Strange birds.

Fix You — Coldplay When you try your best but you don't succeed Когда ты стараешься изо всех сил, но у тебя ничего не получается, When you get what you want but not what you need Когда ты получаешь то, чего хочешь, но не то, что тебе нужно, When you feel so tired but you can't sleep Когда ты настолько переутомился, что не в состоянии уснуть.

Мы живём в таком странном мире, тебе не кажется? Потому что с одной стороны время течёт все быстрее, а с другой— ты просто ещё одна потерянная звезда. Лина забрала меня два часа назад и сейчас мы едем в кафе, потому что: Во первых, она сказала, что теперь как нянька от меня ни на шаг не отойдет. Второе, ей пришлось назначить главным на эти часы старшего официанта, а она ненавидит передавать свои полномочия кому-то ещё. Ну и третье, она говорит, что от похмелья мне поможет её чудо средство. Вот такая у меня подруга детства. Ненавижу её. Все семнадцать лет любил. Мы выезжаем по встречной полосе и заворачиваем совсем в другом направлении. Так. Кошки мышки — это моя игра. Она не знает правил. Она останавливается около кирпичного дома и глушит мотор. — Что мы здесь делаем? — Заберем то, что тебе необходимо. Эй, загадки тоже моя фишка. Что с ней не так? Она хочет поиграть со мной? Она помнит, к чему приводят игры со мной. Её кожа помнит. Как-то она решила поиграть со мной в прятки, но правильно не посчитала. Сфальшивила. У меня в руках были ножницы и когда она выскочила из под стола, я порезал её руку. Где-то около кисти. Улыбка и смех тут же исчезли с её лица, но она не закричала. Она плакала. Я сам тогда не понял, что сделал. Но потом она начала всхлипывать от страха, ведь рана кровоточила всё сильнее. Пришлось позвать мою маму. Тогда она посмотрела на меня с ужасом в глазах. Лину отвезли в больницу, а когда приехали её родители, они потребовали не приближаться к ней на расстоянии пол километра. Они хотели подать в суд, но Лина в слезах просила этого не делать. Она хотела со мной дружить. Я до сих пор помню, как сидел около двери в её палату. — Ты с ума сошла. А если бы он задел тебе вены или нерв. Он мог тебе сильно навредить. Это был её отец. Слишком серьёзный человек, слишком громкий. — Он не хотел. Это вышло случайно. Мне даже было не больно. — Милая, это не обсуждается. Он опасен, и мы оградим его от тебя и постараемся от остального общества. Мать была может и лучше отца, но такая же стерва. Она любила меня, до этого случая. Постоянно пекла мои любимые пирожные с шоколадом и карамелью, приглашала на ночь, но теперь её взгляд так холоден ко мне. Словно я за минуту стал её главным врагом. Как же люди быстро меняются и, к сожалению, бесповоротно. — Пожалуйста. Она плакала. Я слышал это. Почему? Ей же больше не было больно. — Ему нужен друг. Я хочу быть его другом. После этого тишина. Я встал и ушёл. Она хотела быть со мной рядом. Зачем? Чем я заслужил её внимание? Нам было десять. — Он не может больше оставаться один. Хватаюсь за голову руками. Как всё это я ещё не забыл? Я должен был. Мои воспоминания прерывает стук по стеклу. О нет. Только не он. Не сейчас и точно не в нужное время. — Хей, да ты снова в хлам. И около Лины стоит её брат — Найл. На секунду жалкая молекула жизни, которая выводила своим доброжеланием. — Не твоё дело. Мой тон серьёзный и твёрдый, как лед. Я такой же холодный и пустой. — Гарри. Угрожающе и как-то...сочувствующе на меня посмотрела Лина. После чего провела рукой по моему плечу. Там был шрам. Я видел его. С того дня я больше не мог спокойно смотреть на её руку. Она закрывает его какими-то браслетами только для того, чтобы я чувствовал меньший дискомфорт, но на этот раз, видимо, забыла. — Какие мы грубые. Снова эта улыбка. Выводит. Этот парень слишком невинен. Такие люди всегда фальшивы. Этим он мне и не нравился. — Я принёс несколько пачек, чтоб наверняка. Ещё купил для стимуляции. — Дай посмотреть. Лина берёт в руки препараты и тщательно осматривает их. Только не это. Нет, нет. Снова таблетки. — Я не буду это пить. Я возмущен до предела. Его не было до сегодняшнего дня. А может и раньше. — Слушай, сейчас не время для истерик. — Я не истерю, я отказываюсь делать то, от чего мне будет только хуже. Найл потирает переносицу. Лина даже не обращает на меня внимание, а только смотрит на рецепт к отведенным лекарствам. Они за одно, я это давно понял, что твою мать дело касается моей жизни. — Слушай, господин гордость. Сними розовые очки и прими реальность. Ты болен, а мы помогаем твоей болезни не прогрессировать и не забыть всё к черту. Вау, блондинчик может быть серьёзным. — Ты забыл последние две недели. Такими темпами ты начнешь забывать месяца. — Заткнись! Ты ничего не знаешь. У меня был срыв. Я заорал на него так, как мог. От испуга, Лина спрятала в бардачок все тупые и острые предметы, которые были на виду. Это страх. Она боится последствий. В её глазах гроза над морем. Но тут грозу разбавил дождь. Её рингтон «Coldplay- Fix you.» Её любимая группа. Она поднимает трубку. — Да. Что?! Вы рехнулись? Вас и на секунду нельзя оставить. Я уже еду, ничего не трогайте. Я непонимающе смотрю на неё. Она убирает телефон и смотрит на Найла, давая листок бумаги с каким-то номером. — Так, позвонишь ему, он отвезет его обратно, а пока идите домой, оба. Я срочно нужна на работе. Официантка уронила поднос и обожгла кофе какую-то даму. Я издал смешок. Настолько же нужно быть криворукой. Что же она делает в постели? Я могу это узнать, хм. Мы вышли из машины и я видел, как джип Лин исчезает всё дальше. Найл сжимает губы ниткой в кривой улыбке и демонстративным жестом руки указывает на их дом. Какой же придурок. Как у такой умной и целеустремленной девушки, может быть такой брат оболтус, который только и умеет, что бренчать на гитаре и читать детям на ночь сказки. Из него бы вышла отличная домохозяйка. У него ещё чудесно получалось готовить. Лазанья из четырёх видов сыра и фарша с Испанскими приправами. Ещё он был настолько лучезарным, что глядя на него осознаешь — жизнь у тебя ещё хуже и чернее, чем Марианская впадина. Зачем я вообще хвалю эту сволочь? Он мне не нравился. Точка. Чтоб я ещё раз сказал о нём что-то хорошее. Типун мне на язык. Мы зашли в гостиную. Как всегда идеальная чистота. Они такие предсказуемые. Живут по старому дню календаря. "Лучик" взял в руки телефон и начал набирать номер с бумажки. Кому там просила позвонить Лина? Я подхожу ближе. — Эй, эй. Кто подслушивает, знаешь кто? Сукин сын. Не для моих ушей значит? То есть, в любой момент за мной может приехать киллер и увезти с радужную страну чудес к Санта Клаусу. Я уже чую этот запах печенек из детей. На моём лице улыбка. — Она дала мне твой номер, это её брат. Да. Да, верно. Так ты заберешь его? Отлично, жду тебя через пол часа. Он кладёт трубку. Я послушный мальчик. Я прятал иголки в коробочку, а нитки в шкаф. Я послушный. Он выходит из кухни. — Есть хочешь? — Дай воды и отстань от меня, мудак. — Потише со словами. Я между прочим купил тебе лекарства. — Пошёл. Нахуй. Диктую я. Четко. Смакуя каждый момент этих двух слов. Рот наливается ядом. Горчит. Его вкус почти мне забылся. Парень с грохотом ставит стакан с водой на стол и смотрит на меня так грозно, указывая пальцем. Ц-ц, плохой жест. Это не культурно. — Слушай сюда, Гарри. Мы с Лин каждый раз достаем тебя из дерьма всё чаще, после смерти твоей матери. Мы, блять, делаем всё, чтобы ты не забыл, как тебя зовут, тебе помогают все. Твой отчим, сестра, но ты скотина, этого не ценишь. Ты знаешь лишь своё «Я». Смерть. Смерть моей мамы. Моей любимой женщины. — Только не сейчас. Ты не сломаешься, потому что так надо. В тот тёмный день в моей голове была лишь одна мысль и только одно чувство. Пропасть. Я падаю всё глубже. Не чувствую удар, когда касаюсь земли. Что он от меня хочет? Я не собираюсь подстраиваться под него, них. Я не могу думать о своей матери. Её бездыханное тело врезалось мне в память. Я подошёл ближе к ней, хотел разбудить её, и мы бы поехали на пикник. Мне было двенадцать. Всего двенадцать. Спускаясь с лестницы второго этажа с корзинкой, уже собираясь на кухню. Она лежала в кровати, я подошёл к ней, пытался разбудить. Она никак не просыпалась, была такой холодный. Как айсберг. Я чувствовал север. Затем я уже понял, что у неё не было пульса. Я кричал. Кричал так сильно, пока не спустилась моя сестра. Она отвела меня в сторону и вызвала кого-то. То ли скорую, то ли ещё кого. Я был в её руках. Она гладила меня и не давала спуститься вниз, к ней. «Мама! МАМА, НЕТ» «Гарри, я рядом, пожалуйста, прекрати» Я начал царапать её руки. До крови впивался в них. Она плакала, но не останавливала меня. Она знала о моей болезни, она надеялась, что скоро я не буду думать об этом и не только думать. Я не обращал внимание на её кровь, я лил на неё слёзы. Она не могла меня покинуть, не сейчас. Она мертва. Больше никогда не откроет глаза и не посмотрит на меня. Я не увижу её чистоту. Мне так больно, я возвращаюсь в свой тёмный мир. Навсегда. — Гарри? Всё в порядке, эй? — Нет, не в порядке. Я хочу спать. — Иди приляг, только ненадолго. Когда я пошёл в спальню, меня охватывала меланхолия. Я пролежал в кровати минут двадцать. Не мог уснуть. Не мог видеть темноту снова. Я услышал звонок в дверь. Услышал шаги Найла. Дверь открылась и тот голос, этот голос. Я помню его. Я слышал его в ту ночь у моря. — Стайлс, вставай. Тебя отвезут домой, а утром приедет Лина с таблетками. Я еле встал и увидел его. — Томлинсон. — Ты запомнил меня. Его ухмылка явно не к добру, он хотел поговорить со мной, я видел это. Он покусывал губы и смотрел сквозь меня. — Я жду тебя на улице. — Тебе не придётся долго ждать. Я прохожу от него и одеваю пальто, шляпу и нелепо повязываю шарф. Выхожу наружу и он следует за мной. Сигнализация. Воу, белый Ниссан. Похвально. Откуда такие деньги, они же ему нужны. Возможно, она родительская или рабочая, вот только Лин ничего не говорила о рабочих машинах. Открываю дверь и сажусь на переднее сидение. Он за рулём и заводит мотор. Игра, кажется, началась. — Ты не хочешь поговорить? Будто он сам не знает ответ. Глупое создание. Застрял где-то в девятнадцатом веке. — Попробуй сначала вырвать из меня что-то. Я снимаю шляпу и теперь точно уверен. Игра началась.