~~* * *~~
- И что это? Вскидывая брови в выражении ожидания, Блейн усмехается: - Ты же как бы писатель, Курт. Разве твоё воображение не должно подсказать? Одну секунду – мальчики смотрят друг на друга. В следующую – Курт, не особенно сильно, но со смысловой нагрузкой, пинает Блейна по наугад выбранному колену, и тот закономерно охает, неуклюже подаваясь назад, скорее, от неожиданности, чем от сколько-нибудь реальной боли. - Это за ‘как бы писателя’, – вежливо поясняет Курт, прежде чем, быстро наклонившись, перенять крохотный свёрточек, чтобы заглянуть внутрь и убедиться наверняка. И – боже правый, он не ошибся. – Ой-ой, Блейн. - Рад, что тебе нравится, – отзывается тот и с делано жалобным видом потирает своё «пострадавшее» колено. – Напомни мне никогда больше не ставить под сомнение твои безграничные, запредельные и, э, непревзойденные литературные таланты. Потому что мои ноги ведь – мой хлеб. Как я буду танцевать, если мои коленные чашечки превратятся… - Блейн, это кольцо. – В голосе Курта отсвечивает чудная интонация, непонятная в полной мере даже ему самому. И неясно, что именно так взволновало его. Ведь они тем или иным образом ходят вокруг свадебной темы с самого раннего утра, и только сейчас это вызвало у Курта живую, спутанную эмоцию. Блейн садится на полу удобнее, скрещивая ноги и упираясь руками позади, и поднимает на Курта довольный взгляд: - Да, я почему-то именно так и подумал, когда шёл мимо того маленького ювелирного магазина – кажется, в Вирджиния-Бич это было, хмм? – и вот этот маленький коварный чей-то сын попался мне на глаза. Я просто, – весёлость Блейна ощущается удивительно тёплой в этот момент, когда он запинается на долю секунды, подыскивает наиболее подходящие слова, – не смог уйти с пустыми руками. Должен был купить для тебя.~~* * *~~
- Настоящее обручальное кольцо, – настойчиво продолжает Курт после короткой паузы; отчего-то всё это с трудом укладывается в его голове, даже будучи произнесённым громко вслух. Блейн смеётся, чуть опуская голову ненадолго; его щёки куда алее, чем обычно, и он прячет смущение за шуткой. - По крайней мере, это мне сказал продавец. Стоит верить, как считаешь? Курт снова молчит некоторое время, более продолжительное, и Блейн окидывает его якобы встревоженным взглядом, с преувеличенной опаской осведомляясь: - Ты ведь не планируешь снова меня пинать, не правда ли? Ты лучший писатель в мире, солнышко, ручаюсь!.. - Ты купил. мне. обручальное. кольцо. - Разве мы уже не выяснили это? - Ты купил мне обручальное кольцо! - Да ну! Что, серьёзно? Быть не может. - Ты купил мне обручальное кольцо!! - …У меня закончились сколько-нибудь смешные реплики. Я сдаюсь. Улыбка Блейна беззащитна, но непобедима, и как здорово, как же всё-таки здорово! Курт буквально валится на пол напротив Блейна, который сияет начищенной медалью, и, наконец, шёпотом, Курт формирует окрыляющий итог, сжимая в кулаке миниатюрный тоненький ободок из белого золота: - Ты уже купил мне обручальное кольцо. Ты вправду хочешь выйти за меня. - Я вправду очень-очень этого хочу, – кивает Блейн, прямо глядя ему в глаза. – Теперь ты знаешь. Меня дико огорчила мысль, что ты можешь сомневаться в моих намерениях, после моего достойного сожалений ответа утром, поэтому я и решил открыть тебе мою тайну. Я купил это кольцо несколько месяцев назад, ещё в поездке, и мне всё хотелось отдать его в какой-нибудь «подходящий момент», но что это вообще такое? я уже и не берусь судить. Сейчас, для примера, чувствуется весьма подходящим для того, чтобы открыться. Ведь знаешь, оно твоё, с самого начала было твоим. Так что, не принижай важность того предложения, идёт? Я говорил тебе: пришлось отказаться, только потому что время было… проблемное. Потому что ты находился в уязвимом положении, когда не мог рассуждать трезво. Дай себе срок, и всё-всё наладится. Тогда – вот увидишь – и это тоже разрешится. - Хорошо, – Курт на мгновение прикрывает глаза, соглашаясь, после чего доверчиво улыбается и, завернув кольцо обратно в светлую ткань, вкладывает назад в руку Блейна. – В таком случае, гляди, я делаю тебе пасс. И когда аффектирующие аспекты исчерпают себя, когда всё наладится? Я буду ждать, чтобы вопрос задал ты. Если поймёшь, что время пришло. У Курта нет ни малейшего сомнения, что Блейн поймёт. В нужный час. В конце концов, кто ещё справится с этой задачей, как не мальчик с потрясающим чувством времени?~~* * *~~
Вшестером с котом, ребята уезжают в Огайо почти на целых три недели – провести время с родственниками. Этот внеплановый отпуск требуется всем.~~* * *~~
Чендлер связывается с Куртом по заново отлаженному Skype исправно, каждый день примерно в полдень, поначалу прикрываясь исключительно заботой о продвижении его работы; но Курт понимает, в чём дело. Он знает своего агента уже достаточно времени, чтобы уловить простой факт – близких у него, мягко скажем, мало. А своего подопечного Чендлер воспринимает, как друга, и у Курта, начистоту, нет проблем с этим. Кроме того, Чендлер входил в число бедолаг, перенёсших инфаркт и реанимированных повторным всплеском энергии. Закономерно, что Курт более чем счастлив ежедневно наблюдать на экране лицо Чендлера Хейла, живого и здорового. Блейн, находясь поблизости во время их сеансов связи, часто закатывает глаза, отпускает насмешливые комментарии по тому или иному поводу в адрес агента, который неутомимо парирует его остроты. Их пикировки и ребяческие попытки выявить «самого умного ученика в классе», замаскированные под цивилизованные дискуссии, напрягали бы Курта, если бы он не осознал, практически с самого начала, одну простую истину: эти двое, наконец, поладили, и таков их способ общения. Так что, он отпускает всё со спокойной душой и просто улыбчиво позволяет им развлекаться, почти не вмешиваясь в споры.~~* * *~~
Первое время их приезда, родители ведут себя, так сказать, своеобразно. Особенно это очевидно в случае с Кэрол, которая выказывает усиленную заботу о своих детях невероятно активно. Берт более сдержан в проявлениях любви и беспокойства, но Курт знает, что тот переживает не меньше. Финну, Блейну и Курту приходится продемонстрировать всё своё понимание и поддержку, чтобы стабилизировать атмосферу в доме. Тревоги родителей, конечно, не становятся меньше по существу (это ведь РОДИТЕЛИ, о чём тут говорить), но с каждым днём возвращают себе адекватный колорит, как было и прежде. В данном случае, время – действительно лучший помощник.~~* * *~~
В этот раз первыми в Нью-Йорк возвращаются Сантана и Бриттани, из-за рабочего и учебного расписаний; затем уезжает Финн, чтобы не пропускать своих занятий тоже. Он даже решается вернуться в общежитие, но позаботившись предварительно, чтобы ему позволили поселиться в другой комнате. Другого корпуса. На противоположной стороне кампуса. Что объяснимо, в общем-то. Мальчики задерживаются ещё на несколько дней, которые проводят в компании более-менее успокоившихся родителей, а затем тоже покидают Лайму, до следующего визита. Курта терзают сомнения, не следует ли задержаться; ему совершенно не хочется оставлять отца. Но у Блейна намечается небольшой прорыв в рабочем плане, и их присутствие в Нью-Йорке требуется. Они возвращаются. Примерно в это же время, будто ниоткуда, Курт получает сообщение от Доктора. Ну наконец-то! Небывалое облегчение.~~* * *~~
«Где ты? – написано на дисплее телефона Курта. – Когда?». Знакомая игра в тысячу вопросов, кажется, начинается по новому заходу. Курт улыбается неудержимо широко, пока сердце колотится о грудную клетку от волнения, но отвечает он сдержанно: «Там же, где и был. Только что вернулись из Огайо. 29 октября 2013. Чуть за полдень. Важнее, где/когда ты пропадаешь последние пять месяцев, а? Я беспокоился». Вместо прямого ответа, минут через пять Курту приходится довольствоваться новым, будто бы неустойчивым, вопросом. «Ты сердишься на меня?». «Конечно, нет!», пишет он без задней мысли. Немного погодя, отправляет вдогонку: «На тебя не за что сердиться, Доктор. Ты ни в чём передо мной не виноват». «Но раз уже октябрь. Значит, год медленного вторжения завершился». Оу. Разумеется. Если в своё время даже у Курта в запале чувств достало идей, чтобы хотя бы на какой-то короткий момент найти повод обвинить Доктора, то уж сам-то тайм-лорд (чьё чувство вины и ненависть к самому себе подчас в разы превышают даже его легендарно запредельные самолюбование и веру в собственную божественную гениальность) наверняка и вовсе готов съесть самого себя целиком, не пережёвывая, на этой почве. «Правильно, завершился, – отвечает Курт. – И эта тема не для обсуждения в sms-ках. Если ты там не смертельно занят. Позвони?»~~* * *~~
Вероятно, занятость Доктора сейчас минимальна, а удача им благоволит, потому что звонок раздаётся практически через три секунды после уведомления об отправке просьбы Курта. Друзья здороваются – немного неловко, но, тем не менее, очень тепло. На расспросы юноши о причинах очередного периода долгой тишины, Доктор сообщает, что имел место инцидент. - Я не знаю точно, что подтолкнуло старушку к сбою в этот раз. – Жалуется он с явным сочувствием к Секси в голосе. – Мы улетали в некоторой спешке, конечно, и приземлились на нашей викторианской стоянке не особенно удачно, это да. Но ведь у нас случались и более жёсткие посадки, уж можешь мне поверить! Так вот, потом – о-о-о, было даже эффектно! Все эти пульсирующие огни, сигналы тревоги, полнейший кавардак в системах, жуть!.. - Но ты же починил всё, Доктор, так ведь? – тревожится Курт. – ТАРДИС поправилась? - Более-менее, – соглашается тот с сомнением, нисколько не утешая. – Большая часть информации ведь оказалась утеряна, остальная – повреждена. Если бы мы с моей девочкой не были такими умницами, и не хранили резервную копию всего в архивах на других источниках, то урон для нас был бы колоссален! Слава всему, мы были умницами, трюк удался. – Короткий смешок; возвращение взволнованности. – Удалось восстановиться практически целиком. Но я не уверен, насколько это сработало. Потому что вот же какая штука: я собирался поговорить с тобой, предположительно, пять дней спустя. Не месяцев. Система всё ещё страшно сбоит. - Я понимаю, – Курт старается скрыть печаль, но не вполне эффективно выходит, ведь он просто не находит себе места, и тогда он решает быть откровенным, – И от этого делается ещё больше не по себе, Доктор, понимать, что я могу больше вообще тебя никогда не увидеть. Не хочется давить на тебя, но я, я боюсь. – После этого признания, Доктор вздыхает, обращаясь к нему по имени, но не говорит ничего дальше, так что Курт продолжает: - ТАРДИС теряет контроль над координатами, путается в датах. Раз за разом. И мне приходят в голову мысли: вдруг вы совсем пропадёте из моей жизни, и я буду ждать и ждать и ждать, до самой смерти, безрезультатно? Знаешь, как это может быть. Ты решишь перезвонить мне через пять минут, а попадёшь на линию через пять веков, когда от меня даже следа не останется, и этого уже будет не изменить. Эта неизвестность, нестабильность, ох! …только не подумай, будто я на кого-то тут обижаюсь. Я не сомневаюсь, что ты не планируешь меня бросать, а ТАРДИС выбивается из сил ради тебя, честное слово, я благодарен ей за это. Я горжусь каждым её поступком, нацеленным единственно тебе во благо. Я рад, что есть кто-то, кто всем своим существом печётся о тебе, если уж я сам не в том положении. Но… у неё ведь какой-то капсуловременный эквивалент болезни Альцгеймера, или вроде того, да? - Похоже на то, – голос Доктора особенно тих и шероховат в этот момент. – Курт, я очень постараюсь, чтобы самых страшных сценариев не произошло в нашем общем будущем. Но беда в том, что я… - Не можешь этого обещать. – Подсказывает Курт грустно, когда его друг, не договорив, замолкает.