«Эсти, планы немного изменились. Будет прогулка. Одевайся теплее. Жду тебя через два часа в Хогсмите, около Трех Метел.
С. Снейп»
— Лаконично как всегда! — хмыкнула я. Протянув записку Малфою. — Есть идеи? — Бордовое платье. Это то, которое на ладонь ниже колена, из бархатной ткани и простым кроем, — быстро объяснил мне Драко, натолкнувшись на мой зверский взгляд. — Тетушка, вам надо поесть, иначе вы крестного съедите, а он мне нужен еще. — Лейла! — крикнула я. — Слушаю Вас, пресветлая Госпожа! — тут же возникла домовушка, низко кланяясь. Лейла отличалась от домовиков Хогвартса. Она была выше хогвартских эльфов на голову, обладала зеленой шевелюрой, заплетенной в несколько кос и длинный хвост, кисточкой которого она мела по полу, преданно глядя на меня ярко-голубыми глазами. Лейла вняла моему приказу и переоделась в симпатичное салатовое платьице с гербом Слизерина, которое шло её кофейной коже. — Накорми меня и моего гостя. У меня зверский аппетит! — рыкнула я. Эльфийка понятливо кивнула и исчезла. — Миледи, — осипшим голосом произнес Драко. — Вы были в замке Слизерина? Эта эльфийка не очень похожа на эльфов Малфой-мэнора. Она больше смахивает на русских барабашек. — Она и есть барабашка, — пожала я плечами. — В замке я была вчерашний вечер и всю ночь. Потом ты начал ломиться в комнату, как по расписанию, и пришлось экстренно сворачивать поход. — Расскажете?! — Когда я ем, я глух и нем, — произнесла я. Эльфийка уже накрыла столик. — Расскажу, если твой дед не оповестит тебя раньше. — Блин! — произнес Драко, ошарашенно рассматривая стол, блюда на котором уже не помещались. — Пошто ты завис, дражайший племянничек? — усмехаясь, произнесла я. — Это скромный обед десятого века у дворян. Называется «быстро поел и побежал вправлять мозги крестьянам». — Эм, б-э-э-э, — протянул Драко, таращась на чудо-блюдо из десятка лебедей, которое прогнуло столик посередине. Прям лебединое озеро! Лейла накрыла стол согласно обеду десятого века. Мой несчастный столик просто ломился от еды, которую натащила старательная барабашка. Жареные утки, гуси, рыба, пироги, эль, вино и король стола — лебединое озеро, так впечатлившее младшего Малфоя. — Не бекай! Сядь и жуй! — сказала я и отдала должное пище. Драко, еще немного помедитировавший на столик, решил, что ему не помешает подкрепиться и присоединился к нелегкому уничтожению блюд. Лютик, стоявший около стола на специальной треноге, жизнерадостно зашевелил стебельками и утащил из-под моего носа гуся, которого и спрятал внутри себя. Выплюнув кости, цветок удовлетворенно устроился в горшке и сомкнул любопытный голубой глаз. Расправившись с обедом и оставив Драко вместе с Лютиком, я отправилась в спальню одеваться. На удивление, Драко, который любил цветы либо в оранжерее, либо в салате, поладил с химерой. И иногда, когда я прикидывалась занятой артефактом, Нагини прикидывалась спящей, а Драко прикидывался крайне занятым изучением нового журнала Колдомедицины, можно было заметить, как Люциус льнет к Драко, а тот поглаживает его по стебельку. Обрядившись в бордовое бархатное платье, я запрыгнула в полюбившиеся мне ботинки. Посмотрев на прическу, которая все чаще напоминала стиль я — Горгоной — уродилась, несмотря на большое количество лака и кучу шпилек, я попыталась причесаться, но сделала только хуже. Когда ж они отрастут-то! Заплету в косу наконец-то или скорее, как велит мое терпение, отстригу этот веник под солдата! Не помню, чтобы мои волосы до воскрешения так сильно вились. Они чаще лежали спокойными и прекрасными локонами, не нуждающимися в укладке. С чем же это связано? Подхватив черное пальто, обитое мехом чернобурки, я вышла из спальни. — Как я выгляжу? — спросила я Драко. — Тет… Миледи, — исправился Малфой. — Вам не кажется, что эти ботинки не подходят этому платью? — Это еще почему? — я вскинула брови. — Ну-у, — протянул юноша. — Они выглядят слишком грубо по сравнению с остальными деталями туалета** и они, мягко говоря, выбиваются из образа. А ваша прическа, это м-м-м, очень эффектно, не спорю, но тоже не вписывается в образ. — Не говори мне ничего про прическу! — поморщилась я и опустилась в кресло. — Сама знаю, что она оставляет желать лучшего. Раньше мои волосы так не дыбились. — Это может быть связано с изменениями в характере, — задумчиво сказал Драко. — Но я могу исправить. Можно? — Действуй, уж, — махнула я рукой. — Хуже точно не будет! — Crispum capillum***!— взмахнул Малфой палочкой. Мои волосы пришли в движение и начали завиваться в аккуратные симпатичные спиральки, обрамляя лицо. Я с удивлением смотрела в блюдо, все еще превращенное в зеркало и поражалась, что мне не пришло в голову унять свои волосы с помощью заклинания. — Вау, — произнесла я, с интересом оглядывая новую прическу. Вышло красиво. Драко же меня вновь удивил. Этот джарви любопытный давно изучил все мои коробки и шкатулки, пару раз получил проклятие, пока отсиживался в спальне, и притащил мне серебряную цепочку. Отличная вещь! Вроде обычная серебряная цепь, только звенья толстые и руны на ней. Эту цепочку подарил мне Тони. Мы с Абром вновь влетели в неприятности. Абраксаса в тот год потянуло на всякие приключения, опасные и сильно опасные. А я не мог бросить друга в столь интересных делах. Мы будто с цепи сорвались, как два маньяка адреналинозависимых. Куда Поттеру до нас! И вот, Малфой поругался с наследником клана вампиров и вызвал Графчика на дуэль до первой крови. Нет, я не отговаривал Абра. Я сам хотел участвовать в поединке! Дуэль состоялась в Стоунхендже. Если мы наивно предполагали, что древняя постройка дарует нам силы и удесятерит заклинания, то увы, мы жестко ошиблись. Древние камни не даровали силу заклинаниям, а наоборот выкачивали всю магию. Абра вырубили достаточно быстро. Он ударился головой о камень и со лба потекла струйка крови. Вроде вот оно, первая кровь! И дуэль должна быть закончена, но нет! У вампиров была другая идея. Они начали тотальную охоту на мою усталую тушку, чтобы отведать крови зачатого без любви, рожденного без любви и живущего без любви. Я же изображал бешеного сайгака и носился по Стоунженджу, как угорелый. Неожиданно меня поразили заклятием оцепенения, и я рухнул как подкошенный. Я до сих пор помню жадный блеск глаз этого чертового Графчика и прикосновение губ к моей шее… Я боялся… Боялся смерти, боялся за Абра, боялся стать вампиром и стать зависимым от крови… НЕНАВИЖУ БЫТЬ ЗАВИСИМЫМ! Но на мое счастье Антонин нас нашел! Он будто бы появился из ниоткуда и тарабарщиной, похожей одновременно на гоббледук и парселтанг, просто вымел вампиров за пределы Стоунхенджа. Я не знаю, как он смог обнаружить мои и Абра координаты, Стоунхендж гасил любой магический всплеск. Я его иногда спрашивал, как он нас нашел, но он всегда отшучивался, то его вороны на хвосте принесли, то травы путь указали, то ветер нашептал… Каждый раз Тони говорил новое, но однажды, он посмотрел на меня какими-то больными глазами, резко вскочил с кресла, где безмятежно сидел и выкрикнул: — Сердце! СЕРДЦЕ! Меня на вас вывело, чурбан бесчувственный! И исчез в вихре аппарации. Его не было неделю, а потом вновь вернулся балагур и весельчак, который отшутился на мой вопрос, где он шатался. Когда я вновь поднял этот вопрос, пытаясь выяснить, как может сердце указать путь, то Тони горько усмехнулся и сказал, что прошерстил всю Англию, чтобы вытащить мою задницу из так любимых мной неприятностей, которые по ошибке я называл приключениями. Я понял, что Долохов лжет, и понял, что эту тему больше не стоит поднимать. Тони вручил мне эту цепочку, сняв её со своей шеи, и сказал, что ему будет спокойнее, если эта цепь будет на мне. И тогда ему не придется носиться по всей магической и не совсем Англии, чтобы вытащить мою задницу из неприятностей. — Просто носи её, — сказал он. — И тогда я буду спокоен. Я потрясла головой, отгоняя нахлынувшие воспоминания. И оглядела ботинки. Что ж, Драко был прав! Ботинки не просто портили образ, а полностью ломали его, что мне дико не понравилось. Пришлось внять голосу разума, которым был Драко, и надеть сапожки, подаренные мне Нарциссой. Изящные сапожки из тонкой кожи с небольшим каблуком, и красивым тиснением прекрасно вписались в туалет. Я встала и прошлась по комнате, привыкая к новой обуви и с восторгом осознавая, что сапожки прекрасно ощущаются на ноге. — Надо было Криви позвать, — задумчиво произнес Драко, наблюдая за моим дефиле****. И, соскочив с кресла, где заседал с ногами, направился к выходу. — Тетушка, — обернулся он в дверях, — на первом свидании не целуются! — и с хохотом умчался, избегая сглаза. — Без тебя знаю! — буркнула я. Шагнув в камин и назвав адрес, я попыталась представить поцелуй со Снейпом. Через долю секунды я выскочила в Трех Метлах и меня замутило. То ли от того, что я поцелуй представила, то ли из-за камина. А как раньше я реагировал на камины? Не помню… Будто дыра в памяти. Я вышла из бара, сталкиваясь с некоторыми учениками. Хм, а я и забыла, что сегодня первый день похода в Хогсмит у студентов. Вон как Колин Криви таращится и прижимает к груди фотоаппарат. Да, мистер Криви, я помню, что вы должны мне два эссе. Вдохнув морозный воздух и прищурившись на яркое сентябрьское солнце, я пожалела, что не взяла очки. Обычные маггловские очки, которые защищают глаза от солнечных лучей. Тони обожал свои солнцезащитные очки! Они имели желтые стекла. Тони меня уверял, что очки волшебные! Эти стекла не простые, в них топазы пребольшие, а оправа изумруд. Очки черти стерегут… — говорил он что-то в этом роде, когда снова их терял, бросая куда попало. Помню, что он носил их круглый год и жаловался, что из-за деда из костей у него сильная чувствительность к солнцу. Дед из костей… Это вообще как? Тони так и не дал внятный ответ на этот вопрос. Возможно, Долохов и врал, но при солнечном освещении, глаза Тони сильно краснели и он становился беспомощнее котенка, теряя ориентацию в пространстве. А вот в темноте он видел лучше совы! Я повернула голову, и заметила, что по дороге идет черный силуэт, а студенты отскакивают от него и замирают, разинув рты. Силуэт приблизился, и я узнала в нем Снейпа. Мерлин! Он что, голову помыл?! И оделся более свободно! Не в свой священный сюртук с кучей пуговиц, а в костюм! И даже манжеты белой рубашки выглядывали из-под рукавов классического пальто! — Эстель, прекрасно выглядишь! — сказал он и поцеловал мне руку! — Взаимно, Северус! — мы последовали по улочке. — Куда мы пойдем? — Нас ждет маггловский Лондон! — ответил Снейп. Он достал портал и мы переместились в Лондон. Выбравшись из незаметного тупичка, я поразилась, как изменился Лондон. Последний раз я была в Лондоне в дни глубокой юности. Тогда шла бомбежка, и я до ужаса боялась бомб, смерти и трупов. Я помню свист бомб и взрывы, разрушающиеся здания, которые падали на мостовую и погребали под собой людей, не успевших отбежать или прячущихся в этом здании. В глазах до сих пор стоит человек со снесенной половиной головы. И этот человек понимает, но не осознает, что он труп. Он пытается идти, а потом падает и пытается ползти. И его руки скребут по брусчатке пытаясь двигать тело, и это происходит все медленнее и медленнее… Пока тело не затихнет окончательно… Я очнулась от того, что Северус меня легонько встряхивал. Его лицо было встревоженно, а губы двигались, но я не слышала не звука. Наконец звук прорвался: — …Эстель! …Эстель, твою ж мать!.. Очнись! Это было пятьдесят лет назад!.. Все хорошо! Ты в безопасности!.. — А, что? — моргнула я, все еще находясь в Лондоне сорок третьего. — Фух, ты ушла в себя. Я думал, что придется срочно аппарировать, — взволнованно сказал Северус. — Я как будто провалилась в тот год, когда бесконечно падали бомбы, — я тряхнула головой. Странное ощущение… Мне не было страшно… Я просто, как сказал Снейп, замерла с широко раскрытыми глазами и не реагировала на звуки и действия. Мужчина протянул мне флакончик зелья. Я потянулась за ним и покачнулась, так что Северусу пришлось меня снова подхватить и усадить на ближайшую лавку. Я открыла крышку и принюхалась. Пахло шалфеем и мятой. Успокоительное… Мои руки слегка подрагивали. Снейп придержал мою руку и помог донести склянку до рта. Сделав глоток, я почувствовала, как напряжение сковавшее меня отступает. — Все в порядке? — спросила с ужасным акцентом подошедшая женщина. Её пальцы, руки и шею покрывало большое количество украшений, которые звенели при каждом шаге. — Да все хорошо, — ответила я, стараясь унять дрожащие руки. — Гляди-тко! — произнесла женщина. — Муж есть, дети есть, а ты себя собрать не можешь! Слушайте, дети, Имельду. Многое вам предстоит вытерпеть. Многое потерять, если каждый из вас не примет правильное решение. Не смотри на меня так! — нахмурилась маггла и погрозила пальцем, на котором было множество крупных колец. — Ты, женщина с душой старика, чаще слушай свой внутренний голос. –«Это меня! Меня назвали! — зашумела Шиза. — Я твой голос, я твое подсознание!» — А ты, обожженный, начни жить. Годков-то много прошло! Сказав все это, женщина развернулась и засеменила в сторону туристических автобусов. Я переглянулась с Северусом, который напоминал шокированную сову (Я выглядела точно так же). Мы были настолько удивлены, что произнесли в унисон: — И что это было?! Я сидела на лавке и перемывала кости Имельде, которая была обвешана цацками, как сорока. Снейп меня не перебивал, внимательно слушая, куда я посылала эту магглу. Как любил заявлять Долохов, когда кто-нибудь пытался донести до него, что он не прав: «Не надо говорить, что мне делать, и я не скажу, какие места вам стоит посетить». Снейп не прерывал мой бубнящий под нос монолог и всем видом выражал согласие с ним. — Понаприпрутся и предсказывать начинают! — закончила я бурчать. — Ненавижу предсказания! — Полностью согласен! — откликнулся Северус. После того, как меня отпустило, мы решили прогуляться по Лондону. Город изменился до неузнаваемости. Я только и успевала вертеть головой, удивляться и задавать вопросы. На которые Северус с удовольствием и подробно отвечал. Не было разрухи, опустевших улиц, крыс, вальяжно сменящих по своим делам, гула вражеской техники, криков ужаса и гнилостного, приторно-сладкого запаха, забивающего легкие. Не дающего вдохнуть или выдохнуть. Зато сейчас были толпы людей, спешащих полюбоваться на вновь отстроенный Лондон. Люди мне напоминали чаек. Так же шумели, спешили, толкались и выясняли отношения посреди тротуара. Так, неспешно прогуливаясь и беседуя на разные темы, мы дошли до приюта Вула, вернее, до места где он располагался. Теперь же тут кафешки. Как я рада, что это ненавистное здание сравняли с землей! Снейп затащил меня в одну из маггловских кафешек. Аргумент, зачем идти в кафе, если в Хогвартсе неплохо кормят, был убойным: — Тут прекрасный кофе. Свежемолотый и свежезаваренный! Разве что кофейные зерна не с куста срывают, а покупают. — Кофе? Где кофе?! — обрадованно произнесла я, согласившись и на кофе и на пирожные. Уютная маленькая кофейня была будто создана для романтических свиданий. Однако, она не была похожа на приторно-карамельные оттенки кафе Мадам Паддифут, от которых меня бросало в дрожь. Кому вообще такое может понравиться? Здесь же читался сдержанный готический стиль, и, что было ценно, были кабинки для любителей уединения. В Слизерине редко появлялись люди, которые готовы демонстрировать свои отношения на радость публике, а вот наедине… «Купи Волдеморте кофе — вознесись в ранг божеств! — подло хихикала Шиза. — Тыж его отравить хотела?» Я посоветовала Шизе свалить туда, где она сидела до сегодняшнего дня и сделала глоток. Геката***** и её жрицы! Это было великолепно! Напиток богов мало того, что принесли в большой… Нет! В огромной чашке, так еще он был и заварен как я люблю. Откуда Снейп знает мои предпочтения? Поттера шпионить заставил? Или Малфоя? Впрочем, неважно. За такой прекрасный кофе я готова и шпиёнов простить, и ядом Васи поделиться. «Два — ноль. Снейп ведет в счете!» — не прекращала радоваться Шиза. Тьфу, чуть настроение не испортила! Ну её в пекло, к Белиалу******! Романтического разговора не вышло. Да и не очень то хотелось. Мы стали обсуждать новую разработку зелья, над которым чах, как Царь Кощей над златом, Снейп. — Ты не понимаешь, Эсти! Это зелье нужно для излечения душевных ран. — Вино тоже лечит душевные ранки, — пожала я плечами. — Как и любой другой алкоголь. — Алкоголь дает лишь временный эффект. Он вызывает привыкание и токсичен. А еще, самый существенный минус, что пьяный маггл или волшебник теряет человеческое лицо. Он становится похожим на тело, из которого высосали душу, но инстинкты остались: поесть, поспать, выпить и размножиться, — наставительно произнес Северус, наставив на меня ложку. — Угу, и появляется армия безликих, которым может управлять государство, — кивнула я. — А на ком будешь эксперементировать? Снейп на минуту задумался, будто бы собирался брякнуть, как семнадцать лет назад: «На магглах!» — Сириус Блэк согласился на участие в эксперименте. — Вздохнул Снейп. — Он сам вызвался, когда узнал над чем я эксперементирую. Также согласился и Люпин. Ручной оборотень директора. Но сначала, — внимательно на меня посмотрел Северус, — я буду экспериментировать на мышах и крысах. — Кстати о крысах… Куда делся Хвост? Знала ли я, что Питтера Петтегрю называли Хвостом его друзья? Разумеется! Я каждый день напоминаю ему, что он предатель, называя его как Поттеры. Трус несчастный! Я помню этот его влюбленный взгляд, направленный на меня. И даже то, что криворукий Хвост возродил меня милашкой из склепа, не пресекло его попыток поползновения в сторону моей несчастной тушки. Бррр! Мне срочно нужно лекарство для лечения душевных ранок! — Лежит в заморозке, как окорок. Ни я, ни Люциус не решились его убивать без твоего, Миледи, приказания. — ответил Северус, целуя мою руку. — Прекрасно, — сказала я, коварно улыбаясь. У меня на тебе больше планы, Питтегрю! Так, обсуждая зелья и выдергивая из рук друг друга салфетку с формулами, мы провели практически все время. Официантка несколько раз уносила опасно кренящуюся гору чашек. Наконец, когда женщина немного подзалдолбалась ходить туда-сюда, она принесла полный кофейник. Прекрасный кофейник, вмещающий в себя литров пять кофе. Надо бы себе такой прикупить. Полезная вещь. У нас возникли разногласия по поводу этого несчастного зелья. — Нужно добавлять в зелье молоко единорога, — упирался Северус, черкая на десятой салфетке формулы. — Сочетание молока единорога с слюной мантикоры и рогом двурога может вызвать прекрасный взрыв! — настаивала я, отбирая салфетку и чертя новые формулы. — И этот взрыв, Северус, сложит все этажи Хогвартса, как карточный домик! А слёзы феникса наоборот дадут более полезный эффект, в сочетании с этими компонентами! — Слёзы феникса, которые Модредова птица фиг даст, нейтрализуют полезные свойства двурога и можно просто не класть его в котел, раз уж приспичило варить супчик, а не зелье! — возражал Снейп. — И где тут взрыв? — Еще раз, блин, рассчитай! — перешла я на новую салфетку. — Рог двурога может взорваться от любого чиха! Но слезы феникса служат отличным нейтрализатором взрывных свойств. — Если ты мне достанешь унцию слез феникса, и зелье не рванет, то я признаю во время обеда в Большом Зале, что я был не прав. — заявил зельевар. — Но если рванет, то ты при всех признаешь, что была не права! — Договорились, — откликнулась я. И мы пожали руки, закрепляя спор. Дождавшись, пока Снейп спрячет в карман исписанную половину салфетницы, и расплатившись, мы вышли на затихшую вечернюю улицу. На небе стали зажигаться первые звезды, а вдалеке играла так заинтересовавшая меня музыка. Я, конечно, не музыкант и пою, как выпь на болоте, но музыка мне напоминала нечто среднее между танго и вальсом. Когда мы дошли, оказалось, что это танцевальная площадка, где играют еще юные и непризнанные музыканты. Я с интересом наблюдала, как танцуют молодые и не очень пары на площадке. Некоторые казались единым целым, а вот некоторые будто сражались, кто из партнеров руководит в этом танце, а другие будто бы не чувствовали друг друга, мешая и путаясь. — Потанцуем? — спросил Снейп, и не дожидаясь моего ответа, потащил меня в центр площадки. Поганка эдакая! — Снейп, — зашипела я, — я не умею танцевать. Вообще! Могу оттоптать ноги, и упасть для полного веселья окружающих. Танцы я не любил еще с приюта, когда воспитательницы ставили нас в пары и заставляли переставлять ноги под музыку, не объясняя, зачем это. Еще и орали: «Активнее, активнее! Улыбаемся!» На балах в Хогвартсе, да и на приемах, я не танцевал, потому что знал, что оттопчу несчастной партнерше ноги. В Хогвартсе я позорился всего раз. Я запутался в движениях, хотя весь факультет упорно тренировался к балу, и уронил партнершу. К моему счастью, Язва Таттинг была миролюбиво настроена и, благодаря тому, что я слегка уронил её, познакомилась с Малкиным. Весь Хогвартс удивлялся, что нашла первая красавица школы в невзрачном грязнокровке? — Доверься мне! — произнес Северус и закружил меня в танце. Это было НЕЧТО! Тут были и лёгкость и наслаждение, казалось, что мои ноги едва касаются земли, будто я парю над миром. Воздушность, блаженная лёгкость, невесомость… Я задыхалась от ощущений, и одновременно не хотела, что бы это наваждение исчезало. Я не чувствовала времени, не видела людей, не слышала ничего, кроме музыки. Центром моей вселенной стало лицо Северуса, вернее, его глаза, так полыхающие демоническим огнем. Я чувствовала его руки, которые направляли меня, не давая оступиться и сбиться с ритма. Увы, музыка закончилась, и мы остановились. Вдруг раздались оглушительные аплодисменты. Я огляделась. Мы единственные стояли посреди площадки, окруженные аплодирующими людьми. Юноша, не так давно играющий на барабанах воскликнул: — Вы танцевали так, будто бы последний раз! Приходите завтра, Рыжий распечатает фотографии! «Три — ноль! И Снейп вырывается вперед!» — где-то на задворках сознания пропищала Шиза. Но я не обратила на это никакого внимания, все еще отходя от первого в моей жизни танца. Нас что, еще нафоткать успели?! Рыжий мальчишка, державший фотоаппарат, чем-то похожий на Уизли, приветливо помахал. Северус кивнул и поспешно убрал руку с моей талии. Я никак это не прокомментировала, отходя от первого в своей жизни открытия, что есть вещи, которые мне не нужно контролировать. Я и метки ради этого создавала, чтобы контролировать вассалов. А то дров наломают, а потом бегут жаловаться, обидели маленьких, спаси Великий и Ужасный Волдеморт! С первыми двумя партиями я ужасно намучалась, объясняя, что присяга прямому наследнику Слизерина, считай принца Альбиона, не освобождает от ответственности. Вот и пришлось профилактическое круцио вводить. А то совсем распоясались! — А пойдем в кино? — неожиданно спросил зельевар. — Что я там не видела, — буркнула я. — Черно-белая картинка, западающий звук и шуршащий проектор, который мог зажевать пленку. — Поверь мне, — усмехнулся он, — пятьдесят лет основательно изменили развлечения этого города. И мы пошли в кино. Что ж, Снейп был прав. Пятьдесят лет изменили кино до неузнаваемости. Будучи в приюте, мы с нетерпением ждали Рождества. Тогда, добрый спонсор оплачивал поход в кино и мы смотрели фильмы, ерзая на жестких скамейках, наблюдая за черно-белыми фигурками, которые двигались, рождая в душе ощущение волшебства. Иногда волшебство заканчивалось в самый не подходящий момент, лента зажевывалась и кино заканчивалось, оставляя в душе лишь привкус разочарования и горечи. На первый фильм мы опоздали. И решив подождать следующий, я заметила, что в кинотеатре продается еда. Конечно, я попробовала все! Это было удивительно! Северус рассказывал мне, что это за странные штуки! Тут были и розовые облака, очень сладкие на вкус, которые были неромантично обозваны продавщицей — ватой. Кукуруза, которую либо солили, либо посыпали сахаром, она забавно хрустела на зубах. Поразительные разноцветные очень сладкие соки, в которых пшикали пузырьки и от них хотелось чихать. Цвета были ДИКИМИ! И вызывали опасения своим окрасом. Кислотно-оранжевый, дикий зелёный, безумный лимонный, самым успокаивающим и вызывающим доверие цветом обладала кола. Спокойная, черная, как кофе! Как сказал Снейп, кока-кола названа так из-за того, что там есть листья кокки, которые являются психотропным действием. А потом взял, и слил немножко колы во флакончик, для экспериментов. Наконец мы попали на фильм. Фильм рассказывал о игре, которая, как поняла я, была создана волшебником, перепившим колы и выпустившим в мир магглов кучу существ. Меня больше всего зацепил мужчина, который попал в джунгли на тридцать лет, и когда вернулся обратно, то во-первых, плохо ориентировался в родном городе, прямо как я в современном Лондоне. Во-вторых, пугался новинок, например, как я сегодня пугалась кучу ездящих туда-сюда машин, и когда одна из них неожиданно бибикнула, то я с перепугу чуть не запрыгнула на Снейпа. Хорошо, что сдержалась. А вот Шиза возмущалась моей сдержанностью и требовала немедленно запрыгнуть на Снейпа или упасть в обморок. Ну её! Несмотря на захватывающий сюжет фильма, который мне безумно понравился, я была удивлена поведением главного героя. Он, будучи взрослым дяденькой, вел себя, как маленький мальчик, которого затянуло в игру. — Северус, — зашептала я, склонившись к уху. — Почему этот мужчина все еще ведет себя как одиннадцатилетний пацан?! Право слово, как маленький! — Потому что он жил в джунглях, — зашипел Северус в ответ, — а там напряг с примерами, как нужно вести себя во взрослой жизни. — То есть он просто остался ребенком? — вкинула я брови, задумавшись, а не был ли крестраж причиной моей экспресивности и истеричности, все-таки я его сделал лет в шестнадцать. И похвастаться уравновешенностью и миролюбием в том возрасте не мог. Снейп кивнул и тоже о чем-то задумался. Фильм мне понравился. Что я и сказала Северусу при выходе из кинотеатра, прижимая к груди огромное, ополовиненное бумажное ведро. Мы бродили по ночному городу и обсуждали фильм. Меня больше всего волновали не хищное растение, не гигантский лев, не детеныши акромарантулов, не прочие твари, а именно то, почему не повзрослел главный герой. Потому что он жил среди животных, потому что не было примера для подражания, или потому что он оказался в другом мире, и как бы «заморозился» в одном возрасте, что не давало повзрослеть, или все дело в социализации? — Все-таки человек существо социальное, и ему нужен тот, кто послужит примером или объяснит что и почему нельзя, — задумчиво сказала я, думая немного о другом. Будет ли Тони прежним? Или изменится за эти пятнадцать лет. — Ведь теория, конечно, хороша, но практика нас учит лучше, хоть и больнее. И иногда стоит послушать человека, который прошел, так сказать, курс молодого бойца, и не лезть на рожон, а обойти, аккуратно ступая про протоптанной тропинке. — Я склоняюсь к тому, — задумчиво произнес Северус, — что свою роль сыграла и «заморозка», и отсутствие социализации. Меня вообще удивляет, как он говорить не разучился за столько лет, — фыркнул мужчина. Звезды начали гаснуть, а мы поднялись на Тауэрский мост, прямо на крышу. Все-таки аппарация это очень удобно, хоть и мутит. Я залюбовалась рассветом, и села, свесив ноги с крыши. — Упадешь, — сурово сказал зельевар. — А ты меня поймаешь, — улыбнулась я, взглянув на него. «Один — три. Эстель начинает атаку» — пискнула Шиза. И тут же заткнулась. Солнце вступало в свои владения, окрашивая город. С реки же шел туман, придавая городу ощущение сказочности. Я скосила глаза на Снейпа, который сел рядом, но при этом крепко держал палочку в руках. Правда что ли ловить собрался? Наверное, забыл, что я без метлы летать умею. И он умеет, я его сама учила, когда метку принимала. Геката и её жрицы, как же это давно было, будто бы в прошлой жизни! Так мы сидели и молчали, наблюдая, как Лондон пробуждается, словно большой кот. Молчание было не тягостным, а наоборот, уютным, таким родным. Наговорившись за день и ночь, с Северусом было приятно молчать. В этом было что-то особенное. Личное.