My obsession

– Так вы учились в школе Святого Михаила? – кажется, Донхэ был вынужден отвечать на этот вопрос семнадцатый или восемнадцатый раз за сегодняшний вечер, и если бы не восхитительный ужин, поданный в обеденной зале на 100 персон, на котором все по большей части были слишком увлечены едой и напитками, чтобы вести светские беседы, то, наверное, ему задали бы этот вопрос все сто раз, и вот сейчас юноше с милой улыбкой снова пришлось рассказывать пожилому маркизу с пышной непроизносимой фамилией и столь же пышными усами, странно шевелящимися всякий раз, когда маркиз издавал хотя бы один звук, и постоянно притягивающими к себе взгляд Донхэ (который понимал, насколько неприличными кажутся его взгляды со стороны, но ничего не мог с этим поделать и от этого смущался все сильнее и сильнее), несмотря на эти странные, выбивающие его из колеи усы, Донхэ с самой вежливой улыбкой рассказал маркизу, что да, он учился в школе Святого Михаила больше десяти лет, и что да, ему и правда нравилось учиться там, и что он считает, что получил очень достойное для будущего священника образование. – Говорят, в этой школе весьма суровые условия и очень жесткий подход, и… что телесные наказания там все еще в ходу. Это действительно так? – с любопытством поинтересовался маркиз, даже не осознавая всю неуместность своего вопроса, но, кажется, это ничуть не волновало мужчину, а его дражайшая супруга, обычно строго следящая за манерами мужа и в особенности за его языком, была сейчас слишком увлечена общением с подругами и, кажется, совсем позабыла о существовании супруга, который с удовольствием пользовался внезапно предоставленной ему свободой. – Возможно… – не зная, как лучше ответить на этот вопрос, растерянно протянул Донхэ. Их школьные учителя действительно никогда не гнушались телесными наказаниями и в каждом классе стояла подставка с целым пучком вымоченных в соленой воде розог, предназначенная для провинившихся в чем-либо учеников, но говорить об этом было как-то… не принято и неуместно? Особенно на званом ужине. Особенно с практически незнакомым человеком. – И вам действительно нравилось учиться в подобном месте? Или они просто запугали вас настолько сильно, что вы боитесь признаться в своей неприязни к школе? – со смешком спросил маркиз, резко наклоняясь к Донхэ и обдавая его удушающей смесью собственного несвежего дыхания и алкогольных паров и наконец-то давая юноше понять истинную причину своей неуместной разговорчивости. – А я вот за то, чтобы настоящих мужчин воспитывали в строгости, даже в суровости. Ведь посмотрите на наших предков: вот были мужчины… – внезапно раздавшийся прямо над ухом Донхэ нежный женский голос заставил юношу и его собеседника вздрогнуть и резко обернуться к вежливо улыбающейся герцогине Валлийской, незаметно подошедшей к мужчинам, чтобы поближе познакомиться с очаровательным кузеном мужа сестры Хёкджэ, и с интересом прислушивающейся к их беседе. – Ваша Светлость… – восхищенно выдохнул маркиз, целуя протянутую ему ручку, а Донхэ внезапно подумалось о том, что, наверное, бедным дамам не слишком приятно, когда их целует кто-то, у кого есть борода или усы, особенно если они не слишком опрятного вида, хотя… по до невозможности доброжелательному лицу герцогини и ее вежливой улыбке невозможно было понять, какие эмоции эта девушка испытывает на самом деле. А может, она никогда даже и не задумывалась о подобной чуши, что постоянно лезла в голову Донхэ в самые неподходящие на то моменты. – Ваша Светлость, – Донхэ с вежливой улыбкой поклонился до невозможности красивой девушке, от одного вида которой у него, как и у всех мужчин, захватывало дух, и с удовольствие поцеловал пахнущее мятой и какой-то цветочной отдушкой тонкое белоснежное запястье. – Простите, что так бесцеремонно вторгаюсь в вашу беседу, но вы так быстро покинули нас, виконт Ли, не дав насладиться вашим обществом, что я просто не смогла сдержать себя, – с мягким укором произнесла герцогиня, наигранно строго глядя на юношу и невероятно смущая его и своим пристальным вниманием, и этим вполне себе справедливым упреком. – Надеюсь, что вы не в обиде на меня за эту маленькую дерзость? – с невинной улыбкой поинтересовалось у Донхэ герцогиня, казалось бы, совершенно забыв о присутствии маркиза, который наблюдал за ней огромными, полными слепого восхищения глазами, и о том, что у нее вовсе не один собеседник, а целых два. Впрочем, девушки интересовал лишь один из них, тот, с которого ее дражайший жених весь вечер буквально не сводил своего полного любопытства взгляда, а если учесть, что эти двое все еще не были представлены друг другу и что ради него, по словам Саын, ее жених поступился некоторыми правилами приличия, то это явно было далеко не праздное внимание и любопытство, а нечто большее, и Эмили уже начинала догадываться, что именно. Нет, для других людей выражение лица герцога Ли и его истинные мысли, чувства и желания, разумеется, оставались скрыты за непроницаемой завесой вежливости и хороших манер, но Эмили за столько лет знакомства прекрасно изучила своего жениха и научилась заглядывать за ту маску, что Хёкджэ предпочитал носить на людях. Иногда ей вообще казалось, что тот Хёкджэ, которого она знает уже больше 10 лет и с которым помолвлена столько времени, и блистательный герцог Ли – два совершенно разных человека. И эта двойственность не могла не волновать Эмили, которая, несмотря на столь длительное и близкое знакомство, вряд ли бы смогла дать ответ на вопрос: какой же из этих двух Хёкджэ настоящий, а какой – всего лишь безупречно сыгранная роль? – Разве может хоть кто-то обижаться на ВАС? Лично мне кажется, что это даже не кощунство, а самое настоящее святотатство – обижаться на вас, Ваша Светлость, – внезапно вмешался в разговор маркиз, напоминая герцогине о своем присутствии, но, получив в ответ на свое словесное излияние, полный уничижительной вежливости и холодности взгляд, так напоминающий взгляд его супруги, которым та награждала его каждый раз, стоило только мужчине совершить очередную светскую оплошность, смутился и, моментально протрезвев и поняв, что герцогиня жаждет сейчас вовсе не его общества, поспешил откланяться, наконец-то оставляя герцогиню наедине с виконтом Ли. – Неужели, я думала, что маркиз Гроттенберг никогда не поймет, насколько тягостно его общество, – не сдержавшись, с наигранным облегчением выдохнула герцогиня, даря юноше еще одну полную очарования и тепла улыбку с немного виноватыми нотками, и, словно извиняясь за свое поведение и столь откровенно выраженную неприязнь и эту не слишком приятную сцену, поспешила объясниться: – Простите, но я не слишком хорошо переношу нетрезвое мужское общество. Меня воспитывали в строгой неприязни к данному пороку, и я все никак не могу научиться сдерживать свои чувства:, они слишком сильны… – Нет-нет, что вы, ничего страшного, думаю, что маркиз и правда сегодня немного переусердствовал с напитками… – поспешил заверить герцогиню Донхэ, который был настолько рад избавлению от «приятного» собеседника, что решил даже закрыть глаза на не слишком приемлемое поведение герцогини. – Слава богу, знали бы вы, как я люблю людей, которые понимают, что иногда небольшое нарушение правил приличия может спасти жизнь, – облегченно выдохнула герцогиня и, вспомнив, зачем она так настоятельно искала общества этого юноши, неспешно приступила к беседе, которая затевалась лишь с одной-единственной целью, но озвучивать ее было все еще слишком рано, поэтому девушка решила начать с общих, ничего не значащих фраз, чтобы хоть как-то завязать беседу: – Так, значит, вы, виконт, кузен графа Ли, верно? И никогда раньше не бывали в столице? – вежливо спросила герцогиня, хотя и так прекрасно знала ответы на свои вопросы, и, дождавшись утвердительного ответа виконта, продолжила, медленно, но верно приближаясь к тому, что так сильно терзало ее любопытство весь вечер: – А я уже слышала много о вас, виконт Ли. Вы так очаровали и заинтриговали столько моих знакомых, что они после королевского бала только и говорят, что о вас, – усмехнулась девушка и, видя, как заливается краской стоящий напротив нее юноша, поспешила то ли успокоить его, то ли смутить сильнее: – Ну же, виконт, не смущайтесь, даже сам герцог Ли очень заинтересован в знакомстве с вами. Жаль, что все его внимание занял господин королевский советник, – наигранно тяжело вздохнула герцогиня, пристально наблюдая за реакцией юноши, который, впрочем, почти никак не отреагировал на это ее заявление и если уже и был знаком с герцогом, то никак не показал этого. Хотя… откуда им быть знакомыми? Скорее всего, ее дорогой жених снова был очарован очередным новым милым личиком в их окружении – не более, а бедный виконт даже не представлял, сколь приземленные планы и желания на его счет питает большая часть его новых знакомых, в том числе и его дорогой кузен с супругой и даже сам герцог Ли. Эмили слишком долго вращалась в этих кругах и слишком долго общалась с этими людьми, чтобы иметь хоть какие-то иллюзии на этот счет, поэтому… Ей было даже почти жаль этого мальчика, ведь когда-то она сама была такой… Привезенной из северной провинции на смотрины симпатичной девочкой с хорошим титулом и приданным, из которой все эти люди сделали… Как они это называли? Светскую львицу? Настоящую леди? В любом случае они сделали из нее то, что Эмили представляла из себя сейчас, и если бы не Хёкджэ, который по каким-то совершенно никому не понятным мотивам решил взять ее под свою опеку, то неизвестно, где бы и кем бы она была сейчас. Хотя… как раз здесь мотивы герцога Ли были как никогда кристально чисты и понятны: ему нужна была достойная спутница, которая знала бы о нем абсолютно ВСЕ и принимала его таким, какой он есть, и он выбрал на эту роль Эмили, воспитав ее так, как то было нужно ему. И то, что он все еще не спешил со свадьбой, лишь подтверждало эту ее теорию. Помолвка стала прекрасным прикрытием для них от нападок родственников и общества, и они оба не спешили переводить ее во что-то более официальное, не стремясь ограничивать свою свободу даже в такой формальной мелочи, как брак. А еще герцогу нужен был наследник, и, несмотря на огромную череду любовников и любовниц, Эмили знала, кто именно однажды подарит его Хёкджэ и кто будет рядом с ним всегда несмотря ни на что. Их отношения уже давно были намного прочнее и серьезнее, чем привязанность, дружба и тем более любовь, ведь помимо каких-то там чувств, которые приходят и уходят, их тесно связывало нечто намного более постоянное и значимое – множество тайн, которые они преданно хранили друг для друга. И это значило действительно намного больше, чем пустые слова признаний, брачные обеты и дружеские клятвы, их кольца привязанности друг к другу были отлиты вовсе не из золота, а из грязных секретов, и украшали их вовсе не драгоценные камни, а тонкий узор взаимной лжи, на которую они без сомнений шли друг ради друга. – Но я уверена, что чуть позже герцог Ли обязательно подойдет и представится вам, – спохватившись, что ее полное неспешных размышлений молчание затянулось слишком долго, зачем-то поспешила заверить виконта Эмили и собиралась уже было расспросить виконта о том, понравился ли ему королевский бал, но ее прервал до боли знакомый, как всегда полный льда и колкий насмешки, голос, раздавшийся у нее прямо над ухом: – Зачем же делать это позже, когда я могу сделать это сейчас, да, Ваша Светлость? Тем более что вы так опрометчиво пообещали за меня знакомство этому юноше, – подошедший к мило беседующей парочке Хёкджэ вопросительно посмотрел на свою невесту и лишь затем, приобняв как всегда покрывавшуюся мурашками в его присутствии девушку, словно наслаждаясь мучительной длительностью этого момента, перевел взгляд на ее побелевшего как полотно собеседника, который был настолько очевиден в своем страхе, злости и смущении, что Хёкджэ стало почти смешно. Впрочем, он давно не развлекался подобным образом, и эти ощущения… Мог ли он сказать, что они как и прежде сводили с ума его своей остротой и яркостью? Кажется, вполне. – Так, значит, вы и есть тот самый очаровательный кузен Ли, о котором моя дорогая сестра и ее супруг прожужжали все уши? – Хёкджэ вопросительно посмотрел на юношу, ни единым словом или движением не выдавая тайны их прошлого знакомства и умело делая вид, что это действительно их первая встреча, хотя… формально так оно и было. Ведь в прошлый раз этот мальчишка не имел ни малейшего понятия, с кем имеет дело. Зато теперь знал. И, судя по всему, пока это знание совсем не радовало его. Но лишь пока. Придет время, когда он научится понимать всю прелесть их настоящего знакомства. – Ваша Светлость, – Хёкджэ с нескрываемым удовольствием посмотрел на склонившего голову в приветственном поклоне юношу, несмотря ни на что принявшего сейчас правила его, Хёкджэ, игры и сделавшего вид, что они не знакомы, а это значило лишь одно – где-то в глубине души он готов был принять эти правила. А значит, будет готов принять и все остальные, что приготовил для него герцог Ли, уже выбравший для себя развлечение на этот год. Совершенно неискушенное, невинное, немного строптивое и погрязшее в моральных нормах и устаревших догмах, но от этого еще более желательное и притягательное в глазах мужчины развлечение. Ведь все эти воспитанные в морали и строгости юноши и девушки из хороших семей… Кто бы знал, как невыносимо приятно было ломать их мировосприятие и их самих, показывая им ту грань этого мира, о которой они не имели ни малейшего представления, пусть и всю жизнь мечтали побывать на ней и прочувствовать ее полностью, просто не понимали этого. И Хёкджэ с удовольствием открывал им глаза, показывая, что есть что-то куда более приятное и интересное, чем этика, мораль и уже давно устаревшие правила. И одно из таких развлечений сейчас стояло прямо перед ним, уже полностью готовое погрузиться в этот самый новый мир, пусть и пока до конца не осознающее своих истинных желаний и всей их разрушительной силы.