~~* * *~~
Время проносится очень быстро за лёгким разговором о всяких малозначительных мелочах, иногда перемежаемым длительными и путано-захватывающими рассказами Доктора о том или ином приключении, в которое ему приходилось угодить. Когда Курт узнаёт историю Донны Ноубл и её печального расставания с Доктором, в его голове, по ассоциации, это связывается с Блейном и его загадочно испарившимися воспоминаниями о предыдущих шестнадцати годах. Курта так и подмывает спросить Доктора напрямую, возможно ли повторение трюка с памятью, испытанного на Донне по необходимости, но что-то останавливает его от вопроса всякий раз. Для себя мальчик объясняет это нежелание в очередной раз даже косвенно вмешивать Блейна тем, что ему кажется маловероятным, будто Доктор, сидящий сейчас напротив него за столом, уже в курсе ситуации. Как и говорил Рори, время – крайне нестабильная вещь. Для некоторых оно течёт совершенно по-разному. Курт ведёт и всей своей жизни, и промелькам Доктора в ней, особый учёт, собирая информацию о цепи событий по крупицам. Для самого же Доктора вся хронология принципиально иная. И нужно уважать это.~~* * *~~
Как бы там ни было, но с той поры Доктор начинает навещать Курта чаще, с несвойственной его гениально-хаотической натуре систематической регулярностью, выбирая редкие одинокие моменты в расписании своего юного друга, и заставая его повсюду – дома, в школе, в магазинах, где придётся. Блейн об этих встречах не осведомлён.~~* * *~~
А Курту, наконец, «счастливится» из первых рук узнать об исполненной тайн и окружённой домыслами личности супруги Доктора. Имя этой непредсказуемой женщины – Ривер Сонг, и Доктор может рассказывать о ней часами, восторженный как ребёнок. Ривер – удивительное создание, зачатое на ТАРДИС вне времён, рождённое во вражеском плену, отнятое у матери и воспитанное в ненависти для единственной цели. Ривер – “убийца” Доктора и его избранница, против самой человеческой природы регенерировавшая дважды. Ривер – изумительная и обаятельная авантюристка, что появляется и исчезает; талантливый и многообещающий учёный, которому многое предстоит. Курт слушает все эти истории о ней и уясняет для себя ещё одну вещь касательно самого непонятного брака во всех вселенных: Доктор, пусть и восхищается своей невероятной супругой, но – мальчик понимает это на уровне какого-то шестого чувства – Ривер для мужа столь же запредельно далека, сколь и притягательна. Как некий вымышленный персонаж. Доктор сыпет рассказами о том или ином случае, что сводил их вместе, но это всегда – эпизоды. Впрочем, Курт всё равно не может толком идентифицировать свои чувства по отношению к самому факту его женитьбы. Потому что это очень интересно – и очень дискомфортно тоже. Выслушав до конца тысячную, кажется, байку – об очередном вторжении Тишины – Курт не выдерживает и, чтобы перевести разговор на другую тему, спрашивает наобум: - И как это тебя, с учётом межгалактических странствий, занесло в Лайму-то первый раз? Лицо Доктора буквально озаряется светом, когда он слышит вопрос, и отвечает он в привычном для него ликовании – можно лишь гадать, что так радует его: - Ошибка при расчётах. А что, не смотри на меня так, я просто слегка промахнулся континентом, со всяким может случиться! – Курт хмыкает скептически (конечно, мол, заурядный просчёт, хах), на что его собеседник пускается в дополнительные пояснения: – Обычно на Земле я предпочитаю высаживаться в Великобритании. Миленький маленький островок, очень уютный, и всё под рукой. – Затем в глазах Доктора появляется выражение задумчивости. – Хотя, конечно, Северная Америка 1995-го года всё же предпочтительнее, чем, скажем, Евразия. Особенно, в прежние времена. Бывал я там как-то, веке, эдак, в 12-ом. Глухое местечко. А тут – красота, почти цивилизация, да и – Рождество, опять-таки, и 1996-ой на носу… - Стой, погоди, Рождество 95-ого, ты сказал? - Разумеется! В Рождество всегда происходит самое интересное! – торжественно провозглашает Доктор, и у Курта выхолаживает спину из-за того, как близко это сейчас было. Его новый друг явно не замечает ничего, что творится с ним, и Курт, чтобы не волноваться, цепляется за точный факт и со всей сосредоточенностью обдумывает именно его. – Конец декабря 95-го, значит. …Это мне было – сколько? года полтора? - О да! – Доктор смеётся, явно вспомнив что-то. – Ты уже тогда был…таким, – и он выделывает какой-то немыслимый пас руками, пытаясь, вероятно, этим оригинальным способом донести до Курта какое-то своё впечатление. Тот, в свою очередь, повторив движение рук Доктора максимально похоже, насмешливо уточняет: - Вот прямо таким? – словно не заметив издёвки, Доктор кивает в согласии, и Курт хмыкает. – Даже не знаю тогда, принять это как комплемент или как оскорбление? - Как правду, может? - Ох, да с удовольствием, просто я не совсем понимаю, что это, – мальчик снова карикатурно взмахивает руками, – означает. - Это означает – тебя, конечно же! То, какой ты был и есть: умный, упрямый и очаровательный. Вопрос, правда ли Доктор считает его очаровательным, первым возникает в голове Курта почему-то, и он давит в себе порыв задать его. Вместо этого, он спрашивает про другое: - А, позволь узнать, как ты понял, что я был ‘таким’ с самого начала? - Проще простого. Мы несколько раз поговорили, и… - Мне и двух лет ещё не было, Доктор. – Напоминает Курт так, словно тот запамятовал об этой немаловажной детали. – Сомневаюсь в содержательности разговора, что мог у нас получиться. Курт сам не помнил себя в то время, однако, со слов отца сложил мнение, что был весьма смышлёным ребёнком для своего возраста. Впрочем, всё-таки не настолько, чтобы уже уметь открыто демонстрировать свой хвалённый ум, упрямство и очарование. Такое ведь достаточно сложно провернуть, когда в тебе и трёх футов роста нет, а в лексиконе едва-едва набирается жалкая сотня слов. - Зря сомневаешься, – тем временем, откликается Доктор живо. – Очень здорово мы общались. Ты мог быть и ещё младше, я всё равно тебя понял бы. Я, к твоему сведению, говорю на детском. - Звучит, как бред сумасшедшего. – Курт глядит на него недоверчиво, но потом, пораздумав, добавляет. – Хотя ведь, восемьдесят процентов твоей речи звучит, как бред сумасшедшего. И я, вероятно, не в своём уме тоже, потому что верю тебе. Просто… «детский», серьёзно? Ты кто – Мэри Поппинс, что ли?.. И разве есть такой язык вообще? - Эй! Не моя вина, что ты вырос, и перестал понимать его… Доктор продолжает говорить что-то, но мысли Курта застревают и отвлекают от слов собеседника. Блейн, - думает Курт. Он готов поспорить на что угодно, что Блейн не перестал, даже если не замечает этого сознательно. Этот парень, он переполнен подобными особенностями, и Курту ещё лишь предстоит осмыслить природу их.~~* * *~~
К реальности Курта возвращает упоминание имени его матери, и он вздрагивает: - Что, прости? - Я как раз говорил, что Элизабет тогда очень помогла мне, в то время как Эми и Рори проявили себя из рук вон плохими бэбиситтерами. Думаю, ты начисто выбил их из колеи, и заставил порадоваться тому, что их дочка в своё время досталась им сразу практически взрослой – полностью, хм, готовым человеком. - Ага. То есть, вау. Я…как-то не задумывался о том, что ты мог знать маму. – Признаётся Курт негромко, и Доктор качает головой: - Ну, ты пока был слишком мал для самостоятельного сотрудничества, пусть и всего на день, и Элизабет Хаммел никогда бы тоже по своей воле не оставила тебя одного, даже ради спасения целого мира. Так что вы, если можно выразиться, достались мне комплектом. - И…какой она показалась тебе? – становится даже будто труднее дышать. - Замечательной! – улыбается Доктор, и это приятно. – Кстати, – добавляет он, и в облике его появляется ожидание, которое сразу же говорит Курту о том, что должно прозвучать сейчас, хотя он и не знает ещё, в какой форме на этот раз. – В случае твоего согласия, наконец, полететь со мной, я мог бы – если бы ты захотел – свозить тебя в прошлое, посмотреть на неё снова. – Курт дважды изумлённо моргает, молча, и Доктор начинает привычно частить: – Только вот, ты должен дать слово, что не станешь ни во что вмешиваться. И ещё одно слово, что не нарушишь первое данное слово! Потому что, много лет назад, я уже помогал одной чудесной девочке посмотреть на её отца, по которому она убивалась, и она не послушалась, так что в итоге всё закончилось переписанной историей, слезами и параллельной вселенной. Впрочем, нет, стоп, параллельная вселенная была несколько позже. Но факт остаётся фактом – вмешиваться ни за что на свете нельзя!.. Курт продолжает молчать, словно решая что-то для себя, и Доктор обращает к нему с надеждой: – Так, что скажешь?