My obsession

– Я осмотрела его еще раз, и, честно говоря, у меня лишь два варианта, и оба не слишком утешительные, – молодая девушка-лекарь опасливо посмотрела на герцога Ли, выглядящего очень и очень устрашающе сейчас, и разбитая губа и огромный синяк, начавший расплываться на скуле мужчины, а также измятая одежда и растрепанные волосы лишь делали облик мужчины, в глазах которого плясали отблески разожженного в камине пламени, еще более зловещим, и пусть Аи была личным лекарем герцога и всех его родных и близких уже пятый год и была обязана ему всем, что имела сейчас (ведь это он когда-то привез сельскую знахарку, умудрившуюся лишь травами залечивать самые опасные ранения всего за каких-то пару дней, в столицу и не только оплатил ее обучение у лучших лекарей и аптекарей, но и позволил жить ей в своем замке в крыле для прислуги и есть на общей кухне), но это не отменяло того, что герцог Ли и его присутствие все еще производили на нее то самое гнетущее, полное какого-то непроизвольного страха ощущение, о котором говорили все вокруг. Подавляющая ледяная аура очень жесткого и очень властного человека, которая не может не пугать. Даже если ты знаешь, сколь доброе и щедрое сердце сокрыто под этой аурой. Да, пожалуй, лучше всего это можно было описать именно так. По крайней мере, Аи чувствовала именно так, а своим ощущениям девушка доверяла. Целиком и полностью. И они еще ни разу не подводили ее. – И какие же это варианты? – недовольно поджав губы, сухо поинтересовался Хёкджэ, едва-едва сдерживая сдавленное шипение от болезненного жжения в нижней губе. Этот маленький паршивец… Мало того, что он не только не испытывал к Хёкджэ ни малейшего влечения, да что там, кажется, даже жалкого подобия взаимности, так этот гаденыш еще умудрился сделать вид, что он поддался ему, а затем наградить Хёкджэ не только прочувствованным укусом в губу и ударом по скуле, совсем не вписывающимися в наставления Бога о терпимости и любви к ближнему, но и заехал мужчине коленом в пах с такой силой, что у него едва ли не искры из глаз посыпались, а сам Хёкджэ чуть не потерял ориентацию в окружающем пространстве и не выпустил этого маленького драчливого безобразника из рук, но годы тренировочных боев и реальных драк сделали свое дело, и Хёкджэ практически на автомате скрутил мальчишку и уже собирался было объяснить раскрасневшемуся, растрепанному, тяжело дышащему и мечущему глазами громы и молнии юноше, что к чему и почему ему не стоит оказывать ни малейшего сопротивления, а действительно стоит просто расслабиться и получать удовольствие, но тот, запыхавшись то ли от страха, то ли от волнения, то ли от слишком большого количества движений в секунду, зашелся в надрывном приступе слишком сухого и слишком болезненного кашля, на который Хёкджэ в другой раз и вовсе не обратил бы внимания, вот только глухой клекот в груди мальчишки и кровавые капли, оставшиеся на рукаве белоснежного фрака Хёкджэ после очередной мучительной попытки прокашляться не могли не насторожить мужчину, как и то, что после особо долгого и жуткого приступа не желающий отвечать на все его расспросы Донхэ просто обмяк в руках не на шутку распереживавшегося герцога и решительно не хотел приходить в себя целых полчаса, едва ли не до полусмерти перепугав их всех, начиная от самого Хёкджэ и Чонсу и заканчивая собственными родителями, которые сейчас сидели и ждали окончательного вердикта внизу в малой, но одной из самых уютных гостиных фамильного замка семейства Ли. – Первый и самый очевидный вариант, конечно же, чахотка, и, насколько я поняла, виконту Ли уже поставил данный диагноз личный лекарь Их Сиятельств, господин Сон, но он мне кажется маловероятным: слишком слабо выражены симптомы. Болей в груди почти нет, лимфоузлы увеличены, но не слишком. Да, имеются кровь в мокроте и приступы кашля, но меня, честно говоря, несколько смутила, я бы даже сказала, насторожила их временная привязка. По словам виконта Ли, они чаще всего случаются поздним вечером или ночью, и это… – девушка нахмурилась, пытаясь подобрать нужные слова, – странно? Обычно приступы кашля во время чахотки не имеют столь ярко выраженной привязанности ко времени суток, поэтому… поэтому я думаю, что здесь наиболее вероятен второй вариант, – тяжело вздохнула девушка, наконец-то решая поднять глаза на так и неподвижно сидящего на своем месте и напряженно вслушивающегося в ее слова герцога. – Отравление. – Что? Отравление? – изумленно вскинув брови, переспросил Хёкджэ, думая, что он ослышался, но Аи подтвердила слова, заставляя мужчину поперхнуться собственным вдохом от удивления: и кому вообще могло понадобиться травить этого мальчишку?! Хёкджэ прекрасно понял, если бы на месте Донхэ оказался он сам или наследный принц, но провинциальный нищий виконтик?! Кому он вообще может быть нужен? Нет, дело здесь совершенно точно было не в каких-нибудь политических или военных играх, да и не в наследственных и финансовых делах тоже. Но… тогда почему? Какова вероятность того, что это может быть делом рук Хичоля, решившего добраться до него столь странным способом, ведь Хёкджэ так часто был рядом с этим мальчишкой в последние недели на публике, что это не могло не привлечь к ним излишнего внимания, однако… почему-то даже в голове Хёкджэ это предположение звучало до невозможности глупо. Нет, вряд ли Хичоль стал бы связываться с чем-то подобным: тратить время на малознакомого ему парня, вряд ли имеющего хоть какое-то маломальское влияние, тогда кому и, самое главное, почему понадобилось травить этого ребенка? Неужели месть какого-нибудь ревнивого соперника или обиженной вниманием девицы? Да, эти варианты выглядели намного правдоподобнее Хичоля, решившего медленно, но верно вытравить все его окружение; намного проще было для него отравить самого Хёкджэ и избавиться одним махом и от герцога, и от всего того вороха проблем, что он доставлял возжелавшему власти маркизу Киму. Вот только сейчас почему-то Хёкджэ совсем не хотелось размышлять об этом, ведь были вещи, которые в данный момент волновали его намного сильнее. А именно один-единственный нищий провинциальный виконтишка, который перешел кому-то дорогу настолько сильно, что этот самый кто-то, судя по всему, умудрился потратиться на очень редкий и очень дорогой яд, ведь симптомы его отравления были хоть и настораживающими, но не совсем обычными и очевидными, даже для лучшего в Арвее лекаря и самого Хёкджэ, уже давно познавшего все тонкости науки отнятия чужой жизни столь изящным и нетрудоемким путем, что уж говорить про всех остальных. – Есть предположения относительно вида яда и источника его попадания в организм? – хмуро поинтересовался у девушки герцог, даже не надеясь получить ответ на свой вопрос, но этой деревенской знахарке, так и не обзаведшейся налетом столичного лоска (впрочем, какое это имело значения, если по своим знаниям и умениям она была далеко впереди всех, даже самых лучших королевских лекарей?), было чем поделиться со своим господином. – Да, есть, – немного нервно кивнула Аи, будучи все еще не в силах преодолеть охватившую ее робость, и, сделав глубокий вдох, продолжила: – В последнее время в нашей среде ходит много слухов о новом заграничном яде, имитирующем симптомы чахотки, вот только его образцы, опять же по слухам, есть всего у двух человек, да и сам этот яд… Говорят, что его нужно употреблять едва ли не ежедневно в течение длительного времени, чтобы сформировался хоть какой-либо долговременный эффект… – И у Дон… у виконта Ли была возможность получать порцию такого яда каждый вечер? – не выдержав, перебил девушку Хёкджэ. – Ваша Светлость, виконт Ли не слишком охотно отвечает на мои вопросы, но, как мне удалось понять, он каждый вечер употреблял травяную настойку и пользовался мазью, которые ему выписал личный лекарь Их Сиятельств, и что все ухудшения наступали после нее, да и вообще его общее самочувствие значительно ухудшилось с того самого момента, как он приехал в столицу и начал лечение. Это, конечно, можно связать со сменой климата и стрессом, но я не думаю, что эти перемены могли бы вызвать столь сильные осложнения, а вот яд… – нервно сглотнув, Аи отвела глаза в сторону, даже не представляя, какой отвратительной продажной мразью нужно быть, чтобы вот так медленно и со вкусом убивать своего пациента, и… если бы не она, то… вряд ли хоть кто-нибудь мог бы заметить столь маленькие несостыковки в болезни виконта и выстроить из них столь убедительную логическую цепочку. – Ты уже послала кого-нибудь за этой настойкой и мазью, чтобы проверить их? – прищурившись, спросил Хёкджэ, пытаясь понять, зачем лекарю понадобилось травить провинциального дворянина без гроша за душой, хотя… у Донхэ были весьма и весьма состоятельные родственники, которые в случае чего могли бы здорово раскошелиться на лечение своего внезапно заболевшего родственника. Но неужели столичным лекарям так мало платят, что они решаются на нечто подобное? Это же подсудное дело, и не просто подсудное, а весьма красноречиво попахивающее виселицей? Хотя… Хёкджэ бы уже давно пора было понять, что ради денег и власти люди готовы на очень и очень многое, в том числе на то, чтобы травить незнакоца ради собственной выгоды. Да что там, некоторые были готовы отрубить собственную руку ради наживы, что уж говорить про жалкую жизнь совершенно неизвестного человека. – Еще нет. Мне нужно?.. – девушка вопросительно посмотрела на напряженно размышляющего о чем-то герцога. – Да, обязательно. Попроси Чонсу отправить кого-нибудь из наших людей за ними, а еще пусть отошлет гонца за лекарем Их Сиятельств, пусть скажет ему, что мне срочно нужна его консультация и второе мнение, но не говорит, по какому поводу. И вообще, будет лучше всего, если пока никто, кроме нас, не будет знать истинных причин недомогания виконта… Да, так будет лучше всего, – нахмурившись, кивнул собственным мыслям Хёкджэ. – Но что мне сказать его родителям? Они же ждут внизу… – растерянно протянула девушка, вопросительно глядя на герцога. – Скажешь, что это просто недомогание на фоне переутомления, смены климата, усталости и стресса, или как вы там обычно говорите? – немного нервно хмыкнул Хёкджэ, намечая в голове план действий, согласно которому им следует действовать сейчас. – Хорошо, – склонила голову в знак согласия девушка, но Хёкджэ по глазам видел, что лекарю не по душе эта ложь, однако… пока он не собирался спрашивать ее мнения. По крайней мере в подобных вопросах. – Тогда приступай, – кивком отпустил девушку Хёкджэ, но та не спешила покинуть его: – Ваша Светлость, еще одно… – награждая герцога еще одним смущенным взглядом, начала лекарь: – Виконт Ли тоже просил меня никому не говорить о его точном диагнозе, попросив сказать всем, что это простое недомогание, но… – Ты правильно сделала, что рассказал мне все. Теперь мы разберемся с этим вместе, – тяжело вздохнув, скривился Хёкджэ, уже догадываясь, сколь надуманно благородными мотивами мог руководствоваться этот ребенок и к чему это могло привести, но… кажется, та безобразная сцена в подсобке и совершенно неуместный срыв, за которые Хёкджэ еще предстоит извиниться перед мальчишкой, были даже к лучшему. Однако пока извинения могли подождать, намного важнее сейчас было убедиться в том, что их с Аи гипотеза об отравлении была верна, и подтвердить личность отравителя, а также выяснить, почему же тот все-таки делал это. А если учесть, что внизу Хёкджэ все еще ждали не находящие себе места от волнения родители Донхэ и Саын с Сонмином, а наверху не желающий признаваться в своей болезни маленький упрямец, то… вечер и ночь обещали быть весьма и весьма веселыми. Впрочем, Хёкджэ никогда не любил скучать, особенно когда страдал кто-то из очень дорогих и очень близких ему людей, а этот мальчишка... Каким-то неведомым образом он уже умудрился попасть в этот список. И теперь его судьба была уже даже больше, чем просто небезразлична для герцога Ли.