My obsession

– Вы понимаете, что это уже совершенное издевательство?! Вы говорили, что южная лихорадка убивает людей за неделю, а прошло уже больше месяца, и Его Высочество все еще жив! Что это вообще такое?! Может, это какая-то другая лихорадка?! Или вы хотите сказать, что юродивая дворовая девка смогла излечить болезнь, неподвластную лучшим врачебным умам в этом мире?! – все разорялся и разорялся перед главным дворцовым лекарем маркиз Ким, даже не представляя, что у этого их приватного разговора, затеянного лишь с одной целью, был еще один, очень нежеланный слушатель. Советник Кальдини, плотно прижавшийся ухом к двери тайного хода, о существовании которого ни маркиз, ни главный лекарь не имели ни малейшего понятия, жадно вслушивался в каждое слово, пытаясь понять дальнейшие планы врага, и сейчас… сейчас они наконец-то стали для советника крайне понятными и очевидными. Поскольку все попытки маркиза Кима и его прихвостней избавиться от Его Высочества (ну или от того, кого они все еще принимали за принца) провалились на корню, спасибо надежной неподкупной охране, приставленной к покоям принца Его Светлостью, а нападать на наследника престола в открытую Его Сиятельство пока еще не решался, даже несмотря на то, что сейчас во дворце, кажется, уже никто, даже сам король, уже третью неделю не покидающий зал для пиршеств и общество придворных и не очень дам и не выходящий из пьяного угара, не мог помешать ему, то… разумеется, маркизу Киму нужен был веский предлог, чтобы попасть в покои Его Высочества и провести с собой туда как можно больше людей, один из которых, конечно же, ненароком воткнет отравленную иглу в принца или просто случайно во время осмотра свернет ему шею. Консилиум лекарей. Ну надо же такое придумать. Невесело усмехнувшись и мысленно похвалив Его Сиятельство за его запоздалую изобретательность, советник Кальдини, убедившись, что разговор маркиза Кима и главного лекаря подходит к концу и больше ничего интересного сегодня он не услышит, осторожно, совершенно бесшумно развернулся и на цыпочках, стараясь не производить ни единого лишнего звука, чтобы, не дай бог, не привлечь лишнего внимания и не рассекретить себя и столь удобную лазейку, отправился на выход, искренне радуясь тому, что в свое время в его руки попал единственный экземпляр плана дворца с нанесенной на него полной сеткой тайных дверей, комнат и переходов, о существовании которых… Пожалуй, сейчас все обитатели дворца, даже самые старые и венценосные, не знали и о сотой части тех тайн, что скрывает их жилище. Но это было ему лишь на руку. Выбравшись наружу и оказавшись в одном из многочисленных ответвлений главной дворцовой галереи, советник Кальдини не спеша отряхнул свой плащ и пригладил волосы и, убедившись, что в его внешнем виде нет абсолютно ничего выбивающегося из общей картины, а также выдающегося и заметного, быстрым шагом отправился вниз – в крыло для прислуги, чтобы отловить там одного из перемазанных с ног до ушей в чем-то омерзительно съедобном поварят и отправить его с весточкой в трактир на Южной улице, где нужные люди доставят его послание с просьбой о помощи Его Светлости герцогу Йоргу. А в том, что им понадобиться помощь, советник даже не сомневался. Оставаться во дворце больше не имело смысла, а в свете грядущих совета лекарей и визита маркиза Кима, которые были назначены на сегодняшний вечер, так и вовсе казалось форменным самоубийством, поэтому… кажется, пришла их пора бежать. Причем как можно скорее. И единственный человек в столице, который сейчас мог предоставить им охрану и убежище, – Его Светлость. И… советник Кальдини искренне надеялся на то, что тот не будет медлить, ведь он, увы, доверял их новому союзнику куда меньше, чем герцогу Ли, но тот все еще так и не прибыл в столицу и вряд ли вернется раньше, чем через неделю, поэтому… все, что ему оставалось, – верить в герцога Ли и надеяться, что он и в этот раз не ошибся в выборе союзника. Отправив послание и чувствуя странное, полное тревожного волнения и опаски смятение в душе, едва-едва сохраняющий на лице маску равнодушного дружелюбия советник быстрым шагом отправился в крыло, где были расположены покои Его Высочества, в который раз радуясь тому, что на таких серых мышей никто никогда не обращает внимания, и ему не нужно будет тратить силы и время на пустые светские беседы, ведь сейчас мысли советника вертелись лишь вокруг плана их побега. Нет, он прекрасно знал, как вывести поддельного принца и его лекарку из дворца, чтобы этого никто не заметил, по крайней мере в первые полчаса, а может быть, даже час, но потом… Если их не будут ждать лошади или хотя бы опытный проводник со сменной одеждой, который поможет затеряться им в городских улочках, то… Советник Кальдини предпочитал даже не думать об этом. А уж какой поднимется шум из-за исчезновения пусть и больного и неугодного, но все же наследного принца. А как скоро исчезновение одного из младших советников свяжут с пропажей принца? В том, что в этой диверсии обвинят несчастную немую знахарку, советник даже не сомневался, но вот он… Сколько у него будет времени, прежде чем его описание и криво намалеванные рукой штатного художника Департамента безопасности портреты приговоренного к смертной казни похитителя наследников престола раздадут всей городской страже и тайной полиции, да и, скорее всего, просто развесят повсюду? Хотя… кто знает, может быть, они и не станут в открытую сообщать о исчезновении принца и искать его «похитителей». Чтобы не волновать и без того недовольный народ. А, например, обвинят младшего советника в государственной измене и назначат внушительную награду за его голову. И, пожалуй, это будет первый раз в его жизни, когда его оценят по-настоящему высоко. Хорошо бы, если не последний. Да даже если и последний… В любом случае он сделал все возможное, чтобы помочь своему господину, своему принцу и своей стране, и это… прекрасный повод умереть с гордостью за собственную, пусть и не долгую, но все же достойную жизнь. Но пока еще было слишком рано думать об этом! Оказавшись рядом с массивными резными дверьми, ведущими в покои принца, которые охраняли невозмутимые стражники, когда-то лично присягнувшие на крови Его Светлости герцогу Ли и Его Высочеству, советник сразу понял, что что-то не так. Нет, дело было вовсе не в по-прежнему каменном выражении лиц стражников и не в неизменности их поз, дело было не во внезапно скрывшемся за тучами солнцем и воцарившемся в коридоре полумраке, и не в уже привычной мужчине удушливой, почти мертвой тишине, которую, казалось бы, не способны нарушить никто и ничто в этом мире, а в… странном ощущении чего-то нехорошего, буквально витающем в воздухе, липком и вязком, настолько материальном, что советнику всего на пару мгновений показалось, что он вот-вот сможет коснуться его кончиками пальцев. И, к глубочайшему сожалению мужчины, внезапно обострившаяся интуиция не подвела его, и стоило только советнику бесшумно просочиться в покои принца, как он тут же понял, ЧТО именно витало в воздухе. Смерть. И ее отчетливый запах, отдающий горечью и тлением. Смерть, которой они могли избежать, но… Советнику даже не нужно было смотреть на лежащее на кровати в какой-то совершенно неестественно вывернутой позе тело, словно еще бьющееся в предсмертных судорогах и отчаянно цепляющееся за стремительно покидающую его жизнь; ему не нужно было видеть налитые кровью белки закатившихся глаз, трупно-синюю, мгновенно начавшую омертвевать и ссыхаться кожу и залитые кровью простыни и подушки; ему не нужно было смотреть на все еще скрюченные, вцепившиеся в простыни пальцы и сгрызенные в кровь губы. Советнику было достаточно лишь увидеть бездумно сидящую на полу, заплаканную и смотрящую куда-то в пустоту, перемазанную с ног до головы чужой кровью лекарку – одну из лучших врачевательниц, что доводилось за все годы своей жизни встречать советнику, но… с тем, что произошло, не смогла бы справиться даже она. Советник мгновенно узнал «Синее покрывало» – один из редчайших, опаснейших и необратимо смертоносных ядов в мире, не имеющих даже подобия противоядия. Всего одна капля чистейшей, прозрачной, как слезы, и имеющей вкус и запах родниковой воды жидкости на язык – и… уже ничто не могло спасти ее вкусившего. Ведь жизнь и смерть этого человека разделяли пять минут. Пять самых мучительных минут в его жизни, за которые смерть становилась главной мечтой этого человека, и ни один, даже самый лучший в мире врачеватель не мог не то что спасти, но даже облегчить муки умирающего. Что уж говорить про какую-то деревенскую, пусть даже очень талантливую лекарку. Советнику Кальдини было до невозможности любопытно узнать, как же все-таки маркизу Киму и его прихвостням удалось отравить замену принца, ведь они проверяли буквально каждую каплю жидкости и каждую крошку пищи, попадающую ему в рот, да что уж там, после случая с отравленными иглами прямо в подушке они с лекаркой даже перестилали постель и меняли постельное белье в покоях Его Высочества самостоятельно, но… и это их не спасло. И не могло спасти. И как бы непростительно это ни звучало, но мужчина испытывал невероятное облегчение от того, что сейчас измученный, изломанный и бездыханный на постели лежал вовсе не наследный принц, а всего лишь его замена. Однако у советника не было времени даже на то, чтобы подумать об этом и укорить себя за столь непростительные и неприемлемые мысли. Сейчас им нужно было лишь одно – хороший план. И этого плана почему-то у на пару мгновений растерявшегося советника по какой-то причине не было, и он понятия не имел, что им стоит делать. Спасаться и бежать самим, бросив тело? Но… тогда их план с подменой будет раскрыт и… Нет-нет-нет, им определенно не стоит делать этого! Тайна местонахождения Его Высочества и того, что в последний месяц во дворце находился вовсе не принц, должна быть сохранена как можно дольше. Определенно. Чтобы поиски настоящего принца начались как можно позже. Тогда… Следовало ли им каким-то образом вынести из дворца тело и затем бежать самим? Но как?.. Сжав пальцами виски, советник в отчаянии оглянулся по сторонам, даже не представляя, как они – мужчина не самой крепкой комплекции и тщедушная и, кажется, пребывающая в истерике девица – смогут незаметно вынести тело. Из дворца. Даже если учесть, что часть пути они смогут проделать по тайным ходам, но… Проклятье! А что если?!. Неожиданно взгляд мужчины упал на едва заметную нишу в стене, словно ждущую того, чтобы в ней примостилась какая-нибудь до нелепости вычурная скульптура или парадный портрет в тяжелой раме. Ниша, за которой, как помнилось советнику, была спрятана небольшая, больше похожая на потайной чулан комнатушка, о существовании которой не подозревал даже сам принц. Комнатушка, в которой вполне можно было бы спрятать тело, а также перепачканные кровью простыни и одежду лекарки, постепенно возвращающейся в реальность и с изумлением наблюдающей за ищущим рычаг, открывающий потайную дверь, советником, который едва-едва сдержал совершенно неуместный сейчас радостный вскрик, когда ему наконец-то удалось распахнуть двери потайной комнаты. Советнику Кальдини даже не пришлось объяснять свой план расстроенной, но на редкость умной для не сведущей в дворцовых и политических интригах деревенщины девушке свой план, ведь та все прекрасно понимала и сама. Без слов. Да, их дорогой друг и союзник в этой бесчеловечной войне пожертвовал собственной жизнью ради безопасности принца и общего дела, да, это было кощунственно и совершенно непростительно – ТАК поступать с телом вызывающего лишь восхищение и заслуживающего невыразимого уважения человека, но… у них просто не было выбора. И как бы им ни было омерзительно противно от самих себя, но и только оставалось, что перетащить ссохшееся и начавшее на глазах чернеть тело в эту отвратительную пыльную и затянутую паутиной каменную комнатушку, устроив его на грязном полу на залитых кровью одеялах , подушках и простынях, а затем оставить там же и свою перепачканную одежду. Более того, с трудом сдерживающему дрожь советнику и лекарке пришлось заправить ложе Его Высочества свежим бельем, а затем навести порядок в комнате и напоследок, чтобы окончательно уверить маркиза Кима в том, что Его Высочество оправился настолько, что изволил сегодня бежать, собрать одежду, личные вещи и драгоценности принца и тоже устроить их в потайной комнате. Да, этого было чертовски мало и со стороны наверняка все происходящее будет выглядеть до невозможности нелепо, но это был еще один их шанс запутать врага, и… отказаться от него было бы недопустимой роскошью, ведь кто-то… кто-то пожертвовал ради этого шанса собственной жизнью. И они не могли даже на мгновение забыть об этом. О каждом, кто заплатил столь высокую цену ради их победы, их страны и их жизней. Советник уже собирался нажать на рычаг, чтобы закрыть двери тайного хода, когда заплаканная и с большим трудом держащаяся на ногах лекарка вдруг жестом остановила его и, не обращая внимания на изумленного мужчину, бросилась к телу, опускаясь перед ним на колени и закрывая глаза. И лишь помолившись – даже не вслух, а только мысленно, с трудом собирая разбегающиеся во все стороны слова в мысли и строки, – и закрыв глаза этому бесконечно родному и бесконечно чужому для нее человеку, который почему-то заставлял трепетать ее сердце столь же сильно, как и сам принц, и наградив его легким поцелуем в лоб, едва-едва сдерживающая рыдания девушка наконец-то позволила советнику нажать на рычаг и скрыть тело того, кто просил звать его просто Чонсу, от посторонних взоров. Она и советник Кальдини еще раз тщательно осмотрели покои принца и, убедившись, что в них не осталось ничего, что может вызвать хоть какие-то ненужные им подозрения, покинули комнаты, приказав охране как можно тщательнее охранять покой Его Высочества и спокойным, не вызывающим никакого подозрения шагом отправились вниз, в крыло для прислуги, чтобы добраться до тайного хода, на другой стороне которого их уже должен был ждать герцог или кто-то из его помощников, а вслед за ними к тайному ходу бесшумно и неотступно скользила едва заметная тень, запоминавшая каждый шаг, каждое движение и каждый жест этой крайне странной пары, за которой ей было приказано следить с особой осторожностью и тщательностью…