***
Тейт проснулся среди ночи в оглушительных тишине и темноте. Он потянулся за телефоном: времени было едва-едва за полночь. Спать Тейт лёг сразу после ужина – он всё равно ничем не мог себя занять. Ему было плохо, и даже не от страха, не от злости на Джордана за шантаж или на себя – за глупость, а просто физически. Он чувствовал, как горят щёки, хотя, когда подходил к зеркалу, не видел на них румянца; ему казалось, что у него поднялась температура, но это должен был бы заметить Ингрэм, когда касался его, – и он ничего не замечал. За ужином говорили в основном о двух вещах: о поездке в «Дисней Уорлд» и о маленьком приключении Тейта. Джордан – чего Тейт не ожидал – ему даже помогал: иногда отвечал вместо него, а иногда просто переводил разговор на другую тему, но Клэр или Ингрэм всё равно опять его туда возвращали. – Ты не думаешь, что Тейту тоже нужна охрана? – спросила Клэр, и непонятно было, к кому она обращается: она глядела поочерёдно то на мужа, то на брата. – Я уже думал об этом, – ответил Ингрэм и повернулся к Джордану: – Что скажешь? – Надо поговорить с Броганом, – Джордан бросил на Тейта короткий, проверяющий взгляд. – Возможно, у него не хватит людей выставить постоянную охрану прямо сейчас, но для сопровождения в поездках кого-нибудь найдёт. – То есть, ты считаешь, что охрана ему нужна? – уточнил Ингрэм. – Не помешает, – кивнул Джордан. – Я давно предлагал. Все посмотрели на Тейта, ожидая, что скажет он. Да, Броган – очевидно, что с подачи Джордана, – об этом заговаривал, но Тейт, согласившись на некоторые уступки, отказывался от постоянной охраны. До сегодняшнего дня ситуация не казалась ему настолько серьёзной, и Тейт считал, что для него Джордан был гораздо опаснее, чем «АККБ». Он и так слишком много знал, а если рядом будет постоянно находиться его человек, Тейт окончательно окажется в его власти. Это для Дэвида телохранители были защитой, для Тейта они были шпионами Джордана, когтями его далеко протянувшейся руки. – Я подумаю, – ответил Тейт, понимая, что выбора у него практически нет: ему придётся или сдаться на милость Джордана, или трястись от страха, ожидая нападения ещё каких-нибудь врагов либо конкурентов Ингрэма. – Я предупрежу Брогана, – сказал Джордан, видимо, не сомневаясь, что ответ будет положительным. Его скользящий, будто бы незаинтересованный, но на деле цепкий взгляд остановился на Тейте. Тейту показалось, что на его горле сжимается мягкая, почти нежная рука, серая и бархатистая, вроде кошачьей лапы. Он думал, что попал в мышеловку, когда услышал тот разговор в курительной, но всё было хуже: он попал в когти кошке, которая будет долго играть с ним и придушит только тогда, когда он ей надоест. Первое время Тейт считал Джордана упёртым, подозрительным, опасным, но всё же прямолинейным человеком. Типичным солдафоном, быстро бегающим, метко стреляющим, разумеется, неглупым, но и не особо хитрым. Но чем дольше он с ним общался, тем больше Джордан напоминал ему очаровательно-змеистую Марион Грассер, свою умную и хладнокровную мать. Тейт думал, что долго не сможет заснуть – из-за жара и лёгкой дрожи, назойливого предболезненного состояния. Видимо, испытанный ранее стресс, не нашедший выхода там, на дороге, давал знать о себе сейчас. Тейту казалось, что он не спит, лишь дремлет, но он не слышал, как в комнату вошёл Ингрэм и как он разделся, лишь испуганно вздрогнул, когда тот опустился на кровать рядом. Вздрогнул и опять заснул. Проснувшись, Тейт повертелся с боку на бок, плотнее завернулся в одеяло, но сон не шёл. В голове бесконечной нитью, словно наматываясь на катушку, повторяя друг друга, тянулись всё те же мысли – о Джордане. Тейт боялся его больше, чем всех наёмников из «АККБ» вместе взятых. И одновременно рядом с ним можно было чувствовать себя в безопасности. Пока ты нужен ему, пока ты на его стороне, ты в безопасности. Ингрэм рядом шевельнулся, а потом перелёг на другой бок, отвернувшись от Тейта. Тот видел в темноте только силуэт: округлый выступ плеча и впадину шеи. Тейту захотелось схватить его за плечо, разбудить и спросить: «Ты простишь меня? Ты простишь меня, если узнаешь, что я тебя обманул? Я люблю тебя сильнее всех, кто был раньше, но, наверное, не так сильно, как ты того заслуживаешь. Ты сможешь меня простить?» Наверное, ему именно так и стоило сделать – сознаться точно так же, как он сознался Клэр. Но он знал, что Ингрэм не простит. Он полгода платил ему за каждую ночь и за каждую встречу, он покупал его по суткам и по часам, он был готов закрыть глаза на его прошлое, но такого обмана он не простит. Не простит низости того поступка – глупого, жалкого, мстительного. Тейт начал жалеть о том, что подыграл Палмеру ещё до того, как вмешался Джордан, но теперь он был просто в отчаянии. – Дэвид, – прошептал Тейт так тихо, что был уверен: Ингрэм не услышит и не проснётся. – Что я наделал? И главное – зачем, ради чего?! У него ведь были чувства к Ингрэму, на самом деле были… Но он своими руками обесценил их, вернее, навесил ценник. Если бы он действительно спал с Ингрэмом ради этих тысяч, то не так унизительно и обидно было бы теперь проиграть Джордану или же в итоге оказаться разоблачённым. Но он по собственной глупости продал Ингрэму то, что уже отдал даром. И зачем, зачем? Это было как в то утро, когда он подслушал разговор Ингрэма и Джордана за приоткрытой дверью; или как в тот день, когда он решил сбежать к Мимсу; или как в тот вечер, когда впервые переспал с Ламаром, – он хотел знать, что будет дальше и что изменится. Его жизнь была как череда слов, и иногда ему невыносимо хотелось поставить запятую – или даже тире. После него вся история могла пойти по иному пути и обернуться чем-то другим. Осторожный и разумный человек всеми силами избегал бы перемен, а Тейта что-то каждый раз словно толкало свернуть и посмотреть, что там, за полуприкрытой дверью. Неужели Джордан был прав? Тейт поднялся с кровати, на ощупь достал из ящика пижамные штаны, которые обычно не надевал, натянул их и вышел из комнаты. Из окон в холле было видно сад и широкую подсвеченную ленту бассейна. Тот овалом окружал здание виллы, и в нескольких местах напротив входов были перекинуты мостики. Над одним из них, видным сейчас из окна, горела цепочка фонарей. Лужайки были хорошо освещены, но ближе к ограде были рассажены кусты, и в них мог скрываться кто угодно. Тейту стало не по себе от тишины: нарушал её лишь звон ночных насекомых, слышный даже сквозь закрытые окна. Неужели особняк никто не охраняет? Тейт пошёл к лестнице. Из-под двери, ведущей к ней, проникал тусклый свет. Когда Тейт открыл дверь, то увидел, что на длинной, напоминающей изогнутый балкон площадке сидят двое телохранителей. Один охранял их все предыдущие дни, второго Тейт видел впервые в жизни. На столе перед ними стоял ноутбук с выведенными на экран картинками с дюжины камер. – Я на кухню, – сказал Тейт, хотя никто его ни о чём не спрашивал. Телохранители молча кивнули. Тейту не нужно было на кухню. Ему просто было неспокойно. Он и вышел, наверное, за этим – увидеть, что дом охраняется. Он спустился на первый этаж: теперь ему надо было идти на кухню, раз он по глупости об этом сказал. Вряд ли охрана сочтёт за преступление, если он передумает, но Тейту нужен был предлог. Вдруг бесцельные блуждания по дому покажутся подозрительными. Он точно так же бродил по нью-йоркской квартире. Не каждую ночь, но часто. Без Ингрэма он вообще не мог там спать. Он ощущал пустоту комнат, высоту потолков, холодные, безжизненные объёмы воздуха, заполнявшие эти красивые и необитаемые помещения. Спать там одному было так же уютно, как спать в кровати, одиноко стоящей посреди школьного спортивного зала. Тейт вошёл в гостиную. В комнате была полная темнота, и на фоне окна, подсвеченного фонарями из сада, был заметен чёрный силуэт. Тейт вздрогнул. Сначала он даже не понял, стоит человек по эту сторону стекла или по ту. Джордан на секунду повернулся к нему, а потом опять продолжил высматривать что-то за окном. Из этой комнаты было видно короткую аллею и ворота в её конце. Джордан стоял сложа руки на груди и гипнотизировал сад, словно ожидая, не появится ли там кто. – Собираетесь наблюдать всю ночь? – спросил Тейт. Джордан чуть повернул руку, чтобы взглянуть на часы: Тейт успел заметить блеск фосфорных стрелок. – Нет, не всю. Что у тебя случилось? – Просто не могу заснуть. Джордан ничего не ответил. Тейт постоял немного, а потом пошёл в сторону столовой и кухни. Он уже был у противоположной двери, когда Джордан, не поворачиваясь к нему, произнёс: – Забыл сказать: ты хорошо держался сегодня. Тейт остановился, от удивления и от прилива дурацкой, глупой радости. – А мне показалось, я просто запаниковал и вёл себя… не так, как надо. – Это обычная реакция. Все дети умеют драться, но взрослые, если они выросли в благополучной среде, не знают, что делать, когда сталкиваются с насилием. Процентов девяносто пять взрослых, – добавил через паузу Джордан. – У них нет такого опыта. Очевидно, что для Джордана Тейт был одним из обширного класса беспомощных, тонкокожих людишек, которые нуждались в защите таких, как он сам. – Вы могли надавить на меня ещё в Нью-Йорке, когда просили отговорить Ингрэма от поездки. Почему не сделали этого? Джордан качнул головой, и голос прозвучал немного насмешливо: – Хотел проверить, не получится ли договориться с тобой иначе. – Я пробовал его отговорить, но не особо настойчиво. – У тебя не было стимула. Тейту показалось, что Джордан улыбался, когда говорил это. – Вы могли дать мне стимул ещё тогда, – это было откровенным признанием того, что Джордан обладает над ним властью и у него самого не было другого выхода, кроме как подчиниться. – Это сильная карта, – сказал Джордан неуверенно, будто сомневался, объяснять ли Тейту всё это или просто оборвать разговор. – Такие сведения можно использовать гораздо лучше, если выбрать нужный момент. Жаль, что я раскрыл её раньше времени из-за этих двух идиотов. Но мне надо было действовать быстро. Быстро и надёжно заставить тебя молчать. – Спасибо за урок, – отрывисто произнёс Тейт и вышел за дверь. Через тёмную столовую он шёл почти на ощупь. Грудь распирало от десятка самых разных чувств. Они наваливались на Тейта, подступали к горлу, а потом падали куда-то внутрь, вглубь, словно камни: и вот Тейта придавливало ненавистью, а через секунду уже отчаянием, а потом яростным, бессильным сожалением, что ничего уже не изменить… Но сильнее всего испугала его собственная внезапная радость от слов «ты хорошо держался сегодня». Она была неправильной. Тейт подумал, что это не конец. Он узнаёт больше каждый день, он учится, он набирается опыта. И это не последняя раздача в игре, возможно, на следующей хорошая карта придёт к нему, а не к Джордану.***
Ингрэм ушёл в кабинет, сказав, что у него два телефонных разговора по пять минут, но его не было уже полчаса. Тейт с веранды наблюдал за Аннабель и Блейком, которые под присмотром няни возились в мелком ответвлении от большого бассейна. Аннабель, когда рядом были подруги, вела себя гораздо взрослее. Она ни за что не стала бы вот так брызгаться и бултыхаться в бассейне, где воды ей было чуть выше колена, если бы здесь была Джесс. Аннабель заметила его и стала махать рукой. Тейт махнул в ответ и медленно пошёл в ту сторону. Хотя Клэр не делала никаких предостережений, он всё равно старался держать дистанцию между собой и детьми. До ближайшего мостика через бассейн идти было далеко, и Тейт успел почувствовать, как жарко печёт солнце. Он не успел пересечь мостик, как его окликнули: – Мистер Эйвери! Тейт обернулся: к нему шёл Броган. Господи, как же жарко, наверное, ему было в костюме! – Джордан сказал, вам потребуется постоянная охрана. Тейт вертел в пальцах солнечные очки, которые собирался надеть: – Мы говорили на эту тему, но как-то… неопределённо. – Мне он сказал вполне определённо. – Ну да. Разумеется, Джордан не стал терять времени. Он брал его в мёртвую хватку – и попробуй объясни Ингрэму, почему он не хочет, чтобы его охраняли. – Мне будет нужен доступ в вашу квартиру, – сказал Броган. – Мы там всё проверим, если обнаружим слабые или потенциально опасные места, – устраним. – Да, хорошо, – пробормотал Тейт, пытаясь вспомнить, нет ли у него дома чего-то такого, что бы он не хотел показывать охране и, автоматически, Джордану. Кажется, ничего такого у него в квартире не было. Они с Броганом обернулись одновременно, услышав плеск воды. К мостику плыл Джордан. Тейт уже со счёту сбился, который круг он тут наматывал: он сам просидел на веранде минут двадцать, и всё это время Джордан плавал по кругу. Джордан то ли не заметил их, стоящих на мостике, то ли намеренно проигнорировал. Он проплыл под аркой, а потом свернул туда, где была детская чаша. Тейт повернулся в ту сторону и надел очки – его не столько слепило солнце, сколько блики. Джордан теперь медленно плыл под водой, тайком подбираясь к Блейку и Аннабель, которые пытались заставить плыть заводной кораблик, который крутил ярко-красными лопастями, но болтался на одном месте. – Ещё мне нужна ваша медицинская карта, – снова заговорил Броган. – Можете её переслать на мой имейл? – Это ещё зачем? Это личная информация. – Мы должны знать, нет ли у вас проблем со здоровьем, аллергии на лекарства или… Со стороны бассейна раздался визг, когда Джордан всё же ухватил кого-то из детей под водой. Тейт рассмеялся. Даже Броган фыркнул. – Я не уверен, что нужна моя карта, – сказал Тейт. – И у меня нет никаких проблем со здоровьем. – Я не буду настаивать, но вообще это обычная практика, когда охрана анализирует, какие потенциальные риски могут… – Я подумаю, – оборвал Тейт. Идти к Аннабель и Блейку, как он планировал, расхотелось. Дети теперь вдвоём пытались утопить Джордана, но у них, к сожалению, пока плохо получалось. – Вы с Джорданом правильно решили, – вдруг произнёс у Тейта над ухом Броган. – Что это мы решили? – Не говорить о нападении, – Броган, улыбаясь, смотрел на прыгающих и смеющихся детей. – Представляете, этого бы не было… Посреди каникул их бы усадили в машину и с толпой охраны увезли в аэропорт. Потом ночной перелёт, потом ещё добираться до дома. Малышня обычно очень пугается, даже если ничего страшного не происходит. – А если тут опасно? – Не больше, чем находиться в пути. Перемещение – самый опасный этап. Я выставил здесь дополнительную охрану и ещё договорился с ребятами из полиции штата. – Джордан сказал, что у вас проблемы с лицензиями. У него у самого её нет. – Да, всё так, – согласился Броган. – Но здесь достаточно охраны, не переживайте. – А у вас есть оружие, или вы тоже… как Джордан? – Я полицейский в отставке, – подтвердил Броган давнюю догадку Тейта, – моё разрешение действует по всей стране. – Ну хоть у кого-то… – сквозь зубы произнёс Тейт, разворачиваясь к дому. Тейт прошёлся по ряду комнат на первом этаже – Ингрэма нигде не было видно. Неужели до сих пор не может закончить свой телефонный разговор на пять минут? Тейт вернулся в гостиную и подошёл к дверям в кабинет, он уже хотел открыть их, как услышал голоса: слов было не разобрать, но разговаривали двое – Ингрэм и Клэр. Они сегодня опять не поладили за завтраком, и опять из-за доверенности на управление. Ингрэм сказал, что он так и не получил доверенность, причём, сказал таким тоном, будто не сомневался, что Клэр её уже давно подписала, только по какой-то причине забыла передать. – Я не собираюсь её продлять на этот год, – сказала Клэр. – И что ты собираешься делать с акциями? – спросил Ингрэм спокойно, но на деле язвительно. – Ты будешь приходить на заседания совета? – Думаю, что приду. Ингрэм хмыкнул: – И как ты будешь голосовать? Ты… Извини, Клэр, но ты даже приблизительно не представляешь, как работает банк и система в целом. Джордан молча наблюдал за спором, и не было понятно, на чьей он стороне. Об этом говорил в тот раз Ингрэм: о сложности быть одновременно сотрудником и членом семьи. Тейту казалось, что Джордан поддержал бы Клэр, если бы это не выставило её же беспомощной и зависимой. – Не настолько я глупа, – Клэр сдёрнула с коленей салфетку. – Я не говорю, что ты глупа. Я говорю, что ты не разбираешься в специфике работы банков. И если бы у тебя был один процент акций или даже пять, я бы не волновался… Пожалуйста, экспериментируй! Но у тебя двадцать шесть процентов, ты в состоянии… – Я не хочу это больше обсуждать, – поднялась из-за стола Клэр. – Я уже сказала тебе, что не собираюсь голосовать против тебя, я поддержу любое твоё решение и… – Тогда в чём смысл, Клэр? Зачем тебе забирать у меня акции, если ты всё равно не собираешься распоряжаться своими голосами сама? Она остановилась, с вызовом вздёрнув голову: – Я хочу разобраться и понять, тебя это устраивает? Я хочу знать, что происходит. Это и мой банк тоже. Когда она вышла из столовой, Ингрэм повернулся к Джордану: – Что с ней такое? Джордан равнодушно качнул головой: – Она уже давно об этом говорила. – Она может заблокировать моё решение, если захочет… – Клэр не станет этого делать. – Мы этого не знаем. – Ей не нравится быть настолько зависимой от тебя, вот и всё. – Ты можешь с ней поговорить? – Нет, – Джордан поднял на Ингрэма свои холодные, строгие глаза. – Это её деньги, она сама ими распоряжается. Он встал из-за стола и ушёл вслед за Клэр. Ингрэм как будто только сейчас заметил Тейта, который всё это время внимательно вслушивался в их разговор. – Я бы понял, если бы она… – снова начал Ингрэм, но тут же замолчал. – Не знаю, зачем она это делает. В банке такие положения, что для принятия большинства решений достаточно простого большинства голосов, но для некоторых, особо важных, к примеру, для продажи крупного пакета акций инвестору или для нового выпуска, требуется, чтобы «за» проголосовало не менее семидесяти пяти процентов. – То есть стоит ей одной проголосовать «против» – и решение не пройдёт? – уточнил Тейт. – Да. – Она не станет тебе вредить. Ингрэм нервно постукивал пальцами по краю чашки. Он ничего не ответил. И вот теперь они с Клэр опять о чём-то спорили в кабинете, скорее всего, о том же самом. Тейт отошёл от дверей – не хватало ему повторения той же самой истории с подслушиванием. Он сел на диван и взял со стола журнал. Он его даже не открыл – просто сидел и думал о том же, что не давало ему уснуть полночи. Разговор в кабинете становился всё более раздражённым и громким. Тейту казалось, что Клэр и Ингрэм уже просто-напросто кричат друг на друга. Наверное, сейчас, если встать возле дверей, можно было бы разобрать слова. Но даже если он и не мог их разобрать, ему всё равно было неприятно и тяжело это слышать. Он встал с дивана, сделал круг по комнате, избегая подходить слишком близко к дверям кабинета, и пошёл к выходу в другую комнату. Он был в трёх шагах от дверей, когда они распахнулись и вошёл Джордан. Он успел переодеться в светлые брюки и тонкий хлопчатобумажный свитер, но волосы до сих пор были влажными. Тейт пропустил его и перехватил створку двери, чтобы она не закрылась. Джордан прислушался. – Давно они? – он кивнул в сторону кабинета. – Давно. Джордан постоял немного посреди комнаты, покрутил часы на запястье – серый текстильный ремешок намок и казался тёмным, исчерна зелёным. Тейт не стал выходить из гостиной, он стоял и ждал, что Джордан сделает. Тот качнулся на каблуках и пошёл к дверям кабинета. Когда он открыл их, до Тейта долетел громкий, грохочущий голос Ингрэма: – …что если бы не я, он бы закрылся ещё в две тысячи восьмом. Банк спасли деньги «Меркью» и я! И не надо мне говорить, что у тебя нет… Дверь закрылась. Тейт не спешил покидать комнату и слушал. После прихода Джордана Ингрэм прекратил кричать, на повышенных тонах разговаривала теперь только Клэр, но минуты через две успокоилась и она.***
Когда Тейт приехал к Ингрэму домой, тот ждал его в холле. – Поужинаем сейчас? – спросил он, отрываясь от губ Тейта. – А какие альтернативы? – Секс. Но я подумал, вдруг ты голодный. У тебя же была какая-то встреча… – Да так, несерьёзная… – Тейт начал развязывать галстук: он надевал его далеко не каждый день и тот с непривычки мешал. Тейт ездил на собеседование в МТА. Его готовы были взять на работу с начала июня, но он хотел сначала поговорить с Ингрэмом и узнать его планы. – Встреча по поводу работы? Я правильно запомнил? – Ингрэм притянул Тейта к себе. – Да, я потом расскажу. У Тейта от близости Ингрэма, от его прикосновений голова шла кругом. Они не виделись неделю, пока Ингрэм ездил в Лондон, Цуг и на яхту Спектера, стоявшую сейчас где-то у берегов Калифорнии, и Тейт скучал по сексу с ним. С другими он тоже был приятен, пусть и не со всеми, но с Ингрэмом он был насыщеннее, жёстче, лучше. Часть клиентов снимала шлюх, потому что их постоянные партнёры не соглашались на некоторые вещи, или, может быть, они даже не решались рассказать им о своих желаниях. Например, о желании хлестать, покрывать плевками и бранью, о желании кончить на лицо и смотреть, как высыхает сперма, а потом слизывать её, о желании ползать на коленях перед хастлером и вычищать языком его обувь. Тейт знал, что был для Ингрэма тем партнёром, которому тот мог сказать всё. И желания Ингрэма не вызвали в нём ни страха, ни отвращения. Может быть, лишь иногда лёгкое опасение. Но ему нравилось чувствовать себя в руках Ингрэма, в его полной власти и думать о том, что ещё он сделает с ним. Они с Ингрэмом поднялись в спальню. Тейт собирался пойти в душ один, но Ингрэм захотел ему помочь. Он часто шёл с ним в ванную после секса – ему нравилось смывать с Тейта пот и сперму. Сегодня он помог до: намылил с головы до ног, помассировал плечи и спину, запустил руку меж ягодиц. Его пальцы начали ласкать и осторожно сдавливать яйца, а потом и член, и Тейт думал, что сейчас кончит, так тщательно, нежно и настойчиво Ингрэм проделывал с ним всё это. Когда они вышли из ванной, Тейта потряхивало от каждого прикосновения, и вдоль спины, поднимаясь от крестца вверх, прохватывало медленной, тягучей дрожью. Ингрэм тоже был едва ли не на грани: его лицо изменилось, и глаза заблестели по-особенному. Тейт лёг на кровать и, взяв Ингрэма за руку, притянул к себе: – Как ты хочешь? По растревоженному, тяжёлому взгляду Ингрэма было ясно, что сегодня тот хочет лишь одного: вмять Тейта в кровать и выдрать. Без прелюдий, без игр, без верёвок. Ингрэм не отвечал, просто смотрел. Тейт развёл ноги и провёл пальцами между ними, чуть задержавшись на плотной каёмочке входа. – Сразу? – Да, да… – Ингрэм потянулся к нему. Его губы замерли в дюйме от губ Тейта. Тот чувствовал дыхание и жар, расплавленный желанием воздух между ними. – Сразу, но… иначе, – Ингрэм склонился ещё ближе, но так и не касался губ Тейта. – Я хочу кончить в тебя. Безумно хочу. Тейт откинул голову назад, всматриваясь в лицо Ингрэма. Сам он, скорее, растерялся. Непонятно почему. Это было нормальным после нескольких месяцев вместе – заняться сексом не предохраняясь, к тому же, Тейт догадывался, Ингрэм посмотрел его карту, присланную Брогану. Но это было нормальным для нормальных же людей, не для бывшего хастлера и его клиента. – Я никогда так не пробовал, – сказал Тейт. – Ни разу. – Значит, я буду у тебя первым, – улыбнулся Ингрэм. Он опустился на Тейта, придавив его своим тяжёлым, жарким телом, Тейт обнял его, и они хором рассмеялись. – Да, первым, – улыбаясь повторил Тейт. – Самым первым. – А потом он сжал Ингрэма крепко-крепко и прошептал: – Я не знаю, почему… Почему мне так повезло с тобой… Почему это всё происходит. Он на самом деле не мог понять, почему человек, который мог получить почти любого, захотел его, почему Ингрэма не отвратило его прошлое, почему… Тейт зажмурился. Сердце в груди застучало торопливо и сильно, но не от желания, а от чувства благодарности, трогательного и почему-то очень мучительного. Они перекатились, так что Тейт оказался сверху, а потом долго целовались, гладили и ласкали друг друга, словно не решаясь перейти к главному – словно у них на самом деле был первый раз. Тейт накрыл ладонями пальцы Ингрэма, которые сжимали и покручивали сейчас его соски. – Я сделал больно? – спросил Ингрэм. – Нет, я уже давно хочу тебя в другом месте, – Тейт, не отпуская пальцев Ингрэма, повёл руками ниже, по груди, по животу, вдоль паха. Ингрэм развёл ноги Тейта в стороны, заставив раскрыть и выставить напоказ гладкую, тёплую промежность. Тейт облизал свой указательный палец. Он заметил, как Ингрэм смотрел – с лихорадочным возбуждением, таким голодным и яростным, что взгляд казался по-звериному злым, – и спросил: – Или ты сам? – Я посмотрю, – голос у Ингрэма был хриплым, как сдавленный рык. Тейт не торопился, он провёл пальцами по своему члену, несколько раз прошёлся по стволу вверх и вниз, потом обвёл головку, собирая с неё на пальцы прозрачную смазку. Чуть надавил, словно надеясь выцедить ещё. От последнего прикосновения – опасно приятного – он вздрогнул и закрыл глаза. В паху заныло от возбуждения. Тейт опустил руку ниже и, ещё шире разведя бёдра, коснулся плотного, пока неподатливого отверстия. Ингрэм отодвинулся чуть дальше, чтобы лучше видеть. Заметив это движение из-под полуприкрытых ресниц, Тейт улыбнулся и надавил пальцем сильнее, проталкивая кончик внутрь. И тут же вынул его. Во второй раз он просунул в себя палец глубже – на ту длину, на которую на нём была смазка. Ингрэм подал ему флакончик – видимо, торопился увидеть, как Тейт сам себя оттрахает пальцами. Тейт с удовольствием ему это показал. Скользкие пальцы входили легко, глубоко, и Тейт наблюдал за Ингрэмом. Выражение его лица возбуждало гораздо сильнее пальцев в заднице. Тейт знал, что Ингрэм видит: хорошо растянутую дырку с ярко-розовыми краями, которые то сжимаются, то расслабляются. Второй рукой он оттянул ягодицу еще сильнее, чтобы Ингрэм видел ещё лучше, чтобы окончательно обезумел от желания… Тейт ждал этого: Ингрэм бросился на него, перевернул на живот и вздёрнул задницей кверху. Тейт глухо застонал в подушку, когда Ингрэм впился пальцами ему в ягодицы и развёл половинки. Он так и держал их широко раскрытыми, когда входил в первый раз, и потом, когда трахал. Наверное, он хотел видеть и это тоже: свой член, без резинки, в заднице любовника. Медленно погружающийся в неё и медленно выходящий. Для Тейта ощущения не были совсем уж иными, но прикосновение плоти к плоти было ощутимее и ярче. Шероховатее, может быть, болезненнее. Ближе. Тейт как никогда сильно и отчётливо чувствовал Ингрэма в себе и чувствовал себя принадлежащим ему. Ингрэм двигался в нём медленно и осторожно, будто это был их первый и последний раз, и он хотел всё прочувствовать и запомнить. Под конец он несколько раз выходил – чтобы остыть и продержаться дольше и чтобы посмотреть на раскрытую дырку Тейта и то, как она смыкается потом. Тейт задыхающийся, затраханный стонал под ним и толкался бёдрами вверх. Ему казалось, что он сможет кончить не касаясь себя, так близко он был к краю, так завело его это более тесное, чем обычно, проникновение. Но он раз за разом замирал на грани, и как ни изматывающе-приятны и оглушительны были ощущения, всё равно кончил, лишь сжав пальцами свой член. Через пару секунд Ингрэм низко застонал и вылился в него. Потом он долго лежал на Тейте, обнимал его, не выходя, а когда всё же вышел, тонкая ниточка его семени стекла меж ягодиц Тейта, прежде чем отверстие стянулось.