Мишка

В особняк Брагинских они выехали на следующий день. Иван довольно сильно волновался, ибо не видел родного дома уже достаточно долгое время и, если честно, иногда думал, что вообще не увидит. Альфред, сидя напротив, смотрел на своего омегу, замечая, как тот волнуется. Слегка закушенная нижняя губа, не привычная для него сутулость и пальцы, теребящие край теплого плаща. Все это выдавало понятное для Альфреда волнение. Он бы и сам так же волновался, если бы не был в родном доме больше двух лет. Земли Брагинских почти соседничали с землями Керклендов и были хоть и меньше в размере, но не менее зажиточными и плодородными. Их разделяли так называемые нейтральные деревни, где крестьяне жили независимо от кого-либо. Подчинялись они лишь прямым указам Императора, налоги платили исправно, закон не нарушали, так что никто против не был. Ну, разве что какой-нибудь дворянин, что захотел заполучить богатые деревни в своё пользование. В таких случаях, правда, этому человеку грозило лишение титула на определенный срок и лишение большей половины имущества навсегда. Эти деревеньки когда-то давно отвоевали свою независимость от дворян потом, кровью и слезами, поэтому сейчас не собирались сдаваться на милость первому захотевшему. Так что во имя прекращения возможных будущих кровопролитий ещё прапрадед Садыка озаботился законами, касающихся таких деревень. Люди в таких деревнях жили хоть и воинственные, но дружелюбные и весёлые, подчас простоватые. Гостей, если это были действительно гости, а не разведчики или захватчики, встречали всегда дружелюбно, с охотой подсказывали дорогу или давали совет. И все было бы мирно, если бы не частая картина для больших дорог. Разбойники. Банда из мужиков, вооружённых кто чем, перегородили дорогу, повязали кучера и взяли под узды лошадей. И вот сейчас, услышав мгновенное испуганное ржание коней, ругательства и звуки потасовки, супруги заволновались. Охранников, как назло, они с собой не взяли, думали, что и без них можно обойтись. Но, видимо, у судьбы были свои планы. Разбойники окружили карету. Глава шайки вышел вперёд, на его заросшей бородой лице появилась мерзкая ухмылка. — Выходите! — раздался его грубый каркающий голос. — Руки вверх, цацки лучше сами отдайте, как и денежки. Возможно, после этого мы вас отпустим живыми. Невредимыми не сказал. Ясно, значит, поиздеваться над пленниками в их планы входило. Иван сжал кулаки. Глаза застелила мутная красноватая пелена. Он уже не осознавал, что делает, сознание уплывало. В душе осталась лишь ярость. Чистая, концентрированная ярость. Альфред напряженно продумывал действия, не сразу даже заметив состояние Ивана. Лишь когда послышался звук поворачивающейся ручки кареты, он очнулся. — Ваня, стой! — он рванул за успевшим вылезти мужем, но… Не смог сдвинуться с места от картины, что увидел перед собой. Иван словно стрела носился меж разбойников, на ходу орудуя гигантским молотом. Причём, орудуя просто отлично. От одного удара грозного оружия с треском ломались черепа и ребра, ноги и руки. Он просто не контролировал себя. Глаза смотрели в никуда, словно и не он сейчас убивал разбойников одного за другим, не его руки и частично лицо украшали брызги крови. Альфред поймал себя на неожиданной мысли, что его Ваню все это действительно украшает. Что он прекрасен и когда краснеет, и когда проламывает черепа врагам в приступе ярости. И что он необычайно нежен как держа в руках розу, так и грозный молот. Альфред мотнул головой. Что за бред в голове?! Ваню срочно нужно остановить! Он подбежал к мужу и сжал его в крепких объятиях, гладил его по плечам и груди, лепча всякую чушь: — Тише, Ваня. Все хорошо, Ванечка. Ничего, больше не нужно драться, ты всех победил. Они больше никогда не встанут, не волнуйся. Ну давай, Ваня, успокойся, хороший мой. На удивление, его не отбросили и не поломали парочку костей. Иван медленно, но верно успокаивался и приходил в себя. Очнувшись, он недоуменно огляделся и вскрикнул от ужаса. Вокруг него были разбросаны трупы бандитов. Кто просто без сознания от боли, кто убит. Причём, разными способами. У главаря был раздроблен череп, у некоторых, кто находился ближе к нему, превращена в кровавое месиво грудь. — Ч-что.? Кто.? — Иван закрыл рот руками и вдруг заметил на них кровь. — Я.? — Да, Ваня, ты, — кивнул Альфред. Правду скрывать смысла не было. — Ты был будто в неадеквате, словно в трансе. Просто носился с молотом… Где он, кстати? Только сейчас он заметил, что молот, которым так лихо орудовал его муж, исчез. Вроде только что был у Ивана в руках и вот, его нет. Странно. — Молотом? — переспросил Иван и ненадолго задумался. После этого он так же в задумчивости пошёл к карете. Альфред поспешил сесть за ним, перед этим махнув рукой удивленному не меньше него кучеру. Тот растерянно кивнул, но снова вскочил на своё место и взял упряжь. Короткая команда и лошади вновь пошли неспешной рысью. Всю дорогу Иван был крайне задумчив и даже, казалось, его совсем не волновало то, что несколько минут назад он убил больше десятка человек. И Альфреда это волновало. Он не был уверен, что его омега чист и невинен в плане умения обращаться с оружием, все же тот рос в семье потомственных военных, но все же… Ни с того, ни с сего впасть в неконтролируемый кровожадный транс, неизвестно откуда вытащить оружие, которое Ваня даже, наверное, никогда не держал в руках и профессионально сделать фарш из разбойников. Это было очень странно и пугающе, несмотря на то, что альфа понимал, что Иван ему вреда не причинит. Были, кстати, насчёт этого сомнения. Уж слишком он выглядел неадекватным и втянувшемся в битву, чтобы отличить мужа от очередного бандита. Так что не только Ивану было, над чем подумать. К вечеру они доехали до усадьбы рода. На пороге их встретил дворецкий почтенных лет, к которому Иван побежал со всех ног, как только выбрался из кареты. Дворецкий распахнул объятия принял в них чуть ли не плачущего от непонятного томления и огромной радости Ивана. Тот обнял дворецкого и уткнулся ему в сюртук, хоть для этого и пришлось наклониться. — Ну что вы, молодой господин, успокойтесь, — запричитал он, похлопывая омегу по спине. — Я понимаю, вы рады, но все же поберегите радости для дома. — Прости, Уильям. Просто я очень рад вернуться, — Иван вытер выступившие слёзы и улыбнулся. — Я понимаю. Ваша комната готова. Я взял на себя смелость оставить там все, как было. — Да, спасибо, — Иван побежал в дом. Альфред вышел следом и уже взошел на крыльцо, как дворецкий железной хваткой вцепился в его плечо и буквально прошипел на ухо: — Не смей обижать господина, а то я альф знаю, сам альфа. Поверь, тебе за него отомстят. Не я, так предки. Их духи всегда после смерти возвращаются в родной дом. Альфред, всегда боявшийся всякого рода призраков и духов, а также напуганный неожиданным преображением дворецкого из милого старика и хорошо знающего хозяина слуги в этого монстра, как ему показалось. — Хорошо, — только и сумел пискнуть он. Хватка на плече исчезла и Альфред рванул внутрь. Ивана он увидел в коридоре. Тот стоял около одного из портретов. Вообще портретами был увешан весь коридор с двух сторон. Портреты предков с самого создателя рода. Стоит сказать, что род Брагинских довольно молод по сравнению с другими не менее знаменитыми родами, поэтому портретов хватало лишь на один коридор. Иван стоял в самом конце, где друг напротив друга висели портреты его отца и деда. На данный момент Иван разглядывая портрет именно деда. Альфред встал рядом. На него с холста смотрел пожилой мужчина, уже седой, с аккуратными усами, в военной форме со знаками генерала. О нем ходили легенды, добрая часть из которых была пропитана мистикой. Его настоящее имя уже давно забыли, называя Генералом Морозом. Такое прозвище появилось у него из-за того, что тот любил наступать в снежные морозные бури. Он мчался на чёрном коне, закутанный в темно-синий плащ с капюшоном, похожий на саму Смерть. Враг дрожал от ужаса, метался в снежной буре, мерз и проигрывал. Генерал Мороз не проиграл ни единой битвы. — Это мой дед, — заметил мужа Иван. — Я знаю, — кивнул Альфред. — Знаменитый генерал. — И мой любимый дедушка, — Иван погладил кончиками пальцев раму портрета. — Все называли его Генералом Морозом. А я иногда в шутку называл его Дедушка Мороз. Он обычно смеялся, когда я так его называл, гладил меня по голове. Он часто рассказывал мне и Олегу сказки. Альфред с удивлением слушал мужа, сравнивая рассказ Ивана с рассказами Артура. Образ холодного сурового генерала с ледяным взглядом и образ доброго смешливого деда не слишком сходились в нем. — О, а это мой отец, — Иван перешёл к висящему напротив портрету. С него глядел черноволосый мужчина с чёрной косой, тонкими усами и золотыми пронзительным глазами. — Знаешь его? — Да, — кивнул Альфред, подходя к Ивану. — Улус Джучи, по прозвищу Повелитель Огня. — И мой отец. Мы с ним часто выезжали на конные прогулки, он показывал мне своё оружие, даже поиграть мне с ним давал. Они с Олегом часто шутили, вот, мол, повзрослеешь и придётся нам из дома осадную крепость сделать, чтобы женихов отводить. Альфред снова был удивлён. Этот альфа, воплощение самого огня, такой же опасный и неконтролируемый, жестокий и бескомпромиссный мирно выезжал с младшим, на тот момент, сыном на конные прогулки и невинно, хоть и немного смущающе для любого омеги, шутил? Альфред просто не верил в это. — Хорошая у меня семья. Необычная немного, зато любимая. — Согласен, — Альфред приобнял рукой мужа за талию. — Сегодняшнюю ночь проведем в замке? — Да, — кивнул Иван, чуточку краснея. — Пойдём отсюда. Альфред был полностью согласен, ибо под строгими взглядами деда и отца Ивана особо не пообнимаешься. Да и было смутное чувство, будто на него оценивающе глядят эти портреты. Иван повёл мужа в свою комнату, где, сняв сапоги, повалился на кровать. — Ммм, я уж думал, что никогда больше не прилягу на свою кроватку, — мурлыкнул он и потянулся на шелковых чёрных простынях. Сама комната была в основном светлых тонов, потому особенно на её фоне выделялась широкая чёрная кровать. Чёрное дерево, простыни, подушки и одеяло, балдахин. Иван катался по кровати, улыбаясь и счастливо фырча, словно довольный кот. Альфред сглотнул и отвел взгляд от этого крайне возбуждающего действа. Ещё не хватало, чтобы этот жуткий дворецкий услышал стоны Вани и устроил ему «сладкую» жизнь. — Альфред, — Иван встал на кровати на четвереньки и прогнул спину, — иди ко мне. Вот тут он устоять не смог, хоть и пытался. Но сложно, знаете ли, удерживать возбуждение, когда твой муж соблазнительно выгибается, стоя на четвереньках и так ласково зовя тебя. Он подошёл к кровати и сел рядом, начиная гладить Ивана по голове. Тот в шутку замурлыкал и альфе сорвало тормоза. Он буквально набросился на Ивана, буквально срывая с него одежду. Иван потрепыхался для вида и отступил, как только губы Альфреда накрыли его губы, страстно целуя. Иван простонал сквозь поцелуй, закидывая руки на плечи мужа и прижимаясь к нему всем телом. Альфред на несколько секунд отстранился, лишь для того, что отстегнуть мешающий плащ и приспустить дорожные штаны. Иван нетерпеливо повёл бедрами, за что получил грубоватый шлепок и быстрый вход. Он выгнулся и громко вскрикнул от наслаждения. Альфред резко двинулся, вырвав из уст Вани громкий стон, а после повторил рванное движение. Несколько секунд, и младший Керкленд мощно задвигался, врываясь в тело мужа до предела. Иван стонал, совершенно ничего и никого не стесняясь. Просто громко и чувственно стонал, иногда вскрикивал и даже поскуливал в тот момент, когда Альфред жадно вцепился пальцами в ягодицы мужа. Сам Альфред в тот момент был будто в трансе. Он двигался на полную мощность, не жалея, отдаваясь инстинктам. Во рту образовалось много слюны, появились крупные клыки, которые обычно выступали у альф, когда они хотели пометить омегу. Что примечательно, это происходило только в момент соития, когда страсть бурлила в крови партнёров, так что умышленно это сделать не получиться. Ими он и впился в основание шеи Ивана, прокусывая до крови. Иван особенно громко вскрикнул и кончил, сжимая внутри себя член мужа. Не в силах сдерживаться, кончил и Альфред. Иван повалился на живот, не в силах больше удерживаться на дико дрожащих руках и ногах. Альфред склонился вправо, поваливаясь на спину рядом с мужем. Во рту остался солоноватый привкус крови, одежда, что осталась на нем, прилипла к телу от пота. Альфа из последних сил стащил её с себя и тут же уснул. Иван уснул ещё раньше, как только муж вышел из него.

***

Альфред резко открыл глаза. Тело приятно ныло, во всем теле бурлила бодрость. На улице была ночь, в окно светила полная луна. Альфред оглянулся на мужа, тот ещё сладко спал. Альфред нежно улыбнулся и прикрыл его одеялом, в комнате было немного прохладно. После он встал и оделся в захваченную с собой одежду и вышел, чтобы осмотреться в поместье. Но как только он покинул коридор крыла, где находилась спальня мужа, так он и понял, что у него наметились крупные проблемы. А точнее, на выходе из коридора ему показалось, что сзади слышатся шаги. Он обернулся, ожидая увидеть какого-нибудь слугу или дворецкого, но увидел лишь тихий тёмный коридор. Он почувствовал нарастающую в душе тревогу и отвернулся, желая поскорее покинуть коридор. Но не тут то было! К его шее подставили острейший меч и спросили хриплым голосом с явной издевкой: — Ну что, самец-осеменитель, поговорим?