Escape

      Что ядовитого было в их желании? И как действовал этот яд? Медленно смешивался с кровью, циркулирующей по телу, пока Ленни посвящал обоих в тонкости своего нового инженерного творения? Распадался на радиационные атомы, в то время как они не сказали друг другу ни слова за время возвращения от Кроуфорда, кроме короткого вопроса и ответа?       — К тебе или ко мне? — Дэниел спросил, сев в машину.       — Ко мне.       Хенли всю дорогу слепо смотрела в окно, а фокусник делал вид, что спокоен, но всё равно балансировал на грани превышения скорости, сжимал руль, когда приходилось стоять на светофоре. Автомобиль срывался, не давая одному цвету сигнала полностью смениться на другой.       И всё же Ривз старалась помнить, что её «слово» было последним. Что не ответь она на его противоречащее всем принципам предложение, они бы не торопились подняться на пятый этаж, и её руки бы не тряслись, доставая ключи из сумочки. Дэнни же,наоборот, принуждал забыть. Взяв ключи и самостоятельно открыв дверь в её квартиру, он не сомневался. Ему, по всей видимости, всё происходящее давалось гораздо проще. Решив однажды, он больше не мучился вопросами вероятностей «может лучше было бы…» И перед ним не существовало барьеров. Это ассистентка поняла, как только замок отделил их от остального мира.       Запустив пальцы в волосы, Хенли уставилась в серые очертания вещевого шкафа. Будто бы голову можно включить, сдавив виски. Она металась между инстинктивным стыдом и рациональным отказом от него. Почему она должна была смущаться, если его прикосновения пускали дрожь по её телу, а язык заставлял стонать и выгибаться на холодной столешнице кухонного острова? Да, лучше было сдержать себя, лучше было вообще не соглашаться повторять то, что оба без возражений признавали ошибкой, но она отказывалась чувствовать вину за откровенную реакцию своего тела. Ривз косым взглядом нашла неприкрытый простынёй торс фокусника. Не выдержав, повернулась.       Может, намеренный отказ от стыда за собственные действия был единственным «общим» для них? Потому что во всём остальном он казался ей полярной противоположностью собственных устоев. Его худая грудная клетка медленно поднималась и опускалась. Хенли незаметно для себя прикусила губу, неотрывно изучая его черты в сумраке ночи. Никогда в жизни она не думала, что кто-то наподобие Дэнни сможет вызвать у неё влечение. Ко всему прочему добавлялся вопрос, который начал мучить её ещё у Ленни. Она знала, что должна была получить на него ответ, но не была уверена, что хотела этого. Желание прикоснуться к Дэниелу, как ни странно, не вызывало таких парадоксов.       Ривз наклонилась. Он так тихо дышал, что не будь её лицо в считанных дюймах от его, она бы не услышала.Губы еле-уловимо коснулись рта. Она всё ещё не была уверена, что хочет будить его, и было так странно не чувствовать напора в ответ. Двигаясь вдоль гладко выбритой щеки к шее и плечу, её поцелуи возвращали то, что фокусница успела получить за ночь, но в большей степени ей просто хотелось поменяться с ним ролями, потому что за два раза, проведённые с ним в постели, он почти не расслаблялся, не давал ей даже минутной передышки, в которую было бы можно сосредоточиться на нём.       Дэниел заворочался, бессознательно положил ладонь на её спину, от чего Хенли стала менее осторожна в своих действиях. Она будила его, скользя по тёплой коже подушечками пальцев, губами и языком.       Неторопливо открыв глаза, Атлас увидел её пластичный хрупкий корпус и рыжие волосы, что щекотали его рёбра. На мгновение всё выглядело, как сон. Рот скривился в довольной улыбке, тихое наслаждение перехватило шею, дыхание на пару секунд прервалось. Он отвёл гладкие волосы в сторону, открывая возможность встретиться с наблюдающим за ним взглядом. Губы Ривз дразнили его сонное сознание.       — Думал, ты спишь.       — Ты не мог думать. Ты спал.       — Уснул, потому что ты сопела и делать было нечего, — ответил Дэнни лениво.       С одной рукой, заведённой за голову, он, как казалось Ривз, не заботился ни о чём на свете. Наблюдал за тем, как она целует его торс, впитывал в себя приятное пробуждение. Ей хотелось продолжать. Ладонь скользнула по животу, пробралась под тонкий слой простыни. Дэниел отчётливо сглотнул, и Ривз ухмыльнулась.       — Не смешно, Хен.       Не прошло и минуты, ему пришлось закрыть глаза и откинуть голову назад, чтобы подстроиться. Мало того, что её язык щекотал его пупок, ладонь, что с особой настойчивостью будила его, сжималась крепче, двигалась увереннее, и до фокусника стала доходить вся реальность происходящего, а вместе с ней вероятность«не устоять». Из горла вырвался стон, он резко сжал её плечо с бóльшей силой, чем та, что не способна причинить боль.       — Медленнее.       — Уверен? — поинтересовалась Ривз, ощущая, как быстро он переходил из расслабленного состояния покоя в возбуждённое напряжение.       — Я чувствительный.       Хенли тихо рассмеялась, но сбавила темп. По поводу чувствительности им ещё стоило поговорить, как и Ривз задать интересующий её вопрос, но она оттягивала момент до последнего. Гораздо приятнее оказывалось управлять каждым нервом на его теле через дорожку поцелуев. Та спустилась к низу живота. Дэнни потерял способность извлекать из горла членораздельные звуки в самый важный момент. За свою жизнь ему гораздо чаще приходилось напрягать всего себя, чтобы заткнуться, а не заговорить, но, как и многое, что касалось Хенли, его реакция не вписывалась в привычные рамки. Она в буквальном смысле собиралась испытать его предел. Что-то (её шкала) подсказывало Атласу — он не продержится и трёх минут.       С усилиями, достаточными для крика, из него вырвался еле-слышный за придыханием голос:       —Нет-нет-нет, — и Дэнни потянул ассистентку к себе, через секунду впиваясь в её рот прежде, чем она успеет найти ему другое применение. Теперь, он точно не спал. Всё стремительно возвращалось на круги своя: контроль перетекал в его пальцы, корпус нападал своим весом, язык требовал подчинения.       Вопрос. Она всё ещё должна была задать вопрос.       Ривз пришлось не только вытянуть себя из бездумного круговорота, сулящего наслаждение, но и воззвать ко всей своей гибкости, чтобы оказаться сверху, в преимуществе. Неохотно разорвав поцелуй, она отвела голову назад. Дэнни попытался увлечь её в новый, но Хенли увернулась, не понимая, что сама же не давала ему расслабиться. Её ладонь всё ещё двигалась вдоль единственного органа, которому фокусник явно потворствовал во всём.       — Для чего ты нанял меня, Дэниел? — спросила Ривз раньше, чем успела собраться с духом. Так было лучше. Потому что, дай она себе время подумать… Атлас был не единственным, кто моментально реагировал на близость. Её тоже пронизывал внезапно возникший голод. Она точно также не отдавала отчёта своим действиям, когда ощущала его присутствие на своей коже.       — Прекрати, — он хотел остановить её руку, но собственные не слушались, — я не способен мыслить вот так.       — Мне и не нужно. Я не хочу, чтобы ты придумал отполированную ложь, Атлас. Для чего ты нанял меня? Это то, на что ты рассчитывал с самого начала?       Как можно было слышать то, что она говорит, когда всё, что его занимало, было её дыхание на шее, запах, стимулирующая рука и визуализация того, как мягкие губы целуют его всё ниже и ниже? Она будто на французском с ним говорила. А может и говорила? Иллюзионист не знал. Он никогда не учил языки.       — Дэниел, — её шёпот обволакивал. Было ли это его имя или ругательство, в его ушах оно звучало красиво, — это всё ради постели?       Атлас сделал ещё одну попытку ухватиться за запястье ладони, что сводила его с ума, и, видимо, удача, сжалилась над ним, под пальцами учащённо застучал её пульс. Дэнни смог перевести дух.       — Нет, — теперь он мог повернуться и взглянуть на неё. С облегчением, увидел, что она тоже боролась с физическим магнетизмом: прикусывала губу, её щеки розовели, и только глаза всё ещё не стряхивали серьёзность вопроса.       — Я хотел и по-прежнему хочу только работать с тобой.       Ривз закрыла глаза. Облегчение влилось в её вены, растапливая холод сомнений. Голос Дэнни вернул ассистентку в момент.       — Но у меня пока не получается запретить себе «хотеть тебя». Посмотри в зеркало. Ты — определение желания.       — С этим я могу смирится. С тем, чтó ты думаешь обо мне, — Хенли приблизила своё лицо к нему, позволяя поцеловать. Теперь, ей было легче. Даже если факт её интимной связи с фокусником всё ещё оставался нерушимым.       Дэниел провёл костяшками пальцев по её груди. Ассистентка выгнулась ему навстречу.       — Мы должны прекратить это, Атлас.       — Согласен.       — И никто не должен знать.       — Не рассказывай.       — Я серьёзно.       — Я тоже. Кому, ты считаешь,я буду болтать о сексе с тобой?       — Майку, Ленни, Илаю, кому угодно. Поклянись.       Дэнни прикусил мочку её уха. Нащупывая влажность между её ног, он в который раз ею восхитился. Будучи возбуждённой до предела, Ривз удавалось каким-то невероятным образом сохранять сознание. У него такой суперсилы не было.       — Это только мои воспоминания. Я не хочу, чтобы кто-то знал, какая ты в постели.       — Какая?       — Ты и сама знаешь.       Прижимаясь к нему, Хенли ощутила, как желание затрепетало от его прикосновений.       — С завтрашнего дня мы только работаем вместе. Никаких исключений.       —Никаких.       Она поняла, что на его губах появилась одобряющая ухмылка, потому что те, прикасаясь к её губам, натянулись, а потом чмокнули в уголок рта. Его пальцы слишком быстро испарились, иначе она бы сжала ноги, чтобы не отпускать их. Дэнни, вдыхая остатки стёртого им парфюма на её коже, наощупь нашёл угол прикроватной тумбы и нащупал на ней ещё один презерватив.       — Ты ведь понимаешь, что это значит?       — Что? — Ривз хотелось, чтобы он вернул свою руку обратно.       — Мы должны сделать остаток ночи незабываемым. Взять от него по максимуму.       Она рассмеялась, а через двадцать минут, дрожала от очередного оргазма, стискивая зубы, чтобы не закричать. Дэниел снова не давал ей передышек. Она ведь забыла сказать ему о своей чувствительности.

***

      Оказалось, «ледниковый период» был не просто единичным случаем в истории. А может, Атлас просто жил по принципу цикла. Всё всегда развивалось согласно этапам, пропустить которые было бы вопиющей дерзостью.       На следующий день Ривз помогло только то, что она уже видела хрустально-отсутствующего Дэнни после совместной ночи, и чувствовать себя пустым местом во второй раз было выносимо, пусть всё так же противно.       — Только не говори, что мы снова не разговариваем и прикидываемся, будто второй из нас умер, потому что это по-детски, Дэнни.       — Знаю, но мне нужно немного времени и пространства, чтобы перестроиться.       Вспомнив, что он говорил об «определении желания», Хенли дала ему время, после чего всё действительно стало как прежде.       Дэниел медленно приспособился держать «рабочую» дистанцию. Пожалуй, единственное, что изменилось в его жизни, он стал относится к своему отдыху по средам и субботам почти как к работе. Секс два раза в неделю, пусть иногда и без особо яркого желания с его стороны, помогал практически не думать о Ривз, как объекте влечения. Лишь только он это выяснил, его настроение взлетело до небес: в руках горело дело всей жизни, им удалось достать лучшие даты на больших площадках, и их подготовка уверенно двигалась к серии выступлений, которую они уже называли туром, пусть и всего лишь по трём близлежащим к Нью-Йорку городам. А главное, теперь он мог спокойно сдержать клятву — больше никогда не смотреть на Хенли, как на женщину. Ну, или только смотреть. Главное не трогать. Да, главное было «не трогать».

***

Несколько недель спустя       Если Дэниел проводил тренировочный день в разъездах, его ассистентка никогда не тратила время зря: она либо работала в одиночку, либо устраивала себе «почти-выходной». День, в который всё было посвящено заботе о себе и времяпрепровождению с приятными людьми.       Дегустируя новую бутылку розе, привезённую ей Броссаром из недавней поездки в Европу, Хенли слушала истории о новом скупщике картин в Лионе. После обеда в их любимом ресторанчике, они вернулись в квартиру фокусницы, и Габриэль, расстегнув верхние пуговицы своей белоснежной рубашки, нежился под лучами солнца, слепящего из окон. С вытянутыми ногами он занимал почти весь диван.       — … и Анабель собирается отдать ему эти деньги, в то время как работа — явная подделка.       — Когда ты скажешь ей об этом?       — Когда она положит деньги на стол. Марко, конечно, самозванец, но ты бы его видела…       Ривз рассмеялась, отрывая ягоды сладкого винограда от грозди. Прекрасно зная, что скрывается за протяжным тоном и мечтательно закрытыми глазами Броссара, она покачала головой:       — О, Габриэль…       — Что? Я не люблю отели, а у него неплохая студия.       — И он рисует тебя в полуночном свете, — шутливо пропела Хенли.       — Ещё как, лисёнок, ты бы только знала…       Вот уже три года он был таким. Лёгким на интриги и таким же беспечным на их окончание. Ривз не видела в этом повода для обвинений. Габриэль мог делать всё, что угодно, лишь бы только он больше не думал искать, звонить, встречаться с Алексом. Это был их ультиматум. И, судя по всему, Броссар держал свою клятву. Хенли бы видела, скрывай он что-то от неё.       — И всё же, ты должен рассказать ей. Анабель всегда долго тянет с оплатой, а когда спохватиться, и на столе будет лежать не только подделка, но и клиент, ты знаешь, она может купить её необдуманно. Что тогда?       — Тогда меня втянут в противозакон… — раздался стук, и Габриэль забыл о своей мысли. — Ты кого-то ждёшь?       Ривз посмотрела на дверь, прежде чем отставить бокал.       — Нет. У Дэнни сегодня переговоры по поводу освещения на сцене, а Ленни редко куда выходит. Может, это Майк?       Габриэль пожал плечами, делая очередной глоток. Хенли, оправила лёгкое платье-сарафан и открыла дверь.       — Неделю назад. Я забыл у тебя контракт на установку осветительной конструкции, а сегодня проехал полгорода, только чтобы вспомнить, я оставил его здесь! — Атлас вошёл внутрь так же стремительно, как и объяснил свой приход. Он снова не тратился на «можно войти», «привет», остальные любезности. Обычно Ривз это бесило, но тут она вспомнила, как просматривала контракт пару дней назад, найдя его на журнальном столике, и думала «не забыть отдать Атласу». Очевидно, забыла.       — Вот чёрт! Ты опаздываешь на встречу?       Дэнни отправлял на телефоне сообщение, не замечая ничего вокруг.       — Нет. Всё нормально. Мирант сам заставил бы меня ждать часа два. Какая-то однодневная певица разносит его кабинет по причинам, о которых мне не хотелось бы задумываться, — Дэнни оторвался от телефона. — Я, кажется, оставил его…       На глаза попались носки начищенных туфель, вытянутые ноги и вечно самоуверенная физиономия Броссара.       — Дэниел, — он приподнял бокал и одну слишком хитрую бровь, предлагая, — розе?       Атлас мысленно съёжился. Возможно, он сделал это и внешне, но явных свидетельств тому не было. Галерист смотрел на него с той же лукавой ухмылкой.       — Габриэль, — иллюзионист выдавил из себя, прежде чем повернуться к Хенли. — Знаешь, у меня и правда не так много времени. Ты видела контракт?       — Да, сейчас.       В то время, как Ривз забирала с полки контракт, галерист наблюдал за фокусником. Дэнни же делал ровно обратное — отказывался замечать внимание Габа на себе, даже если ощущал его всеми фибрами кожи. Он положил бледно-коричневый конверт на столешницу кухонного острова, говоря ассистентке:       — Тут прислали экземпляры рекламных буклетов для шоу. Посмотришь на досуге?       Хенли подошла, отдавая бумаги по освещению. Диалог скатился в краткое обсуждение рабочих новостей, пока Атлас пробегался глазами по документам. Ривз даже пришлось попросить у Габа немого прощения жалостливо сжатыми губами, когда она бросила на него мимолётный взгляд. Кузен саркастично закатил глаза, но потом, не пряча улыбки, поднёс к губам бокал и сделал очередной глоток вина.       — … Мы выступаем двадцать шестого и можем начинать прогон с десяти, — говорил Атлас монотонно, всё ещё вчитываясь в контракт.       — Супер.       — Да. У тебя нет какого-нибудь листа бумаги, чтобы… — фокусник поднял глаза, увидел блокнот для записи списка покупок на кухонной тумбе и, не раздумывая потянулся за ним. Время поджимало. Поджимало так, что он, видимо, забылся и не вложил сознание в свои действия. Хенли была рядом, его ладонь легла на самый низ её позвоночника. Жест, не подразумевающий под собой ничего, кроме дополнительной опоры. Дэниел его даже не заметил, а ассистентка не вздрогнула. Это скорее у Габриэля электрический разряд ударил в горло. Он понял, что изменилось в Хенли. Тот невидимый шлейф в тоне голоса и движениях… То, что он так долго не мог объяснить самому себе. Прищурившись, галерист изучил их ещё внимательнее.       — Ты пальцем делать пометки собрался? — ухмыльнулась Ривз. — Подожди, дам тебе карандаш.       Она подала его Атласу. Тот взял карандаш, и их пальцы на долю секунды соприкоснулись.       Дэнни всё ещё поглощала работа. Он бегло записывал числа, Хенли указывала на строчку в контракте, что фокусник пропустил. Переворачивая страницы, он сжимал карандаш зубами — ещё одна привычка свойственная слишком погружённым в дело людям.       Габриэль забыл, что время от времени стоит моргать. Когда с документами было покончено, и Атлас отдал Ривз карандаш, та спокойно взяла его, посоветовала спросить у Миранта в состоянии ли тот вести серьёзный разговор после эмоционального разноса — это выглядело бы идеальной игрой, будь оно ею.       Но Броссар родился далеко не вчера. Он был старше и опытнее Хенли по всем пунктам. Плюс, как мужчина, он отдавал отчёт инстинктам, которые включались «после», и все жесты Дэнни ложились на поверхность.       Это «послевкусие» в неявных прикосновениях, тактильное напоминание самому себе. За десять минут, что Атлас находился в квартире, он дотронулся до Ривз семь раз. Спина, плечо, пальцы, запястье. Это не было просто случайностью. Не в случае с Хенли.       Она закрыла за Дэнни дверь, всё ещё держа блокнот и карандаш в руках, а Габриэль на эмоциях осушил бокал и поднялся с дивана:       — Чёрт бы тебя побрал, лис! Ты переспала с ним!       Хенли крутанулась на пятках, вылупила на кузена глаза и во внезапности момента возмутилась:       — Прошу прощения?! Ты с ума сошёл?!       — Я, нет, но вот ты, ещё как!       Ривз крепче сжала блокнот. Если только держаться уверенно, Габа с его самыми точными заключениями можно обмануть. Она расхохоталась, пряча нервную правду за искусным актёрским выступлением.       — Ты перебрал, Габриэль. Когда в последний раз на тебя так влияло вино? Или это «знаменитый Марко» туманит твою голову?— легко прокомментировала она, направляясь на кухню, но Броссар прервал её:       — Не надо считать всех вокруг слепыми, если сама не можешь открыть глаза. Он с лёгкостью дотрагивается до тебя, словно полностью приручил, а ты даже не замечаешь этого!       — Габ, да он просто…       — У тебя в руках карандаш, который он держал во рту!       Раздался шлепок, потому что блокнот вместе со злосчастным карандашом выпали у неё из рук. И Хенли, понимая, что не выкрутиться, выругалась:       — Чёрт!       Где была её осторожность?!       Арт-дилер разочарованно цокнул языком, уверенно положа руки на талию.       — Если тебе станет легче, его поведение гораздо громче твоего.       Ривз подняла голову, и без того зная, что он найдёт вину в выражении её лица.       — Можешь поднять карандаш?       — Ты с ним спала, ты и поднимай.       — Габ, это даже не так, как у тебя с Марко…       — Я не виню, лисёнок. Я последний, кто обвинил бы. Но о чём ты думала?!       — О злости! — Хенли взмахнула руками. — Я жутко злилась на него, потому что… Ты даже себе не представляешь! Он перешёл все допустимые границы!       — И вместо защиты, ты стёрла для него ещё одну. Умница. Это глупейшее решение!       — Да я знаю! — воскликнула Ривз. — Знаю!       Почему всё, что касалось Атласа, вечно приводило её к желанию провалиться сквозь землю? Осуждение Габриэля было таким же невыносимым, как и мысль о карандаше, побывавшем у кого-то чужого во рту. Правда, после того, что она позволяла Дэнни в постели назвать его чужим… Хенли сдавила кулачки и её коротко-постриженные ногти впились в центр ладоней.       — Ты не испытываешь дискомфорта, когда он дотрагивается до тебя, лисёнок.       Ривз закрыла глаза и прошептала:       — Да, но с тобой ведь тоже самое.       — Мы связаны кровью, — напомнил Броссар об их родстве. — Знаешь, почему он может…       — Он всегда мог, и я работаю с ним уже больше года, за такое время можно и привыкнуть, — тараторя, Хенли подошла к столу и взяла свой бокал, на дне которого оставалось немного вина, — не считаешь же ты, что я вечно буду недотрогой? Это давным-давно просто глупости для меня. Я переросла страх.       Кивнув, Броссар повёл ртом. Два года проработав с Бутом, ничего подобного с ней не случалось. Значит, она выбрала путь самообмана. Обладая природной прямотой, Габриэль не имел права переубеждать её. Он никогда не был на её месте, не испытывал того, через что пришлось пройти Хенли за время взросления, и с чем она до сих пор каждодневно боролась.       Она залпом выпила остатки, взяла подаренную бутылку и налила ещё вина. Габ, подойдя, облокотился на столешницу.       — Значит…       — Это было всего один раз и больше не повторится. И он, и я согласны, это была огромная ошибка.       —Ну-ну, — протянул галерист, снижая внешние признаки сарказма до минимума. — И как он?       Ривз посмотрела на кузена исподлобья. Любознательность лампочками светилась у него на щеках, и даже хмурые морщины его неодобрения отошли на второй план. Она поверить не могла, что Габ додумался спросить у неё…       — Нет, я не обсуждаю это с тобой, — она отвернулась, делая ещё один слишком большой глоток. Такими темпами вскоре ей стоило ожидать головокружения.       — Да ладно тебе! Я ведь всегда тебе рассказываю о своих…       Ривз на секунду повернулась лишь для того, чтобы пожурить:       — Несмотря на то, что я никогда не хочу об этом слышать!       — Вопрос дня: он довёл тебя до оргазма? Я не отстану, пока не расскажешь. О, — Габ изумлённо выдохнул, увидев, как лицо Ривз резко зарделось румянцем, — он и правда фокусник! Один или…?       — Ты мерзкий! — Хенли отвернулась, чтобы спрятать лицо. В такие секунды, она готова была отдать мир, лишь бы лишить своего кузена возможности читать её, как раскрытую книгу.       — Мы оба знаем, что больше никому не удавалось, считаешь такие новости стоит держать при себе?!       — Я больше не разговариваю с тобой!       Габ усмехнулся, впитывая подробности из дрожащего голоса, пунцовых щёк и всех тех мелочей, что с самого детства выдавали её настоящую. Пытливость помогала ему делать заключения в два, а то и три раза быстрее. Пока сестра пыталась скрыть подробности своего самого лучшего сексуального опыта, Броссар комментировал вслух:       — Я всегда говорил тебе, что у нас, худощавых парней, получается лучше. Тебе не надо было тратиться на тех глупых зависимых от анаболиков.       — Меня поражает, что ты в любой момент ищешь случая поднять свою самооценку! — Ривз не выдержала и повернулась, от чего её кузена озарил ещё один луч просветления.       — Многократный?! Ты шутишь?! Я знал, что твой волчонок не простак, но, чтобы такие чудеса?! Он явно знает, что делает. Я недооценивал его. Ты должна мне все подробности.       — Даже не надейся! Лучше умру, чем расскажу. Это было всего один раз и больше не повторится. Точка. Дэниел не интересует меня, я просто была зла.       — Секс после ссоры. Классика.       — Ça suffit!(1) Ты либо едешь к себе, либо перестаёшь говорить об этом раз и навсегда!       — У тебя даже уши покраснели.       Хенли сжала зубы от ярости и пообещала пристрелить его взглядом, от чего Габриэль примирительно поднял руки:       — Я отступлю, но, когда ты остынешь, рассказать всё равно придётся.       Её лицо так горело, что единственным выходом казалось опустить его в чашку полную льда. Может быть, это могло принести ей хоть какое-то облегчение.       — Я не скажу тебе ни слова.       — Ладно, тогда скажу я. Хороший секс — тот же наркотик, лисёнок. Попробовал один раз, всегда будешь тянуться за ещё одной дозой. Это делает тебя зависимой от него. И у тебя назревает конфликт между работой и постелью.       Фокусница сглотнула. Никакого конфликта. Всё давным-давно было в прошлом, за исключением её вранья, что она ошиблась всего лишь раз. Потому что в её постели Дэниел ночевал уже дважды.       Больше не сказав ни слова, она пошла в ванную, чтобы взять пару минут тайм-аута, умыться и подумать о том, что значит «быть зависимой». Она точно не испытывала такого. Просто физическое влечение, которое за последние несколько недель вместе с Дэнни они хорошо контролировали. Ничего страшного.       Габриэль смотрел за тем, как плавно она ступает и как органично выглядит её фигура в глазах художника.       — Значит, волчонок здесь надолго… и он скорее всего разобьёт тебе сердце, лисичка, — пробормотал он себе под нос. На такие вещи у Броссара выросли крылья интуиции, в тот день, когда он совершил ошибку и подвёл не только себя, но и Хенли к опасной границе. Если теперь всё повторялось, им обоим стоило быть очень внимательными, а Габу ещё и уметь оказаться в нужное время в нужном месте.

***

Неделя спустя Торонто, Канада       Погрязнув в документах, Дэнни мучался с болью в шее и неприятной усталостью, что сдавливала его виски железным обручем. До сих пор он отказывался продлять свои поездки в жизнь «по ту сторону зеркала». Логотип «Престон Консалтинг Групп» на каждом листе бумаги, которыми был засыпан стол его кабинета, вызывал у Атласа тошноту. Но уступи он измождению и жажде сна, его надежды вернуться в Нью-Йорк послезавтра можно бы смело опускать в шредер. Рука по привычке потянулась открыть верхний ящик письменного стола, и пару секунд спустя он пялился на баночку Адерола.       «Илай меня убьёт».       Фокусник захлопнул ящик, потёр переносицу, откинувшись на спинку глубокого кожаного кресла. Рассказывать о том, почему он принимает, означало рассказывать о Престонах. Не вариант. Придумывать новую отмазку… Такер точно кинет его, даже не дослушав до конца. Но не принимать вообще… Через сколько его вырубит прямо за столом? Многочасовая концентрация на квартальной стопке цифр выкачивала все силы, как в физическом, так и в моральном смыслах. К этому добавлялась плохо-контролируемая неприязнь к самому наследству, причиной которого были эти поездки. Сон приходил, как следствие и способ. Следствие напряжённой умственной деятельности, способ сбежать от дела, к которому Дэнни не испытывал ни капли интереса.       С таблетками, он хотя бы мог заставить себя «заниматься этим дерьмом». Дэнни разочарованно выдохнул и крутанулся в кресле. Если нельзя использовать таблетки, другой вариант — придумать новый способ взбодриться. Он встал, прошёлся по кабинету, потягиваясь, разминая шею и спину, посмотрел в окно, где не нашёл ничего примечательного. Идея появилась спонтанно. Это многое говорило о её качестве. Атлас взял телефон и набрал номер.       Когда телефон зазвонил, Ривз выбирала какую из бомбочек для ванны ей использовать и, лишь мимолётно заметив имя на экране, взяла трубку. Необдуманные решения царствовали в этот вечер.       — Атлас.       — Занята?       — Предположим, нет. Что случилось?       — Ничего. Я тут… Решил позвонить.       Хенли нахмурилась, повернулась и встретилась со своим взглядом в зеркале.       — Ты без причины никогда не звонишь.       Ривз в отражении находила в этом повод для беспокойства. По другую сторону трубки появилась пауза, которую он прервал размышлением:       — Серьёзно? Не думал, что так рационально использую телефонное общение.       — Да-да, «мистер идеальный тайм-менеджмент», мы знаем, что ты сама скромность.       — На «мистере идеальном» можно было закончить.       С губ ассистентки сорвался смешок. Она взяла тёмно-красную бомбочку и поднесла её ближе к носу, мгновенно покоряясь сочному аромату спелой вишни. Он ассоциировался у неё с детством, потому что им пахло от мамы, когда она хлопотала на кухне и делала свои умопомрачительные фруктовые десерты.       — Так зачем ты звонишь? — она услышала зевок по ту сторону связи и вернулась в реальность.       — Мне тут… вроде как, нужна твоя помощь.       — Я слушаю, — ассистентка отложила бомбочку, и отражение в зеркале сделало тоже самое. Вода медленно наполняла ванну.       — Я тут пытаюсь… додумать один фокус. Есть задумка, но я пока не понимаю, куда он должен привести, и мне нужно ещё как минимум пару часов работы, чтобы выяснить это. Проблема с тем, что энергии у меня на нуле, а мне нужно оставаться бодрым.       — Не пробовал поспать, а потом продолжить?       — Нет, со мной это так не работает. Либо сейчас, либо никогда. Завтра у меня не будет времени заниматься этим де…лом, — Дэнни вовремя поймал себя на полуслове.       Ривз присела на край ванны, провела пальцами по воде, проверяя температуру.       — Рассказывай, что за идея и додумаем вместе.       — Нет, ты нужна мне по другой причине. Можешь немного пофлиртовать со мной? Я где-то читал, что флирт поднимает бодрость и энергию. Если…       Он что-то договорил, но ассистентка не услышала его за собственным смехом, вызванным глупой идеей.       — Ты случайно не в женских журналах этого начитался? Все девочки знают, что «Космополитан» верить нельзя, Дэнни.       — Это было серьёзное научное исследование. Будь у меня ещё чей-нибудь номер, я бы не позвонил тебе.       Болезненный укол. Одним предложением он ввёл не только каплю яда для её самооценки, но и задел ревностное отношение собственницы, которое было свойственно Ривз не в меньшей степени, чем самому Атласу.       — Твои одноночные мотыльки разучились делиться номерами? Или они никогда не умели? Я всё время ставила под сомнение их способность мыслить.       — Ха-ха, очень смешно. Я не вбиваю их номера в мобильный.       — Ну, а я не практикую секс по телефону. Прогугли их горячую линию.       — Ладно, это должен был быть зрелищный номер с твоей акробатикой, но раз ты не заинтересована в поддержке проекта, пойду спать и будем снова показывать простейшие фокусы из книжек. Нас ждёт успех! И я буду всецело благодарить за него тебя, — съязвил Дэниел.       Закатила ли Хенли глаза или отрицательно покачала головой, её отражение точно сделало это в самой выразительной манере. Зеркало начинало покрываться тонким слоем тёплого тумана, который нагревал ванную комнату.       — Ты поклялся, что мы больше никогда не пересечём рабочую линию, Дэнни.       — Мы и не пересечём. Меня нет рядом физически, чтобы пересечь её. Это вообще самый безопасный способ, который только можно придумать. Я в другом городе, ты… А кстати, где ты?       — У себя. Вообще-то планировала принять ванну.       — Тоже неплохо. Я надеялся на постель, но всегда можно внести разнообразие.       Ривз против воли усмехнулась. Она разговаривала с ребёнком. Другого объяснения просто не существовало.       — Неужели тебе так трудно выдержать в родительском доме пару дней без твоего «постельного режима»?       — Ты либо соглашаешься, либо нет, Ривз.       — Я просто жду подходящего момента положить трубку.       — Значит соглашаешься, — довольно ответил Атлас, и Хенли представила его линию рта, согнутую в ленивой насмешке. — Так, как прошёл твой день сегодня?       — О, парень, если это твоя идея флирта, то бодрости она тебе не поднимет, как и всего остального, — ассистентка всё же бросила вишнёвую бомбочку в воду, отказываясь от соперничающей с ней расслабляющей лаванды. Вода моментально приобрела бордовый оттенок, пенясь и делясь терпким ароматом.       — Хочешь сказать, на тебя бы большее впечатление произвело, скажи я сразу, что в восторге от твоих стонов под самый конец? Они хриплые…       — Вот и пришло моё время класть трубку.       — Ладно-ладно, золотая середина. Начну с далека, хотя до сих пор не понимаю, почему всю работу выполняю я. Это ты должна проявлять инициативу.       — Видишь ли, твоя проблема в том, что ты этой инициативы не дозволяешь. Кстати, я хотела спросить тебя об этом. У тебя так со всеми в постели? Ты не даёшь сосредоточиться на тебе.       В трубке повисла тишина. Ривз решила, что он вспоминал свои повадки. Только Дэнни было известно, что в этот момент он придумывал ложь, дабы замаскировать правду: не со всеми, только с тобой, потому что перед тобой трудно устоять, и моя выносливость не резиновая.       — Как я уже говорил. Хотел сделать твой опыт со мной незабываемым.       — Это идёт глубоко в разрез с твоим эгоцентризмом.       — Честно сказать, с твоим тоже, детка.       Хенли будто дали пощёчину. Она напряглась, и лёгкая беспечность их разговора мгновенно улетучилась с её стороны.       — Ты всех так называешь?       — Эм… не задумывался… Наверное… да…       Она знала, что всех, потому что несколько раз была свидетельницей подобного обращения к его «подругам», но никогда не относила к ним себя. Впервые это обращение было использовано в её адрес.       — Никогда не называй меня так же, как всех остальных, Атлас.       Он явно почувствовал холод, с которым Ривз процедила эти слова, потому что спросил:       — Насколько это важно?       — А насколько ты хочешь, вернувшись, искать новую ассистентку?       — Понял… — он замолчал. Расхаживая по своему кабинету, Дэнни кусал язык. Им с Хенли почему-то с трудом давалось общение. Как только ему казалось, что он видел, куда ступать можно, а куда нет, фокусник натыкался на острый шпиль там, где его быть не должно было. Непонятно откуда ощущая инъекцию вины, Атлас спросил:       — Я всё испортил, да?       Её голос прозвучал отстранённо:       — Не знаю. Я с самого начала не верила в эту идею…       Он решил отвлечь её и вспомнил кое-что, интересовавшее его вот уже некоторое время.       — Слушай, когда ты болела, ты разговаривала во сне и…       — Что бы я не сказала о тебе, это всё не правда.       — Нет, ты не говорила обо мне, но мы вернёмся к тому, что я есть в твоих снах, раз ты так забеспокоилась. Ты говорила про звёзды, про то, что их трудно увидеть на небе из-за городских огней, а раньше он рассказывал тебе о них и успокаивал… Кого ты имела в виду?       —Моего отца. В детстве он всегда рассказывал мне про разные созвездия, легенды про них. Астрономия — его хобби. Поэтому я люблю смотреть на звёзды, но в Нью-Йорке их и правда не видно.       Дэниел прошёлся вдоль стены, от пола до потолка которой на полках пылились коллекционные издания книг, подвинул лестницу, прикреплённую к полкам на шарниры, и, поднявшись, выудил с одной из полок тяжёлый том старой книги. На корешке полустёртые золотые буквы гласили:

«Звёзды и созвездия».

      — А почему он на тебя злится? Твой отец.       На другом конце залегла тишина, прежде чем Хенли спросила:       — Я сказала, что он на меня злится?       — Да, и что ты заслужила. Что за история?       — Она слишком серьёзная для флирта, на который ты рассчитывал. А у меня вода остывает.       — Я думал, ты уже давно в ней, во всех деталях представлял, как раздеваешься, и ложишься в ванну. Чего ты ждёшь?       Он хотя бы вызвал её смех. Это можно было считать достижением после того, как он самолично убил любой намёк на игривость в её настроении.       — Постой, — в трубке послышалось царапанье, которое фокусник смог интерпретировать лишь после. Листая страницы взятой им книги, он решил позже изучить её как следует, но приоритет в его сознании всё равно отдавался тому, что по ту сторону трубки залегло молчание, и только он собрался встревожено позвать её, голос ассистентки нарушил тишину первой:       — Ты всё ещё здесь?       — Да. Что у тебя там?       — Когда-нибудь пробовал раздеваться с телефоном в руках?       — Оу, — только теперь до фокусника дошло, что об обнажённой Ривз в ванне он точно до этого момента не думал, не смотря на предыдущий комментарий. Книга сразу же захлопнулась, из головы повылетали все мысли и осталась только она.       Хенли, ощущая приятную негу ароматной воды и пены, закрыла глаза. Она помнила, как предосудительно смотрело на неё собственное отражение в не до конца запотевшем зеркале, и всё равно против его доводов улыбнулась.       — Дэниел? Проснулся?       — Вряд ли когда-нибудь был бодрее. Ты…       — Я нашла новый бутик органической косметики, и у меня здесь пахнет вишней.       — Я люблю вишню, — на автомате проговорил Атлас, даже по тону голоса, загипнотизированный.       — Не сомневаюсь. А ещё я купила эфирные масла… — по ту сторону что-то скрипнуло. — Дэнни? Дотронешься до себя и, честное слово, я больше никогда с тобой не заговорю.       — Нет, я заказываю билет на самолёт. Ты тоже себя не трогай. Оставь мне. Успею на часть с маслами, а там медленно перейдём в ночь.       Она игриво рассмеялась, а потом объявила:       — Кажется, ты добился, чего хотел. Спать явно ляжешь не скоро. Удачи с созданием фокуса.       Атлас откинулся на спинку кресла, действительно освящённый экраном компьютера, на котором красовалось расписание вылетов Торонто – Нью-Йорк, и правдиво ответил:       — Знаешь, что скажи ты лишь слово, я бы прилетел?       — Догадываюсь.       То, что она запретила ему любые попытки удовлетворить себя… Это было жестоко. И единственное, в чём Дэнни нашёл успокоение это дать удовлетворение ей, поэтому спросил:       — Думаешь обо мне, солнышко?       У её голоса появились мягкие, почти бархатные нотки:       — Ты хочешь, чтобы я сказала «да».       Фокусник кивнул, забыв, что она не способна увидеть его. Возможно, виной тому было его яркое воображение, во всех деталях рисующее ассистентку в воздушной пене и мечтательной позе.       — Да, — он повторил своё согласие вербально.       Она шумно выдохнула, улыбаясь, но он представил её совсем без улыбки. В паху всё заныло от возбуждения. Протягивая время до ответа, она мучила будила его всё больше, пока наконец не ответила с придыханием:       — Мне нравится «солнышко». Направь возбуждение в работу, Дэниел,и приятных снов, — прежде чем он успел что-то ответить об ухо неприятно ударились гудки. Сколько бы разочарования он не испытывал в этот момент, его губы кривились в довольной улыбке.       К утру все документы были проверены и отсортированы, а Атлас свернувшись на неудобном кожаном диване, видел один из своих самых приятных снов.

to be continued...