Jaymes Young — Moondust
Уткнувшись носом в шею Стайлза, вдыхая мягкий запах миндаля — должно быть, он приобрел новый кондиционер для белья — и проводя рукой по теплым простыням, я чувствовала себя в безопасности и наконец дома. Никогда мне не было так уютно укрываться тёмным одеялом, занимая край личной подушки Стайлза (от которой слабо веяло душистыми травами), зная, что за окном сейчас, вероятно, день и, к тому же, лето. Я проснулась не менее получаса назад от дурного кошмара в главной роли с Питером Хейлом, но отодрать прилипшее вместе с криком предчувствие собственной смерти от горла удалось как никогда быстро и безболезненно. Засыпать однако больше не хотелось, и я, едва не разбудив Стилински, выбралась к окну поближе, чтобы сесть за его стол и готовить подарок для Эллисон. Я подумала, что у меня нет ничего такого же ценного из материальных вещей, зато была её фотография и те краски, что я приобрела за пару дней до нашей встречи, из-за чего сильно их и берегла. И кто говорил, что я не сентиментальна? Мне нужно было забрать листы, поэтому, как можно тише спустившись вниз, направилась в гостиную, где до сих пор ещё стояли мои сумки с некоторой одеждой и прочими вещами. Среди них были карандаши с ластиком, которые я извлекла вместе с бумагой. Подходя к лестнице, я вдруг почувствовала слабый кофейный аромат, исходящий, наверное, с кухни, и как-то совсем неожиданно с трепетом в сердце, присущим воспоминаниям, меня на мгновение вернуло в прохладный июнь: день, когда я всё ещё боролась с творческим кризисом, зарабатывая глупую привычку выпивать кофе перед началом работы, тогда же я и увидела Стайлза. Все недавние события либо вынуждали меня, либо подталкивали писать, используя момент, не ссылаясь на кучу ритуалов перед началом. Это заставило меня улыбнуться и шагнуть в сторону кухни. Я не собиралась пить кофе после отравления, даже если сейчас чувствовала себя прекрасно, но мне хотелось остаться именно тут. Будить Стайлза своими вздохами недовольства и царапаньем карандаша тоже не хотелось. Я оставила бумагу на чистом столе и подошла к холодильнику. До этого я замечала там какие-то фотографии, но ни разу не видела вблизи. Их было немного: всего четыре. На двух из них его родители, ещё одна — детское фото, на последнем, слегка нечетком и тёмном, я держу его за руку на одном из аттракционов. Мои глаза были закрыты, должно быть, поэтому я не помню, когда фото успели сделать. Более того, я даже не видела его прежде, зато помню, как Эллисон фотографировала закат на свой полароид и всё, что могло привлечь её внимание. Нужно будет одолжить у неё на время пару снимков, и я смогу увидеть что-то в цвете, что раньше воспринимала только черно-белым. Его родители красивая пара. На первом фото молодой Джон Стилински грел дыханием слегка порозовевшие руки своей жены, держа их в своих ладонях. Фото не выглядело постановочным, но даже если и было таковым, все равно казалось милым и завораживало. На другом они уже выглядели старше, сидели за рождественским столом, улыбаясь в камеру. Живот Клаудии слегка виднелся, поэтому я решила, что здесь она беременна. Детская фотография Стайлза была, наверное, одной из немногих, что мне удалось увидеть. Самая первая была на пропуске, и в сравнении с ней, подмигивающий в камеру ребенок выглядел куда более угрожающе. — Знаю, очень неосторожно держать их здесь, — я резко вдохнула, дернувшись от испуга, но это был всего лишь Стайлз. — Кто-нибудь может однажды ворваться в дом и прямо у холодильника увидеть большую часть тех, кто мне дорог. Не хотел тебя напугать, думал, ты уже привыкла к неожиданным поворотам. — Ладно, Спящая Красавица, но тебе стоит вспомнить, кто твои родители. А уж после пережитого я сделаю всё, что угодно, лишь бы не попасть в такую же ситуацию снова. — Тогда я мягко намекаю, что как только ты придешь в себя, мы возобновим тренировки. Ты же не думала, что это конец? — на мгновение его улыбка показалась мне самодовольной, на что я лишь сощурила глаза и медленно кивнула в ответ. Как скажешь. — Вообще-то я пришел сказать, что звонила Эллисон. Через время, может быть через неделю, может больше, нам нужно будет готовиться к суду. Мы все должны быть там, дать показания. — У них же есть запись. Он признался, к чему им суд? Я не многое успела прочитать, что касалось судебных разбирательств, но пару раз все же могла видеть, как убийц уводили прямиком в тюрьму. Это не могло не волновать меня, Питер Хейл мог найти адвоката и добиться снятия обвинений. Логика рушила мои сомнения: он сам признал свою вину, сам объяснил мотивы и дал понять мне, какого конца он хочет. И все же было страшно. Будь я в тюрьме, хваталась бы за любой шанс сократить срок, какую бы репутацию я себе не заработала. Насколько мне известно, у него было не пожизненное, но теперь он его точно заработал, о досрочном освобождении и речи быть не может. — Им нужно решить, как он понесет уголовное наказание, вне зависимости от того, как его виновность очевидна. Питер больше не навредит, Лидия. На данный момент мы в безопасности. Стайлз был прав, я просто везде искала подвох. Этот месяц был наполнен ужасными событиями и страхом, но как бы то ни было, никто не умер и почти не пострадал. Я не должна позволять себе рушить собственную жизнь, ощущая неуверенность в себе и в своем будущем. Иначе будущее просто не наступит. — У меня только что возникло странное желание: мне нужно увидеть рассвет после того, как все закончится.***
Todd Burns – Only Human
Судный день. Он начинает выматывать ещё до того, как наступает. Ещё никогда мне не приходилось так долго смотреть на свои дрожащие руки. Впрочем, делать больше нечего было, в час ночи не так уж много находится развлечений. Стайлз подошёл со спины, осторожно пряча мои ладони в свои. У него руки теплые, как будто горячие, но мне нравилось, я чувствовала спокойствие. Обычно его пальцы, в особенности кончики, были холодными, но сегодняшняя ночь как будто разом решила поменять многое. Я надеялась, что это к лучшему, но о чем тут говорить, если я совсем недавно успела поверить, что забыла собственное имя. — Что же, если твое тело не готово расслабиться, нужно занять твой мозг. Бредовые настольные игры, все части Звездных Войн, арт-терапия, а ещё есть твоя папка с заданиями а-ля «найди убийцу», если хочешь. Могу даже пожертвовать своей кухней ради твоей несвоевременной индейки, помнится, тебя это успокаивает. — Сойдет всё. Извини, что вынуждаю тебя пропускать ночь, когда… — Стайлз приложил палец к моим губам, медленно качая головой. — Оно того стоит. Подумай, лучше, сколько ещё ночей нам удастся не тратить на сон. — Ладно. Ты когда-нибудь готовил черничные кексы поздно ночью, смотря Звездные Войны, или очередную серию «Теории большого взрыва»? — Пожалуй, нет. — Славно, я тоже. Я помнила, как перестала смотреть на часы, зная, что до суда ещё довольно много времени, а для сна этого было слишком мало. Помнила, что Стайлз предупреждал об этом, насмехаясь — он знает толк в коротком сне и отсутствии мотивации шевелиться после пробуждения. Правда помнила. Но сколько бы я этого не делала, у меня по-прежнему оставалось два желания: убить себя и второе — забить на все, даже на ту тяжелую коробку от скрэббл в ногах до самого обеда, но всё это было чрезвычайно безответственным. А уж позволять себя такое после всего случившегося большая роскошь. У меня были жуткие синяки под глазами, кожа стала чуть бледнее обычного, зато красная полоса от подушки на лице теперь выделялась ещё больше. Безусловно неплохой приём, если бы я хотела продемонстрировать себя жертвой, в бесцветных глазах которой бы читалось «пострадала от лап этого монстра», но это только злило меня. Питер был бы рад видеть меня подавленной, а мне не хотелось доставлять ему радости. — Не волнуйся, — мягкий голос Эллисон вернул меня в реальность. — Все пройдет, может, и не быстро, но даже у этого дня есть конец. Все самое ужасное уже позади. Я приняла из её рук небольшой стакан сливочного кофе, благодарно улыбаясь. В тот же момент на скамью подсел Скотт, обмениваясь с нами приветствиями. Я, глубоко вздохнув, повернулась к Стайлзу. Думаю, теперь его родители смогут дать ему настоящую свободу и один конфликт точно исчезнет. — Почему ты улыбаешься? — тихо спросил Стайлз, слегка склоняясь в мою сторону. — Просто… такое ощущение, будто все действительно налаживается. Абсолютно все. Хорошее чувство. В последнее время мне казалось, что все может только рушиться. Стайлз хотел что-то ответить, но всё внимание было сейчас обращено к дверям. Первым заходил адвокат, гордо следуя к своему месту, следом шёл сам Питер Хейл. Он был в дорогом чёрном костюме, привлекая немногих присутствующих своей ухмылкой и совершенно новыми ботинками, стук от которых раздавался эхом в моей голове, звуча громче, чем все оставшиеся звуки. Несмотря на то, что его запястья сковывали наручники, Питер всё ещё выглядел опасным и заставлял чувствовать дискомфорт в его присутствии. По крайней мере, так это работало со мной. Он сделал ещё пару шагов и, уже подходя к своему месту возле адвоката, оглянулся в нашу сторону. Это было странное чувство: мир вокруг дрожал, а меня будто лишили воздуха, грубо втягивая из реальности в нежеланный сон, но мне верилось, что это все не очередной кошмар, утягивающий в бездну сомнений, языков пламени и собственных криков. Было жутко, но это эмоция постепенно затухала, оказываясь где-то далеко, словно бы и не со мной это происходило. Я наконец ощутила спокойствие. Будто так сильно испугалась, что уже перестала чувствовать страх. На миг все замерло. И миг этот растянулся в бесконечности. — Лидия… Лидия, вставай. — А? — Оглашение приговора, нужно встать. Я непонимающе осмотрелась вокруг, вставая рядом со Стайлзом. Судья тут же принялся читать текст с листов, своим монотонным голосом вводя меня в ещё большее сомнение в реальности. — Стайлз, — как можно тише прошептала, потрепав его за рукав. — Вы уже выступали? Я тоже? Он пару секунд молча смотрел на меня, едва шевеля губами, но после многозначительно кивнул. Я не слушала речь судьи. Как бы не пыталась уловить смысл, ловила только общие фразы и приближающуюся панику, но все это было таким мелочным и незначительным в сравнении с последними словами суда: — Суд постановил признать Питера Хейла виновным в совершении преступлений особой тяжести… и приговорить его исключительной мере наказания — смертной казни. Приговор будет приведён в исполнение в день его вынесения, в четыре часа пятнадцать минут по местному времени. Место казни — тюремный лазарет. У заключённого есть право на помилование и смену выбранного судом способа смерти. С этого момента приговор считать действительным. Суд окончен. Молчание охватило весь зал, и, кажется, дышать перестала не одна я. Никто не ждал такого исхода. Как давно вообще в Калифорнии выносили кому-то смертный приговор? Наверняка, причиной такого решения послужило не только эта серия преступлений, а все его дела в совокупности, в особенности те игры с правительством. Я ощутила холод на своей ладони — Эллисон что-то дала мне. Я опустила взгляд и увидела там медальон. Она кивнула. Наверное, хотела, чтобы я его надела или это был простой жест поддержки, оказанный как никогда вовремя. Я помню, что желала этому человеку смерти когда-то, но теперь становилось не по себе. Даже не знаю, что именно послужило причиной такой реакции: осознание, что он уйдет из жизни так легко завершив свои дела, не заплатив за поступки; мысль, что даже он должен иметь право жить; или страх от того, с чем я впервые столкнулась. Перед тем, как уйти, я нашла Питера. Его уже уводили через другую дверь, но лицо всё ещё было видно мне. Он не ухмылялся как прежде, но, чёрт возьми, был довольным, потому что знал, как всё закончится. Я усмехнулась. Возможно, даже несколько раз и слегка истерично. — Есть возможность с ним встретиться перед казнью? — Думаю, найдется.***
Мне не удавалось разобрать, какие эмоции овладевали мной, когда я смотрела на Питера. Мы сидели так сначала секунды, потом минуты, и я всё никак не могла осознать, что жизнь этого человека прервется меньше, чем через час. Наверняка, ему это знакомо. Возможно, он смотрел так на Стайлза Стилински, когда помогал с расследованием, но с одним отличием: Питер понимал происходящее и ждал этого. Я — нет. — Так, значит, соскучились, мисс Мартин? Напомню, время поджимает. — Почему не обжалуешь приговор? — в какой-то момент я забыла о манерах. Я его неудачный проект, думаю, это нас немного сблизило. — Ты явно не из тех, кто не нашел бы выгоду из своего положения или выход из него. — Видишь ли, после некоторых моих действий мне просто не дали бы другого варианта, — он сложил руки в замок, поджимая губы. — Кое-кто навещал меня, чтобы найти мои «суперлинзы», как сам же их прозвал, но, беда, не нашёл. Если бы меня даже не убили, увезли бы в какой-то научный центр черт знает где, чтобы я работал на них в четырех стенах. Это не то, чего я хочу и не то, к чему готовы люди. Такова уж правда. — После того, чему ты подверг моих друзей и незнакомых людей, ты остаешься неприятен мне, Питер, но я вдруг осознала, что пришла не осуждать. Это забавно. — Жалость — не то, чего я добиваюсь. Но, понимаешь, несмотря ни на что, Лидия, смерть тебе к лицу. Ты знала? — Вам она больше идёт. — Снова на «вы»? Уголки его губ дрогнули в живо угасающей улыбке, а я лишь пожала плечами в ответ. Всё мне казалось странным. Мой приход сюда, эти разговоры, стоящие за дверью друзья. Я думала, что немного понимала его, этот внутренний конфликт, разрывающий твои органы, но не трогающий всё, что было извне. — Знаете, а вы мне снитесь в кошмарах. Это раздражает. — Знаю. И сегодня снился? — И сегодня. — Не волнуйтесь. Если вы верно воспримите мою смертью, ваш сегодняшний кошмар станет последним, связанным со мной. По комнате раздался металлический щелчок, и следом открылась дверь. Питеру сняли одни наручники, тут же надели другие и повели к выходу, пока я мирно сидела напротив. Я вышла следом. — Они идут не к лазарету, — задумчиво подметила Эллисон, разворачиваясь к нам. — Извините, — Скотт спешно окликнул двух охранников. — А куда его ведут? — В тюремный двор, — любезно ответил один, остановившись прямо напротив двери. — Вам нельзя с нами, это процедура совершается без присутствующих. — Мисс Мартин, — я подняла глаза к Питеру. — Держитесь за искусство, раз уж начали. Они исчезли за дверью, словно призрачные фигуры, утопая в тени. Что же, одного из них точно можно считать призраком. Я подбежала к окну, вид из которого частично выходил на двор. Эти люди ещё не появились там, но вскоре я заметила их. — Очень не рекомендую смотреть на это. Стайлз положил руку на моё плечо, потянув меня назад. Впрочем, я не собиралась смотреть, как его убивают, мне лишь хотелось знать, что он предпочел смертельной инъекции. Но я предпочту пожертвовать своим любопытством, нежели сном. Усмирять первое всегда было необходимо. Неплохой толчок, чтобы начать. — Что же, если вам, ребята, здесь ничего не нужно, то делать здесь больше нечего. Я сделала шаг, и стёкла дрогнули от громкого звука снаружи. Не было нужды смотреть, что произошло. Питер выбрал расстрел.«Что ты видишь, Лидия? Что сейчас?»
Я медленно выдохнула. Свободу. И слышен был увядающий голос, возникший в моей, а, может, и в наших головах: «ещё увидимся».***
Halsey – Colors, Pt. 2; Thirty Seconds To Mars – Hail To The Victor
— Вот всё и закончилось. Даже если не так, как хотелось бы. Стайлз негромко хлопнул дверцей своего джипа, предварительно взяв что-то с заднего сидения. Мне было не разглядеть — в этом месте было всего два фонаря, и те позади нас. Даже звезды служили нам большим светом. Я прекратила разглядывать небосвод, когда Стайлз слегка постучал по капоту машины, чтобы я забралась туда. — Хотела сказать, что это идеальное место для убийства, здесь красиво и… фонари пугают, — я вновь отвлеклась на небо, и на этот раз Стайлз тоже смотрел. — Чёрт. Звёздная ночь — одно из самых прекрасных явлений, которые я могла видеть. В городе их не так легко отыскать. Когда мой взгляд ненароком скользнул по его родинкам, он это заметил, и я увидела небольшую улыбку на его лице. — С высоты видно. Забираться на крышу пока нет смысла, но если захочешь — скажи. Я насмешливо фыркнула, вспоминая, как испугалась высоты на карусели. Стайлз наконец выложил рядом со мной нечто, что до этого держал в руках, и мне удалось разглядеть плед. Выдохнула что-то вроде «оу» и улыбнулась Стайлзу. Когда он двумя руками уперся в капот, я вдруг вспомнила что-то очень важное. — Это странно, но… я ведь никогда не извинялась за то, что со злости слишком сильно хлопала дверцами джипа. Он был не при чём, теперь мне его искренне жаль и твою психику, впрочем, тоже. Его выражение лица не менялось пару секунд: вздернутые брови и слегка приоткрытый рот, а после я услышала смех. — Что же, ладно, тогда я тоже был зол на тебя. Теперь это не имеет значения, если ты не собираешься делать так снова. — О, нет, разумеется. И, Стайлз? Что думаешь насчёт Питера? — Думаю, что… это неправильно. Всё закончилось так, как хотел он. Снова. А ещё, что он был самым порядочным засранцем, с которым мне приходилось иметь дело, но я бы не смог простить ему то, чему он подверг нас, других девушек, Марту, в конце концов. Я знаю, он боролся с собой, не был отвратительным человеком, пытался помогать другим, и, кажется, не врал насчёт своего изобретения, но он убивал людей. Я не поддерживаю его способ, но не осуждаю. — Будут ведь последствия, да? — Да. Кого-нибудь станет волновать тема сбоев в мире и того, что эту проблему можно решить. Кто знает, может, Питеру и не дадут спокойно уйти. Не стоит сильно на это рассчитывать, но нужно быть готовыми к появлению подражателей. Те, кто действительно поймут его замысел будут единицами. Что же, отец непременно захочет обсудить со мной это и дать ценные советы. Ох, Стайлз, ты даже представить себе не можешь, насколько ты прав. Наверное, родители ещё не сообщали ему, что хотели навестить нас. — Зря ты так. Мне кажется, твои родители понимают, что ты не ребёнок. Вернее, мы не всегда ведём себя серьёзно, но ты понимаешь, что значит брать ответственность за свои поступки, что значит контролировать свои эмоции, когда они лишние и принимать нужные решения, даже если они противоречат твоим желаниям. Это важно, и им придётся это понять. Самостоятельная жизнь включает в себя самостоятельное совершение ошибок, их анализ и выводы, без помощи родителей. Если они хотят видеть тебя в ФБР, они должны знать, готов ли ты к этому. Если тебе это действительно нужно, работай над этим. А если нет, они переживут. Джексон будет скучать без тебя, уверена. Я забрала плед из его рук, положив к себе на колени, обхватила лицо Стайлза обеими ладонями и притянула к себе, чтобы поцеловать в лоб. Он прикрыл глаза, и мне показалось, что снова улыбнулся. — Твои родители любят тебя, Стайлз. Его руки скользнули под мою тонкую куртку, обвивая талию, и я обняла детектива в ответ, неосознанно задерживая дыхание, чтобы усмирить фейерверк эмоций, непременно грозящий вырваться наружу в форме какого-нибудь несуразного выклика. — Уже начинает понемногу светать, давай поднимемся на крышу? Я кивнула и спрыгнула вниз. Стайлз захватил плед, мы двинулись к фонарям, шли, почти не сворачивая, в сторону жилых многоэтажных домов. — В последний раз, когда я делала так с кем-то из своей компании школьных знакомых, кто-то из жильцов пытался вызвать копов. Меня это немного забавляет, я как будто решила плюнуть им в душу и привести копа с собой. — Тебе крупно повезло со мной. Стайлз уже забирался наверх, поэтому мне трудно было увидеть его выражение лица, но, уверена, он ухмылялся. Он тут же подал мне руку, подтягивая наверх. Ночью всегда было прохладно, но на крыше в особенности. Теперь я не сомневалась в необходимости пледа. — Почему ты тогда захотела увидеть рассвет? — Оу, я… мне хотелось убедиться, что мы доживём до нового дня после всего. Почти убедилась. — Хорошо. Тогда у меня другой вопрос. Ты долго сотрудничала с нами, была в департаменте, хорошо знакома с обстановкой и принципом работы, поэтому я решил, что ты захочешь работать с нами, как детектив. Хочу, чтобы ты понимала, что я приму любое твоё решение, но любопытство может погубить тебя, а если снова придутся такие сезоны, как этот, когда работа включает в себя жертв, которых ты должна, но не всегда сможешь спасти… это очень ранит тебя. Снова. Это будет тревожить тебя из раза в раз, а ночные кошмары могут не прекратиться. К тому же это значит, что у тебя будет меньше времени на рисование, бумажная волокита будет отнимать сон. Я хочу услышать твоё мнение. — Я размышляла над этим и довольно долго. Пока пришла к выводу, что быть детективом не намерена, если и захочу учиться, нужно будет думать над переездом, а пока я к такому не готова и к такой работе тоже. Хочу закончить художественный, и пока кого-нибудь опять не ограбили, у меня будет время придумать, как это устроить, потому что в нашем меня не восстановят. После окончания передо мной может открыться довольно много дорог, и один из предполагаемых путей это полицейский художник. — В таком случае, у меня есть хорошие новости. Натали как-то сказала мне про такую систему обучения, и мы решили что-то с этим сделать. Так что ты, твоя и другие группы могут при желании пройти вступительные, и вас восстановят, а не отправят на первые курсы. — Прежде, чем ты услышишь мой визг, я должна уточнить: меня будут за это ненавидеть, это хоть как-то противоречит закону? — Нет. Я бросилась ему на шею, голову склоняя к плечу, но вскоре Стайлз прервал эти объятия, накрывая пледом и разворачивая меня в пол оборота. Тёмные участки неба стали разбавлять пепельно-голубые, а немного позже удалось увидеть оранжевые с вкраплениями малинового разводы. Я, затаив дыхание, держала Стайлза за руку и всё думала, сколько таких рассветов пропустила за двадцать три года. Вскоре город поглотил густой туман и рассвет показался ещё более завораживающим. — Скотт говорил, что в разные времена года рассветы выглядят тоже по-разному, так что это не надоест. — Хорошо. Сегодня я тоже наконец ощутила свободу.***
Imagine Dragons – Whatever It Takes
— У нас ещё есть время? — с заметной тревогой в голосе обратилась к Стайлзу, не поворачиваясь. — Говорю же, они задержатся. Бог знает, чем они там так долго занимаются, Эллисон по большей части страдает пунктуальностью, так что это почти заставляет меня волноваться. Я сжала кисть в руках, резко поднимая взгляд на Стайлза, от чего он даже перестал улыбаться, внимательно наблюдая за мной. — Так, нет, мы же договорились: ты пишешь, а я всё остальное пока на мне, переживания в особенности, так что вдохни глубже и продолжай. Я уверен, с ними всё в порядке. — Хорошо, ты прав, спасибо. Я смочила кисть в стакане из-под кофе, выбрала из баночки последнее, что там можно было вообще взять, нанесла на палитру и снова на бумагу. Теперь, когда волосы Эллисон на картине перестали нервировать меня, я спокойно выдохнула, чувствуя, как пропадает напряжение. — Сейчас я точно завершила её. И мои краски теперь полностью пустые. — Можем купить в Нью-Йорке, если хочешь. Внезапно Стайлз прекратил рассматривать портрет, уводя взгляд в неизвестную точку. Сначала я решила, что он заметил нечто на траве, но его выражение лица очень быстро сменилось, я даже не сразу смогла определить эмоцию, а потом стало ясно — это радость от осознания, что слабой волной вскоре дошло и до меня. — Просто… давно не снился этот сон, я бы даже не вспомнил, если бы ты не сказала, — я часто закивала, чрезмерно активно выражая своё понимание. Эта тема снов когда-то слишком волновала меня, чтобы ограничиться слабой улыбкой в качестве поддержки. Дело было не только в моей фразе, всё вокруг — массивное дерево, возле которого мы сейчас сидели, окружающий нас парк — напоминало его сон. Я, разве что, не надела длинного белого платья, сменив его коротким цвета изумруда. Мы одновременно посмотрели в сторону, зная, что увидим: небольшое кафе с красными столиками на улице. Чёрт пойми, как этот мир работает. — Если вы, ребята, не нас там ищите, то я даже не знаю, что и думать. — Эллисон, Скотт, — я вскочила с коленей, едва не разлив воду в бумажном стакане, и обняла обоих. — Нас вроде не так уж долго и не было, — МакКол усмехнулся, хватая Стайлза за край футболки, чтобы привлечь того в групповые объятия. — Я это на радостях. Эллисон, ты отдала мне кое-что очень ценное для тебя, и хотя уверяла, что ничего не ждёшь взамен, я не смогла просто принять это, как и не смогла найти для себя чего-то более ценного, чем те краски, что купила в день нашего знакомства. Я хотела, чтобы там были все мы, но времени не хватало, поэтому как-нибудь в другой раз. Немного помолчав, она расплылась в улыбке, в то время как мы медленно двинулись прямо. — Поверь, мне хватает здесь тебя. Лидия, спасибо, это чудесно. Эллисон потянулась обнять меня, в то время как сзади послышалось ворчание: — Я не против ещё одной серии обнимашек, дружеское воссоединение, но мы можем опоздать в аэропорт, если не сядем сейчас в джип. — Стайлз, три часа, — нарочито тяжко вздохнула Арджент. — У нас есть целых три часа, мы успеем несколько раз объездить Бейкон-Хиллс. Мы дошли до джипа, стоящего у полицейского участка, чтобы занять свои места, но моя рука замерла возле дверцы после печального возгласа Эллисон Арджент: — Чёрт, только не снова. Мне хотелось спросить, что не так, но её хмурый взгляд, направленный на худого парня, стоящего немного позади нас, был красноречивее любых слов. Я узнала его по светлым кудрявым волосам, и ещё несколько секунд спустя вспомнила, что знаю его, как бармена. Теперь он казался менее веселым, чем в тот день, когда я его видела. Он сильно отличался от других своей бледностью, длинными рукавами на бесформенной водолазке и вовсе не скрываемым отчаянием в глубине голубых глаз. — Что с ним? — я обратилась к Эллисон, полагая, что она знает ответ. — К Айзеку, похоже, вернулся отец. Сначала для меня было непривычным слышать о насилии в семье, но я вдруг вспомнила, с кем имею дело. Эллисон побежала к нему через газон, но внезапно остановилась. Мне пришлось пройти немного вперед, чтобы понять, в чём было дело. Из здания вышел Джексон, остановившись в паре шагов от парня, чтобы, наверное, выслушать, что случилось. Айзек долго кивал головой, слушая, что говорит Уиттмор, пока они оба не замерли в необъяснимом ступоре, очень медленно, словно не желая принимать реальность, переводили взгляд друг на друга. Это длилось не так уж долго, но если Джексон сделал вид, что ничего не произошло, то Айзек явно был в замешательстве. Вскоре последний успокоился и даже начал что-то говорить. Прежде, чем бы я начала пытаться анализировать увиденное, я посмотрела на Эллисон. Она всё ещё недвижимо стояла, наблюдая за знакомым. — Не стой, если хочешь подойти к нему, — я удивилась голосу Скотта, мне казалось, что застыли все, кроме тех двоих. — Мы подождём. — Нет… нет, ему помогут. На этот раз есть кому. И я вдруг осознала ещё одну вещь. Нет никакой ауры, никаких колебаний и видимых лишь тебе одной стрелок с указанием «родственные души», это прекрасно видно без того. Эллисон и Скотту в тот раз нужно было всего лишь смотреть на нас и ничего больше. Я запрыгнула в джип, следом за остальными, чувствуя как спокойствие и радость заполняют салон автомобиля. И всё же, новая жизнь может начаться с чего-то простого: со смеха Эллисон и Скотта на заднем сиденье, со взгляда Стайлза после которого он тоже улыбнется мне, с билетов в Нью-Йорк в моей сумке, или, может, с новой истории любви, зародившейся в спасении. Моя началась с красок и всё ещё продолжается. Просто теперь я ценю моменты. Я научилась ценить нас.