Тейт пришёл в «Старбакс» заранее, чуть не к открытию, чтобы занять нужный столик: с видом на первый этаж «Мейсиса». Кафе на балконе между этажами было до жути тесным и обычно до отказа забитым людьми. То, что нужно.
Тейт, разумеется, не собирался встречаться с теми, кто платил Мэлу, на аллее Центрального парка. Там было мало гуляющих, и Тейт подозревал, что люди со сноровкой Джордана или Ортиса могли аккуратно запихнуть его в машину и увезти. Собственно говоря, они могли сделать это и раньше – раз уж догадались, кто им оставил сообщение, но Тейт, похоже, беспокоился об этом зря. Никто не пытался его похитить или напасть на него. Та сторона наверняка была озадачена звонком, но ничего не предпринимала.
За десять минут до встречи Тейт позвонил со своего второго телефона на номер, который дал Мэл. Тейт думал, что вызов опять уйдёт в голосовую почту, но на звонок ответил сухой и резкий мужской голос. Тейт сказал ехать на Геральд-сквер, а там позвонить. После второго звонка он сообщил, куда идти дальше.
Из кафе было видно лишь очень небольшую часть зала, но Тейт узнал человека с фото сразу, как только тот оказался в поле зрения. У него было особенное лицо, такое угловатое и странное, что сложно было решить, отталкивающим оно было или всё же привлекательным.
– Посмотрите направо, – сказал Тейт. – Видите лестницу? Поднимайтесь.
Поднявшись, мужчина осмотрел кафе с явным неудовольствием: несколько с трудом втиснутых столиков стояли так близко друг к другу, что поговорить, не боясь быть подслушанными, не было возможности.
– Почему мы встречаемся здесь? – спросил он резким, требовательным тоном.
Тейт не смог разобрать, что за акцент у него был. Похож на испанский, но не в точности, словно к акценту прибавлялся ещё и дефект речи.
– Здесь людно, – пояснил Тейт.
– Вы же понимаете, что если бы у меня были дурные намерения, я бы не стал ждать личной встречи.
– А вдруг они у вас появятся во время неё? – Тейт убрал руки со стола, потому что понял, что нервно крутит стакан с кофе и выдаёт тем самым свой страх.
– О чём вы хотели поговорить? – мужчина перешёл к делу.
– Это зависит от того, кто вы такой и с какими целями платите Мэлу.
Мужчина огляделся по сторонам:
– Это не те вещи, которые я могу рассказать здесь.
– Тут есть места потише, – Тейт не собирался никуда выходить из этого здания. Он не знал, как закончится разговор, и надеялся, что всегда сможет затеряться в здании «Мейсиса» с его многочисленными лестницами и лифтами, разгороженными витринами этажами и выходами на разные улицы.
Когда они перешли в «Старбакс» на втором этаже и сели за столик, мужчина наконец-то представился:
– Меня зовут Матиас Кардоза, если вы ещё не знаете.
– Я не знаю, – признался Тейт.
– А что вы знаете? – Кардоза уверенно, по-хозяйски вытянул через стол длинные загорелые руки. На мизинце левой руки он носил крупную печатку с камнем, похожую на памятные кольца выпускников колледжей.
– О чём?
– Обо мне. Вы ведь назначили встречу не просто так.
Тейт опустил глаза: он слишком внимательно следил за неправильным и угловатым лицом Кардозы. Оно вызвало какое-то странное любопытство.
– Я не знаю о вас ничего, кроме того, что вы следите за Джорданом. Я понятия не имею почему. Может, вы конкурент Ингрэма, может, у вас что-то личное с Джорданом. Но, думаю, мы можем быть друг другу полезны.
– Учитывая ваше положение при Ингрэме, вы можете быть нам более чем полезны, мистер Эйвери, – кивнул Кардоза. – А чем мы можем быть полезны вам?
Тейт поднёс стакан с кофе к губам и отпил. Он боялся дать ответ. Эти слова означали бы, что он ступает на ещё более опасный путь, теперь по-настоящему опасный.
– Вы не возьмёте кофе? – спросил Тейт.
– Вас раздражает, что я вот так сижу и смотрю на вас? – спросил Кардоза, и по тону было ясно, что он знает совершенно точно: собеседника это раздражает.
– Да.
Кардоза послушно встал и направился к стойке, вернувшись через три минуты: к кассе была небольшая очередь.
Тейт воспользовался ими, чтобы ещё раз подумать. У него пока был шанс уйти, просто встать и уйти. Не начинать партию, которая ему, возможно, не по силам, не впутываться в грязные дела.
Не то чтобы он не думал об этом раньше. Он думал все дни от отправки сообщения до отъезда в Калифорнию и, вроде бы, всё решил, но произошедшее на яхте смешало планы, поменяло расстановку фигур ещё раз, и Тейт опять был перед дилеммой, как ему поступить.
Он понимал, что Джордан – самый опасный для него человек. Джордан мог положить конец его отношениям с Дэвидом, единственному ценному, что у Тейта было. Джордан мог разрушить его жизнь, предав огласке историю о работе в эскорте; и плевать, что Ингрэм заявил, что не позволит этого сделать: Джордану достаточно лишь рассказать ему о деньгах, и Ингрэм сам прикажет наказать обманувшую его шлюху. Или не прикажет? Иногда Тейт думал, как всё же отреагирует Ингрэм? Вдруг он поймёт, вдруг удастся объяснить ту ситуацию, когда его буквально чёрт дёрнул подтвердить выдумку Палмера… Это было то, о чём говорил Джордан: желание узнать, а получится ли?
Жизнь на крючке оказалась тяжёлой. Тейт трепыхался, как пойманная рыба. И всё было бесполезно: ему не сняться и не освободиться, Джордан держал его крепко. Тейт постоянно думал об этом, ждал, что Джордан заставит его что-то сделать или вдруг, из прихоти, выдаст. Проклятый Джордан сделал его жизнь бесконечной ночью перед казнью. Постоянные страх, беспокойство, неуверенность мучили его словно неуёмный болезненный зуд. Тейту было страшно ложиться спать, потому что в темноте навязчивые мысли о Джордане становились в разы громче и требовательнее, чем на свету. Они были как зубная боль, которой не чувствуешь днём, но которая, стоит лечь на подушку, просыпается. С ней невозможно уснуть, и как бы ни вертелся, знаешь: боль будет только усиливаться, пока не заставит лезть на стенку. Тейт старался выматывать себя перед сном: когда Ингрэм был дома – сексом, когда его не было – чем-нибудь другим. Когда в последний раз Ингрэм сказал, что из-за важных переговоров останется в офисе до часу ночи, Тейт сорвался в спортивный зал. Там было всего трое человек: миниатюрная девушка, видимо, из банка, и двое парней из охраны. Из банковской, не из личной – те были более худыми, подвижными и быстрыми, больше похожими телосложением на Джордана, чем на шкафоподобного Брогана. Тейт едва не валился с ног после двухчасовой тренировки, но зато, придя домой и оказавшись в постели, уснул через пять минут. Но мучившую его тревогу было не обмануть: Тейт проснулся рано утром, за час до будильника, и страхи вместе с ним.
Ему нужно было избавиться от Джордана по многим причинам, в том числе, из-за того, что Джордан был способен свести его с ума.
На яхте Спектера Джордан ему помог. Разумеется, не по доброте душевной, а чтобы получить новые рычаги и «защитить» Ингрэма от неприятной правды. Тем не менее, Тейт был ему благодарен. Но через пару дней чувство благодарности выродилось во что-то отвратительно-злобное. Тейт не думал об этом в тот момент, потому что был слишком напуган и в голове было только одно: выпутаться и не дать правде выплыть наружу, – но теперь он понимал, как это было унизительно: просить о помощи Джордана. В чувстве благодарности Тейту всегда чувствовалось что-то унизительное. Может быть, он поэтому не захотел просить помощи у деда, когда возникли проблемы с деньгами. Ему легче было решить проблемы самостоятельно – пусть даже занявшись проституцией, – чем просить и быть обязанным. И теперь он ненавидел Джордана ещё сильнее – за то, что унизился перед ним, и за то, что был ему обязан.
И за то, как он сказал те слова: «Ты – моя марионетка»…
У Тейта кровь останавливалась в жилах от безысходности и неизбежности, от давящего чувства, что выхода нет и никогда уже не будет. И если бы Джордан, говоря это, хотя бы испытывал удовлетворение и радость от победы!.. Нет. Он отнёсся к случившемуся просто как к части своей работы, рассудительно, жёстко и безэмоционально. Двойное унижение.
Тейт злился, боялся, бесился и одновременно изнывал от зависти и вороватого, испуганного восхищения. Он хотел быть таким: таким же сильным и уверенным в себе, не попадающим в дурацкие ситуации, знающим, что и как делать в любой. Тейт понимал, что у них с Джорданом слишком разные стартовые площадки – даже если не считать брак с женщиной вроде Клэр Ингрэм: Джордана учили быть таким, у него не только тело, но и ум были натренированы особым образом. С Джорданом было глупо тягаться, но Тейту казалось, что он должен попытаться – иначе Джордан его просто раздавит.
И когда он узнал о Мэле – о крохотной пробоине в системе безопасности, о чём-то таком, что Джордану не было известно, и, в конечном итоге, о преимуществе перед ним, – Тейт не мог отказаться от шанса нанести удар в этот зазор.
Но ему было страшно. Очень страшно. Так страшно, что хотелось выбежать из кафе, пока Кардоза не вернулся. Тейт заставил себя остаться.
– С какой целью вы следите за Джорданом? – спросил он, когда Кардоза уселся на стул напротив.
– Цель очевидна – знать, чем он занят, куда уезжает.
– Я не об этом спрашиваю. О настоящей цели. Хотите его убить? – полушёпотом спросил Тейт.
Кардоза беззвучно рассмеялся, показав крупные ровные зубы:
– Конечно же, нет! Нет… Зачем месяцами собирать данные о человеке, которого хочешь убить? Убить Джордана не так-то просто, но это определённо не требует подкупа прислуги.
– Тогда зачем?
– Нашу компанию мало интересует Джордан сам по себе. У нас разногласия с его нанимателем, но Джордан нам, безусловно, мешает. Мы рассматриваем его как постоянную угрозу и поэтому вынуждены наблюдать.
– Кто это «вы»? Что у вас за бизнес?
– Бизнес связан с торговлей и перевозками, а конкретно я выполняю в своей компании примерно такие же обязанности, что и Джордан у Ингрэма.
– Вы конкуренты Ингрэма?
Кардоза на секунду задумался – Тейта это насторожило, – но потом резко отрезал:
– Нет. Мы не конкуренты. Когда-то мы были партнёрами, теперь мы просто враги.
– И какие у вас планы? Что вы хотите сделать?
– Вы задаёте очень много вопросов, а ваши намерения мне пока неясны, мистер Эйвери.
Тейт облизнул губы:
– Сначала я должен узнать ваши: чтобы понять, по пути ли мне с вами. И вы не в том положении, чтобы диктовать условия. Я могу позвонить Джордану и рассказать про Мэла, а могу вам помочь, так что в ваших интересах быть со мной полюбезнее.
Кардоза недоверчиво посмотрел на Тейта и усмехнулся:
– Наше знакомство с Ингрэмом продолжается много лет и прошло самые разные стадии, так что будет непросто объяснить, чего мы хотим. Но точно не уничтожить Ингрэма или разрушить его бизнес; Ингрэм нам нужен платежеспособным, а с мёртвых, сами понимаете, сложно взыскать долги. В общем, долг и лежит в основе нашего конфликта. Если этого будет вам достаточно, могу сказать следующее: я хочу нейтрализовать Джордана. Сделать это не так уж просто, поэтому я ставлю более реалистичную цель – не дать ему помешать нам. Договориться с Ингрэмом будет легче без Джордана за спиной, – Кардоза посмотрел на Тейта, пытаясь понять, удовлетворил ли его такой ответ, а потом всё же продолжил: – Наши с Ингрэмом интересы… Нет… Знаете, это очень сложно объяснить. В общем, наши интересы соприкасаются в Экваториальной Африке. «Меркью» делает там большие деньги, и этим регионом, так уж сложилось, у них занимается Ингрэм. Но Ингрэм занимается вещами, скажем так, стратегическими. Последний раз он туда ездил больше двух лет назад, он лишь задаёт направление, планирует, договаривается с высокими чинами… Он здесь, понимаете, в Нью-Йорке. Иногда в Цуге. Но с Джорданом всё иначе, он... Как же объяснить? Если мы нейтрализуем Джордана, то мозг – Ингрэм – останется, но он будет беспомощен без рук и ног. Через какое-то время Ингрэм сориентируется и отстроит систему заново, но, думаю, на этом этапе мы сумеем добиться от него уступок.
– Мне кажется, вы мне подходите, – произнёс Тейт. Ответ не сказать, что полностью его удовлетворил, но он понимал, что Кардоза не мог сообщить большего.
– Чего хотите вы? – спросил Кардоза.
Тейт отпил кофе. Ему тоже сложно было объяснить, чего он хочет: он хотел уничтожить Джордана и одновременно боялся, что Кардоза может сделать с ним что-то… ужасное. Кардоза выглядел таким человеком, который мог это сделать. И ещё он не хотел, чтобы при этом пострадали Клэр или Дэвид.
– Это, кажется, вас, – сказал он, когда услышал, что бариста выкрикивает «Мэдисон».
– Мэдисон? – переспросил Кардоза.
– Они всегда путают имена. Скорее всего, это ваш кофе.
Кардоза встал из-за стола, дав Тейту ещё одну паузу. На этот раз совсем короткую. Когда он вернулся и сел за стол, он хотел что-то спросить, но Тейт его опередил:
– Когда вы говорите «нейтрализовать Джордана», что вы имеете в виду? Вот что я хочу знать.
– Никаких крайних мер, не переживайте. Так дела не решаются. Джордан сказал бы вам то же самое, если бы вы его спросили.
Тейт нахмурился:
– Вы с ним знакомы?
– Разумеется, – улыбнулся Кардоза, и всё его лицо превратилось в смущающую мешанину морщин и углов. – Мы работали вместе. Я очень даже неплохо его знаю, и поэтому у меня нет желания его убивать. Я уважаю его как профессионала. Убийство не входит в наши планы. Все встанут на голову, не только «Меркью», а
все: полиция, ФБР, интерпол… Нам это точно не нужно. Представьте, вы хотите украсть из чьего-то дома… скажем, чашку, – Кардоза подвинул на середину стола стакан, из которого так и не отпил. – Как вы предпочтёте это сделать? Вы прокрадётесь в дом, когда там никого нет и тихонько её унесёте, или дождётесь возвращения хозяев и их соседей с работы и с грохотом начнёте ломиться в дверь? Убить Джордана – да и вообще кого бы то ни было, – это начать ломиться в дверь, перебудить всех собак и заставить хозяев взять дробовик. Это объявление войны и жёсткая, очень жёсткая реакция Ингрэма.
Тейт кивнул: он понял схему.
– Как ещё вы можете вывести Джордана из игры? Скомпрометировать его?
– Для нас это было бы идеальным вариантом, – лицо Кардозы на пару секунд расслабилось, а потом он прищурился: – Вы этого хотите?
– Да, я хочу, чтобы он потерял влияние. Но мне важно, чтобы не пострадала его семья. В общем-то, ему самому я зла тоже не желаю. Вы можете обещать, что с ними ничего плохого не случится, если я вам помогу?
Кардоза отпил наконец из своего стакана.
– А вы считаете, что моим обещаниям можно верить?
Тейт колебался лишь пару секунд:
– Я понимаю, что нельзя. Но вы хотите денег, а смерти их вам не принесут. Вы предпочитаете решать проблемы другими способами. Особенно с Джорданом. В это я... могу поверить.
Кардоза кивнул, а потом, наклонив голову набок, спросил:
– Он вас шантажирует?
– С чего вы взяли?
– Вы хотите подорвать доверие к нему. У вас вряд ли есть какой-то… финансовый интерес, как у меня, к примеру. Вариантов не так много на самом деле, а Джордан запросто мог так поступить. Вы слишком близки к Ингрэму и существуете как бы вне системы. Конечно, Джордану захочется вас прижать. Вы как заноза для него, – Кардоза усмехнулся, поняв по лицу Тейта, что угадал: – Если бы он не нашёл способа вас контролировать, он бы от вас избавился.
Чуть вздрогнув, Тейт ответил:
– То есть, я должен радоваться?
– Не знаю, сами решайте. Но вы… – Кардоза посмотрел Тейту прямо в глаза. – Вы совсем не такой, каким я вас представлял. Большинству всё равно, что происходит, пока есть деньги… Вам не всё равно. Это интересно. Немного безрассудно, но интересно.
Тейт отвёл глаза:
– У вас есть какой-то план? Вы ведь давно копаете под Джордана.
Кардоза сложил руки на груди:
– Не то чтобы план… Кое-какие соображения. Ингрэма трудно будет убедить, что Джордан помогает его врагам. Даже если Джордан на самом деле перекинется, Ингрэм может в это не поверить, – лицо Кардозы скривилось в пугающей улыбке. – Я думаю, бить надо в семейные отношения. Если окажется, что Джордан, к примеру, пытается заполучить деньги своей жены, Ингрэм может в это поверить. Или ещё что-то в таком роде.
– Я знаю что, – сказал Тейт. И он правда знал. – Вы в курсе, что Ингрэм уже больше месяца почти не разговаривает с сестрой, а она с ним?
– Нет, я этого не знал, – насторожился Кардоза. – Из-за чего?
– Я пока не буду говорить. Но эту карту можно разыграть и выставить виноватым во всём Джордана. Я не знаю, как конкретно этого добиться, но вы сможете придумать.
– Я не смогу ничего придумать, если вы мне не расскажете.
– Простите, но не уверен, что… – Тейт выдохнул. – Что хочу этого. То есть, конечно, я хочу от него отделаться, но…
– Я понимаю. Это большой риск и большая… большое… – Кардоза запнулся. – Не уверен, что правильно выражу свою мысль… Большое бремя.
Услышав это, Тейт вскинул глаза. Он понимал, о чём говорит Кардоза. О том, что он будет чувствовать вину и ответственность. Бремя. Возможно, муки совести.
– Я знаю, – ответил он. – Я ставлю на карту всё, потому что если Джордан узнает… – Тейт покачал головой: он не хотел даже думать об этом. – Знаете, он, наверное, даже… Это глупо, но его мнение обо мне, наверное, улучшится.
– Думаете? – с сомнением произнёс Кардоза.
– Вы же сказали, что знаете его. Ему это понравится – так ведь? Это единственное, что он уважает: сила, готовность драться.
– Возможно, – кивнул Кардоза. – Но это не помешает ему прихлопнуть вас, если дойдёт до дела. Хочу, чтобы вы знали: если вам будет грозить опасность, мы сможем вас защитить. Вывезти из страны, спрятать.
Тейт сидел с замершим лицом.
– Я надеюсь, до этого не дойдёт, – он сглотнул. – А откуда вы его знаете? Служили вместе?
– Нет, я познакомился с ним уже позднее, когда он работал на Ингрэма.
– Вы знаете, почему он ушёл из армии?
– Нет, он не распространялся о своём прошлом. Конечно, я кое-что знаю, про учёбу, про спецназ.
– Морская пехота, да?
Кардоза удивлённо нахмурился:
– Нет, он никогда не служил в морской пехоте. Почему вы так решили?
– Он охранял наших дипломатов за границей. Безопасностью посольств занимается морская пехота, я почитал.
– Нет, смотрите, Первый батальон морской пехоты охраняет Белый дом, но президента охраняет Секретная служба. То же самое с консульствами: морские пехотинцы охраняют только само здание, хранящиеся в нём секретные документы, но не выходят за периметр. Там есть другие службы, более засекреченные. Но я думаю, что Джордан и в них тоже не работал. Он из тех, кто действует в чрезвычайных ситуациях. Ну, знаете, из тех, которые будут отрицать всякую связь с американским правительством, а если их поймают и возьмут в плен, ваша страна от них официально откажется, скажет, что они действовали по собственной инициативе. Он служил в каком-то таком подразделении, большего никто не знает. Потом он работал на «Блэксмит», потом каким-то образом оказался в службе безопасности банка.
– Что такое «Блэксмит»?
– Частная военная компания, – пожал плечами Кардоза. – Наёмники. Я тоже работал в похожей какое-то время. В общем и целом, туда подаются не от хорошей жизни… Ну, или те, у кого характер такой: искатели приключений. Но я думаю, что из армии Джордан ушел не совсем по своей воле, в общем, как-то нехорошо ушёл. Иначе зачем бы ему идти в «Блэксмит»?
– Я этого не знал, – задумчиво произнёс Тейт.
– Я не рассказал ничего такого… В прошлом Джордана наверняка есть гораздо более любопытные вещи. Ну и должен же я сделать что-то, чтобы отблагодарить за то, что вы не рассказали о моей дружбе с Мэлом Джордану.
– Отблагодарить? – Тейт, пристально взглянув на Кардозу. – Вы знаете, что такое «Виа Бревис»?
Кардоза покрутил печатку на мизинце.
– Да. И, честно говоря, я не думаю, что мы сможем подловить Джордана на этих делах. Там всё настолько запутанно, что… – Кардоза поморщился.
– Нет, вы не поняли, – ответил Тейт. – Я хочу, чтобы вы мне рассказали, что такое «Бревис» – в качестве благодарности за то, что я вас не сдал.
– Что вам известно? – хитровато улыбнулся Кардоза.
– Почти ничего. Я знаю, что эта компания играет важную роль в делах Ингрэма. Но когда я пытаюсь что-нибудь про неё найти, то… то не нахожу ничего. У неё нет сотрудников, нет владельцев, это просто почтовый ящик.
– Это не просто почтовый ящик. Это идеальная схема, – в глазах у Кардозы появилось что-то похожее на восхищение. – Ингрэм начал создавать её лет десять назад, точно я не знаю, мы присоединились уже позже…
– Присоединились? – насторожился Тейт.
– Да, какое-то время мы сотрудничали. Собственно, так я познакомился с Джорданом – тогда он занимался делами «Бревиса» довольно плотно, не так, как сейчас. Сейчас всё работает само по себе как часы. Но и причина нашей с Ингрэмом вражды – тоже «Бревис». Хотите знать, что это такое? – взгляд у Кардозы стал отсутствующим. – Я даже не знаю, с чего начать.
– Это транспортная компания, я правильно понял?
– На самом деле нет, но «Бревис», несомненно, может доставить ваш груз из одной точки мира в другую… У «Бревиса» нет ни одного грузовика, ни одного судна. Вряд ли «Бревису» принадлежит даже та бумага, на которой он печатает свои отчёты. «Бревис» заключает контракты на перевозку, фрахтует суда, оформляет таможенные документы, но всё это делают не его сотрудники, а сотрудники других организаций и фирм, которых «Бревис» подряжает на выполнение конкретной задачи. Они недавно свернули офис в Пирее, в Греции. Этот офис им не принадлежал, там на самом деле располагалась другая фирма, которая вела дела по поручению «Бревиса». Понимаете, мистер Эйвери, это огромная компания, колоссальная, на неё работают тысячи человек, через неё проходят невероятные суммы денег, но никто не знает, кто ей владеет, никто не знает, куда уходят деньги, у неё нет сотрудников, работники других компаний управляют её деятельностью по поручению третьих компаний. Их невозможно поймать за руку. Кто только ни пытался под них копать – всё тонет в потоке бумаг, распоряжений, подставных лиц, доверенностей и передоверенностей. Этой компании можно сказать что не существует. Её невозможно привлечь к ответственности, потому что она сама не делает ни-че-го.
– А не сама?
– Перевозит то, что нельзя законно перевозить, и легализует. Конфликтное сырьё, к примеру. Был случай, их почти поймали на грузе колтана из Конго. Его запрещено оттуда вывозить, потому что деньги идут на поддержку повстанцев, плюс были серьёзные нарушения при добыче, детский труд, всё в этом роде. Так вот, с их балкера взяли пробу сырья, чтобы сравнить с образцами и установить происхождение руды. На это нужно было день или два. За два дня груз исчез. Просто испарился. И никто не смог концов найти, куда он ушёл, кто его выпустил, кто дал разрешение, кому он принадлежал… Слои подставных компаний. С этим делом бились два года, но ничего не смогли доказать. То есть, конечно, таможня понимает, чей этот колтан, но доказать невозможно. Просто невозможно.
– И это… Этот «Бревис» принадлежит Ингрэму? – спросил Тейт. Он знал, что Ингрэм занимается чем-то подобным, но плохо представлял масштабы.
– Никто не знает, кому принадлежит «Бревис». «Бревис» даже сам собой не управляет. Им управляет некая компания, которая в свою очередь учреждена «Бревисом». Но вообще, об этом лучше не задумываться, если не хочешь свихнуться. Я думаю, что Ингрэм ей управляет. В общих чертах. Он не следит за отправкой каждого судна, разумеется. Это невероятно запутанная и сложная система, Ингрэм строил её постепенно, несколько лет. Я не силён в таких вопросах, но те, кто в этом разбирается, говорят, что Ингрэм представляет интересы группы лиц, крупных инвесторов. Скорее всего, они связаны с сырьевыми трейдерами…
Тейт пытался осмыслить услышанное. Конечно, ему нужно еще было учесть и то, что Кардоза мог лгать – но его ложь слишком походила на правду и слишком ладно увязывалась с теми крупицами информации, которые были ему известны. Он вспомнил, как во время их первого ужина в «Перрине» Ингрэм объяснил ему, почему банки выходят из торговли ресурсами, а сырьевые трейдеры наоборот набирают всё большую силу: деятельность банков строго регулируется государством, а торговля – нет. К тому же, трейдеры выбирают удобную юрисдикцию, вроде Швейцарии или Гернси, и тогда их уже почти невозможно контролировать. «Виа Бревис» был следующим уровнем, компанией, которая могла делать то, чего не мог «Меркью»: едва ли не в открытую нарушать закон, пользуясь тем, что организаторов невозможно было поймать.
– То есть, если сказать проще, – медленно заговорил Тейт, – «Бревис» торгует конфликтным сырьём.
– Не знаю. Возможно, он ничем не торгует, а только перевозит по чьему-то заказу. Та деятельность, о которой я знаю наверняка, – это скорее перевозка и посредничество между покупателем и продавцом. Ни одна уважающая себя компания не захочет признаться, что закупает конфликтное сырьё, а «Бревис» может его отмыть. Так же, как отмывают деньги. «Бревис» привезёт сырьё и предоставит документы, что это чистое сырьё, а потом из него сделают начинку для айфона, и всем уже будет плевать, откуда оно взялось. Но «Бревис», насколько я знаю, занимается и кое-чем другим, к примеру, помогает отмыть деньги, полученные за незаконно добытое сырьё. Помогает добропорядочным американским и европейским инвесторам, которым как-то неловко вкладывать деньги в компании, которые используют детский и рабский труд, тайно проинвестировать и потом так же тайно получать дивиденды.
Кардоза замолчал и посмотрел на Тейта, проверяя, хватило ли тому этого ответа.
– Спасибо за рассказ. Мне важно было это знать, – мёртвенно-ровным тоном произнёс Тейт.
– Вы, похоже, не слишком удивлены?
– Нет, не слишком. Я просто не знал деталей. Ингрэм скрывает всё это от меня, но я начал догадываться.
– Ингрэм по-своему гениален. Он не единственный такой, но только он достиг подобного размаха и ни разу не оступился.
– Но вы ведь знаете, что за этим стоит он?
– Знаю, но это невозможно доказать. Говорить я могу всё что угодно. Могу сказать, что за этим стоит Обама. И что?
– Но ведь вы как-то узнали?
– Это узнал не я, – сказал Кардоза. – Была схожая схема, столь же эффективная, но не связанная с сырьём. Её владельцы неплохо разбирались, как это всё работает, и видимо, сумели вычислить Ингрэма. Мне просто сказали, что нити тянутся к нему, и у меня не было никаких оснований не верить. А потом появились и косвенные доказательства, вроде участия Джордана.
– Вы работаете на эту вторую схему? Вы конкуренты?
– Конкуренции не было, мы пользовались кое-какими услугами «Бревиса», в основном, для перевозки. Однажды у нас возникли сложности финансового толка и… В общем, мы попросили «Бревис» принимать деньги от наших клиентов вместо нас, пока не разберёмся, в чём проблема. А потом так получилось… – Кардоза многозначительно замолчал. – Кое-что произошло и… Больше мы своих денег не видели.
– Ваша вражда из-за них? – догадался Тейт.
– Да, мы хотим их вернуть. Подать на Ингрэма в суд мы не можем, поэтому приходится действовать более сложными методами.
– Знаете, мне не особо верится в эту историю о бедных вас и Ингрэме-злодее. Думаю, вы ничем его не лучше. Но мне, если честно, всё равно, кто из вас прав, а кто виноват. Просто помогите мне с Джорданом. Я понимаю, что, если план сработает, Ингрэм потеряет сколько-то миллионов из тех, что заработал на конфликтных минералах и детском труде, – но ведь не столько, что это разорит его? Главное – ни Ингрэм, ни Клэр, ни её дети не должны пострадать.
– Ингрэма очень сложно разорить, даже если бы я этого хотел. И повторю ещё раз, мы не собираемся устранять его или его родных физически. Это не поможет нам получить деньги. Ингрэм нам нужен живым, но, скажем так, уязвимым. Слабое место в его системе – Джейк Джордан, потому что Ингрэм по какой-то причине позволил ему стать незаменимым и завязать многие контакты на себя лично. Это ошибка, которой мы воспользуемся, – оскалился Кардоза и довольно добавил: – Я думаю, мы с вами сработаемся.
Тейт холодно посмотрел на него:
– Мы не подельники и не друзья, мистер Кардоза. Я, как «Бревис», договариваюсь с вами на одну конкретную задачу.
Кардоза приподнял одну бровь и бросил на Тейта быстрый и въедливый взгляд, как будто высверливающий отверстие за отверстием в попытке добраться до подлинных мотивов Тейта.
– Я считал вас чем-то вроде домашнего питомца, мистер Эйвери, – наконец сказал он, – но вы меня удивили. Вы любопытный человек. – Он на секунду опустил глаза и взглянул на свои руки, на пальцы, которые поглаживали массивное кольцо. – Но я должен сказать ещё одну вещь, чтобы вы передали её дальше, тем, кто за вами стоит.
Тейт выпрямился и замер. Сердце в груди заколотилось быстро и гулко.
– Передайте, что я буду рад пообщаться с ними без посредников. Меня зовут Матиас Кардоза. Они смогут меня найти.
Тейт сидел с напряжённым и делано-равнодушным выражением лица, стараясь, чтобы ни одно невольное движение не выдало его удивления. Он предпочёл никак не комментировать сказанное Кардозой: ни опровергать, ни подтверждать. Пусть думает, что хочет… Кардоза уверен, что за ним кто-то стоит и что симпатичного мальчика просто подложили Ингрэму в постель, – пусть верит в это. Это заставит Кардозу воздержаться от опасных действий. Пусть тоже боится – если не домашнего питомца, то хотя бы тех, кто его якобы направляет.
Ингрэм учил его играть в покер. У Тейта пока плохо получалось просчитывать ходы и вероятности, но блефовать он, кажется, уже научился.
***
Джордан вошёл в кабинет без стука посреди телефонного разговора. Ингрэм указал ему на кресло, но Джордан не стал садиться. Вместо этого он положил бумаги, которые принёс, на стол перед Ингрэмом, и подошёл к окну: был поздний вечер, и ничего уже не было видно, кроме огней в окнах зданий на противоположной стороне улицы. Джордан нажал на кнопку сбоку, и на окно опустилась тяжёлая штора.
Потом он снял пиджак, кинул его на спинку стоявшего рядом дивана и сделал круг по комнате. Рубашка не так хорошо маскировала постоянную, подвижную жизнь его тела, как пиджак, и было видно, что Джордан напряжён.
– Что-то срочное? – спросил Ингрэм, кладя телефон на стол, когда разговор был окончен.
– Собрали кое-что на Лазаруса, – Джордан подошёл к нему: взгляд был азартным, почти радостным, и одновременно расчётливо-спокойным.
– Что тебя так обрадовало? – Ингрэм посмотрел на листок.
– Ты был прав. Мы были правы. Они наняли Лазаруса, чтобы он наладил контакт с китайцами.
Ингрэм, нахмурившись, изучал напечатанное на листке.
– С китайцами не надо ничего налаживать, им только намекни, они сами прибегут, – недовольно пробормотал он. – Они прибирают к рукам каждую мало-мальски пригодную для разработки шахту. Это очень плохо. Компания, на которую Лазарус работал в Шэньчжене, наступает нам на пятки на восточном побережье. Но летал он в последние месяцы… – Ингрэм посмотрел на вторую страницу, – …не только туда. Наверное, предлагает сразу нескольким.
Ингрэм поднял глаза на стоявшего рядом Джордана:
– Ты уже думал, что с этим делать?
– Есть несколько вариантов, но я бы предпочёл, чтобы этот вопрос решил ты.
Ингрэм хохотнул:
– А может, ты? Это так заманчиво… Просто стереть эту мразь с лица земли. Взять и стереть. Уничтожить. Где там сейчас Фабер? В Мюнхене? Просто послать туда людей…
Джордан понимающе улыбнулся, но улыбка была узкой и прохладной.
– Это не решит проблему. Скорее, наоборот…
– Но заставит их надолго забыть о нас.
– Не факт. У них просто появится ещё один повод мстить нам, – Джордан указал на одну из строк. – Как у тебя со связями в Китае? Есть те, кто мог бы помочь в таком деле?
Ингрэм потёр лоб: одной китайской компании он помогал организовать добычу урана в Намибии, и они были ему обязаны, потому что без его колоссальных связей история могла затянуться года на три.
– Они сами по себе, мы сами по себе. Я кое-кого знаю, но игроков, которые сейчас активно осваивают Африку, несколько десятков. Невозможно договориться с каждым. Скорее, они сговорятся друг с другом против нас, если почуют слабое место. Единственный вариант – выйти на какого-то крупного правительственного или военного чиновника, который намекнёт им всем, что с Фабером и Нкалой не стоит иметь дело.
– Друзей там, как я понимаю, у тебя нет, – предположил Джордан.
– Естественно, нет. И ни у кого из «Меркью» тоже. Только... знакомые. Китай – особый мир. Запретный город.
– Если решить это… – Джордан усмехнулся, – …дипломатическим путём не получается, то этим придётся заняться мне. Хотя это, наверное, даже опаснее.
Ингрэм продолжал массировать центр лба, водя пальцами по кругу.
– Я знаю, знаю… Я не могу позволить им меня обойти, – губы у него сжались в упрямую полоску, а взгляд стал тёмным и плоским, невидящим. – Я их просто раздавлю.
Он посмотрел на Джордана, словно ища у него поддержки.
– Решать тебе, – ответил тот. – Я сделаю так, как ты скажешь. Если нужно…
– Нет, – прервал его Ингрэм. – Ты прав, это крайние меры и слишком большой риск. Это мы всегда успеем…
Ингрэм откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Лицо у него было неподвижно спокойным, зато пальцы медленно и ритмично постукивали по краю стола. Просидев так минуты две, он нажал кнопку интеркома. Ответила Ханна.
– Я вызывал Шона, – сказал Ингрэм, – видимо, ошибся.
Шон был секретарём, ответственным за дела «Меркью».
– Его сейчас нет, – ответила Ханна.
– Уже ушёл? – Ингрэм машинально взглянул на часы: времени было восемь вечера.
– Нет, спустился в техническую службу. Вам что-то нужно?
– Когда вернётся, передай, что мне нужно срочно связаться с Чэном. С кем-нибудь из них, с любым, кого он сможет найти. Шон поймёт, о чём я.
– Хорошо, я передам.
Ингрэм повернулся к Джордану.
– Если действовать быстро, то может получиться. Фабер вряд ли знает, что мы уже в курсе его милой задумки отжать шахты.
– Скорее всего, он уверен, что мы ничего не подозреваем, – согласился Джордан. – И мы точно ничего не знали бы о Лазарусе, если бы не Спектер.
– Но если бы мы не знали о связи Фабера и Нкалы, то не обратили бы на Лазаруса внимания даже с подачи Спектера. – Ингрэм задумался: – А где их этот… Кордова? Страшный такой, всё время забываю фамилию. Не в Кавамбе?
– Кардоза. Он сейчас в Штатах.
– Следите за ним?
– Иногда. За ним почти невозможно следить постоянно. Он профи. Если захочет уйти от слежки, то уйдёт, – пояснил Джордан. – Или заметит её.
– С кем он встречается?
– Много с кем, но это просто его рабочие контакты. К нам они отношения не имеют.
Ингрэм хотел ответить, но зазвонил интерком: Шон сообщил, что смог договориться о звонке через два часа, раньше никак не получалось.
– Хорошо, подтверди звонок. У меня всё равно работы ещё на час минимум. А ты уходишь? – спросил он у Джордана, который уже взял с дивана пиджак.
– Да, я задержался, потому что должны были прислать эти данные.
– Клэр ждёт?
– Нет, они в среду уехали в Хэмптонс, так что меня никто не ждёт. И кстати, долго вы собираетесь дуться друг на друга?
– Я не дуюсь.
– У Блейка скоро день рождения. Хороший повод помириться.
– Мы с Тейтом придём, – это было единственное, что Ингрэм мог пообещать.
***
Тейт на всякий случай проверил телефон: вдруг, пока он был в душевой, звонил Ингрэм. Нет, он не звонил… В шесть он написал сообщение, что задержится в офисе, и Тейт, раз дома всё равно делать было нечего – да и не получалось, потому что мысли непрестанно крутились вокруг разговора с Кардозой, – поехал в спортивный зал.
Занятия там, он только недавно начал это понимать, стали превращаться в нечто навязчивое, нездоровое. В старшей школе с Тейтом училась девчонка, довольно полная, которая села потом на диету; она за полгода дошла до нормального веса, но не могла остановиться, ей хотелось быть ещё худее. К началу выпускного класса она напоминала скелет, а потом родители положили её в клинику. Тейт занимался спортом так же, как она худела. Было множество людей, которые проводили гораздо больше времени на тренажёрах или тягая железо, но ими двигало более здоровое стремление. Тяжёлая, почти непосильная физическая нагрузка была для Тейта чем-то вроде прижигания кожи сигаретами, способом причинить себе боль. Он не мог оставить следов на теле – но всё его тело было следом и уликой. Одним большим шрамом. Оно менялось – конечно, несильно, Тейт тренировал скорее выносливость, а от этого мышцы мало увеличивались в объёме, – и становилось жёстче, крепче, сильнее.
Тейт не мог понять, что с ним не так, если он без особых душевных терзаний занялся проституцией, а потом его начала подтачивать жизнь с человеком, которого он… любил? Тейт не был уверен, что это любовь. Он не лгал Джордану: это было самое сильное чувство, которое он когда-либо к кому-либо испытывал. Может, он и не любил Ингрэма по-настоящему, как в книгах, но никого другого он не любил сильнее.
А может, его подтачивала вовсе не жизнь с Ингрэмом и не секс с ним, а постоянное ощущение угрозы, которое исходило и от Джордана, и от тех дел, что тайно проворачивал Ингрэм?
Тейт положил телефон на полку и начал надевать джинсы. Кожа на бёдрах не до конца высохла, и джинсы натягивались с трудом. Наконец они оказались где надо.
Тейт посмотрел на подушечки пальцев – они сморщились от воды, потому что он стоял под душем очень долго. Он почти всегда так делал: загонял себя до такого состояния, что пот лил градом и мышцы во всём теле ныли, потом сидел пару минут на скамейке, переводя дыхание, а потом шёл в душ и долго мок под ним, по-настоящему отдыхая.
Он расстёгивал молнию на сумке, когда позади него хлопнула дверь. Тейт выпрямился, вздрогнув от резкого среди полной тишины звука.
Джордан, скользнув по Тейту немного удивлённым взглядом и бросив «привет», подошёл к своему шкафчику и прикоснулся карточкой к замку.
– Привет, – ответил Тейт и отвернулся.
Они ни разу не разговаривали после той короткой беседы в каюте Джордана, и у Тейта было неловкое ощущение, будто он сейчас должен что-то сказать, что-то незначащее, к примеру, что странно встретиться здесь в десятом часу вечера. Джордан же даже не потрудился улыбнуться и всем своим видом показывал, что он вообще не замечает присутствия здесь второго человека.
Тейт всё же глянул мельком в его сторону: Джордан уже повесил пиджак на плечики, галстука на нём с самого начала не было, и теперь он расстёгивал пуговицы на манжетах.
В голову пришла какая-то глупая мысль – что будет, когда Джордан снимет рубашку? Какой он там, под ней? Сплошные мускулы?
Тейт вдруг почувствовал себя ужасно голым – он так и стоял в одних джинсах.
Рубашка у Джордана была такой ослепительно белой, что слегка загорелые кисти на фоне ткани казались тёмными. На запястье были уже знакомые, неправильно надетые часы…
Тейт поймал себя на том, что уже несколько секунд, как загипнотизированный, смотрит на руки Джордана. Передёрнув плечами, чтобы прогнать то, о чём не хотелось думать, Тейт отвернулся к своему шкафчику. Он не мог сообразить, что ему делать, что надевать, где всё это лежит.
Он вспомнил про сумку: он собирался достать из неё чистую футболку. Тейт дёрнул липучку, и её треск показался оглушительным. Уловив почти незаметное движение боковым зрением, Тейт повернулся к Джордану. Они встретились глазами.
Тейт так и не достал ничего из сумки, он смотрел на Джордана – долго, потому что осмыслить такое быстро было невозможно.
Взгляд Джордана, обычно спокойный, был ярким, опасным и живым, как если бы гладь озера, всегда безмолвно-ровная, вдруг пошла волнами, раскрылась, и снизу, из тёмных опасных глубин, начало подниматься наверх яростное и разрушительное нечто.
Тейт словно окаменел, он не мог пошевелиться, а в голове, в такт исступлённо забившемуся сердцу, повторялось одно и то же: «Пожалуйста, нет. Только не это. Пожалуйста, нет, нет, нет».
Они с Джорданом оба всё понимали. Оба. Но каждый, наверное, надеялся на то, что другой окажется умнее и сильнее и сможет справиться с тем, что надвигалось на них с двух сторон, согласованно и синхронно, словно задавшись целью переломать их жизни.
Тейт хотел отвернуться или хотя бы отвести взгляд, но боялся пошевелиться. Он как будто стоял перед огромным псом, который пока не решил, нападать ему или нет, и стоило сделать движение, как он бросился бы… Тейт боялся сейчас этого больше всего на свете – и больше всего на свете хотел.
Он, кажется, уже несколько секунд не дышал вовсе, и ему нужно было шевельнуться хотя бы для того, чтобы выдохнуть. Выдох получился дрожащим и шумным и, если выдох может быть таким, умоляющим. И в этот момент что-то словно толкнуло их, обоих сразу. У Тейта это было лишь маленькое, короткое движение – он бросил на пол сумку, Джордан же сделал два быстрых шага вперёд.
Расстояние между ними было больше, чем два этих шага, и Тейт не мог вспомнить потом, кто и как преодолел остаток. Их, словно сила была независящей от них, внешней, бросило друг к другу.
Тейт запрокинул голову даже раньше, чем Джордан наклонился к его шее и вжался в неё губами.
Он едва не задохнулся от отчаянного, резкого, как удар, возбуждения. Он прижимал Джордана к себе, цеплялся пальцами за его жёсткие, напряжённые спину и плечи и сдавливал зубы, чтобы не закричать и не заскулить. Сейчас, стиснутый руками Джордана до хрипов, до хруста в рёбрах, он, наверное, не заметил бы, даже если бы Джордан ему что-нибудь сломал, настолько сильно он хотел этого – чувствовать себя в этих руках, слышать это дыхание, быть вдавленным в это тело.
Джордан, спуская руки по спине Тейта ниже, хриплым, изменившимся голосом произнёс:
– Тейт?
Тот закусил нижнюю губу, не желая отвечать на этот вопрос. Он был бы благодарен Джордану, если бы тот не спрашивал ни о чём, если бы просто взял его и оставил тем самым лазейку для совести. Но Джордан повторил:
– Тейт?
Тейт сначала дёрнул головой, кивнув, а потом прошептал: «Да».
В следующее мгновение Джордан разжал руки и толкнул Тейта дальше, вглубь раздевалки, в самый дальний угол.
Тейт опомниться не успел, как оказался прижат лицом к стене. Джинсы, которые недавно не желали надеваться, были сдёрнуты с бёдер вниз.
Одна рука Джордана легла Тейту между лопаток – словно придерживая, чтобы он никуда не делся, другая… Тейт слышал, как расстегнулась молния.
Влажные пальцы чуть размяли края заднего прохода, развели их, а потом туда толкнулся член.
Тейт вжался в стену и всхлипнул. Ему не было больно – пока, – но его буквально шатало от силы ощущений. Он никогда не испытывал ничего подобного: это было не столько возбуждение и желание кончить, сколько желание, чтобы именно этот человек обладал им, входил в него, может быть, даже заставлял испытывать боль. Он безумно, до слёз хотел его в себе, глубоко, до конца.
Джордан вошёл в него не разом: он двигался сначала у самого края, вводя даже меньше, чем наполовину, потом стал проталкиваться глубже, – но зато когда оказался полностью внутри, начал двигаться сильно, жёстко, размашисто, раз за разом впечатывая Тейта в стену.
Тейт стонал под ним, словно в бреду, ничего почти не понимая, таким безумным и жарким было возбуждение. Его повело. Он вслушивался в то, что делал с ним Джордан, в то, как его член двигался и распирал, и даже о себе вспомнил не сразу. Потом Тейт всё же стянул джинсы и бельё ещё ниже и сжал свой член. Ладонь сразу стала мокрой – словно он уже кончил.
Он был уже на самом краю, удовольствие зашкаливало, и он боялся дрочить себе сильно, чтобы не кончить раньше Джордана. Он хотел кончить надетым на его член, но вторым… Потому что если он будет первым, Джордан не остановится. Сейчас – не остановится. Продолжит долбить его чувствительное, отёкшее после оргазма нутро.
Джордан был уже близко – и не старался сдерживаться и торопливо, сбивчиво, отчаянно вбивался в Тейта.
Потом, когда Джордан начал двигаться медленнее, дожимая и смакуя, а звуки стали мокрыми, хлюпающими, Тейт сделал два резких движения рукой, и в ладонь брызнула сперма.
Он упирался лбом и свободной рукой в стену, и ему казалось, что она падает вперёд, и он вместе с ней.
Джордан все те долгие секунды, пока Тейт кончал, придерживал его с заботой, почти нежностью, которой Тейт не ожидал от этого человека. Он осторожно прикусил кожу на плече Тейта, и тот не знал, что доставляет ему сейчас большее наслаждение: яркая и долгая вспышка оргазма или сладкое, тающее удовольствие быть в чужих руках. Не в любых чужих – в руках Джордана. А ещё заставить его дышать часто и болезненно, заставить забыться, заставить приникать к себе и касаться с нежностью – даже если на одну секунду...
Джордан вышел из него, на мгновение прикоснувшись губами к тому месту, которое только что кусал.
Тейт был оглушён случившимся. Он не сразу пришёл в себя и какое-то время стоял, опираясь на стену и пытаясь продышаться. Когда он обернулся на Джордана, брюки у того уже были застёгнуты, а рубашка аккуратно заправлена – словно последних нескольких минут просто не было и он только что сюда вошёл.
Полуголый, в спущенных до середины бёдер джинсах, с ладонью в сперме, Тейт глядел на Джордана, ожидая чего-то: слов, реакции, хотя бы читаемого выражения лица.
Джордан отвёл глаза и начал застёгивать пуговицу на манжете.
– Только попробуй проболтаться, – у него не получалось продеть пуговицу в петлю, и он рассерженно одёрнул рукав и надел пиджак прямо так.
– Как будто сам не знаю, – огрызнулся Тейт и, одной рукой натянув джинсы, скрылся в дверях душевой.
Он вымыл там руку и снял испачканные спермой трусы: до дома можно добраться и без белья.
Когда он вышел в раздевалку, Джордана, естественно, уже не было. Тейт выглянул в другую дверь, посмотреть, был ли вообще кто-то сейчас в спортивном зале. Он никого не увидел, но штанга где-то гремела.
Они оба свихнулись… Это было безумием. Нет, заняться сексом было безумием в любом случае, но делать это прямо в раздевалке, куда могли войти, – было полным безоговорочным помешательством. И однако Тейт не видел, как бы в тот момент мог от этого отказаться. В тот момент для него не существовало ничего больше. Вообще ничего.
Дома Тейт сразу отправился в постель, хотя Ингрэма до сих пор не было.
Он ещё раз сходил в душ и в ванной внимательно изучил шею и плечи: следов не было. В месте, где сжались зубы Джордана, была лишь крошечная розовая чёрточка.
Когда Ингрэм вернулся, уже ближе к двенадцати, Тейт притворился, что спит. Даже если бы он и не притворялся, Ингрэм вряд ли бы стал требовать секса в такое время, но Тейту всё равно было страшно. От того, на какой риск он шёл, внутри всё сжималось до боли, до дрожи, до белых вспышек перед глазами. Но даже так он не мог от этого отказаться: от жгучего, стыдного, преступного – от знания, что сейчас, когда он лежит в одной постели с Ингрэмом, у него внутри, в заднице, сперма другого мужчины. Он мог убрать её, мог вымыть, но не хотел. Он предпочёл рискнуть, лишь бы чувствовать сейчас эти жуткие и будоражащие отголоски чувства, которое испытал во время быстрого и сумасшедшего совокупления с Джорданом.
КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ
