My obsession

В который раз осмотревшись по сторонам и убедившись, что за ним нет даже намека на слежку, высокий худощавый мужчина, чья фигура от макушки и до пят была скрыта под просторным темно-синим плащом, без стука осторожно проскользнул в один из кабинетов в королевском дворце, который раньше принадлежал одному из самых важных советников короля – Его Высочеству ненаследному принцу Генри и который теперь по праву занимал новоиспеченный советник Его Величества, уже успевший изменить обстановку в помещении на свой вкус, превратив его из аскетичного обиталища отшельника в соответствующий всем последним веяниям моды и роскошному статусу своего нового владельца кабинет, больше всего напоминающий будуар изнеженной аристократки, нежели рабочее место одного из самых влиятельных на текущий момент людей в Аароне. – Маркиз Ким, – закрыв за собой двери, хрипло пробормотал мужчина, склоняя голову в поклоне и не решаясь даже посмотреть на хозяина кабинета, который, услышав своего столь позднего и столь долгожданного гостя, немного промедлив, оторвал взгляд от лежащих перед ним на столе бумаг и расплылся в довольной улыбке: – Герцог Леманн, кто бы знал, как я рад вас видеть. Ну что вы мнетесь на пороге, проходите и присаживайтесь, – едва ли не пропел Хичоль, прекрасно зная, зачем мужчина пришел сюда в столь поздний час и какой он ответ даст на заданный ему Хичолем еще вчера вопрос. – И какое же решение вы приняли, Ваша Светлость? Надеюсь, мне не стоит объяснять вам все положительные стороны вашего согласия… – Нет, не стоит, – холодно перебил маркиза мужчина, стараясь ничем не выдать того, скольких усилий ему стоит сейчас находиться в королевском дворце, в этом кабинете, наедине с этим человеком и разговаривать с ним, да еще и в таком тоне, хотя больше всего он желал достать свой меч и отсечь этому поганому ублюдку его голову, но, увы, обстоятельства сейчас были совсем не на стороне герцога Леманна. Да и вообще не на стороне никого из них, исключая маркиза Кима и его приспешников, конечно же. – Ну и? – недовольно вскинув брови, прервал затянувшуюся на слишком долгий срок паузу уже начавший понемногу раздражаться Хичоль, больше всего на свете ненавидящий излишние проволочки – после герцога Ли и Его Величества, разумеется. – Мне еще долго ждать вашего ответа? Я могу ведь и расстроиться от столь долгого ожидания и отозвать свое приглашение, а затем начать выполнять все те обещания, что я вам дал не далее чем вчера вечером, – со все той же сладкой улыбкой и елейной интонацией произнес мужчина, с удовольствием видя, как разгорается огонь страха в глазах его собеседника, ведь Хичоль умел находить болезненные точки людей и с наслаждением давил на них, заставляя своих врагов либо абсолютно и безоговорочно подчиняться себе, либо корчиться в болезненной агонии до скончании их дней. Ведь смерть порою слишком милосердное наказание, а он предпочитал действовать куда более изощренно и жестоко. – Недолго. Вы же и сами прекрасно понимаете, что не оставили мне выбора и что я мог прийти сюда лишь с одной целью, маркиз, – дать вам свое согласие и поклясться в своей безоговорочной преданности лишь вам, – тяжело вздохнул герцог, наконец-то скидывая с головы капюшон и демонстрируя светлые вьющиеся волосы, убранные под простой металлический обруч, и прозрачные, льдисто-голубые глаза на узком лице – слишком характерные черты для всех жителей Севера. Впрочем, Хичоля сейчас мало волновала внешность герцога, важно было лишь то, что один из самых главных союзников Ли Хёкджэ, владелец второго по размеру герцогства и армии в Аароне, все-таки решил выступить на его стороне. Хотя… разве у него был выбор? Хичоль отрезал герцогу Леманну все пути к отступлению, оставив перед его взором лишь один путь – правильный. – Клятв не нужно. Мне достаточно лишь вашего согласия, – ухмыльнулся Хичоль, думая о том, что этот вечер, вопреки всем ожиданиям, вышел на редкость приятным. Во-первых, Его Величество не смог принять у себя герцога Ли из-за внезапно обрушившегося на него недуга, причиной которого стал чудо-эликсир, приготовленный придворным лекарем и вызывающий температуру, невозможную слабость и даже мучительный кровавый кашель у принявшего его, а вовсе не прилив бодрости и сил и улучшение самочувствия, но самое чудесное в этом эликсире было то, что он не имел ни вкуса, ни запаха и обнаружить его мог лишь другой лекарь, проведя кропотливый анализ, но… кто бы стал заниматься чем-то подобным без особой просьбы, которой, конечно же, не поступало, ведь король был свято уверен в том, что он всего лишь простудился во время вчерашней поездки на казнь – не более. Во-вторых, люди Чонуна выяснили, что сестра герцога Ли и ее супруг далеко не так безупречны, как кажутся на первый взгляд, и теперь осталось лишь собрать тому доказательства и уже на их основании передать графа и графиню Ли в руки Комиссии по нравственности, чтобы та возложила на них соответствующее наказание. Ну и, в-третьих, разумеется, герцог Леманн, который теперь был главным козырем в новом, еще более совершенном и изощренном плане Хичоля. – Оно у вас есть. Что дальше? – спокойно кивнул герцог, ничем не выдавая бушующей внутри него смеси ярости и безысходности, которые с каждой минутой, проведенной наедине с маркизом Кимом, становились лишь сильнее, как и желание вонзить меч в сердце этого рыжего прохвоста, но… если бы все проблемы в их мире решались так просто. Маркиз Ким, увы, был слишком предусмотрителен, и его смерть сейчас доставит им всем намного больше проблем, чем жизнь, так что… Герцогу пришлоcь усилием воли совладать со своим желанием избавить мир от этого чудовища и сохранить маску полнейшего равнодушия к происходящему. – Дальше… дальше я бы хотел услышать ответ на вопрос, который я уже задавал вам вчера. Думаю, что это станет прекрасным началом для... нашей долгой и плодотворной дружбы, так? – подарил еще одну омерзительно-сладкую улыбку герцогу Хичоль, вопросительно поднимая правую бровь. – Я уже говорил вам, что не имею даже представления о том, где могут находиться подлинные документы и свидетельства о рождении герцога Ли, даже несмотря на близкую дружбу. Герцог Ли слишком осторожен, чтобы доверять подобные тайны даже друзьям… – начал было оправдываться мужчина, и правда не имеющий ни малейшего понятия, зачем маркизу Киму сдались эти бумажки. Нет, конечно, ходил неприятный слушок, что Хёкджэ был вовсе не сыном старого герцога, а прижитым своей матушкой на стороне бастардом, но отец Хёкджэ всегда пресекал все эти гнусные сплетни на корню, и вот… Однако же сплетни не могли возникнуть на пустом месте? Хотя сам герцог Леманн искренне был уверен в том, что Хёкджэ один из самых достойнейших носителей этого титула в их королевстве. – Это плохо, Ваша Светлость, очень и очень плохо, – насмешливо перебил герцога Хичоль. – Значит, не таким уж хорошим другом вы и были, раз не в курсе столь важных для герцога Ли вещей. Вот возьмем нас с вами: мы хоть и не дружны, но я прекрасно знаю, где сейчас находятся ваши дети и супруга, как бы сильно вы ни пытались спрятать их от меня. А еще я так же хорошо знаю, что одно мое слово может сделать вас не только вдовцом, но и безутешным отцом, потерявшим из-за досадного несчастного случая всех своих близких и наследников титула. Впрочем, не переживайте, Ваша Светлость, мы найдем достойного кандидата, которому передадим его. На вашем месте я бы лучше переживал о том, как будет больно вашим дочерям и младшему сыну и как сильно они будут плакать и кричать, когда злые дяди решат заживо поджарить их на костре, как они будут звать своего любимого папочку, чтобы тот пришел и спас их, не зная, что это из-за него и из-за его плохой памяти их мучают так сильно, – на одном дыхании все с той же сладкой улыбкой пропел Хичоль, ясно давая понять герцогу, что произойдет, если он не поделится с ним информацией, вот только беда была в том, что герцог Леманн, кажется, и правда не знал, где спрятаны документы о рождении Ли Хёкджэ, впрочем, теперь у него был прекрасный стимул найти их. – Может быть, эти фантазии помогут освежить вашу память? – насмешливо фыркнул Хичоль, пристально глядя на побледневшего то ли от страха, то ли от ярости герцога. – Вряд ли я смогу вспомнить то, чего действительно не знаю, и угрозы моим близким вряд ли помогут в данном случае, – процедил сквозь зубы герцог, мучительно пытаясь вспомнить хоть что-то об этих документах, но… кажется, Хёкджэ за все время знакомства действительно ни разу не говорил о них... или… Неожиданно глаза мужчины изумленно расширились. Ну конечно, как он мог забыть ту слишком пьяную и слишком задушевную беседу шестилетней давности и шутку еще юного и не такого осмотрительного Хёкджэ о том, что одна из его самых страшных тайн спрятана в одной из картин из коллекции его деда и что это настолько глупо и очевидно, что вряд ли хоть кто-нибудь решит искать ее там. И вот… О, если бы Хёкджэ только знал, что эти слова могут обернуться против него спустя столько лет. Впрочем, его покойный предок был преданным ценителем искусства и умудрился собрать в своей коллекции больше двух сотен полотен, так что поиски вряд ли увенчаются быстрым успехом, но… герцог Леманн все равно бы предпочел не помнить или не знать ту шутку, сейчас совсем не кажущуюся таковой, ведь тогда он мог бы не использовать ее против своего старого доброго друга, а сейчас… сейчас он просто вынужден был сделать это. Ради своей собственной безопасности и безопасности своей семьи, которые, увы, были для него сейчас намного важнее любой дружбы, даже такой старой, глубокой и значимой. А еще герцог Леманн предпочел бы вообще не знать так хорошо Хёкджэ и того, что, если судить по его характеру и отношению к некоторым вопросам, эта самая важная картина висит сейчас где-то у него в замке, причем на самом виду…

***

– Забавно, но мне даже никогда не нравился этот пейзаж. И почему Его Светлость так сильно хочет заполучить его в свою коллекцию? – задумчиво протянула Саын, едва-едва сдерживая довольное мурчание, ведь когда кто-то очень умело массирует тебе ступни – это очень и очень приятное ощущение, а если этот кто-то – наследный принц Аарона, то еще более приятное и до невозможности льстящее самолюбию. Хотя сейчас Кюхён вовсе не был принцем, а был всего лишь их маленькой безмолвной собачкой, не смеющей даже вслушиваться в разговор господ. – Кто знает. Может быть, он унаследовал тягу к искусству от вашего дедушки? – насмешливо фыркнул Сонмин, беря с низкого столика бокал и делая маленький глоток рубиново-красного вина с просто потрясающим фруктовым букетом и сладковатым медовым послевкусием. – Никогда не замечала за ним ничего подобного, так что думаю, здесь дело скорее в принципе, ведь Его Светлость всегда привык получать все, чего хочет… – Но не в этот раз, – с довольной улыбкой перебил супругу Сонмин, с нескрываемым восхищением наблюдая за тем, как один его самый любимый человек молча, нежно и трепетно заботится о другом, и… разве не в этом и заключается подлинное счастье? – Не в этот раз, – с довольной усмешкой подтвердила Саын, но тут же чуть нахмурилась и отдала тихий, но вполне внятный и тут же безропотно исполненный приказ: – Не бойся применять силу, Кю-Кю, мои ноги слишком немеют после целого дня в этих жутко неудобных туфлях, и я почти не чувствую их. Да, так лучше, – почувствовав, как нажатие на ее бедные ступни усилилось, довольно улыбнулась девушка и снова подняла взгляд на мужа: – Ну и что, каков наш окончательный план? – На самом деле, все просто, – легко пожал плечами Сонмин, уже давно все продумав и решив, что выиграть этот спор будет слишком просто. – Мы дождемся первого хода от Хёкджэ. Наверняка, он своим поведением доведет нашего невинного кузена до нервного тика, а затем… затем мы просто пригласим малыша Донхэ к нам в салон и покажем ему, каков же герцог Ли на самом деле, и… Кому же утешать бедного испуганного до смерти увиденным невинного ребенка, как не его брату и горячо переживающей за него невестке?.. – немного зловеще улыбнулся мужчина, уже предвкушая слишком быструю и слишком сладкую победу. Да, его план был весьма неказист и прост, но, как показывал опыт Сонмина, в реальной жизни всегда срабатывали лишь такие. И этот раз не должен был стать исключением.