Обрывки из тлена

Я тихо шёл по улице, рассматривая снежинки, которые не кружились в воздухе., а тяжело падали на землю. Холодные ветер перестал задувать за шиворот, а просто иногда чуть подбрасывал волосы и мягко пробегался по щекам. Каждый мой шаг сопровождался хрустом чуть подтаявшего снега под ботинками. И я не слышал ничего кроме него. Не думал ни о ком кроме неё. Я узнал в какой квартире она расположилась от Саши, когда он позвонил мне и сказал, что Эмили в порядке, хоть пока и находится без сознания. И в телефонной трубке автомата на улице (такой холодной и чужой) прозвучал адрес, почему-то так сильно согревающий душу. И тогда я пошёл, не думая ни о чём. Я должен был её найти, должен был сказать ей хоть слово перед тем, как уеду, перед тем, как я снова исчезну. Мне почему-то казалось, что я буду стучать в её дверь с замиранием сердца и слушать, как она будет идти, чтобы отворить её, чтобы впустить меня внутрь. А я буду считать каждый шаг и впиваться в него, словно в свою последнюю надежду. Но когда я шёл по двору между высоких многоэтажек, мой взгляд совсем случайно наткнулся на неё. На Настю. Она стояла у небольшого деревца, которое росло прямо около окна, и что-то клала в скворечник. На ней была надета лёгкая белая курточка, которая обтягивала её плечи и руки. Волосы торчали из-под вязаной красной шапки, на них налипали маленькие снежинки, словно маленькие блестящие звёзды. Неожиданно Настя развернулась и уставилась прямо на меня, видимо, почувствовав мой взгляд. Боже, она совсем не изменилась. Будто мы прямо сейчас стоим с ней на похоронах и прощаемся. Прощаемся без слов, без жестов, без взглядов. Увидев меня, она пошатнулась и, открыв рот, чуть не вскрикнула. Я в неуверенности сделал шаг назад, почувствовав, как задрожали руки, а дыхание резко перехватило. Она смотрела на меня, не веря в то, что я настоящий, борясь с желанием упасть на землю и закричать от обиды, от злости, от радости, ещё дрожа в сомнении и страхе. Я мог видеть всё это в её зеленых пронзительных глазах, в чертах её чуть строгого лица и в содрогании чуть опухших губ. Взгляд её отрешенно бродил по моему лицу, будто Настя не верила, что я стою совсем рядом. Она сделала первый шаг, затем второй, третий, всё покачиваясь на ногах. Лицо её делалось строже, но в то же время принимало вид совсем детский, ещё наивный. Вскоре она оказалась полуметре от меня и тяжело выдохнула, будто путь был этот для неё крайне труден, посмотрела в мои глаза, но появилось в её взгляде уже нечто другое, что-то теплое, но доставляющую такую сильную боль, что я чувствовал, как кричала Настя изнутри. -Привет. — прошептал я дрожащим голосом. Она вздрогнула всем телом — мой голос был ей непривычен. Я видел, как в её глазах возрождались сотни воспоминаний, давно захороненных ею и забытых. И тревога в её мыслях, проскальзывающая лишь отражением на бледноватом лице, смешивалась с невероятным тёплым чувством старой любви, убить которое не удалось ни ненависти, ни боли, ни страху ни даже времени. -Я просто хотел попрощаться, я уезжаю… -И куда же? — она всматривалась в меня, отчаянно пытаясь уцепиться за каждое воспоминание, за каждую секунду, прожитую вместе. Она хотела, так рьяно хотела поверить, что эти секунды всё ещё идут. -Я хочу извиниться перед тобой. За всё, что между нами было. За всё, что я испортил. Если бы я только мог, то подарил бы тебе все счастливые моменты, которые мы могли бы прожить, но… -Слишком поздно. — закончила Настя, и слеза тихо скатилась по её щеке. — У нас могла бы быть хорошая жизнь. — вдруг сказала она. В её глазах я видел безмолвный крик, прорывающийся сквозь каждое её слово, сквозь каждую слезу, катившуюся по её покрасневшем щекам. — Ты хороший человек, Сереж. Самый хороший, кого я знала. После этих слов я внезапно почувствовал, как холод охватил мою душу, и страх, проникая в каждое моё движение, заставлял меня дрожать. Как побежденного, Как испуганного. -Ты не должна была говорить этих слов. — с ужасом прошептал я, всё так же не смея разрывать взгляд. Я не мог налюбоваться её глазами, теми самыми, которыми она смотрела на меня в холодную ночь в свете луны, теми глазами, которыми она всё время оглядывалась на меня, которыми успокаивала, которыми давала надежду. Которыми любила. Всегда любила. Даже сейчас. -Я долго, слишком долго таила эти слова в своей душе. — она напряглась всем телом и уже была готова отвести взгляд, но вместо этого уверенно посмотрела на меня, заставляя себя каждую секунду не закрывать глаза и смотреть. — Прости меня, Сереж. Я виновата. — она вздрогнула, и слёзы потекли по её щекам еще больше. — Я виновата в смерти нашей дочери. Всё время я винила тебя и не понимала, что тебе было даже больнее, чем мне… — её маленький носик чуть покраснел, а губы дрожали, то ли от эмоций, то ли от холода. — В тот момент, когда мы должны были держаться друг за друга, как за последнее, что осталось в наших жизнях, я выгнала тебя. Я приказала тебя забыть меня. Навсегда. — она обняла себя руками и опустила взгляд. Не смогла. Не выдержала. Я слышал её тихие всхлипы, прерываемые короткими и сжатыми вздохами. В самый холодный день декабря мы стояли с Настей в самом пустынном дворе одного неизвестного города. И в последний раз смотрели друг другу в глаза. Я шагнул навстречу к Насте и аккуратно обнял за плечи. Она глубоко вздохнула, а потом обняла меня в ответ, совсем слабо сжимая мои плечи. -Прости меня, Настя. — прошептал я, прислоняясь лицом к её волосам, торчащим из-под шапки. — Я просто хочу убедиться, что ты теперь в безопасности, что с тобой всё в порядке. -И ты меня прости, прошу. — прошептала она, тревожно вздыхая, а потом добавила уже более спокойно. — Я люблю тебя. И никогда, никогда не забуду. -Да ты моя девочка, которая плакала. — засмеялся я, и Настя тоже засмеялась сквозь слёзы, что пеленой заполнили её глаза. — Я никогда тебя не забуду. Никогда не посмею. Слышишь? Никогда. -Пора сказать прощай, но почему-то это слово не выходит из моей сжатой груди. — прошептала она, так нежно обнимая меня. Обнимая в последний раз. -Как ты живёшь? — вдруг спросил я. — Как твои дела? Как ты, моя девочка? -Всё хорошо, у меня есть муж. Я вышла замуж в прошлом году. Мы справили свадьбу на одном маленьком и совсем неизвестном острове. Знаешь, у которого даже и название не запоминается. И теперь мы живем с моим мужем на родине. -Это замечательно! — засмеялся я и сильнее обнял её, чуть раскачивая в стороны. — Правда. -А ты?.. -Не важно, Насть, не важно. Расскажи о себе, ещё хоть чуть-чуть. Прошу. Дай мне послушать твой голос на прощанье, дай мне им насладиться. Убеди меня, прошу, что ты в порядке, что всё у тебя теперь хорошо. Что ты в безопасности… — я прервался на кашель. -Я в порядке. — спокойно сказала она. — Мне больно, но я счастлива. Всегда будет больно, однако эта боль такая привычная, такая старая, что исчезни она, и я перестану существовать вместе с ней. Настолько эта боль уже стала обыденна, что начала излучать тепло в душе. — она вдруг засмеялась. — Это абсурдно, да? -Нет, Настя. Конечно, нет! Ты говори. Ты только говори… -Столько времени прошло… Столько было слёз, столько слов, столько криков, и что теперь? Куда утекли слёзы, Сереж? Куда исчезли слова? В каких глубинах расстворились эхом крики? — она тяжело вздохнула. — И куда исчезли с тобой мы? -Мы не исчезли, Насть, мы здесь. Мы здесь с тобою, и я чувствую твоё горячее тело, могу поклясться. Исчезло всё вокруг… Пускай! Но ты никогда не исчезнешь. -И ты всё ещё должен уйти? — спросила она. -Прошлое тянет меня назад. — я провёл рукой по её шелковистым волосам. — И на этот раз я обязан за ним последовать. -Тогда прощай. — она чуть отодвинулась от меня, и я увидел её глаза, наполненные слезами. — Пора прощаться. Мы не растянем это время, и, кажется, настал конец. -Да. Пора прощаться. — я жадно хватал в памяти последние наши секунды, словно свежий воздух. — Я люблю тебя. -Боже, и я тебя. — она почему-то засмеяла, зажмурилась, и слёзы потекли по её шекам. Её задорный смех защекотал мои уши, и я тоже, неизвестно почему, засмеялся вместе с ней. Грудь резко сжималась, губы растянулись в улыбке, а щёки покраснели. Натся начала прикрывать свой рот ладонью, всё ещё весело смеясь и одновременно с этим плача. И мне самому стало тепло внутри от смеха ли, не знаю. Но так мы и стояли с ней во дворе на холоде, горько смеясь и так радостно плача. Потом, чуть успокоившись, Настя обняла меня последний раз и без слов заглянула в мои глаза. Я навсегда запомнил эти зелёные яркие глаза, наполненные жизнью, наполненные надеждой и любовью. Той самой ласковой любовью, которую так рьяно просила моя душа. Я отвернулся, встав к ней спиной и чувствуя её взгляд на себе. Сделать первый шаг было трудно, труднее всего на свете, что я когда-либо делал. Но ничего больше не надо было в данный момент. Не повернуться, не обнять, не сказать, что мы можем начать всё сначала, не поцеловать… Уйти. Просто уйти. Второй шаг оказался легче, как и третий, и четвёртый… Прощай, моя Настя. В самый холодный день декабря на улицах, заваленных снегом, средь высоких многоэтажек мы прощаемся навсегда. Мы не забываем, нет, нас не поглощает время. Я помню, как ты бежала по полю в голубых сандалиях, хоть и была глубокая холодная осень. Твой легкий плащик развевался на ветру, задевая высокую траву и кустарники. Ветки царапали твои ножки, но ты не обращала внимание и бежала на встречу ко мне, задорно смеясь и смотря прямо в мои глаза. Мы обещали провести друг с другом целую жизнь. И мы провели её. А теперь настало время попрощаться. Я помню, как мы прятались под моей елочкой от дождя в пасмурную погоду, которая так часто была на родине. Дождь крупными каплями скатывался по ветвям и иголками, делая их тяжелыми и утягивая вниз. Холодный ветер бросал капли в стороны, а мы жались вдвоем под елочкой, словно потерянные миром и оставленные всеми. Словно заблудившиеся в лесу малые дети. И сейчас. Мы расстаемся такими же. Настало время прощаться, моя девочка, которая плакала.