Взмах бесконечности

      Последние события пронеслись настолько быстро, что я не успевала подмечать все детали, а могла лишь думать о своей миссии. Я была словно в трансе, когда меня привезли в дом, где когда-то давно произошел пожар, и где Деленси лишилась жизни, я думала о своей миссии, пока загадочная пожилая костюмерша затягивала на мне корсет и делала прическу с макияжем, я даже не обращала внимания на графа, который, казалось, был настолько заворожен процессом приготовления к моему или же своему триумфу. Он нередко хлопал в ладоши, и его глаза загорелись неподдельным азартом, но в голове у меня всё ещё проносились фразы из последнего нашего разговора. Я не могла поверить в то, что он так просто выкинул все мои слова из головы, поэтому мне оставалось лишь теряться в догадках, а не блефует ли он? Я не могла сказать, что чувствуют мужчины, должно быть, он решил, что я совсем ванильная девочка, верившая в сказки. Пусть так, но для меня всё уже давным давно было ясно, и я лишь изредка бросала на него проницательные взгляды. — Мне очень жаль, что никогда не наступит тот момент, когда вы поймете, что все ваши достижения и цели были лишь миражом. Они не принесут вам счастья и полного удовлетворения, так как в душе у вас нет любви, нет света, а значит, нет и гармонии. Вы можете посмеяться надо мной, и я не удивлюсь подобной вашей реакции. Просто жаль, что столько времени пройдет впустую, а самого главного вы так и не познаете. Неужели это и есть цена вашего бессмертия? Должно быть, так оно и есть, — сказала я, глядя на него, пока костюмерша застегивала на мне платье. Она подняла глаза на графа, будто бы это помогло ей понять, что к чему. Граф улыбнулся, но его губы дрогнули, он сцепил кулаки, но промолчал. И я была ему за это благодарна.       Я смутно помню, как меня отвели в подвал, точно так же из памяти выскользнул и тот момент, когда я переместилась с помощью хронографа. Темные помещения пронеслись вихрем мимо меня, и всё, что я запомнила, это дикий вопль Деленси с просьбой о помощи.       Может быть, всё было и потеряно, но не для меня. Оставалось загадкой то, что Деленси бесследно ушла, а, может быть, и не ушла. Теперь для меня всё обрело предельную ясность: я спасла её, и она решила начать новую жизнь. Другое имя, другой город, другая семья. Поэтому никто и не мог найти её, даже не собирался искать. Я должна была помочь ей вынести всё это и, едва передо мной раскинулось темное горящее помещение, я услышала её зов: — Гвендолин, помоги мне! Не ходи в подвал! Забери это,— кричала Деленси, и что-то положила мне в руки, только из-за дыма, наполнившего помещение, я не могла разобрать, что именно она мне дала.       Я должна была вывести её из задымленного помещения как можно скорее и в спешке огляделась по сторонам. В глаза мне бросилась небольшая щель, и я, схватив Деленси за руку, подбежала к месту, где был, как мне казалось, единственный выход. — Начни новую жизнь, поменяй имя, всё будет хорошо, — протарахтела я. — Знай, что я тебя люблю и никогда не забуду. Спасибо за те чудесные мгновения, что ты подарила мне.       Я бросила последний взгляд на эту напуганную девушку и, подумав, что всё должно быть правдоподобно, оторвала кусок ткани от её платья и бросила в бушующее пламя. — Гвен, пойдем со мной, — она протянула мне руку, но я покачала головой. Так не должно было быть. Я всё ещё могла спастись, но выронила документы, переданные мне ею. Я должна была вернуться, и я, не обращая внимания, на её уговоры и мольбы пойти с ней, побежала к месту, где обронила нечто важное для меня и для жизни других людей. В конце концов Деленси, заливаясь слезами, капитулировала, а я смотрела ей вслед. Я подняла бумаги, слегка обуглившиеся, и присела в конце комнаты. Я ждала, что кто-то появится, и они появились. Но появились тогда, когда я, уже теряя сознание, оказалась совсем неподалеку от эпицентра событий. Наверное, меня они приняли за Деленси, чем-то мы с ней даже похожи. — Эй, хватайте её, быть может, она ещё жива! — крикнул кто-то, и я почувствовала, что в помещении резко становится куда больше чистого свежего воздуха. Оставшиеся события остались для меня смутными, как и вся эта история. В голове моей всё ещё играл стих, вкрадчивый голос графа то и дело повторял: — Рубиновый ворон недавно взлетел, Двенадцать времен изменить он хотел, Его силы меркнут, и меркнет он сам, Возможно, пойдет скоро он к небесам.       Меня поглотила бездна.