~~* * *~~
- Ты замужем, – как-то бестолково констатирует Доктор, неясно зачем провозглашая результат этого потрясающего примера дедукции вслух. Он берёт левую руку Курта в свои, внимательно инспектирует его пальцы, особенно долго изучает элегантное колечко на безымянном. Затем, отпустив чужое изящное запястье, энергично трясёт головой, как собака, которую без предупреждения полили из лейки, и, когда мысли становятся на свои места, он позволяет ошеломлённой, но искренней улыбке проявиться на лице в полной мере: - Курт, Курт, Курт. Я оставил тебя без присмотра всего на четыре часа, и ты тут же успел выйти замуж! Курт фыркает, посмеиваясь: - Четыре часа, как же. К тому же, эй! Ты говоришь об этом так, будто я ухитрился попасть в неприятности, пока тебя не было. Что за предубеждённый подход к институту брака? – Курт зажигается какой-то мыслью и, в патетичной обвинительной манере, упирает Доктору в грудь указательный палец: – Ты должен считать супружество несравненно классной штукой – ты же сам женат! Тут особенно не поспоришь. Доктор действительно бывал женат, и даже не раз. Он состоял и в договорном браке, ещё во времена молодости на Галлифрее, и с дюжину раз вступал в брачные союзы по тому или иному стечению непредсказуемых обстоятельств, и – далеко за примером ходить не нужно – в каких-то, более ему недостижимых, временах всё ещё существовала чудесная, опасная, великолепная Ривер Сонг, на которой он женился, возможно, тоже не в самых стабильных условиях, но всё же, в конечном-то итоге, по любви. В общем, он действительно СЧИТАЕТ супружество несравненно классной штукой, да. Просто… Всё несколько сложнее. Пусть Доктор даже сам не вполне ещё способен от и до решить для себя, как именно сложнее. И по какой, ради всего на свете, причине.~~* * *~~
Загвоздка в том, что, для начала, Доктор не понимает, почему, в принципе, сам факт смены статуса Курта имеет такое до безобразия большое значение. Это ведь ничего, по сути, не меняет. Курт с первого дня, должно быть, любил Блейна, взаимно, и они двое годами жили вместе, и Доктор всегда был беспредельно счастлив за них. Он даже однажды видел их уже полноценной семьёй (пусть и не был поставлен в известность, что они уже были женаты). Но к тому ведь всё и шло. Короче говоря, Доктор и запутан, и бесконечно рад, одновременно.~~* * *~~
Как бы там ни было, Доктор не позволяет собственному зачаточному смятению испортить Курту настроение, или самому Доктору – помешать радоваться за друга. Они болтают ещё какое-то время. Курт делится впечатлениями о прошедшей в пятую годовщину прихода Блейна, 7 сентября, небольшой прекрасной свадьбе, которую он, по большей части, самостоятельно готовил – с того вечера, за пару часов до Рождества в прошлом году, когда Блейн сделал ему предложение. Медовый месяц, три недели, которые удалось спланировать, молодожёны провели, путешествуя по Европе, как Курт всегда себе представлял. Вернувшись в начале октября, они сразу же взялись за работу: Блейн приступил к репетициям, Курт на неделю улетел в Лос-Анджелес на писательскую конференцию. (- Даже и не подумаешь, но у прозаиков тоже есть свои конференции, – оживлённо подтверждает Курт, округляя глаза. – То ещё весёлое мероприятие. Настоящая кровная вражда с поэтами! Шекспировские страсти. Я не хотел лететь, но Чендлер настоял, что это будет хорошо как для моего имиджа, так и для опыта. Пришлось смириться.) Доктор как раз переходит к расспросам о той части событий, что произошли по возвращении Курта в Нью-Йорк, когда его прерывает очень настойчивый стук в дверь, и голос Сантаны оттуда: - Курт? Ты в порядке? Что ты делаешь там один в темноте?~~* * *~~
Проходит несколько комичных секунд, пока Курт и Доктор, застигнутые врасплох вмешательством извне, о возможности которого и позабыли, смотрят друг на друга с одинаковым выражением чистейшего изумления на лицах, и Сантане хватает этого времени, чтобы демонстративно передумать: - Впрочем, нет. Не говори мне. Скорее всего, я не хочу этого знать. - Фи, Сантана, не будь ребёнком! – повышая голос, возмущается Курт, не спеша открывать дверь. – Мне всего лишь нужно было безлюдное место, чтобы записать свои мысли. - С выключенным светом? – со сдержанным скепсисом уточняет девушка, даже и не думая уходить. – Я же вижу, что под дверью темно. - Может, я записываю их на диктофон, а тебе просто нужно меньше глазеть под двери? – недовольно бурчит Курт, но Сантана, кажется, не впечатлена, потому что она показательно громко смеётся его обвинениям: - Безусловно, чудик у нас ты, а усовестить пытаются меня; не сработает. – Затем, уже более серьёзно, она просит: – Не надумаешь впустить меня, мистер с диктофоном? - Минутку, – Курт коротко морщится, и Доктор хихикает, так потешно его приятель выглядит в этой ситуации, но затем, Курт буквально вталкивает его в ванну, и становится уже не так смешно. Доктор не успевает ничего сказать в свою защиту – перед ним уже задёргивают банную шторку, отсекая его местонахождение от остальной комнаты. Теперь, ему остаётся только слушать и ждать, чем всё разрешится. Это никогда не было его сильной стороной, но во благо Курта, он постарается. Щеколда отодвигается, дверь открывается, человек входит. Шебаршение, затем – с едва уловимым посторонним шумом, какой бывает во время непрофессиональной записи – звучит голос Курта, торопливый, но твёрдый. Секунд двадцать он говорит, время от времени поправляя себя; явно будущий книжный отрывок, записанный, вероятно, когда-то ранее. Затем – звучит щелчок, и уже обычный голос настоящего Курта произносит с лёгким вызовом: - Вот, работа, как я и говорил. Довольна? - Как посмотреть, – отзывается Сантана с показательным разочарованием. – Я, признаться, почти надеялась, что ты здесь заперся, покуривая что-нибудь очень весёлое и до крайности нелегальное. Но нет. Ты действительно ‘записывал свои мысли’ битых полтора часа. Эх, не таким я тебя воспитывала… - О, ну перестань! – одёргивает Курт вполсилы. – Серьёзно. Ты что-то конкретное хотела, или просто поиграть у меня на нервах? - Как бы привлекательно второй вариант ни был, к сожалению, нет. – Притворно горестно вздыхает Сантана. – В следующий раз, котёночек, хорошо? Сейчас, если честно, больше помощь твоя пригодилась бы. - Что случилось? – моментально напрягается Курт. Доктор тоже чувствует себя не в своей тарелке: с одной стороны, что, если происходит нечто плохое? Его вышколенные веками инстинкты велят ему пойти и вмешаться, если случай того требует. С другой, ему элементарно не хочется, чтобы Курт уходил. Кто знает, когда им выпадет увидеться снова? Доктор, увы, уже не уверен в возможностях своего славного транспорта, как раньше, и перспективы удручают.~~* * *~~
- Малыш Финн и ещё несколько его бесшабашных дружков, – отзывается Сантана, хмыкая. – Им не следовало так увлекаться выпивкой. И дурацкими пари. Рано или поздно, это кончится арестом за нарушение общественного спокойствия, или чем похуже. В любом случае, они там не сошлись во мнениях и устроили потасовку. – Курт вздыхает мученически, и его подруга утешительно добавляет: – Не волнуйся, их уже разняли, мальчишки снова лучшие друзья навек, твой брат отправлен в его комнату, как и пакет льда, который, возможно, сделает его завтрашний фингал менее заметным и болезненным. Хотя, будь моя воля, я бы оставила, как есть. Тогда в следующий раз, быть может, он не будет таким балбесом? - Ладно, кэп, если конфликт урегулирован, и боевые раны залечены, зачем нужен я? - Гляди, Блейн сейчас пытается выпроводить гостей и расчистить помещение, и я бы с радостью помогла ему с этим ещё, но моя Седьмая-из-девяти, как бы сказать, тоже несколько переусердствовала со спиртным. А у неё завтра занятия, если я сейчас не приведу её в порядок и не уложу баиньки, об утренних парах придётся забыть. Как и о лёгкой голове. Я должна заняться Брит. На это, Курт с пониманием кивает, взмахивая рукой: – Конечно, иди. Ты уже достаточно сделала, спасибо. Мы с Блейном справимся дальше сами. - И не будь слишком строг к Финну, хорошо? – добавляет Сантана, уже с порога. – Боюсь, он от этого быстрее не повзрослеет. - Есть, капитан Джейнуэй, – усмехаясь, обещает Курт. – Я надеру ему уши нежно.~~* * *~~
Сантана смеётся, оставляя дверь за собой открытой, явно подразумевая, что Курт сразу же двинется следом, но он задерживается. Он стоит на месте какое-то время, готовя себя к тому, что должен сделать. - Доктор? – зовёт он, не отодвигая шторки. Тот отзывается, тоже не торопясь выходить, и Курт, храбрясь, заканчивает: – Прости, пожалуйста. Но тебе будет удобнее уйти незамеченным сейчас, пока гости расходятся, и Блейн занят. - Без проблем, – соглашается тот из укрытия неунывающим тоном, и Курту вдруг хочется расплакаться. Он только что встретил Доктора, впервые за три года, три длинных, бесконечно длинных года, и теперь, не успел он моргнуть, уже приходится расставаться. - Я всё понимаю. Не переживай. – Уверяет Доктор, но не показывается; за занавеской не слышно даже мельчайшего шуршания, и сей же миг Курт знает, что тайм-лорд по какой-то причине не выйдет попрощаться с ним лично. – Ты иди первым. Я сейчас. - До встречи, Доктор. – Выговаривает Курт, стараясь звучать оптимистично, и – всё-таки покидает комнатку, только заручившись не менее бодрым ответом: - Несомненно, дружок. До встречи.~~* * *~~
Несмотря на попытки держать входную дверь в поле зрения, Курт отчего-то всё же упускает момент, когда Доктор покидает лофт. И не волне ясно, успокаивает это или огорчает.~~* * *~~
Примерно к пяти часам утра, когда все посторонние уже давно разошлись, и с уборкой, наконец, покончено, Курт сидит на диване с плавающей улыбкой на устах, а Блейн, расположившийся рядышком на подлокотнике, поглаживает волосы на его затылке у самой шеи. Они молчат, и эта умиротворяющая тишина приятна. Показавшись из комнаты, Финн, всё ещё прижимающий к правому глазу лёд, топчется позади дивана, не решаясь пока привлекать к себе внимание; три минуты этого терзания спустя, Курт, вздохнув, говорит, что очень надеется, что у драки хотя бы причина была достойная. - Это была не то чтобы драка, – мгновенно оспаривает Финн, подходя и становясь перед диваном. Он кивает затем в их сторону: – Кроме того, Блейн был там, и он может сказать, что моей вины ни в чём не было. Правда, Блейн? Ты же на моей стороне? - Блейн? – Курт тоже переводит на него выразительный взгляд, и намеренно плотно поджимает губы, чтобы не улыбаться, иначе не выйдет выглядеть угрожающе. – Прежде чем ответить, однако, будь мудр и не забудь учесть, что это Финн мой брат, и от него мне уже не отделаться; с другой стороны, касательно мужа всегда есть множество опций. Блейн моргает, выражая своим видом шутливый испуг, и несогласно качает головой Финну: – Извини, приятель. Здесь ты сам по себе. C’est la vie. Не я пишу правила. - Подкаблучник, – обвиняет Финн, бросая в Блейна подтаявший пакет, который тот ловко ловит, просто откладывая на пол, а затем показывает деверю язык: - Дебошир. - Детсадовцы, – определяет Курт, в свою очередь, поведение обоих, прежде чем рассмеяться, и благодушно отпускает брата спать, перенося все нотации на новый день, на что Финн соглашается, с радостью снова ретируясь в спальню. Курт обнимает Блейна за талию, прижимаясь к его боку, и закрывает глаза. Блейн, проявляя свойственную ему в некоторые моменты неземную чуткость, снова опускает тёплую ладонь на его затылок. - Всё хорошо, – почему-то напоминает он, заставляя Курта улыбнуться: Доктор был здесь, наконец-то, опять, и Блейн так близко, и его обнадёживающая гипотеза крайне правдива. - Всё даже лучше, любимый. Поехали домой.