~~* * *~~
Быт новых покорителей Нью-Йорка постепенно налаживается. В августе, Бриттани ненадолго приезжает погостить, и они с Сантаной проводят целую неделю вместе, то яростно перешёптываясь о чём-то, несомненно, важном, а то просто гуляя и глядя друг на друга без слов. Когда Бриттани возвращается в Огайо, Сантана остаётся, но той упрямо подавляемой депрессии, что столь разрушительно проявлялась минувшие два месяца, в ней уже не наблюдается. Это, своего рода, исцеление. Теперь девушка может двигаться дальше. И она движется. На самом деле, кажется, что довольно сложно представить Сантану Лопез в должности чьего-то помощника, ведь она весьма своевольна и ненавидит пресмыкаться, но, оказавшись на посту ассистента Изабелль Райт, одного из главных редакторов модного журнала, Сантана выглядит крайне уместной. Даже, можно выразиться, почти счастливой. Она ДЕЙСТВИТЕЛЬНО старается. Кто бы мог подумать. А Курт, несмотря на постоянные неудачи с публикациями, тем не менее, много работает. Кажется, даже больше, чем когда-либо прежде (если такое вообще возможно вообразить). Закончив последнюю повесть, он трудится над замыслом нового романа, впервые – по-настоящему большой и масштабной, броской штуки. Его начинание громадно, и Курту хочется схватиться за всё разом, но он удерживается от этой лихорадочности, заставляя себя упорядочивать свою деятельность и подходить к ней с умом, движимый не только бешеным вдохновением, но и желанием быть совершенным в каждом слове.~~* * *~~
Постоянно пропадая на подготовках к очередному музыкальному мероприятию, Блейн всё-таки бывает дома, и не может не замечать, насколько ушёл в работу с головой его любимый. Блейн видит, как Курт иногда «зависает» посреди какого-то банального действия – вроде умывания или кухонной суеты, а временами – близоруко морщит нос, глядя на несуществующие объекты. И всё бы ничего, если бы лишь этим дело и ограничивалось.~~* * *~~
- Тебе нужен перерыв, – авторитетно заявляет он, уверенно захлопывая крышку лэптопа, расположенного на кровати перед лежащим на животе Куртом. Курт едва успевает отдёрнуть пальцы и, чуть щурясь из-за внезапной перемены освещения, поднимает возмущённый взгляд на Блейна. - Давай-давай, – напористо продолжает тот, подхватывая приятеля подмышки и стаскивая с постели. – Ты не покидал эту комнату уже двое суток к ряду. Это никуда не годится, моя радость. В такой ясный, солнечный денёк грешно сидеть в четырёх стенах! Я всерьёз намерен выгулять тебя сегодня. Не обращая внимания на громкие возражения, Блейн продолжает тянуть Курта за собой. Тот шутливо отбивается, лишь для проформы: в действительности, выйти наружу и развеяться – не такая уж дурная идея. - Окей, окей, я иду с тобой, – «сдаётся» Курт, наконец. – Только дай мне забрать лэптоп, чтобы я мог поработать на свежем… - Нет! – решительно отвергает Блейн, препятствуя попыткам своего бой-френда вернуться в «их комнату». – Мы идём в Центральный парк, бездельничать и обниматься. Никакой работы. Сегодня – только ты, я и отдых. Вспомни, когда мы в последний раз просто проводили свободное время вместе, м? - Ну… – Курт с сомнением приподнимает бровь. – В Лайме? - В Лайме! – ужасается Блейн патетично. – Какой кошмар!! Где лёгкость, где страсть, где искра в наших отношениях? Мы же ещё даже не женаты! Курт смеётся. – Не преувеличивай. Просто у тебя до жути плотный график: ты ведь участвуешь в работе над сценарием, над музыкой, над хореографией, и у тебя одна из ведущих ролей. Вполне понятно, почему ты такой занятой. А я… – «Я как проклятый работаю в стол», додумывает юноша, но не произносит вслух. Слишком удручает. Вместо этого, он улыбчиво интересуется: - И чего, собственно, ты вдруг так обеспокоился искрой в наших отношениях? - Ты последнее время усталый. И почти не спишь, я знаю. Только пишешь, пишешь, пишешь. – Озвучивает Блейн притихшим тоном. Курт моргает удивлённо: он не думал, что влияние осознания профессиональной ненужности, гложущее его изнутри, настолько очевидно. – Такими темпами ты непременно заработаешь нервный срыв или посадишь зрение. Или и то, и другое. Курт, я только… хочу, чтобы тебе было спокойнее. Но я не знаю, как этого добиться. Замерев на пороге, мальчики смотрят друг на друга, и пауза становится многозначительной. Напряжение разряжает благословенный голос Сантаны из «её комнаты»: - И-и-или, Блейн хочет утащить тебя с собой в парк просто потому, что боится выходить из дома один. – Блейн дуется, а Курт хихикает, когда девушка выходит к ним и продолжает, поясняя. – Он уже почти неделю вещает любому, кто готов его выслушать, что все статуи в городе ведут себя подозрительно. Оцени-ка. Статуи. Подозрительно ведут себя. Да, именно так, …верно, Блейни? - Замолкни, – бурчит Блейн, стараясь не улыбаться. – Это серьёзно. - Серьёзнее некуда, – Сантана часто кивает, а затем, даже не скрывая этого, громким шёпотом обращается к Курту, кивая на его бой-френда. – Параноидальная шизофрения. - Статуи, Блейн? – хохочет Курт. - Клянусь, с ними творится неладное. – Кивает тот. – Не то, чтобы я видел что-то своими глазами, но в какой-то момент они просто…пугающе живые. К ним боязно поворачиваться спиной! У меня от них мороз по коже. Даже Статуя Свободы выглядит угрожающе недоброжелательно последние пару дней, ты не замечал? Курт качает головой, раздумывая, не является ли это признаком того, что даже сам главный символ Нью-Йорка намекает начинающему писателю, что ему здесь ловить нечего, а Блейн разочарованно вздыхает, потому как, видя реакцию Курта, Сантана торжествующе повторяет нараспев: «Ши-зо-фре-ни-я». Блейн показывает подруге язык, прежде чем утащить Курта за дверь. Смех Сантаны утихает, только когда они спускаются по лестнице ниже на несколько пролётов. Неправдоподобно обиженное ворчание Блейна не прекращается гораздо дольше.~~* * *~~
Они отлично проводят время в парке, валяясь на траве. Яркое солнце прогревает, но не печёт, ветерок чуть прохладный, в нём ощущается приближение тёплой осени и – что-то ещё, из разряда неуловимого. Мальчишки лежат в виде буквы “T”: Блейн, растянувшись на животе, рассматривает жизнь мелких насекомых среди травинок (букашки похожи на малюсеньких космических пришельцев самых небывалых видов), а Курт, наоборот, глядит вверх, устроив голову на изгибе спины своего парня и сложив руки на груди. Ему удаётся мысленно отгородиться от других горожан, пришедших на отдых, и от звучания чужого существования вокруг; он сосредоточен на внутреннем тихом ощущении уюта и на близости Блейна, так что это – идеальная релаксация после долгих нагрузок. Но потом совсем рядом с ними с корзиной для пикника и детским креслицем располагается молодая семья и, разумеется, не проходит и десяти минут, как ребёнок начинает вопить. Блейн осторожно переворачивается (Курт с удовольствием воспринял бы его живот как новую подушку, если бы не раздражающе громкий детский плач) и с полминуты созерцает не вполне умелые попытки девушки справиться с орущим малышом. И Блейн не выдерживает. Курт как раз приподнимается, намереваясь выбрать для них более тихое место, а Блейн пересаживается ближе к их непрошеным соседям и, заручившись удивлённым немым согласием родителей, принимается общаться с малюткой. Этому Курт всегда поражался: Блейн не ворковал над ребятишками, не сюсюкал с ними – он именно общался. Карапуз в джинсовом комбинезончике и нелепой вязаной шапочке некоторое время взирает на Блейна с лёгким недоверием в по-детски мутном взгляде, но затем втягивается в «разговор». Вскоре слёзы малыша полностью высыхают, и в следующий миг – он уже практически смеётся. Его мать и отец переглядываются с выражениями блаженной радости на лицах, вереща что-то о чуде первой улыбки, и сразу же лезут за фотоаппаратом, дабы запечатлеть сей исторический момент, на что Курт только закатывает глаза.~~* * *~~
Когда семейство всё-таки удаляется, Курт душит в себе любопытство спросить, что Блейн сказал, чем так рассмешил хмурое плаксивое дитя, и вместо этого озвучивает вслух самоочевидный факт: - Странно говорить такое семнадцатилетнему парню, но, честное слово, Блейн, ты будешь замечательным – идеальным! – отцом. Блейн смотрит на Курта с непонятным выражением во взгляде, а затем его губы растягиваются в улыбке, одновременно и мягкой, и хитрой. Он подползает к Курту и заглядывает ему в глаза. - Спасибо, – говорит Блейн и добавляет, деланно поверхностно. – К слову. Стоит ли мне воспринимать это, как, хм, какой-то намёк?