* * *
Хане пришлось смотреть с Рёхеем один из боксёрских поединков. Ничего примечательного в том, что два мужика «дубасили» друг друга, она не нашла. Разве что шикарные полуобнажённые тела были очень даже ничего. Курокава изучала правила и термины, которые могли понадобиться ей в семейной жизни, чтобы общаться с мужем на его языке, в случае непонимания им стандартного. Наконец, один противник нокаутировал другого. — Экстремально! Ты только посмотри как он его! — Сасагава соскочил с дивана и стал размахивать руками, словно отрабатывая удары. — Да, потрясающе! — Хана сделала вид, что она также восхищена. Радость юноши довольно быстро исчезла, стоило ему посмотреть, в какой позе сидела девушка в его теле. Подогнув ноги, положив колени в одну сторону, она отпивала чай из чашки, держа её двумя руками. Было бы мило, если бы не мужское тело. Взгляд смущённого мыслями Сасагавы не ушёл от Курокавы. — Сядь и закрой глаза. — Вздохнув, она положила чашку на стол. Рёхей послушался, сев рядом с Ханой. Девушка коснулась его щеки, отчего юноша зажмурился ещё сильнее. — Не открывай глаза, — приказала Хана, прежде чем поцеловать Сасагаву. Боксёр не знал, как ему реагировать. Одновременно приятно и странно. Как мужчина, он должен был первым приступить к решительным действиям, но и инициатива со стороны будущей жены ему пришлась по нраву. Боясь открыть глаза и увидеть своё лицо перед собой, Рёхей продолжил поцелуй. — Я буду любить тебя, что бы ни случилось, — сказал юноша, как поцелуй закончился. — Знаю. Ты будешь самым лучшим мужем.* * *
— Дорогой, пирог готов! — Бьянки положила на стол очередное отравленное яство, которое, по иронии судьбы, могли есть только она и Шамал: у девушки был врождённый иммунитет, а доктор и без того был перезаражён всеми возможными видами болезней, которые защищали его от любого яда. — Как всегда бесподобно, милая! Мужчина беспокоился, как подобное питание могло отразиться на ребёнке, о котором он так ничего и не сказал матери, но съесть кушанье пришлось, дабы наладить отношения. Следующая ночь была последней, поэтому он пытался не нарушить ту хрупкую гармонию, к которой паре удалось прийти. Но скажи он правду после снятия проклятия, даже ребёнок не смог бы удержать гнев Бьянки. Шамал терзался сомнениями, как ему поступить. Солгать сейчас, выдумав сказку про то, что таблетка действует не во всех случаях, а этот случай как раз таки редкий, или не начинать отношения со лжи и сказать правду. — Тебе не нравится? — Задумчивое выражение на лице доктора напрягло девушку. — Что ты, еда превосходна! Просто я думал о нашем будущем. Ты согласилась быть со мной только из-за того, что Реборн жестоко обошёлся с тобой. Но ведь ты меня не любишь. — И что? — Бьянки не желала затрагивать тему с аркобалено. — То, что я тебя люблю. Я не хочу, чтобы ты сбежала сразу, как только вернёшься в своё тело. — Для тебя ведь не будет проблемой найти другую девушку. — Будет. Я уже решил, что буду только с тобой. — И даже не будешь бегать за каждой встреченной юбкой? — Нет! Бегать не буду, только заглядываться, — клятвенно пообещал Шамал. — Ты никогда не изменишься. — Бьянки слабо улыбнулась, так как знала доктора с детства. Подобная «жертва» с его стороны означала очень многое. Настолько серьёзным в отношениях мужчина не был никогда. — Изменюсь. Если ты останешься со мной.* * *
Тсуна был весьма удачлив на этот раз. На свой страх и риск он пришёл к себе домой — к Сасагаве в гости, — а там никого кроме неё не было. Подивившись мистике, он не сообразил, что это всего лишь Мукуро постарался. Рокудо же и сподвиг юношу на встречу. Купив по дороге цветы, Савада всю дорогу думал, нормально ли дарить цветы девушке, когда она в теле парня. Соседи могли не то подумать. Но, когда открыли дверь, было поздно что-либо делать с букетом. — Это мне? Хранитель Тумана наложил на девушку иллюзию, чтобы Тсунаёши не смущал свой собственный вид. Но теперь Тсуна задавался вопросом, где тот мог прятаться. — Э, да, — растерявшись ненадолго, ответил юноша. — Поставлю их в вазу! Проходи пока. Девушка побежала на кухню, а Савада поднялся в свою комнату на второй этаж. В комнате было ещё чище, чем когда прибиралась мама. — Мукуро, где ты? — шёпотом спросил Тсуна. Ожидая ответа в тишине, юноша вздрогнул, услышав, как открылась дверь в комнату. — Тсу-кун, я оставила цветы на кухне, чтобы они радовали всех. Если что, скажу, что это подарок Нане, — подмигнула девушка. — Здорово! Я как раз думал, как объяснить их появление остальным. — Теперь и мысль о соседях не так пугала. К тому же, чего его соседи только не видели… — Мы просто созданы друг для друга. — Савада услышал голос, который принадлежал Киоко, но при этом ни он, ни девушка ничего не говорили. То были проделки Мукуро, пытающегося помочь Тсуне второй раз лишиться невинности. — Ты так думаешь? — обрадовалась Сасагава. — Д-да, — не стал разрушать «старания» хранителя Тумана Тсуна. — А ещё я думаю, — продолжил Рокудо, — что нам давно пора стать ближе. — Тсу-кун, если бы я была в своём теле… — начала девушка. На самом деле данный момент её нисколько не смущал. — Позволь мне сделать тебе подарок — забрать твою боль себе, — не унимался иллюзионист, заставляя Саваду краснеть больше, чем девушку. — Если ты не против, давай сделаем это. — Ты уверен? Тебе будет больно… — Сасагава против не была. Она уже давно ждала от любимого решительных действий. — Зато тебе не будет. Тсуне было невыносимо жарко от волнения, но он постарался совладать с собой. Набравшись смелости, он посмотрел девушке в глаза и взял за руку. Пара некоторое время влюблённо смотрела друг на друга, не произнося ни слова и не двигаясь. Длился момент бездействия до тех пор, пока Мукуро не создал за спиной Сасагавы из тумана фразу: «Целуй её уже, неудачник! Она же ждёт». Следовать инструкциям насильника было неприятно, но Тсунаёши слишком хорошо понимал, что это ради его же блага. Приблизившись, юноша вначале лишь нежно касался губ губами. Несмотря на то, что воспоминания о мерзком поцелуе с иллюзионистом, вызывали недоумение о необходимости использования языка, инстинкты взяли своё — Тсуна стал аккуратно проникать в рот возлюбленной языком, касаясь её. К удивлению своему, Савада осознал, что такой поцелуй вовсе не неприятен. Скорее даже наоборот. Пара готова была растаять в сладкой неге от одного долгожданного головокружительного поцелуя. — Тсу-кун. Киоко смотрела на любимого слегка затуманенным взглядом. Щёки её были румяными, а сама девушка дрожала. Внешний вид возлюбленной являлся всего лишь иллюзией, но, даже понимая это, Савада был слишком возбуждён. Обняв любимую, он погладил её по голове, затем по спине. Ему самому было страшно. Он боялся того, что решился солгать, того, что совершает ошибку. Но ему совсем не хотелось правдой причинить девушке боль. — Киоко-чан. Тсунаёши отстранился, чтобы посмотреть на девушку. От беспокойства тело словно горело. Дрожащей рукой Савада потянулся к пуговицам на рубашке возлюбленной, чтобы хоть что-то делать. Руки не слушались, поэтому юноша провозился с одной пуговицей несколько минут. — Я сама. — Улыбнувшись, Сасагава стала раздеваться. Снять одежду с себя Тсуне оказалось проще. Перебравшись на постель, пара села рядом друг с другом, вновь целуясь. Любое действие отвлекало от неловкости. Не став ожидать от юноши большего, Киоко взяла руководящую позицию на себя, повалив Тсунаёши на спину. — Тсу-кун? — Всё хорошо. — Савада знал про позу «наездника», но не стремился опробовать. По крайней мере не сейчас. — Если так будет удобнее, — из-за страха, Тсуна не понимал, что говорит. Дыхание стало тяжёлым, словно что-то сдавливало грудь. — Я люблю тебя. Юноша был достаточно возбуждён, поэтому девушка не стала усердствовать с ласками: гладить и целовать своё собственное тело не представляло удовольствия. Устроившись поудобнее между ног партнёра, Киоко приготовилась войти. — Тсу-кун, пожалуйста, потерпи. Девушка начала двигаться не торопясь, пока не столкнулась с преградой в виде иллюзорной девственной плевы. Мукуро знал, что Савада забудет из-за волнения о том, что ему придётся имитировать боль и кровь, поэтому ему пришлось взять всё на себя. Сглотнув подступивший от возбуждения ком, девушка резким толчком лишила невинности своё тело. От боли Тсуна вскрикнул, но быстро зажал рот рукой. Испугавшись, Киоко остановилась. — Всё в порядке, продолжай, — обняв любимую, произнёс Савада. — Теперь всё хорошо. — Уверен? Я могу подождать. — Нет, не надо ждать. Тсунаёши почувствовал облегчение, зная, что ложь вроде как удалась. Девушка наслаждалась близостью с любимым, забывшись в удовольствии. Савада старался получить то же удовольствие, но у тела Сасагавы ещё недостаточно была развита чувствительность, да и рана от изнасилования ещё недостаточно зажила. Несмотря ни на что, чувства приносили радость. Обнимая любимую, Тсунаёши наслаждался возможностью просто быть рядом. Он был уверен, что теперь они будут вместе навсегда. Киоко слишком увлеклась, чтобы заметить момент, когда готова была вот-вот кончить — белое семя медленно стекало по ягодицам, пока пара пыталась отдышаться. — Киоко-чан, нужно… — спохватился Савада, вспомнив, что девушка может забеременеть. — Не нужно, — улыбнулась Сасагава. — Если судьба подарит нам сейчас ребёнка, я буду счастлива его воспитать. — Уверена? Мы ещё в средней школе. — Мы уже почти закончили. Я просто не пойду в старшую. Киоко для себя уже всё давно решила, но вот спросить, готов ли её возлюбленный воспитывать ребёнка ей как-то в голову не пришло.* * *
Лунный месяц подошёл к концу. Новая полная луна освещала Намимори. Проклятым, вновь собравшимся у руин, казалось, что время прошло необычайно быстро, при этом оставив уйму самых разнообразных воспоминаний. Оставалось только дождаться полуночи. Девушки собрались одной группой, а юноши другой, обсуждая события. Банда Кокуё также прибыла на место. Рокудо внимательно следил за Кёей и Хром, сидевших под деревом в стороне от остальных. Мукуро был готов в любую минуту напасть на хранителя Облака. Хибари отвлекал Докуро от иллюзиониста разговором. — Где моя сестра? — Гокудера всматривался в толпу девушек, но не видел там итальянки. — Она не придёт, — лениво зевнув, ответил Шамал. — Что?! Но почему? — Я спросонья выдал ей про ребёнка, поэтому она сказала, что не простит меня, пока я не рожу. — Какого ребёнка, — недопонял Хаято. — О, кажется, я нарушил обещание никому не говорить. — Взгляды парней в девичьих телах устремились на Шамала. — Как бы так сказать, — доктор погладил себя по животу, — прямо сейчас у меня в животе формируется твой племянник. — Гокудера-кун? — Савада обеспокоенно смотрел то на застывшего от услышанного Хаято, то на Шамала. — Поздравляю, осьминожья башка! — стукнул друга по спине Сасагава. — Мы с Ханой решили, что за деток возьмёмся после окончания учёбы. Она хочет поступить в университет, так что это будет ещё нескоро. Разговоры резко прекратились с обеих сторон. Настала полночь. Кто-то улыбнулся, а кто-то так и остался стоять в недоумении. Мукуро атаковал сразу, как только убедился, что проклятие снято с Кёи и его Хром, но мести не дано было свершиться. Докуро встала между противниками. Она вовсе не сомневалась в силе любимого, но необходимо было остановить драки между ними раз и навсегда. Иначе битва продлилась вечность. — Наги… — Рокудо едва касался горла девушки остриём трезубца. — Мукуро-сама, пожалуйста, — в голосе девушки не чувствовалось ни толики сомнений. Она решительным взглядом смотрела на иллюзиониста. — Я люблю Кёю-сама. Позвольте мне остаться с ним, — впервые пошла она поперёк мнения человека, спасшего ей жизнь. — Почему он? — Мукуро пытался сохранить самообладание, но рука дрогнула, отчего на шее Докуро появилась царапина. — Не могу объяснить, — отвела взгляд в сторону Хром. Сердцу не прикажешь. Девушка ничего не могла поделать со своими чувствами. Она была влюблена в Кёю уже давно, а проклятие помогло выразить свою любовь. — Ку-фу-фу, — опустив оружие, глядя в землю, Рокудо горько засмеялся. У него не было ни единого шанса получить Наги. Убей он Хибари, только причинил бы ей невыносимую боль, что только отдалило бы Хром от него. Любовь — страшная штука, когда она односторонняя. Чувство, что сводит с ума и связывает руки. — Хром… — Скрыв себя и девушку в тумане от всеобщего взора, Рокудо подошёл к Докуро. Поцеловав любимую, он надел ей серёжки Тумана, сняв кольцо Ада. — Так будет надёжнее. Больше я заботиться о тебе не буду. Ты сможешь полагаться только на себя. Так же, если Савада Тсунаёши решится стать боссом, он сможет найти органы, чтобы сделать тебе операцию по пересадке. Теперь у Вонголы только один хранитель Тумана — ты. — А ваша месть? — Кому она нужна? — Мукуро хотелось держаться подальше от мафии и всего, что напоминало о девушке, разбившей сердце. Было слишком тяжело прощаться, но в тоже время хотелось убежать как можно скорее. Тем временем Тсуна и Киоко, Рёхей и Хана бежали навстречу друг другу. Обнявшись, пары переглянулись. Но что-то было совсем не так. Прежде чем руины начали исчезать, Хару ринулась внутрь с фотоаппаратом. Сделав кадр, она вернулась обратно и упала на колени, опустив голову. — Хару-чан? — Сасагава подошла к подруге, коснувшись её плеча, пытаясь подбодрить. — Я так и знала! — заныл Гокудера. — Это всё из-за тебя! — Чикуса бил ладонью ММ, а та даже не пыталась увернуться, абсолютно спокойно смотря вдаль. — Похоже, проклятие не спало не только с меня и Бьянки, — также спокойно объяснил Шамал.* * *
Эмоции оставшихся проклятых немного поутихли. Шамал совсем не переживал, так как считал, что для него всё могло обернуться намного хуже. Хром пообещала всем, кроме Чикусы и ММ, что будет поддерживать для них иллюзии. Гокудера в теле Миуры сидел на траве, обнимая фотоаппарат. Он сделал несколько кадров монумента с надписями, чтобы после расшифровать. Хару наблюдала за идиллией между Тсуной и Киоко, понимая, что она там будет лишней. ММ уговаривала Мукуро хотя бы иллюзией сменить облик, ибо ей было невыносимо ещё месяц глядеть на свою мрачную «физиономию». Рокудо согласился, особо не споря, но дал подзатыльник Чикусе в теле девушки, сказав, чтобы тот наконец признался. Иллюзионист видел своего подопечного насквозь, поэтому успел убедиться за последние несколько дней, что юноша каким-то чудом умудрился влюбиться. — Хаято? — А? — отозвался юноша, не придав никакого значения тому, что Хару обратилась к нему по имени. — В следующее полнолуние проклятье будет снято и с нас, обещаю. — Девушка положила голову на плечо поникшего Гокудеры. — Я недостоин быть «правой рукой» Десятого, — неожиданно произнёс он. — Я даже не справился с поставленной задачей. — Глупости! Ты самый лучший друг, которого Тсуна-сан мог найти, — попыталась подбодрить товарища по несчастью Миура. — Ты так думаешь? — Хаято уцепился за слова Хару в надежде. — Да. А ещё я, кажется, поняла, что необходимо для снятия проклятия. — Миура посмотрела на счастливые пары, что вернули назад свои тела. — Гармония — это любовь.* * *
Банда Кокуё с Мукуро во главе, собиралась покинуть руины. Позволив им отойти достаточно далеко, чтобы оставшиеся у места происшествия их не видели, Тсунаёши отправился следом. Включив гиперрежим, Савада опередил группу, встав перед главарём. Рокудо не сразу понял, откуда в глазах Тсунаёши было столько ненависти, так как думал слишком много о Кёе и Хром. — Я пришёл выполнить обещание сразиться. — Не дожидаясь ответа, Тсуна напал. — Мукуро-сан! — Джошима собирался помочь иллюзионисту, но был остановлен. — Назад! Возвращайтесь в Кокуё, — приказал Рокудо, чтобы остаться наедине с будущим боссом Вонголы. Сражаясь, юноша дождался, когда приспешники уйдут, и заговорил: — Значит, твоя интуиция вновь работает как надо? — усмехнулся Рокудо. Савада без того обладал интуицией, но кровь Вонголы в разы увеличивала её остроту. — Тебе мало было того, что ты сотворил?! — Тсунаёши снёс дерево, промазав по уклонившемуся Мукуро. — Как оказалось, да. Мало. — Ты никогда не прикоснёшься к моему ребёнку! Я не позволю тебе на него претендовать! — Савада мазал всё чаще из-за гнева. Его удары были сильны, но неточны. — Твоего? Он мой. — Усмехнувшись, Рокудо поймал Тсунаёши за руки. — Но, так уж и быть, забирай. Мне он не нужен. Ни он, ни ты, ни треклятая мафия. Не желаю больше иметь с вами ничего общего! — Разбив лбом нос Тсуне, отпустив руки, Мукуро ударил Саваду ногой в грудь с разворота. — Ты проиграл! Живи счастливо, неудачник! — Иллюзионист был переполнен эмоциями, которые не смог сдержать. Пытаясь вырваться наружу, они превращались в слёзы, которые скатываясь по щекам, капали на землю. Коснувшись влажной щеки, Мукуро не сразу поверил. Он уже забыл, каково это плакать. Гнев Савады поутих. В нём боролись ненависть и сострадание, поэтому юноша колебался, нападать ему или нет. — Мы больше никогда не увидимся, так что прощай, десятый Вонгола, Савада Тсунаёши. Уверен, ты воспитаешь моего ребёнка хорошо, — не сдержал нездоровой улыбки Рокудо.