My obsession

– Простите, Ваше Сиятельство, но думаю, что вы приехали не слишком вовремя: герцог Ли еще утром отправился на Совет, и думаю, что он вернется домой не раньше полуночи, – смущенно пробормотал Чонсу, все же пропуская неожиданного гостя в прихожую и гадая, что может значить столь неурочное появление, да еще и без предупреждения, графа Ли в их доме и не грозят ли им снова какие-нибудь очень плохие вести. Еще и Его Светлости, как назло, не было дома, да и почти двух третьих слуг, получивших выходной в честь отъезда герцога! И Чонсу, привыкший в любых непредвиденных ситуациях полагаться на указания Его Светлости, несмотря на столько лет службы, самым натуральным образом растерялся, не представляя, что ему делать со столь неожиданно объявившимся гостем. – О, не переживайте, камердинер Пак, я прекрасно знаю, что Его Светлость заседает сегодня на Совете, и приехал я вовсе не к нему, а к своему кузену, – с улыбкой поспешил успокоить чересчур взволнованного слугу Сонмин, позволяя Чонсу сделать облегченный выдох. К его кузену. Ну разумеется! И как он только мог забыть про виконта Ли?! Хотя… тот был настолько нетребовательным, ненавязчивым и тихим гостем, что это было и не мудрено. Чонсу нравился этот юноша, и он с удовольствием прислуживал ему, однако, кажется, Его Светлости виконт Ли (несмотря на все случившиеся между ними недоразумения) нравился намного больше, чем его слуге. Чонсу знал герцога Ли едва ли не с пеленок и преданно служил ему уже много лет, но еще ни разу в жизни не видел, чтобы его господин ТАК смотрел хоть на кого-нибудь, кроме этого мальчишки, умудрившегося очаровать не только всю замковую охрану и прислугу во главе с Чонсу, но и самого герцога Ли, чье сердце, как казалось Чонсу, уже давно было покрыто толстой-претолстой ледяной коркой. Жаль только, что его выбор пал на особу не того пола, а ведь все они так надеялись, что герцог Ли однажды заметит, как много делает для него госпожа Эмили и как сильно она важна для них всех, но… сердцу не прикажешь. Да и вообще… какое право он имел судить господина? Все, что нужно было делать Чонсу, – безупречно исполнять приказы Его Светлости и следить за тем, чтобы он и его гости чувствовали себя максимально комфортно – и ничего более. И, пожалуй, ему хватит размышлять о том, о чем прислуге даже думать не стоит, и пора приступать к своим непосредственным обязанностям, а то заставлять графа ждать своего ответа столько времени – верх бестактности и неприличия. – О, простите, Ваше Сиятельство, я совершенно не подумал об этом, – поспешил загладить свою нелепую ошибку Чонсу, склоняясь в очередном поклоне и радуясь, что поблизости нет никого из юных слуг – из тех, которых он так рьяно третировал правилами этикета и которые ни за что бы не забыли ему столь грандиозный промах. – Виконт Ли отдыхает после обеда, но я немедленно поднимусь наверх и сообщу ему о вашем визите… – начал было Чонсу, но граф Ли со смешком поспешил перебить его: – О нет-нет-нет! Мы поступим несколько иначе, – Сонмин хитро посмотрел на камердинера, словно решая, годится тот в союзники для его маленькой шалости или нет. – Устроим моему дорогому кузену сюрприз, – подмигнув снова совершенно растерявшемуся камердинеру и не предоставив ему ни единой попытки возразить, Сонмин стремительным шагом взлетел вверх по лестнице и направился в южное крыло, прекрасно зная, где в фамильном замке семейства Ли находятся гостевые покои, ведь он сам неоднократно останавливался в них, да и его супруга, не раз навещавшая Донхэ и его матушку во время болезни юноши, упоминала о том, что Хёкджэ поселил его именно там. Теперь дело оставалось за малым – отвязаться от семенящего рядом и что-то то ли жалостливо, то ли протестующее лепечущего камердинера Хёкджэ и найти нужные покои. И если со второй миссией Сонмин вполне смог справиться всего за пару минут, то вот с первой… Ему пришлось очень и очень постараться, чтобы донести до чересчур переживательного слуги всю благость своих намерений, и даже пригрозить тем, что герцог Ли будет не слишком доволен столь пренебрежительным отношением к своему другу и родственнику, прежде чем сдавшийся под напором Его Сиятельства камердинер решился отступить с пути весьма и весьма решительно настроенного графа, позволив тому шумным вихрем ворваться в покои сладко спящего юноши и едва ли не силком растормошить и вытащить из постели заспанного, встрепанного и до невозможности милого кузена, сначала даже не понявшего, что здесь и сейчас происходит, и решившего, что это всего лишь сон. Но громко рассмеявшийся Сонмин с удовольствием ущипнул своего брата за бок, убеждая вспыхнувшего от смущения и растерянности юношу, что это вовсе не сон. А реальность. Причем очень даже приятная. Едва-едва позволив юноше привести себя в порядок и не согласившись даже на то, чтобы просто выпить чаю, Сонмин (успевший отдать Чонсу все соответствующие распоряжения) вытащил все еще немного сонного и вялого кузена на прогулку в парк, чтобы позволить ему насладиться, пожалуй, последним теплым осенним днем, который как нельзя лучше подходил для того, чтобы перенести послеобеденное чаепитие на скамейку в парке. Ведь в такие дни, невероятно теплые, безветренные и солнечные, даже чай, если он налит в походные кружки и выпит на улице, имеет совершенно особенный, вдохновляющий вкус, как и все вокруг. И Сонмину хотелось, чтобы его брат разделил этот день с ним. И дело было вовсе не в споре, о котором никто из них не забыл, а… Хотя кого он обманывает? Разумеется, дело было именно в споре, который никто и не собирался завершать после пропажи картины, ведь, в конце концов, их главные приз, сейчас сидящий подле Сонмина на скамейке и, зажмурившись, отпивающий еще слишком горячий чай, был куда более интересным и важным, чем любимейший жеребец Его Светлости и уж тем более какая-то там мазня, так что… Никто из них не собирался отступать так просто. Поэтому, конечно же, дело было в споре, а еще в замечательном шансе пообщаться тет-а-тет с Донхэ, который теперь, когда мальчишка попал под пылкую опеку Хёкджэ, выдавался настолько редко, что было бы самым настоящим кощунством пренебречь им. И Сонмин пользовался отсутствием герцога Ли по полной, болтая, улыбаясь и очаровывая наивно развесившего уши мальчишку изо всех сил и видя, как интерес и симпатия разгораются в его глазах с каждой минутою, проведенною ими вместе, все сильнее и сильнее. А ведь Сонмин еще не делал даже ничего такого, чтобы сделать интерес мальчишки столь горячим и глубоким, хотя у него уже были разработаны пара весьма неплохих тактик и идей, тех, что совершенно точно подействовали бы на их ангела во плоти, которому уже очень и очень скоро суждено упасть с небес и потерять свои белоснежные крылья. – Спорим, ты еще ни разу в жизни не пил чай в подобном месте? – Сонмин с задорной улыбкой посмотрел на мальчишку, кажется, залюбовавшегося на фамильный замок семейства Ли, который, будучи окруженный уже почти голыми деревьями и лужайками с желтой, пожухлой от первых заморозков травой, выглядел особенно мрачно и зловеще на фоне по-летнему яркого голубого неба и ослепительно белоснежного солнца, уже потихоньку начинающего опускаться к горизонту. – Что-что? – оторвавшись от этого захватывающего дух зрелища, переспросил Донхэ, с трудом отрываясь от созерцания восхитительного пейзажа и фокусируя взгляд на мечтательно улыбающемся кузене. – Я готов поспорить, что ты еще ни разу в жизни не пил чай в подобном месте, – с улыбкой повторил Сонмин, пристально глядя на брата и отмечая, что, оправившись от болезни, он стал еще очаровательнее, хотя казалось, что сильнее уже некуда, однако… Здоровый румянец и блестящие глаза шли ему куда сильнее впалых щек, синяков под глазами и болезненной бледности. И стоило только Сонмину представить, как мучительно прекрасно он будет выглядеть, тяжело дыша и откинувшись на белоснежные подушки, обнаженный, покрытый испариной и мурашками удовольствия, не в силах совладать с волнами накатывающим на него наслаждением, заставляющим позабыть обо всем на свете: и о нормах и правилах приличия, и о стыде, и о смущении, и о всей противоестественности происходящего, и о том, что такое удовольствие – великий грех, – и стоило только Сонмину представить эту восхитительную картину, как внутри него все скручивала столь острая судорога желания, что он был готов реализовать все фантазии прямо сейчас, однако… всему свое время. Пока главным было не спугнуть их дорогого кузена и во всех красках продемонстрировать ему, что Его Светлость – далеко не самый лучший кандидат в закадычные друзья. И уж затем… Затем они с женой смогут сделать с этим мальчишкой все, чего им так хотелось, сотворив достойную игрушку для своих развлечений, хотя вряд ли хоть кто-то сможет сравниться в этом искусстве с Его Высочеством, в совершенстве освоившим и играющим свою роль. – Ни разу в жизни… – с улыбкой подтвердил Донхэ, делая еще глоток стремительно начавшего остывать чая и размышляя о том, что он мог бы устроить подобный сюрприз для Его Светлости и что тому наверняка бы понравилось такое нарушающее все правила чаепитие. – Я рад, что смог открыть тебе что-то новое, – Сонмин наградил кузена еще одним ласковым, полным хорошо затаенной жажды взглядом и внезапно спросил: – Донхэ, скажи, а ты бывал хоть раз на охоте? На настоящей королевской охоте? – граф Ли пристально посмотрел на юношу, уже предугадывая его ответ на этот вопрос. Разумеется, он ни разу в жизни не был на настоящей охоте и уж тем более не присутствовал на таком воистину масштабном и захватывающем мероприятии, как открытие королевского охотничьего сезона, и, разумеется, Сонмин, невзирая на все слабые возражения юноши, настоял на том, чтобы тот в обязательном порядке сопровождал их с графиней на следующей неделе на открытии сезона, выразив свое искреннее недоумение по поводу того, почему герцог Ли сам не пригласил юношу на столь важное мероприятие, ведь именно Его Светлость, следуя многолетним традициям, из года в год открывал сезон охоты, и этот год несмотря ни на что не должен был стать исключением. Нет, Сонмин прекрасно понимал, почему Хёкджэ не спешит демонстрировать свою близкую дружбу с виконтом Ли придворным шакалам, готовым разорвать его за малейшую провинность, но печальные искры недоумения и плохо скрытой обиды, вспыхнувшие в глазах юноши, сладким медом легли на душу графа Ли, с удовольствием демонстрирующего кузену, что герцог Ли вовсе не так добр, искренен и безупречен, каким кажется ему сейчас. И, конечно же, Сонмин не упустил прекрасной возможности пригласить Донхэ к ним с Саын на небольшой семейный прием, который должен был состояться спустя пару дней после охоты и о котором Хёкджэ (строжайше запретившему сестре и ее супругу даже думать об их привычных развлечениях в столь неспокойное время) совсем не стоило знать. Да и вообще… Невероятно вкрадчиво и мягко Сонмин напомнил брату о том, что негоже столь долго пользоваться чужим гостеприимством, особенно когда у тебя есть жаждущее твоего внимания и присутствия родственники, в доме которых уже давно готово все необходимое, чтобы принять блудного кузена назад, в лоно семьи. И, судя по хмурым морщинам на лбу мальчишки и его задумчивому взгляду, слова Сонмина упали на благодатную почву, и если все будет складываться так, как они запланировали с Саын, то… очень и очень скоро главное преимущество в этом споре – постоянное присутствие рядом с Донхэ – перейдет на их сторону.