Всплеск

POV Автор

Сообщения Стайлза

Сообщения Лидии

3:58 Какой у тебя размер ноги? 4:16 О, и еще: какие сны тебе снятся?

5:02

Что?

5:03 Многословно, но простительно для пяти утра. Просто кое-что проверял. Ну, так ответишь?

5:03

Ты вообще спал?

5:03 Не уверен. Размер ноги все еще актуален.

5:04

Я вот спала. И собираюсь продолжить, пока у меня осталось почти два часа на сон.

5:04 Чёрт, Лидия.

5:04

37

5:04 Ты прелесть!

5:05

Несомненно. Спи!

5:05 Спокойной ночи!

***

The Neighbourhood — #icanteven

— И много в Бейкон-Хиллс аконита? — сонно и немного нервно пролепетала Лидия. — Полагаю, не слишком. — Всего одно поле, — откликнулась Эллисон, упираясь головой в окно автомобиля. — Повезло? — неуверенно продолжила девушка. — Скорее нет, чем да, — Скотт учтиво поддержал беседу. — Дело в том, что так у нас меньше всего шансов найти причастного к убийствам. — Поле буквально ничье, — невесело закончила криминалист. — Максимум, что нам дадут цветы — это при хорошем раскладе какой-то след, указывающий на недавнее присутствие нужного человека. — То есть… все совсем плохо? — Мартин нахмурилась, осматривая каждого присутствующего по очереди. Арджент задумчиво пожала плечами, и рыжая перевела взгляд на молчавшего Стайлза. Он, как позволяло видеть боковое зеркало, уставился вперед, почти немигающим взглядом следя за дорогой, хотя за рулём был Скотт. Его лицо было слегка бледнее, чем обычно, уголки губ непривычно опущены вниз, и немного выделяющиеся синяки под глазами имели место быть. Этот Стайлз был похож на того угрюмого и неразговорчивого «Детектива С. Стилински», что Мартин посчастливилось встретить в свой первый рабочий день. Тот не жаловался, да и вообще ни слова не проронил, помимо «Доброе утро» в семь тридцать, но Лидии почему-то отчаянно хотелось сделать упрёк в его сторону за то, что променял сон на какой-то размер её обуви. Вместо чего-то подобного она поджала губы, мысленно подмечая, что этот жест означал её несознательное решение промолчать. Взъерошила волосы парня, как тот делал обычно едва ли не постоянно, откидываясь на спинку. Стайлз оживился, о чем свидетельствовал резкий выдох и слабая улыбка Негромкий хлопок резиновой перчатки о кожу Эллисон оповестил всех о её готовности, что позволило ей первой спуститься к цветам с величественным оттенком фиолетового, отдавшего таинственностью. Таинственностью, убийствами и ядом. Художница поспешила за ней, но остановилась возле двух детективов. От того, что земля была рыхлой, её ботинки стали понемногу увязать в траве и грязи после вчерашнего дождя. Влажность можно было объяснить и тем, что где-то неподалёку текла река, а, может быть, стояло болото. Ведь, как известно, растение любит воду. Своим знаниями решил поделиться и МакКол: — Многие серийные убийцы любили оставлять на своих жертвах какие-то знаки, тем не менее я не могу с точностью сказать, что аконит не был орудием убийства. Вернее, все мы знаем, что девушки были взорваны, но что мешало преступнику их перед этим запугивать, издеваться? Но если это и есть метка, то здесь должен быть какой-то смысл. — Не факт, — хмуро заявил Стайлз, уставляясь вдаль. — Они, конечно, требуют внимания, но вещи, подложенные жертвам не всегда имели значение для убийцы. — А если имеет? — не сдавался Скотт. — Он мог взять ромашку, купить банальные алые розы, но выбрал именно аконит, за которым нужно ехать за город. — Если он не хранит его дома, — выкрикнула Эллисон, ловко опрокидывая срезанные цветки и корни в пакеты. — Вполне, но только если был болен чем-то вроде рака мозга, или полегче — неврологические заболевания, — охотно поддержал МакКол. — Или можно углубиться в историю, — пролепетала доселе молчавшая Лидия. — Аконит в Древнем Риме довольно быстро перекочевал из декоративных растений в цветок, с помощью которого совершались смертные приговоры. Он может считать себя вершителем судеб. К тому же я где-то читала, что аконит есть символ преступлений. — Где, говоришь, читала? — откликнулся Стайлз, уставившись на Лидию. — Быть может мифология, — легкомысленно ответила та, обращая свой взор к подруге. — Неплохо бы весь день прождать здесь кого-нибудь, — вставила Эллисон, приближаясь к друзьям. — Но машина слишком привлекает внимание, да и в кустах не спрячешься. Через полчаса приезжают ФБР, расскажем им теорию Лидии и сможем выиграть ещё столько же времени. При упоминании федералов Стайлз едва заметно занервничал, меняя позу и выражение лица на неестественно безразличное. Скотт подбодрил его, хлопая по плечам, но ни слова не сказал по поводу ситуации. Они прибыли в отдел раньше, чем предполагали, поэтому молча высматривали вдалеке несколько служебных машин. — Кажется, они, — неуверенно произнесла Эллисон, выглядывая из-за плеча Скотта.

Ross Copperman — Hunger

Лидия не знала, куда себя деть. Она вряд ли могла подойти к ФБР, радужно улыбаясь, ведь официально не имела никакого отношения к расследованию. Стайлз подавил неприятный трепет в душе при виде отца и вынужденно оставил Мартин одну в стороне. Пальцы парня потянулись к галстуку, поправляя его несчитанное количество раз, пока он наконец не попал в поле зрения отца. — Скотт, Эллисон, — вежливо улыбнулся Джон, не спеша переводя взгляд на сына. — Стайлз. — Да, это всё ещё мы. Может, пройдём внутрь? — неучтиво тараторил Стилински. Отец кивнул, быстро оглядывая обстановку, словно вспоминая былые времена. Было бы неудивительно, ведь в последний раз он здесь был год назад. Джон сделал смелый шаг вперёд, верно подмечая, что город снова в дерьме, но на этот раз он был чуточку больше уверен, что спасти его ещё можно. — А это что за юная особа? — Стилински старший кивком указал в сторону рыжей, которая так не вовремя поймала их взгляды. — С чего ты взял, что она с нами? — Потому что она с вами разговаривала. Потерпевшая? — Не похожа. Это Лидия Мартин. Она… Стайлз замялся, нервничая, потому что не мог подобрать нужных слов. Он было воодушевился, сделал глубокий вдох, но тут же замер: в голове было пусто. Пятёрку по литературе парень не имел, конечно, но мысли свои выражать уметь должен был, а вот сейчас все навыки насмарку. Ну и кто же такая Лидия Мартин? — Художница. Помогает нам с делами, — скудно закончил тот. — Художница? И работник полиции вместе тем? — подозрительно щурясь, спросил Джон. — Одно другому не мешает, — безмятежно пожал плечами. — В будущем, быть может. Лидия и правда нам помогает, её навыки в рисовании и знание теории искусства оказали услугу при раскрытии недавнего преступления. И продолжают оказывать. Лидия не могла слышать, о чём идёт речь, но такое внимание, длительное время уделённое её персоне, заставляли дышать все реже и реже, замереть на месте. Наконец девушка расслабилась, замечая небольшую улыбку на губах Стайлза. Её вид стал более непринужденным, так что она даже по собственной дурости помахала детективам рукой. — Да? И каким же образом? — поинтересовался отец, улыбаясь Мартин в ответ. — Ну, однажды Лидию пришлось взять с собой. Мы опрашивали знакомых и родственников, это старое дело. Она зарисовала портрет описываемого человека. Удобно. Джон хмыкнул, но протестовать, к удивлению сына, не стал. Улыбчивая Эллисон ловко подхватила с собой Лидию, перенимая все внимание федерала на себя, стараясь как можно подробнее посвятить того в происходящее. Невольно втянутая в события художница столкнулась со Стайлзом в дверном проёме. Их ненужные попытки проявления толерантности не ушли от внимания Джона, но отреагировал тот весьма скромно: промолчал, когда здесь бы сделать замечание. Более того, даже почти улыбнулся. Эллисон закончила свою пятиминутную тираду, склоняясь к столу. — Отпечатки, — завершила криминалист. — Я схожу за результатами анализов. — Мне нужно встретить остальных сотрудников, — проговорил федерал, обращаясь к присутствующим. — Быть может, к вам захотят приставить Уиттмора. — Уиттмора? — нахмурившись, повторил Стайлз. — Серьёзно? — Это работа в сфере криминала, — невозмутимо пожал плечами. — Ты должен уметь работать с любыми людьми. Детектив сдержанно кивнул, провожая взглядом работников, пока в кабинете не повисла тишина, прерывало которую только сбивчивое дыхание Лидии. — Мне нужно заехать за документами. — Тебе нужно остаться одному? Или я могу поехать с тобой? Мартин неплохо разбиралась в людях: иногда с удивительной точностью могла угадать о произошедшем с ними, но в редких случаях Стайлз Стилински становился её исключением. Возможно, и не в редких. Возможно, гораздо чаще, чем она думала. — Да ну, — фыркнул он. — Я даже ещё не выгляжу обиженным мальчиком. Да, у нас тревожные отношения, однако за все время присутствия отец сказал только одну почти неприятную вещь. Так что да, я же не могу бросить тебя здесь. — Бросил бы пару недель назад, — пропела рыжая, шагая к двери. — Пару недель назад, — скептически заметил детектив. — Ты бы могла попытаться выбросить меня из окна. — Я бы обошлась случайно пролитым кофе. — Скудная фантазия. — Пытаюсь соответствовать твоей.

The Neighbours — born to burn; Missio — Can I Exist

Лидия двинулась за Стайзлом, несмело входя в его дом. Снаружи он выглядел просто, как и большинство в Бейкон-Хиллс, да и внутри роскошью не сиял. Зарплата детектива вполне бы позволила парню прикупить дом по стандартам чуть выше «среднего», но вкладывать деньги в третий этаж, дорогие ванны, диковинные вазы он бы не стал. Мартин, как человек, стремившийся замечать любую мелочь, нашла только два объяснения подобному: дом имел какую-то особую ценность, вроде того старого джипа, что одиноко стоял на улице. Или всё дело в работе, ведь зачем иметь десять спален, если ты всё равно спишь в отделе? — Немного не прибрано, — проворчал Стайлз, второпях выкидывая мусор со стола. — Ты любишь готовить? — Лидия уставилась на обилие кухонных предметов. — Не я, — отмахнулся детектив, чем почти успел поразить художницу. — А повара из местного ресторана. И тот набор безупречно острых ножей остался от матери. Я же проживаю свою жизнь на кухне в жалких попытках улучшить своё кулинарное мастерство до уровня новичка, может чуть лучше. По канонам незамысловатых фильмов ты должна сказать, что умеешь безупречно готовить. — Это не так, — вздохнула рыжая, приближаясь к комнате, по всей видимости, спальной. — Ну, я могу приготовить простые вещи. А в целом, я сожгла индейку на рождественский ужин, и даже шарлотка у меня подгорела. Возможно, это не моё, но я считаю готовку успокаивающей. — Когда тебе в последний раз говорили, что ты странная? — хмыкнул Стилински. — Я мало разговаривала с людьми, — спокойно заключила Лидия, пряча руки за спину. — Поэтому давно. Быть может, это была мама. Прости за прямоту, но где твоя? Ты говоришь как будто в прошедшем времени о ней, и… — О матери? Она жива, просто работает вместе с отцом. Из-за частой загруженности приезжать вместе им удаётся не всегда. Я не жалуюсь, это взрослая жизнь и так происходит у многих. Заранее отвечая на ожидаемый вопрос: тот джип со времен их молодости, он мне дорог, потому что это напоминает мне о семье.

Extreme Music — Bring me back to life

Лидия медленно кивала ему в ответ, понимая, что некоторые выпавшие осколки его истории вставали на место, не сияя своей размытостью. Парень быстро прошёл к столу, вытаскивая кучу толстых, увесистых папок. Когда три из них оказались на его коленях, он перевёл взгляд на Лидию: — Ты можешь не стоять у двери, тут есть кровать, стул… подоконник, если хочешь, конечно, потому что… — Я поняла, Стайлз. — Прости, гости тут нечасто бывают Стилински быстро вернулся к своим делам, а Мартин нашла себе место на широкой кровати, укладываясь на живот и подпирая подбородок руками. «Он любит простор?» Эта мысль была отброшена, когда Лидия ненароком вспомнила ночь в отделе и в палатке. Нет, звездочкой этот парень лежать точно не будет. Не прошло и пяти минут, как Стайлз дернулся к стене напротив Мартин. Там висела широкая доска, подобная той, что была в кабинете. Обратить на неё внимание рыжая едва ли успела, но теперь имела шанс разглядеть там материалы: по центру висел белый лист, где черным маркером накорябано «убийца» вокруг огромного знака вопроса, рядом хаотично прикреплены фотографии с места первого происшествия. Лидия вытянулась вперёд, словно боялась упустить важную цепь развития событий. Это было не так: парень всего лишь довесил снимки со второй жертвой, тут же добавил стикер с подписью «связь». Спустя время на доске появились фото двух зданий внутри, даже их вид на карте. Детектив без колебаний схватил клубок под рукой, соединяя их толстой нитью, что вызвало интерес у художницы.

Syml — where`s my love

— Что значит тот глубокий серый… кажется, это красный? Точно. Яркий и вызывающий. Опасность и… забыла. — Страсть, — любезно дополнил Стайлз. — Учения Брейна* я тоже читал. Красный означает нераскрытые дела. На данный момент я близок к тому, чтобы сменить его на жёлтый. Это будет значить, что я близок к пониманию и скоро смогу перейти к зелёным. Они в свою очередь указывают на раскрытие дела. — А тот четвертый? — Голубой, — уточнил детектив. — Просто красиво. — В прошлый раз в твоём кабинете было что-то подобное и красных там было больше. — Да, спасибо. Я знаю. Меня вот, что интересует: ты назвала цвет серым, это значит, что ты не видишь цвета или это привычка? — А ты? — неожиданно и удивлённо спросила Лидия. — Я не вижу их с самого утра. По крайней мере, теперь-то я точно уверена, что не сошла с ума. Стайлз долго смотрел на Лидию, что ей даже хотелось вставить одну из его фраз, вроде «дыру протрешь», но рыжая молча наблюдала за тем, как Стилински направлялся к ней. Парень остановился у края кровати, присаживаясь таким образом, что их лица оказались на одном уровне. Пальцы художницы потянулись к небрежно отброшенной Стайлзом связке нитей, нервно наматывая их на ладонь. От того, что она теперь могла лишь руку протянуть, дабы коснуться детектива, ей стало не по себе, и первый возникший вопрос в голове сам слетел с губ, заставляя забыть про первый: — Расскажешь мне о своих снах? — О снах? — Лидия скромно улыбнулась, видя удивление на его лице. Парень ожидал не такого вопроса. — Я, например, часто видела много людей, но шла сквозь толпу целенаправленно, хотя и знала, что там грязь, много камней и неровностей. Что снилось тебе? — Мало чего особенного, — задумчиво пробормотал детектив. — Смысл редко имел значение, было лишь ощущение… — Счастья, — дополнила Лидия, выговаривая одновременно с парнем. — Что значит твоё «редко»? — Иногда мне снились сны, похожие, повторяющие предыдущие. Как один большой кошмар, только вот это не казалось мне страшным сном. Там была девушка. Ни разу не видел её лица, только белое, воздушное платье. И она не говорила со мной, а если и делала это, то обращалась то ли с просьбой, то ли с упрёком. Она подходила, становилась сзади и твердила: «Мои краски пусты». Стайлз затих. Как бы Лидия ни пыталась быть серьезной, она всё равно плохо сдерживала улыбку: их сны были похожи на детские страшилки, которые заканчивались довольно забавно, нелогично, но никак не страшно. Совладать с собой удалось только из-за выражения лица Стилински: сначала нейтральное, чуть позже задумчивое, и вот теперь он готов сделать открытие. Какое? — Её волосы были ора… рыжие. Ну, то есть как твои. — Ну, — хмыкнула девушка. — Красок мне и впрямь не хватало. На самом деле, вся это грязь и фраза девушки, которая могла быть мной, вводят в заблуждение. Я действительно не знаю, что это может значить.

Nomy — your heart in my hands; Joseph William Morgan — let go

Лидия передернула плечами, пытаясь скрыть лицо в ладонях. Выходило плохо: красная нить рушила все на это надежды. Смотря на Мартин, Стилински так же трудно было сохранять здравомыслие и отрешенность. Он ухмыльнулся, принимаясь распутывать сложные узлы. Художница склонила голову вниз, закрывая глаза. Не видя ничего, помимо кромешной тьмы, ей казалось странным ощущать касания Стайлза еще более нужными и трепетными. Детектив, не отрывая взгляда от макушки Лидии, откинул нити рядом. Холодные пальцы в последний раз скользнули по гладкой коже, и Мартин вынужденно открыла глаза, застывая на месте. Это «прозрение» казалось ей отличным от тех предыдущих, что она едва ли помнила. Краски словно куда ярче, богаче на оттенки, гуще — они другие. Будто бы все время писал детской акварелью, пока не купил краски качественнее. Её взгляд поймал нити. И впрямь красные. Кажется, оттенок её помады примерно такой же? Мартин пару раз порывалась что-то сказать, но по обычаю только в мыслях. Стайлза это не избежало, даже если тот не прекращал видеть цвета. Этот мир был совершенно иным, не таким, в котором они прожили всю свою жизнь до нынешнего момента. Детектив всегда реагировал примерно одинаково: восхищался и удивлялся, но виду не подавал, теперь же чувство восторга так сильно захлестнуло обоих, что Лидия не смогла сдержать шумный выдох, улыбаясь как можно шире. Стайлз поддался рвению в груди, вскакивая с колен, а Мартин вслед за ним. Художница захлебывалась ощущением прекрасного, едва ли могла дышать, но ровно в противовес этому сдерживать выдохи и вдохи. Поток эмоций, подкатывавший с каждой секундой все сильнее, не давал ей и шанса на рациональность, прочие земные понятия, потому и слёзы, медленно заполнившие глаза, предотвратить не было и шанса. Стайлз придерживал Лидию за плечи, чтобы та ненароком не упала с кровати, стоя на коленях, и в то же время сам едва держался. Грудная клетка — тюрьма, а сердце — пленник, настойчиво требовавший освобождения. Лидия дрожащими руками утёрла слезы, замечая, как нечто похожее происходило и с парнем. Рыжеволосая опрометчиво двинулась вперёд, утыкаясь в плечо Стайлза, сжимаясь в необходимых объятиях. Детектив охотно поймал Мартин, закрывая глаза. Открыть уже страшно: вдруг сон? Им срочно нужно было отвлечься на расследование, взять чёртовы нитки, фото и прийти в отдел с очередной безумной идеей, главное, чтобы сработало. Окутавшая эйфория ласкала кожу шелковыми касаниями, и какой бы сильной ни была нужда в правильных поступках и действиях, выбраться в реальность оказалось куда труднее, в особенности после столкновения с ней лицом к лицу. Два светлячка столкнулись во тьме, отчаянно погружаясь на дно пустующей бездны. Спасение было так ужасающе близко: собственный холодный свет мог вытащить их на поверхность. Но его можно не ждать — тонули они по собственной воле. Лидия и Стайлз не искали освобождения, сами себе цепляли оковы. Лидия и Стайлз желанно летели в пропасть, стремительно её настигая. Стайлз мог сдерживать себя, свои эмоции в любые другие моменты, даже когда по случайности засматривался на то, как рисовала Лидия, но не сегодня. Однако уже давно не секрет, что Стилински был обречён и свою обреченность считал необходимо нужным разделить с рыжеволосой. Она неторопливо открыла глаза и в ту же секунду отбросила далеко-далеко свои предубеждения, смотря на детектива. Светлячки столкнулись во тьме. Там же они и погибли.