ведь читал роман Гарри Дайкса? – протянула я. – Там говорилось что-нибудь насчет его биографии, жизненных перипетий? – Нет, милая, – тотчас ответил мистер Никерсон. – Книга представляла собой, скорее, практическое и довольно толковое пособие по тому, как стать успешным; там мало эмоционального. Миллионер рассказывает о том, как он выстраивал свою финансовую империю кирпичик за кирпичиком. Я досадливо поморщилась. Черт побери, а ведь я надеялась, что таким образом удастся узнать магната поближе. Но ничего не попишешь; придется оперировать тем, что есть. – Хорошо, – я прочистила горло. – А там есть что-нибудь о его первом собственном деле? О конторе, которую он организовал с парнем по фамилии Жанин? – Нет, – вымолвил Нэд. – Он сразу начал с тех лет, когда основал единоличную компанию. Хотя, кажется, я могу тебе помочь... Ты помнишь Генри Холланда? Я перекривилась. Генри Холланд, конечно. Противный парень, белесый, выцветший, словно вымоченный в уксусе. У него был мерзкий писклявый голос и отвратительные манеры, а ещё он считал женщин вторым сортом и не стеснялся говорить об этом вслух. Они с Нэдом учились вместе, но, насколько мне известно, близкими друзьями не были, и слава богу. – И что с этим гадостным типом? – поинтересовалась я. – Он поклонник Гарри Дайкса, – безэмоционально выдал Нэд. – Он ездил на юг, туда, где и началась карьера миллионера, и уж ему-то наверняка известно про первую контору магната. Если хочешь, я спрошу. – Будь любезен, – оживилась я. – Это крайне важно! – Хорошо, – согласился мой собеседник. – Тогда я свяжусь с Генри немедля. Береги себя, Нэнси. – Разумеется, – соврала я, давая отбой. Итак, полплана выполнено: умница мистер Никерсон отличался обязательностью, и я не сомневалась, что он тут же кинулся звонить своему отвратительному однокурснику-женоненавистнику. Но у меня были ещё помощники, и какие! Я, улыбаясь, набрала номер Бесс, и та тут же откликнулась весёлым: – Информационная база слушает! – Как там дела с мисс Ноулз и её тайнами? – полюбопытствовала я, присаживаясь прямо на пол и прислоняясь спиной к стене. – Честно говоря, плоховато, – вздохнула моя лучшая подруга. – Мы с прелестной Джорджиной прошерстили все более или менее доступные источники и не смогли найти ни единого упоминания о радиоведущей с таким именем. – Она приехала на Аляску только три года назад, – я наморщила лоб. – Значит, ушла с радио не так давно. – Тем не менее, пока результатов нет, – вымолвила Элизабет. – Но мы не оставляем стараний. – Молодцы, – улыбнулась я. – Позже ещё позвоню. – Ждём! – хихикнула Бесс. Я спрятала телефон и задумалась. Итак, на беднягу Ровалса совершили покушение спустя три недели после кражи семян. Связаны ли эти два дела? Вполне возможно, что да. Но при этом характер двух преступлений значительно разнился: если при первом не пострадал никто, то второе могло унести чью-то жизнь, и лишь чудо спасло бизнесмена. Значит, можно предположить, что и исполнителей было два. Допустим, существует пара преступников, находящаяся в сговоре. Первый – осмотрителен, расчётлив и осторожен, именно он и стоял за кражей первой партии семян. Второй чуть более импульсивен, но его нельзя назвать сорвиголовой – об этом свидетельствует выбор орудия преступления: нейротоксин требует внимательного обращения, а также необходимо продумать, как именно его применить, на что нанести. Тем не менее, он способен на куда более решительные и радикальные действия, чем его сообщник. Они работают совместно, но был ли согласован столь экстренный шаг, как покушение на человека? Круг подозреваемых тут довольно узкий, но сам по себе этот факт не особо помогает. Шарон можно смело исключить: она не получает ни малейшей выгоды от смерти Ровалса сейчас, для неё более логично было бы погубить его после брака, тогда она стала бы полноправной наследницей. Тогда кто? Профессор Ли? Джанни Санторо? Гарри Дайкс? Дарлин Такер? Или, может, Санни?.. Я сжала виски пальцами. Как бы мне ни было странно и неприятно, всё же корейца тоже не стоит сбрасывать со счетов. Будучи соотечественником профессора, он мог бы расположить его к себе, войти в доверие, чтобы потом стянуть семена, как представится возможность. За годы путешествий по миру мой авантюрный приятель завел множество знакомств, среди которых могли оказаться и те, через которые несложно реализовать генетически модифицированные ростки. Но, конечно, Санни не способен причинить кому-либо физический вред, расчетливо убить другого человека. А ещё этот индивидуалист плоховато работает в команде. Значит, если он первый виновник, то второй вряд ли состоит с ним в сговоре. Я потрясла головой. Стыдно признаваться, но мне не хотелось, чтобы кореец оказался замешан в этом деле, но моё положение обязывало меня отвлечься от эмоциональной составляющей и трезво оценить имевшиеся у меня факты. Что мне сообщил Гарри Дайкс? Да почти ничего: учились вместе с Ровалсом, тот всегда был славным парнем, только слишком легковерным, потом пути разошлись, а затем они снова столкнулись на встрече выпускников около пятнадцати лет назад. Из рассказа миллионера я узнала, что мой наниматель давно уже лелеял мысль построить на Аляске комплекс предприятий, и Гарри очень ему в этом помог, потому что сам Эндрю не обладал той самой жесткостью и хваткой, которые ценятся в деловом мире и не смог бы сколотить солидный капиталец сам по себе. Значит, финансисту незачем было устранять своего друга, ведь гибель последнего не принесет ему ровным счетом ничего. У Дайкса и так есть почти все деньги мира, так к чему воровать, если за неделю он может заработать сумму, равную стоимости этих семян? Да и Ровалс ему ничем не мешал. А Дарлин... Она вообще была далека от мира сделок и трансферов; на что ей семена? Куда модель их денет? Кому продаст? Да и к Ровалсу она относилась с явной симпатией, как и к его секретарше... Я встала и медленно побрела вдоль коридора. Размышления мало помогли: я так и не пришла ни к какому выводу. Подозреваемых было так мало, и всё же это никак не помогало делу: у меня не получалось выделить основную гипотезу и следовать ей, пока она не будет либо опровергнута, либо подтверждена. Эта методика отлично работала для меня всё время, и я не видела причины, почему бы менять её сейчас. Я обязательно найду зацепку, которая натолкнёт меня на нужную мысль, стоит только поискать повнимательнее. Проходя мимо комнаты Дайксов, я вдруг услышала резкий вдох, будто кого-то напугали. – Но вы не можете так поступить! – воскликнула Дарлин. – У нас был уговор! Я замерла у двери и превратилась в слух. – Скажи ему, что мы свою часть сделки выполнили, – вполголоса проговорил Гарри. – Мы же пошли вам на уступки, – модель чуть ли не рыдала. – Почему тогда... Не говорите мне об изменившихся условиях! Мы договорились... Мне наплевать! Вы обязаны сделать... Что?.. Я... Хорошо. Раздался тихий писк – женщина окончила разговор с кем-то. – Он сказал, что нужно ещё денег, – слабым голосом произнесла Дарлин. – Значит, дадим ему, что он хочет, – жестко бросил Дайкс. – Не волнуйся, он никуда не денется; я позабочусь о том, чтобы он выполнил свою часть уговора. Я отошла назад на два шага, а потом быстро направилась к лестнице, стараясь двигаться бесшумно. О чем была эта беседа? С кем общалась супруга миллионера? Видимо, её шантажируют, и они вместе с мужем изо всех сил стараются вырваться из лап вымогателя. А последним мог быть кто угодно. Или... В разговоре упоминались «изменившиеся условия»; не относилось ли это к покушению на Ровалса и тому факту, что теперь тут рыщет полиция в лице не особо расторопного мистера Тима Каована? Я вернулась на место преступления и решительно направилась к лаборатории, доставая ключ из ящика стола Шарон. Пора раскопать что-нибудь существенное, и найти это представлялось возможным только в царстве колб и реторт. Дактилоскан был уже закодирован под мои отпечатки, и я, возблагодарив в душе своего нанимателя, прошла внутрь. Профессор Ли куда-то отлучился, так что я получала своеобразный карт-бланш: можно было исследовать каждый уголок и даже сунуть нос в личные документы милейшего учёного. Пожалуй, как раз с последнего я и начну... Я подошла к небольшому письменному столу, притулившемуся в самом дальнем углу помещения, и начала методично выдвигать ящики. В первом обнаружилась пачка каких-то листовок на корейском языке с нарисованной рыбой в заголовке. Я сомневалась, что это что-то важное, но на всякий случай сфотографировала это на камеру телефона, решив, что чуть позже попрошу Санни перевести. Второй содержал в себе кучу материалов по исследованиям семян: схемы, доклады, рукописи... Некоторые из листов были испещрены пометками от руки, сделанными, к сожалению, тоже на Седжоновом языке. Фотографировать их я не стала: даже если мой авантюрный товарищ и переведёт всё это на английский, я всё равно ничего не пойму. Вытащив из ящика всё содержимое, я присела на корточки, чтобы удостовериться, что больше там ничего не было. Странно, но он показался мне намного менее вместительным, чем предыдущий... Я постучала пальцем по дну и, услышав гулкий звук, улыбнулась: вот оно! Обычно я поддевала двойное дно с помощью ножа, но сейчас его при мне не имелось, а бежать в комнату за сумкой было не с руки, так что я, полностью вытащив ящик, просто перевернула его и с силой ударила по днищу. Фальшивая панель вылетела, и под ней оказалась неприметная плоская черная папка. Дрожа от предвкушения, я раскрыла её и с радостью ахнула: слава богу, английский! Я жадно начала читать, проглатывая абзац за абзацем, и через минуту распрямилась, удивлённо глядя на листки в своих руках. На них были зафиксированы исследования в области несовершенного остеогенеза. Я слышала об этом редком заболевании; его ещё называли «синдромом стеклянной кости». Больной им человек развивался неправильно уже в утробе матери и, как правило, рождался с парой-тройкой переломов. В течение жизни его кости могли ломаться от чего угодно, к примеру, ребра – от кашля, стопа – от вставания на цыпочки, рука – от простого сжатия в кулак, челюсть – от смеха. И, к сожалению, сей недуг являлся неизлечимым. Но зачем профессору Ли держать при себе эти материалы, да ещё и скрывать их так тщательно? Я пожала плечами и, сфотографировав на всякий случай каждую страницу этого странного документа, спрятала всё, как было. Третий и последний ящик стола оказался пустым и без сюрпризов. Я добросовестно рыскала по лаборатории, стараясь найти хоть что-нибудь интересное, но больше мне уже не везло: ни одного подозрительного клочка бумаги. Что ж, придётся довольствоваться тем, что есть. Я вышла из лаборатории и, пройдя через кабинет Шарон, оказалась в коридоре, чуть было не столкнувшись с учёным, владения которого я только что исследовала. – Профессор, – улыбнулась я. – Мы с шерифом как раз хотели с вами поговорить! Азиат безразлично пожал плечами и последовал за мной по коридору: мы направлялись в закуток Санни.