My obsession

– И что же нам делать? Я не могу поверить, что Вильгельм и Патриция, что они… – Саын смотрела на брата огромными, полными слез глазами, все еще не желая поверить в то, что все, что им рассказал Хёкджэ – про пожар, про герцога Леманна и его супругу – правда. И что подобный кошмар может произойти с кем-то из них, нет, не так, с любыми из них. Даже с теми, кто и правда был по-настоящему чист и совершенно безгрешен, ведь семейство Леманн было, пожалуй, одним из немногих аристократических семейств, умудрившихся не погрязнуть в той бездне лжи, греха и прочих пороков, в которую уже давно провалились они все. – Мы можем чем-нибудь помочь сейчас? – обняв супругу, глухо спросил Сонмин, куда более спокойно воспринявший эти новости, ведь в отличие от жены он отлично улавливал все гуляющие по столице опасные веяния и… словно ожидал чего-то подобного? – Вряд ли. Единственное, что мы можем сделать для них сейчас, – организовать достойную похоронную церемонию, мои люди позаботятся об этом, – недовольно передернул плечами Хёкджэ, думая о том, сколько же еще похоронных церемоний для своих друзей и близких ему предстоит провести, прежде чем они закончат эту совершенно бессмысленную и никому не нужную войну, а еще, наверное, стоило написать Эмили и попросить быть ее и Его Высочество как можно аккуратнее. И отправить им еще пару десятков человек охраны. Для верности. А то мало ли... Ведь именно они сейчас были его самым уязвимым местом. Жена и наследник, и еще сестра. А больше... больше у Хёкджэ никого и не было. Вернее, не осталось. Разве что еще мальчишка... Наверное, стоит просто отослать его подальше, просто разорвав с ним все связи, пока Хичоль не добрался и до него, а то кто его знает. Донхэ не должен пострадать в этой войне и уж тем более стать самой бессмысленной жертвой чужих интриг. Ему и без этого придется не слишком сладко вместе со всей той историей, в которую оказалась втянута вся его семья и которая может закончиться и для него, и для его родителей очень и очень плохо. – Хорошо, если потребуется какая-то помощь, то вы же знаете, что можете рассчитывать на нас, да, Ваша Светлость? – Сонмин вопросительно посмотрел на мужчину, совершенно не представляя, что можно еще сделать или сказать сейчас. Такое горе… С одной стороны, сущий кошмар один факт того, что такое может случиться, а с другой… Как же хорошо, что это случилось не с ними. – Разумеется, – еще сильнее сжав губы, кивнул Хёкджэ, прекрасно зная, что уж в чем, в чем, а в организации похоронной церемонии чужая помощь ему совершенно точно не требуется, а там, где ему по-настоящему была нужна чья-то помощь… никто из присутствующих в этой комнате, да и вообще в этом доме, помочь ему не мог. – Но я приехал поговорить не об этом, вернее, не только об этом, – тяжело вздохнул герцог и, воспользовавшись озвученным ранее предложением, все же опустился в кресло напротив сидящих на софе и так тесно прижавшихся друг к другу, словно желающих срастись в единое целое, Сонмина и Саын, лишь молча наградивших Хёкджэ двумя долгими вопросительными взглядами. – Дело в том, что сегодня ночью помимо пожара в усадьбе семейства Леманн произошло еще одно крайне неутешительное событие – заседание Малого королевского совета, на котором был принят ряд не самых… – Хёкджэ замялся, подбирая подходящие и хотя бы немного вписывающиеся в рамки приличий слова. – Ряд не самых приятных для нас решений. О них еще не известно в широких кругах, но я думаю, что вам стоит заранее знать о том, что с сегодняшней ночи Светлейший Совет герцогов прекратил свое существование… – едва-едва подавив еще один тяжелый вздох, начал делиться новостями мужчина, без прикрас описывая сложившуюся на данный момент ситуацию и их не слишком радужные перспективы, особенно если учесть назначение нового главы Комиссии по нравственности и расширения полномочий этого вот-вот грозящего разрастись до масштаба Святой инквизиции нового карательного органа, который маркиз Ким, судя по всему, очень даже планирует использовать для соблюдения своих, весьма и весьма очевидных интересов, и заканчивая решением Хёкджэ отозвать свои войска с границы королевства, означающее лишь одно: они с маркизом Кимом действительно начали войну, теперь объявив о ней во всеуслышание, и от открытых боевых действий теперь и правда могут пострадать очень и очень многие. Описав напряженно вслушивающимся в каждое его слово графу и графине Ли текущее положение дел в столице, Хёкджэ перешел к тому, ради чего, собственно, и был начат весь этот разговор – к своей больше похожей на приказ просьбе к сестре и ее мужу с этого самого момента вести себя еще осторожнее и как можно скорее начать подготовку к отъезду из столицы, вернее быть готовыми покинуть Арвей в любой момент по первой просьбе Хёкджэ. – Неужели все настолько… нехорошо? – выслушав просьбу герцога, с нескрываемым беспокойством в голосе спросил Сонмин, до которого, кажется, еще не совсем дошло осознание того, что ДА, все действительно НАСТОЛЬКО серьезно и что это уже не просто обычные придворные интриги и игры, а беспощадная бойня, на кону в которой будет стоять множество жизней и судеб, в том числе и их жизни, счастье и благополучие. Вот только до невозможности мрачный и серьезный вид его дорогого друга лишь подтверждал всю правдивую безнадежность его слов. – Все даже хуже, чем вы можете себе представить, мой дорогой граф, – мрачно усмехнулся Хёкджэ и зачем-то еще раз повторил просьбу, словно надеясь на то, что это поможет прочувствовать Их Сиятельствам всю серьезность разворачивающихся событий: – Именно поэтому нам всем следует вести себя предельно аккуратно. Никаких отступлений от правил, никаких развлечений, вечеринок и салонов… в нашем привычном стиле. И я думаю… – немного замялся, но все же решился продолжить Хёкджэ: – Следует повременить с визитами Его Высочества в ваш дом, а также с нашим спором… Не стоит втягивать во все это еще и виконта Ли. Неудачное время… – смущенно пробормотал мужчина, думая, что мальчишке и правда не повезло оказаться не в том месте и не в то время, или напротив… повезло? Если бы только у него дома было сейчас безопасно, то Хёкджэ с большим удовольствием отослал его родителям, но… что-то ему подсказывало, что пока мальчишке будет куда надежнее оставаться в его доме под его защитой, а затем при первом же удобном случае он отошлет его либо вместе с сестрой и Сонмином, либо к Эмили, подальше от дома и от столицы. Если бы Хёкджэ только мог, то он бы с удовольствием спрятал его от всего мира, но… Увы, у всех есть границы возможностей, и пусть у Хёкджэ их было куда больше, чем у обычных людей, но все же они были вовсе не такими безграничными, как порой ему того хотелось. Но в любом случае он сделает все, действительно все, чтобы защитить своих близких. – Ну… Что-то мне подсказывает, что виконт Ли и так втянут в происходящее по самые уши, – хитро улыбнулась Саын, даря выразительный взгляд своему уже открывшему рот и явно собирающемуся сказать то, чего говорить не стоит, супругу и мгновенно хватаясь за сразу две прекрасные возможности – сменить столь неприятную тему на куда более легкую и любопытную и наконец-то узнать, что же произошло между ее дорогим братцем и мальчишкой сегодняшней ночью, ведь тот по дороге домой совсем не выглядел счастливым, а скорее даже наоборот – казался самым несчастным и измученным созданием в этом городе и отвечал на любые вопросы настолько невпопад и неловко, что вести с ним беседы и вызнать хоть что-то не представлялось никакой возможности. Да уж, обычно не так, совсем не так выглядели после ночи любви счастливцы, которым довелось разделить ложе с ее братом, пусть даже и походное, и, несмотря на все жуткие новости, девушку съедало мучительное любопытство, подпитываемое и раздражаемое отчетливо выраженной тревогой. Но вот за кого? За Его Светлость? Или все же за виконта Ли?.. Вряд ли Саын сама знала ответ на свой вопрос. – Вам не кажется, что сейчас не самое подходящее время для подобных разговоров? – недовольно скривился Хёкджэ, у которого сейчас не было ни малейшего желания обсуждать эту тему и выслушивать колкие вопросы и насмешки сестры. По крайней мере до того, как он обсудит все случившееся с мальчишкой и… не поймет, что ему делать и как быть дальше. Как ИМ быть дальше. Если это самое «им» вообще возможно в будущем. Ближайшем или не очень. Ведь что-то подсказывало Хёкджэ, что убедить Донхэ в смехотворности и стереотипности взглядов будет очень и очень сложно, а если и не очень сложно, то на это, по крайней мере, потребуется большое количество времени, а это еще один ресурс, которого герцогу Ли сейчас не хватало, причем просто катастрофически. – Уж прости, дорогой братец, но ты сам начал этот разговор о споре и о виконте Ли, и я просто не смогла удержаться, – легкомысленно пожала плечами графиня Ли, надеясь, что это сможет хоть как-то разрядить мгновенно накалившуюся обстановку в гостиной, но, кажется, ее брат сегодня не был склонен к легким разговорам. – Значит, я его и закончу! – недовольно рыкнул Хёкджэ, даже не пытаясь смягчить свой тон и откровенную грубость, звучащую в нем. – Я просто хотел сказать, что все наши привычные развлечения, в том числе и этот спор, отменяются. И все. Думаю, что на этом нам и следует завершить сегодняшнюю беседу, – холодно отрезав, поднялся с места Хёкджэ и, ограничившись немного резким, до жуткого формального прощанием, поспешил покинуть дом графа и графини Ли, искренне радуясь тому, что он попросил не расседлывать Ветра, ведь сейчас для него была на счету каждая секунда. Кто бы знал, как сильно герцогу Ли сейчас хотелось взять и отправиться домой, но вместо этого ему пришлось объехать больше двух десятков домов и усадеб, принадлежащих бывшим членам Совета герцогов, чтобы лично предупредить их о надвигающейся угрозе и предоставить им выбор – принять участие в войне или отступить. И, разумеется, большая часть из них, как всегда, предпочла быть осторожной и не лезть на рожон. Ну что же, их выбор. Хёкджэ никого не собирался осуждать и принуждать и был искренне рад за тех, кто уже сегодня собирался покинуть Арвей. Как же ему хотелось просто взять и смалодушничать и тоже бросить все вот так вот, однако… От него, как всегда, зависело слишком и слишком многое, поэтому, завершив визиты в дома герцогов, Хёкджэ отправился на еще одну, до невозможности тайную встречу, после которой ему пришлось заехать на первую попавшуюся почтовую станцию и отправить во все, даже самые отдаленные уголки их необъятной страны анонимные письма, в которых за витиеватым ничего не значащим посланием о погоде и последних новостях в столице был скрыт всего лишь один приказ – начать подготовку, адресованный тем, кто должен его понять. Отправив письма, мужчина с облегчением почувствовал, как к нему наконец-то начинают возвращаться привычные спокойствие и уверенность. Да, они не планировали, что события будут развиваться так стремительно и в столь агрессивном ключе, но даже на этот случай у Хёкджэ и его многочисленных последователей и союзников был готов план, который сейчас следовало как можно скорее воплотить в жизнь, разве что… кто-то не разубедит его в крайней необходимости этого. И именно за тем герцог Ли, оставив лошадь на привязи у почтовой станции, неспешным шагом отправился к одной расположенной до невозможности удобно неподалеку таверне и зашел в темное, насквозь пропахшее табаком, дешевым вином и чужими перегаром и потом помещение. Пройдя в самый дальний и темный угол, он уселся за покрытый толстой заскорузлой коркой грязи столик, за которым его уже ждал мужчина, чью фигуру и лицо надежно скрывал черный дорожный плащ с глубоким капюшоном, и, выдержав должную паузу, насмешливо хмыкнул: – Ну здравствуй, отец. Ты хотел поговорить? – без малейшего страха и стыда глядя на мужчину, чья кровь текла в его жилах, на того, кому не посчастливилось быть его настоящим отцом. Или это Хёкджэ не посчастливилось быть его сыном…