***
– Таким образом, если мы сейчас изымем часть средств из резервных фондов и окажем финансовую помощь северным провинциям, то уже через два года они с процентами смогут вернуть эти средства в королевскую казну, бунты наконец-то утихнут и нам не потребуются дополнительные войска и траты на них, чтобы усмирить народ, а люди вернутся к своим обычным занятиям, – едва ли не на одном дыхании выпалил Кюхён, наконец-то заканчивая свое практически часовое выступление перед Его Величеством и расширенным заседанием Королевского совета, к которому наследный принц готовился весь последний месяц и, не без помощи герцога Ли разумеется, разработал блестящий план по выходу из внезапно обрушившегося на них кризиса. Вот только, кажется, отец и его советники совсем не разделяли восторгов Кюхёна, тут же завалив Его Высочество множеством колких вопросов и едких комментариев, даже не пытаясь скрыть своих сомнений по поводу жизнеспособности и осуществимости данного плана, однако, к величайшему удивлению Кюхёна, его предложение поддержал… маркиз Ким? – А мне это решение кажется вполне рациональным, – дождавшись, пока внезапно вспыхнувшие горячие споры утихнут, холодно отрезал Хичоль, привлекая к себе удивленные взгляды не только советников, но и Его Величества, который явно не ожидал, что маркиз Ким поддержит предложение Его Высочества, но… Хичоль умел удивлять. Как всегда. И именно поэтому Его Величество души не чаял в своем советнике, который… определенно стал свежей струей в их уже давно затхлом болоте. Да и то, что Его Высочество вдруг начал проявлять интерес к делам государственным столь рьяный и основательный, не могло не изумлять. Приятно изумлять. Ведь Его Величество уже давно поставил крест на сыне и даже не ожидал, что тот… может быть настолько хорош в решении государственных проблем. Хотя, скорее всего, дело тут не обошлось без хороших помощников и советников, но даже если и так, то… все равно это тяжкий и долгий труд, да и просто тот факт, что Его Высочество решил взяться за это, не мог не поражать и не восхищать. Причем в самом лучшем смысле. Но… не мог и не настораживать. – Но… но… резервные фонды были созданы не совсем для этого… – попытался было влезть в разговор краснолицый, одутловатый, тяжело дышащий мужчина – королевский казначей, однако маркиз Ким, на долю мгновения опередив уже открывшего рот и собирающегося возразить принца, совершенно невежливо перебил его: – А для чего же еще? Для того, чтобы кормить набранную подавить бунт армию наемников, которые убивают наших людей, сжигают наши дома, насилуют наших женщин и продают в рабство наших детей? И порождают еще больший бунт? – насмешливо фыркнул Хичоль, не скупясь на патетику и не стесняясь озвучить факты, которые остальные советники предпочитали замалчивать, словно надеясь на то, что это поможет решить проблему, и, кажется, совершенно позабыв, чья изначально была эта идея, впрочем… в голове Хичоля она по-прежнему была хороша, но вот исполнение, как всегда, подкачало. – Лучше действительно потратить эти деньги на ссуды и закупку провизии и посадочных культур, чем на что-то еще. Они действительно рано или поздно вернутся в казну, но важно даже не это, а то, что наш народ будет спокоен и доволен и его симпатия к Его Величеству и Его Высочеству станет куда сильнее, чем сейчас, – с горячностью начал маркиз Ким, и, конечно же, ему удалось сделать невозможное – всего за каких-то пять минут убедить совет в том, на что Кюхёну понадобилось целых два часа. Однако, даже несмотря на пришедшую со столь неожиданной стороны помощь, их с герцогом Ли цель была достигнута, а все остальное было не так уж и важно. – Ваше Высочество, поздравляю вас с блестящим выступлением, – не преминул сразу же после окончания совета подойти к Его Высочеству и поздравить его с успехом маркиз Ким. – Не с таким уж и блестящим. Без вашей поддержки, Ваше Сиятельство, я бы сказал… что оно было едва ли не провальным, так что я приношу вам свою огромную благодарность за поддержку, – с усмешкой парировал не настроенный на долгие беседы наследный принц, чувствуя, как на него огромным тяжелым мешком наваливаются усталость и слабость: он слишком много работал и слишком мало спал, и измученный организм требовал законный отдых, который Кюхён собирался ему предоставить. Сегодня или завтра. Когда-нибудь. – Право, не стоит, это действительно хорошая идея, и если бы я не поддержал ее, то почувствовал бы себя глупцом, – тихонько рассмеялся маркиз Ким, жадно рассматривая вблизи лицо наследного принца и с удовольствием видя на нем все те признаки, о которых говорил его дорогой друг: бледность кожи, испарину, черно-фиолетовые круги под глазами и начавший темнеть носогубный треугольник, а если добавить к этому общую вялость и неловкость движений, то… кажется, этот совершенно не обнаружимый не совсем яд и правда уже начал свое стремительное действие, и Его Высочеству осталось недолго праздновать свой маленький триумф – всего каких-то пару недель, а затем… Маркизу Киму не слишком хотелось подавлять бунты на севере, поэтому он с удовольствием примет и воплотит в жизнь его прекрасную идею.Глава 12
5 июля 2017 г. в 23:37
– Добрый вечер, дитя мое, как ты чувствуешь себя? Тебе стало легче? – прямо с порога с ласковой улыбкой спросил отец Чхве, специально вернувшийся в лазарет после ужина, чтобы узнать о самочувствии мальчишки и… побеседовать с ним по одному очень и очень важному поводу. Однако, увидев, что этот еще не до конца оправившийся и почему-то (и отцу Чхве очень хотелось знать, по какой такой веской причине), несмотря на его строжайший наказ, оставленный в лазарете в одиночестве ребенок пытается подняться на подушках вместо того, чтобы соблюдать предписанные ему отдых и покой, тут же недовольно шикнул на мальчишку, стремительно подходя к его постели: – Лежи-лежи! Не смей вставать! Неужели ты уже забыл все наставления лекаря? В особенности про покой и постельный режим? – награждая мальчишку недовольным взглядом, сурово спросил Шивон, прекрасно понимая, что эта забота вряд ли будет хорошо вязаться с дальнейшей темой их разговора и с тем, к чему он собирался подтолкнуть юного послушника, однако святому отцу хоть как-то требовалось начать разговор с Донхэ, и это полное ласки и заботы недовольство как нельзя лучше настраивало на доверительную беседу. Хотя… если учесть, что брат Ли дал обет молчания, то это будет не беседа, а, скорее, монолог. Но иногда для разговора не нужны слова и достаточно лишь взгляда, улыбки или жеста, чтобы понять, о чем думает твой собеседник и что хочет сказать. Вот и сейчас виноватые искры в темных, полных усталости и затаенной боли глазах и смущенный румянец на бледных щеках опавшего на мягкие подушки мальчишки сказали отцу Чхве куда больше, чем сотня велеречивых фраз.
– Я надеюсь, что тебе и правда стало легче, – Шивон с улыбкой потрепал по голове смущенного мальчишку, присаживаясь на стоящий возле его кровати стул, на котором ему в последние двое суток довелось посидеть далеко не один и даже не два часа, и, получив от Донхэ в ответ робкую улыбку и кивок, подтверждающий, что его самочувствие по сравнению со вчерашним днем и правда стало значительно лучше, приступил к разговору, ради которого он и пришел сюда сейчас, даже несмотря на то, что мальчишка уже не нуждался в его пристальном внимании и уходе: – И раз тебе стало лучше… то я… Я бы хотел поговорить о том, что произошло вчерашней ночью, – как можно деликатнее начал мужчина, однако от его внимательного взгляда ничуть не укрылось то, как мальчишка мгновенно напрягся и как в карих глазах тут же вспыхнули испуганные искры, стоило только ему упомянуть это досадное для них всех происшествие.
– Нет-нет, я не о том, что произошло между тобой и братьями, а том, что было… чуть ранее. В храм приезжал Его Светлость герцог Ли? Ты виделся с ним? – зачем-то спросил Шивон, и так прекрасно зная ответы на эти вопросы, но… ему нужно было создать хоть какую-то иллюзию диалога, чтобы как можно лучше достучаться до Донхэ, и неуверенный, полный испуга, но все же утвердительный кивок от мальчишки был прекрасным подспорьем в этом.
– Насколько я знаю, Его Светлость вел себя… несколь несдержанно, и это немного испугало наших братьев. И, наверное, и тебя тоже. Ведь Его Светлости так давно не было в городе, и вы так давно не имели возможности видеться, а тут еще и это… – наигранно тяжело вздохнул отец Чхве, отводя глаза в сторону и просто-таки кожей чувствуя на себе внимательный взгляд мальчишки, напряженно вслушивающегося в каждое его слово – с такой силой, словно от этих самых слов сейчас зависела его жизнь, хотя… может, так оно все и было.
– И я… я… – немного замявшись для виду, продолжил Шивон: – Я бы хотел тебе рассказать кое-что… Что, возможно, позволило бы тебе лучше понять, почему Его Светлость вел себя… подобным образом, – рвано выдохнул отец Чхве и, не сгущая красок, но и ничего не приукрашивая, поведал, кажется даже забывшему, как дышать, мальчишке о всех тех кошмарах, что обрушились на герцога Ли и его семью в последние дни. Сухим, не выражающим ни единой эмоции голосом он рассказал о пожаре в одном из северных имений Его Светлости, унесшем сотни жизней очень преданных и близких ему людей, о тех налоговых штрафах и взысканиях, что наложили на него королевские инспекторы, и напоследок отец Чхве рассказал ему о жуткой гибели супруги Его Светлости и их наследника и, видя, что еще немного – и бледный, как заграничное льняное полотно, мальчишка не сможет сдержать вскрик, обнял Донхэ, изо всех сил сжимая в своих руках, совершенно позабыв о его ранах и о том, что он случайно, сам того не ведая, может причинить ему боль, впрочем… кажется, для мальчишки сейчас простая физическая боль вряд ли имела хоть какое-то значение, ведь то, что раздирало его на части изнутри, было куда больнее и куда сильнее, чем пара рваных ран на спине… По крайней мере, они хотя бы не заставляли его задыхаться и чувствовать себя несчастной беспомощной рыбой, выброшенной волной на раскаленный жарким южным солнцем прибрежный песок. Жалким убогим созданием, которое абсолютно ничего не могло поделать ни со своею, ни с чужою жизнью. И никак не могло помочь единственному человеку на этой планете, который все еще был по-настоящему дорог его разбитому на миллионы болезненных осколков сердцу.
– Ну же, ну же, дыши, дитя мое. Я знаю, что вас связывала очень близкая и очень трепетная дружба с Его Светлостью и что ты сильно переживаешь за него, но, право, твоя истерика вряд ли сможет хоть чем-то помочь ему, – попытался успокоить судорожно вцепившегося в его рясу и едва-едва сдерживающего слезы мальчишку рассчитывающий именно на такой итог их беседы Шивон. Теперь дело осталось за малым – забросить этому впавшему в отчаяние ребенку еще один крючок, за который тот, как и любой утопающий, разумеется, схватится, как за свой последний шанс на спасение. И не только свой.
И Донхэ, конечно же, вновь не подвел его, приняв наживку из рук отца Чхве с такой живостью и жадностью, что тому даже стало немного неловко. Однако, увидев, как не помнящий себя от переживаний и горя мальчишка спешит на помощь Его Светлости, позабыв о всех своих слабостях, недугах, боли и дурном самочувствии, отец Чхве в который раз убедился в том, что он, как всегда, сделал правильный выбор и принял самое верное решение из всех возможных, наконец-то примкнув в этой войне к нужной стороне. И теперь все, что ему оставалось, – делать все для того, чтобы заручиться окончательной поддержкой своих новых союзников, привести их к победе и позаботиться о том, чтобы после их триумфа на дележе победного пирога и для него нашлось свое местечко. И Донхэ и его отношения с герцогом Ли сейчас были самым главным козырем в его рукаве, с которым отец Чхве уже начал умело вести свою заведомо выигрышную партию.