~~* * *~~
Текущее обсуждение снова явно лишь расстраивает их обоих, не ведя при этом ни к какому фактическому решению, посему Курт берёт направление беседы под сознательный контроль и говорит: - Ладно, не будем переживать раньше времени. Я всё принимаю слишком близко к сердцу в последнее время, вот и нагнетаю, игнорируй меня. Вообще-то, я хотел поговорить с тобой не об этом. Доктор податливо соглашается, и Курт считает своим долгом разъяснить другу то, что он давно понял, а Доктор всегда знал, но всё равно нуждался в напоминании: что его вины в трагедии с кубами не было. Что он и так сделал, что мог, если не больше. Что он не имел возможности вмешиваться снова, никоим образом. Что всех всё равно никогда не спасти, к величайшему сожалению. Что если позволить себе думать обратное, в конечном итоге – непременно или свихнёшься, или наложишь на себя руки (оба варианта, очевидно, неприемлемы). Доктор внимательно слушает Курта, а когда тот заканчивает, комкано признаёт его неоспоримую правоту. Курт чувствует, что Доктор не вполне убеждён – только на рациональном уровне, возможно, и то не полностью, - но считает нужным не делать на этом акцента. Так будет только милосердно по отношению к Доктору. Вместо этого, он просит: - Расскажи мне, что на самом деле случилось в сентябре, пожалуйста. Что происходило весь этот год? Я думаю, мне требуется знать. Поскольку теперь – это часть их прошлого, а значит, относительно безопасная территория, Доктор соглашается, с напускной лёгкостью.~~* * *~~
Он делится с Куртом сказками о ‘санитарах Вселенной’, которыми в воспитательных целях запугивали маленьких галлифрейцев в былые времена. Рассказывает о реальном корабле Шакри, почти и несуществующей толком расы, пришедшей из древних преданий. О вратах измерений, оставленных практически на виду – в сломанном лифте одной из шотландских городских больниц. О неоспоримых преимуществах физиологии тайм-лордов. О сообразительности друзей Доктора – храбрецов Пондов, о выдержке мистера Уильямса, и о своевременности решительной Кейт Стюарт, не посрамившей память её славного отца… Курт не может не замечать, насколько Доктор умаляет собственные заслуги в этот раз, как сильно стыдится малейших допущенных ошибок, которых, по его же собственному – ужасно субъективному – мнению, накопилось в течение того года несметное количество. И хотя Курт ничего не может поделать с этим, как-то поднять боевой дух товарища в связи с историей о вторжении (которое на деле было, скорее, попыткой геноцида из якобы благих побуждений), на одно Курт способен точно. - Спасибо вам, – произносит он, по завершению повести Доктора. – И спасибо тебе. – А пока тот не успел отказаться от личных благодарностей, мотивируя это тем, что ничего из ряда вон выходящего не сделал, или сделал это слишком поздно, или по ещё какой-то депрессивной причине, Курт быстро добавляет, расставляя нужные смысловые ударения: – Ты меня слышишь теперь? Я совершенно точно, определённо, стопроцентно на тебя не сержусь. Нет повода. Всё случилось так, как должно было быть. Я не виню тебя. И ты не должен. - Мм-хм, что ж. Радостно знать, и… за другое не сердишься, тоже? – интересуется Доктор с нарочито небрежной интонацией. - Какое ‘другое’? – уточняет Курт, на всякий случай; когда собеседник молчит, до юноши доходит. Он почти успел забыть, за всеми этими потрясениями. – А, касательно нашего… Того, чего не случилось на крыше. Когда мы виделись в последний раз, верно? - Прямо мысли мои читаешь, – шутливо подтверждает Доктор, хотя на донышке его голоса залёг дискомфорт. – Итак? - Всё в порядке, Доктор, серьёзно, – успокаивает Курт, не лукавя. Оттого ему верят.~~* * *~~
- Тогда, ты не будешь слишком уж сильно возражать, если я всё-таки раскачаю старушку на подвиг и залечу как-нибудь на досуге в гости? – предполагает Доктор легкомысленным тоном, и Курт подхватывает его игривость, по которой всегда безумно скучаешь, если не слышишь долго: - Слишком уж сильно – нет. Так, слегка повозмущаюсь, и только. Они вместе смеются, и Доктор строит планы на их следующую встречу, что Курт поддерживает конструктивными усовершенствованиями. В таком приободрённом настроении, полном предвкушения и взаимной привязанности, надеясь скоро увидеться, они прощаются.~~* * *~~
Для Доктора проходит почти четыре часа, в течение которых ему удаётся, как ему кажется, привести ТАРДИС в максимально приближенное к полному порядку состояние, как в старые деньки беспокойной молодости. Закончив с наладкой сцепления, он принимается кружиться вокруг консоли, пританцовывая и насвистывая весёлый мотив, устанавливая значения и передвигая рычаги. Механизм отвечает положительно, капсула преодолевает свой путь по временным и пространственным эфемерным коридорам, ни разу не запнувшись. Всё это слишком идеально, чтобы не заподозрить неладное, но Доктор слишком увлечён желанием поскорее найти Курта, чтобы заострить на этом внимание. Все эти долгие века жизни всё-таки ничему его не учат, ха?~~* * *~~
ТАРДИС затихает снаружи здания, ближе к самой верхушке которого проживает Курт; самоочевидно, что солнце уже село, и это задевает первую струнку тревоги, перемешанной с неумирающим любопытством, в душе Доктора. Он собирался устроить Курту сюрприз сразу же после звонка, в кои-то веки избавив его от томительного ожидания, но глубокие сумерки мало похожи на ‘чуть за полдень’, двух мнений быть не может. Но ничего. Это минимальная промашка. Доктор отказывается унывать. От-ка-зы-ва-ет-ся. Официально. Он несколько раз набирает номер Курта, чтобы уточнить его доступность для прогулки, и звонок проходит каждый раз, но ответа нет. Доктор в полной мере понимает, насколько это, э, малоприятно, находиться в положении звонящего в такой ситуации, и он, если честно, нисколько Курту не завидует. Сейчас, его терзают сомнения. Ведь, либо его замечательный землянин просто чем-то до крайности усердно занят, что не слышит мелодии звонка, либо – что-то серьёзное произошло за эти несколько часов, не позволяющее ему принять вызов. Доктор пожимает плечами, оставляя трубку внешнего телефона ТАРДИС на рычаге, возможно, надавив непропорционально необходимости сильно. Подумав ещё немного (оценив риски), Доктор решает подняться и проверить. Он может быть достаточно незаметным, чтобы узнать, всё ли в порядке, и не привлечь к себе при этом лишнее внимание соседей Курта. В конце концов, он же ДОКТОР. Покруче всяких ниндзя. Оказывается, никаких навыков лазутчиков и не требуется: дверь в лофт даже не заперта. Изнутри помещения гремит громкая музыка, объясняя пропущенные звонки – в таком шуме с трудом можно вообразить возможность услышать даже собственные мысли! Пока Доктор решает, как поступить дальше, мимо него проходят, громко о чём-то болтая и смеясь, четыре человека трудноопределимого в данный момент пола, облачённых в клоунские одежды, но с подозрительными красными разводами на одежде и зловеще «поплывшим» макияжем. Доктор отходит в сторону, и увлечённые разговором весёлые люди не задерживаются на нём взглядом дольше секунды, скрываясь за дверью лофта. Немного повременив, Доктор машет рукой на подсчёт вероятностей и просто следует за ними.~~* * *~~
Музыка ещё оглушительнее внутри, так, что кажется, будто даже несчастные органы вибрируют в теле, но, судя по всему, это мало заботит целую толпу, что собралась в лофте. Исходя из весёлого настроения присутствующих, их изобретательных пёстрых нарядов и театрально-зловещих декораций комнаты, Доктор ставит на костюмированную вечеринку, в хэллоуинском стиле, традиционном для Земли текущего временного периода и географического положения. Что автоматически означает, что Доктор промахнулся не на часы, а на дни. Ладно, всё ещё ничего страшного. 29 октября, 31 октября, большое ли дело? Приходится надеяться, что Курт не заметит особой разницы и просто будет рад его видеть. Доктор старается держаться в наименее заметных точках зала, чтобы не привлекать к себе внимания. Сейчас, гораздо проще было бы слиться с толпой, оденься он вычурнее. Он как раз представляет себе, что мог бы нарядиться, скажем, пиратом, и затеряться среди доброго десятка парней и девушек, облачённых, что характерно, по большей части Джеками Спэрроу, когда взгляд Доктора выхватывает из толпы Финна Хадсона. Он облачён в полосатый свитер и потрёпанную шляпу, на его руках – несуразные длинные насадки из безопасной пародии на острый металл, а лицо раскрашено поразительно правдоподобными разводами «шрамов от ожогов», но он всё ещё узнаваем. И – один из самых высоких людей в помещении. Доктор улыбается, вспоминая добродушные подшучивания Курта на этот счёт, когда тот делится рассказами о брате, и приглядывается к окружению Финна внимательнее. Следующими Доктор замечает Сантану Лопез в чёрно-бардовой псевдо-военного вида форме и с волосами, собранными в аккуратную строгую причёску, и Бриттани Пирс в облегающем серебристом костюме и необычного вида белой полумаской, частично покрывающей лицо с левой стороны. Обе девушки – с завидно большими пластиковыми стаканчиками в руках. Несколько поодаль от них, с очевидным усилием за музыкой беседующими с другой компанией, обнаруживаются, наконец, и Курт с его Блейном. Попались. Доктор ощущает желание хлопнуть в ладоши хорошенько разок – от радости, или в попытке привлечь к себе внимание, или просто ради самого жеста, который ему всегда нравился в этой регенерации. В любом случае, он догадывается, что его глаза сейчас горят. Потому что это чудесно – ещё раз быть способным даже просто смотреть на Курта издали. Облачённый в белый медицинский халат Блейн располагается к Доктору вполоборота, и, из-за того, что он тоже глядит на Курта большую часть текущего разговора, Доктор видит только его намеренно лохматый затылок. Зато Курт с несколько непривычной для него причёской стоит в очень удобной точке, лицом к Доктору, и какое-то время он просто рассматривает это самое лицо – симпатичное, без какого-либо праздничного окраса, расслабленное и довольное. Затем, несколько человек меняют локацию, на какой-то миг расчищая пространство между Доктором и Куртом, и тот видит его наряд целиком: это классический тёмный костюм, без галстука, со свободно расстёгнутой на пару верхних пуговиц синей рубашкой; поверх всего этого небрежного ансамбля накинут просторный коричневый плащ. В довершении, обут парень в кеды. Доктор моргает несколько раз, прежде чем сложить в своей голове образ целиком и сообразить, почему нынешняя причёска Курта показалась ему слегка знакомой. У Доктора была такая же. Давным-давно. И стиль был его любимым тоже, когда-то прежде. Чудеса. Видеть Курта таким беспрецедентно странно, но сейчас вовсе не это важно. Совсем, совсем другое, ведь Доктор может с абсолютной точностью вычленить из протяжённости вечности конкретную тысячную часть секунды, когда, в свою очередь, Курт замечает его.~~* * *~~
Чисто визуально, реакция Курт едва различима. На кратчайший момент это расширенные глаза, чуть приоткрывшийся рот, напряжение в пальцах, сжимающих локоть Блейна. Затем это проходит, никем посторонним не замечено. Но Доктор замечает, и, более того, он видит даже с расстояния между ними, какую интенсивность приобретает светлая голубизна глаз Курта. Там отзывается, как на потревоженной ветром поверхности умиротворённого озера, бесчисленное множество мыслей, перемешанных эмоций. Самая прекрасная беспорядочность во всех вселенных, существующих и подразумеваемых. Доктор ухмыляется Курту, немного раскоординированно машет ему рукой, активно пользуясь кистью, в знак приветствия. Курт чуть-чуть улыбается ему в ответ, затем сразу же, как по команде, его взгляд прочищается, прикрываясь бесстрастностью (для публики), а поза намеренно расслабляется: он возвращает всё своё внимание людям, с которыми говорил, секунд на восемь, кивает головой в конце чьего-то предложения; после чего склоняется к уху Блейна и обращается персонально к нему. Они обмениваются парой реплик, стоя ещё ближе друг к другу, и Доктор отчего-то не может отвести взгляда от них. То, насколько эти двое дружны, не перестаёт поражать. Особенно в такие моменты, среди целой толпы, им удаётся каким-то непостижимым образом соблюсти ощущение полной приватности. Наконец, их короткий диалог завершается, Блейн целует Курта в щёку, прежде чем стянуть со своего носа огромные круглые очки, которые начинает деловито протирать платочком, вполуха возвращаясь к разговору своей компании. Сам же Курт отделяется от них и, ловко лавируя среди болтающей и танцующей молодёжи, направляется прямиком к Доктору.