~~* * *~~
- Что ты имеешь в виду? Курт глубоко вдыхает, чтобы собраться с мыслями. - Я никогда не смогу забыть о том, как ты появился в моей жизни. Из ниоткуда. И меня в дрожь бросает при мысли, что рано или поздно ты должен будешь вернуться туда. Я не знаю, чёрт, может, с тобой случилась какая-нибудь затяжная диссоциативная фуга, или ещё что-то, более необъяснимое. Но когда это пройдёт, ты вспомнишь, кем ты был, почему пришёл в мой дом. Кто направил тебя. И я тебя потеряю. Ты не должен внушать мне мысли о ‘жили они долго и счастливо’, если не уверен в этом, понимаешь? Это… жестоко, Блейн. Какое-то время в спальне стоит тишина, слышно только дыхание. Потом Блейн улыбчиво и добро шепчет: - Что же ты напридумывал? – закрыв глаза на то, что ощущается менее важным, он прижимает Курта ближе. – Всё иначе. Я полностью уверен. Полностью. А если тебе мало моих гарантий, то вспомни хотя бы то письмо. - Гм. Про туннов? - Тунны – это далеко не главное там. В письме говорится, что ты поможешь мне обрести себя. И ты помогаешь, Курт, каждый день! И даже если предположить, что однажды я вспомню что-то из жизни до тебя, ты всё равно меня не потеряешь. Потому что в тот день, когда я пришёл сюда, и ты вышел меня встречать, это было ОНО. То самое, важное, настоящее. Словно я искал тебя, вечность за вечностью, и, наконец-то, нашёл. – Блейн гладит Курта по щеке, прежде чем коротко, нежно поцеловать, а затем снова заглянуть в глаза, улыбаясь гордо и решительно. – А мои задачи ясны: я собираюсь жить, беречь тебя и быть счастливым – с тобой. - Ох, Блейн! Курт в жизни не слышал ничего более честного и романтичного, и его почему-то захлёстывает невероятно мощная волна облегчения. Потому что он верит Блейну.~~* * *~~
В кои-то веки, собственные сомнения Курта отступают под натиском сияющей искренности крепкой взаимосвязи, установившейся между мальчиками. И Курт благодарно льнёт к Блейну, осыпает торопливыми поцелуями его лицо, пока тот, разомлев сперва, не одумывается. - О-ох, Курт, это… – Блейн вынужденно отстраняется с настоящей мукой на лице, – нечестно. - …Что-то не так? - Я уже, кхм, говорил об этом. – Бормочет юноша и, горестно вздохнув, несколько неловко поднимается с постели. Курт ловит его за руку буквально в последний момент. - К-куда ты? Более смущающей ситуации выдумать нельзя, и Блейн практически силком заставляет себя говорить: - Думаю, мне нужно… – он кивает в сторону двери и скованно машет свободной рукой, надеясь на сообразительность Курта (и его снисходительность). Однако тот не демонстрирует признаков понимания, продолжая ждать изложения резонных причин, по которым его бой-френд оставляет его после столь значимого момента. И Блейн готов сгореть от стыда, когда бормочет: «Пристрели меня», а затем проговаривает громче, надеясь, что в этот раз не придётся вдаваться в ещё большие подробности: - Мне всё-таки не обойтись без душа, Курт. Блейну отчаянно хочется застрелиться самостоятельно, потому что он чувствует себя каким-то извращенцем. Это ведь Курт. Курт, который ни за что не испортил бы ситуации, когда они только-только по-новому нашли общий язык. Который, даже имея схожие ‘проблемы’, скорее, удавился бы любимым брендовым шарфиком, чем признал что-то такое вслух. Скромный, cдержанный Курт, заслуживающий поклонения и уважения, а не… подобных вот чувств, что завладевали Блейном поэтапно на протяжении последнего полугода. Однако вопреки любым опасениям Блейна о реакции его парня, тот вопрошает только: - Эм-м-м, всё ещё?.. – и его взгляд парализующе-медленно опускается от лица Блейна – гораздо ниже. - Господь милосердный, Курт, дело только в тебе! Так близко, и ты такой… - Тебе нет нужды уходить. – Прерывает Курт тихо, но храбро, и Блейну сначала кажется, что он ослышался. - Что? - Ну, душ. Чтобы…расслабиться. Не надо. Я мог бы помочь тебе. Я действительно хочу. Курт слегка тянет Блейна за руку, но тот, в общем-то, и так слишком ошарашен, чтобы оставаться на ногах. Он опускается на кровать, таращась на Курта, который подсаживается рядышком. - Так, это точно не по-настоящему. Обычно, когда ты говоришь что-то вроде этого, случается какая-нибудь нелепость, типа морских котиков, пляшущих брейк-данс на полу прямо посреди комнаты, а затем я просыпаюсь. - Не в этот раз, – смеется Курт, целуя парня в произвольную точку на плече, впрочем, чувствуя губами только ткань, и это неожиданно неуместно. – Ты снимешь уже эту рубашку? - Да, конечно, – Блейн послушно избавляется от указанной детали одежды, заворожено глядя на Курта, как кролик на змею, и тот улыбается шире, чуть опуская ресницы. Всё это – новые ощущения, одно за другим, и каждое по-своему – великолепно. А ещё, не хуже шампанского, в голову Курта ударяет этот новообретённый контроль: Блейн хочет его, Блейн нуждается в нём, Блейн зависит от него. Да. Приходит лучшее из состояний, идеальное. Лёгкая сумасшедшинка в тёпло-карих глазах Блейна подтверждает это, когда Курт, не прерывая их зрительного контакта, справляется с ремнём на брюках парня. Тихонько звучит расстёгиваемая молния на ширинке, и дальше – только ирреально ласкающие слух звуки, что издаёт Блейн. И это как очередной прорыв. Или, быть может, старт.~~* * *~~
Курт почти полностью погружается в сон, когда до него доносится, откуда-то поблизости: - Я люблю тебя. Я знаю, думает он и, улыбаясь, засыпает.~~* * *~~
Курт привык относиться ко всему, что хотя бы отдалённо связанно с сексом, как к некоей бомбе замедленного действия. Даже если сначала все делают вид, что всё прекрасно, рано или поздно – рванёт. Потому что интим – не тот вопрос, который оставляет после себя хотя бы что-то в первозданном виде. Ну, и ко всему прочему, Курт всегда ожидал худшего. Приятной неожиданностью становится совершенно обратный эффект новой сферы близости, открытой мальчиками. Кажется, что это, вместо того, чтобы усложнить всё и разделить их, напротив, лишь упростило и – объединило их сильнее, если такое вообще возможно. Ещё с неделю Курт позволяет себе игнорировать чистые листы своих записных книжек, разрешая Блейну отвлекать его более приятным времяпрепровождением, чем самобичевание за творческую бездеятельность. Никто бы не подумал (уж точно, не Курт), но происходящее между ними кажется…не грязным, но милым. По-настоящему милым. - Ты похож на пятнистого леопарда, – как-то замечает Бриттани, разглядывая шею Курта, когда тот рискует опустить воротник своего мудрёного свитера в тёплом помещении спортивного зала, надеясь, что здесь, среди своих, никто не станет приглядываться. Затем внимание Бриттани мгновенно переключается на что-то ещё, но и одной реплики достаточно. Курт снова поднимает воротник и застёгивает пуговицы, скрывая следы, и хотя Тина смотрит на него с любопытством, он лишь загадочно улыбается и молчит.~~* * *~~
- Иди-иди! - А если я придумаю что-нибудь новое? Тебе понравится! - Потом. – Курт смеётся и выворачивается из объятий. – У тебя есть дело, Блейн Андерсон, так пойди и займись им. Давай, Блейн, папа и Финн ждут тебя наверху. Ты обещал помочь им, помнишь? - А почему ты не идёшь? - Потому что я в гараже – как рок-звезда на слёте вязальщиц в Пенсильванской глубинке. Такой же неуместный. - Тогда я хочу остаться с тобой, – бурчит Блейн. - Не смотри на меня таким жалобным взглядом, мистер, я не пойду у тебя на поводу. Нет, нет и нет. - Чёрт, теряю сноровку, да? – усмехается юноша и, снова приблизившись, продолжительно целует Курта. – А если так? Всё равно не передумаешь? - Мне нужно работать, Блейн, ну же! – Курт кивает в сторону кровати, заваленной зачирканной бумагой и великим множеством писчих материалов. – Я за целый месяц не написал ни строчки для конкурса, это никуда не годится, знаешь! Я провалюсь с позором. - Так я останусь, и буду вдохновлять тебя, м? – мурлычет Блейн, ластясь, и Курт хихикает, прежде чем берёт себя в руки: - Боже, нет! Я ведь тогда снова буду писать только о тебе. У меня уже есть, по меньшей мере, по паре хвалебных од к каждой черте твоего характера, и к каждой части твоего тела. И это ТОЧНО НЕ для школьного состязания! Так что, кыш! Кыш! В конце концов, Блейна удаётся выставить, а Курт остаётся. Он валится на кровать, бестолково перебирает карандаши и ручки, а затем битый час гипнотизирует чистый лист тетради, отставленный на расстояние вытянутой руки. Когда жуткое желание разорвать ни в чём неповинную тетрадку в клочья становится особенно сильным, раздаётся мягкий рокот, который, как Курт думал, ему уже не доведётся услышать. И уж точно – не настолько близко. Но это почти музыкальное урчание трудно перепутать с чем-либо другим, и значит оно только одно. Доктор здесь.