***
Из-за встречи с адвокатом, от которой Тейт ни под каким предлогом не мог отказаться, ему пришлось перенести на другой день встречу со Стивом Джорданом. Того не было в Нью-Йорке почти неделю – он, ничего не объяснив, куда-то уехал, написав лишь, что хочет проверить одну версию. Тейту от этих киношных фраз становилось страшно. Стив, как и он сам, не был ни следователем, ни частным детективом. Он сделал карьеру в армии и мог выжить зимой в канадских лесах, не имея с собой ничего, кроме ножа, но они имели дело совсем с другим врагом. Хуже того, они даже не знали, с кем имели дело. Тейт с тревогой и нетерпением ждал, когда Стив вернётся и что расскажет, хотя в последние пару дней уже меньше. Их со Стивом «следствие» по-прежнему оставалось важным, но гораздо больше его заботила статья. Ничто в ней не угрожало лично ему и Ингрэму, но никто не знал, что будет дальше. Эту историю много и шумно обсуждали, и могли найтись люди, которым было мало псевдонимов и туманных описаний. Если клиентами были действительно люди с положением, то раскрытие имён вызвало бы скандал – как раз то, что нужно журналисту. За дело могли взяться люди гораздо более целеустремлённые, жёсткие и беспринципные, чем Сьюзан Ву, которая в основном писала о том, как важно найти партнёра, который принимает тебя таким, какой ты есть, уличном искусстве и деконструкции американской мечты в бродвейских постановках. Тейта очень, очень беспокоила эта перспектива. Несмотря на то, что теперь он работал на Ингрэма и «Бревис» и никто бы не уволил его из-за несоответствия этическим нормам компании, он всё равно оставался чьим-то другом, коллегой, бывшим однокурсником. Внуком, в конце концов. Он просто не мог представить, что будет, когда все эти люди узнают… Он заранее чувствовал себя униженным, раздавленным, жалким. Даже если он понимал, что его позор – мелочь по сравнению с настоящими трагедиями, он не хотел его проживать. Тейт звонил Палмеру и его менеджерам, но их телефоны или не отвечали, или были отключены. Тейт не сомневался, что так и будет; Палмер, скорее всего, вообще уехал из страны. Он даже не знал, что он хотел у Палмера спросить, наверное, услышать, что всё под контролем, «Джастина» уже вычислили, и имён никто не узнает. – Тейт, ты слушаешь? – спросил Стив Джордан, который сидел напротив него в темноватой кабинке «Аутбэка». Несмотря на три часа дня тут было людно и шумно – самое то для их разговора. – Да, слушаю, – Тейт потёр переносицу, – просто немного задумался о своём. – У тебя какие-то проблемы? – Нет, просто не могу переключиться после работы. Думаю об одном проекте, – ответил Тейт, думая о том, как бы Стив отреагировал на правду. Что бы он сказал, если бы узнал, что Тейт работал в эскорте? Нет, это ерунда… Что бы он сказал, если бы узнал, что Тейт спал с его сыном? Он не раз возвращался к тому самому вопросу – спрашивал, почему Тейта так заботят Татенда и смерть Джордана, Клэр и Блейка, – как будто чувствовал, что Тейт утаивал часть правды, когда говорил про справедливость, почти семейную близость с Клэр и желание отомстить. Возможно, он даже думал, что Тейт действует по поручению Ингрэма, потому что тот по какой-то причине не может действовать сам. – Так вот, я пообщался с полицейскими, с коронером… – Но как? – удивился Тейт. – Да, просто подошёл к ним, представился, сказал, что Хоппер когда-то служил под моим началом. На самом деле, он служил в другой бригаде, но кто будет проверять? Конечно, показать документы они мне не могли, но все говорили, что там нет ничего подозрительного. У них каждый год бывает по паре случаев, когда тонут очень сильные, физически развитые мужчины, в том числе спортсмены. Был даже парень из олимпийской сборной. Уверенность в собственных силах их как раз и подводит, они не боятся, заплывают далеко… Никаких следов борьбы не было, ничего хотя бы малость подозрительного, Хоппер просто утонул. – А вы что думаете? – спросил Тейт. – Есть вероятность, что Хоппер действительно просто утонул, но учитывая всё остальное… Это слишком неправдоподобное совпадение. – И тут даже ФБР будет бессильно, так? – Да, каким бы совпадение ни было, нет улик. Тейт выдохнул и постучал пальцами по столу. Снова тупик. – Ладно, я попробую поискать со своей стороны. Значит, он приехал в Новую Зеландию тридцатого ноября, а погиб четвёртого декабря, правильно? Я проверю всё по этим датам, что смогу. – Надо брать период побольше, – сказал Стив. – Я поговорил с женой Хоппера… – Заметив удивлённый взгляд Тейта, он пожал плечами: – Да, взял и поговорил. У меня такое чувство, что ваше поколение разучилось говорить друг с другом. Но да, всё ещё можно подойти к незнакомому человеку, заговорить с ним, предложить помощь или попросить о ней… Так вот, Хоппер сказал жене, что летит в Чили по делам, связанным со смертью Брогана. Даже показывал билеты на самолёт. Это было в день смерти Брогана или на следующий, точнее она не помнит. Значит, Хоппер уже тогда планировал уехать. Тейт открыл календарь в телефоне. После смерти Брогана Хоппер сбежал – видимо, испугался, что станет следующим. Получается, он был одним из тех, кто действовал вместе с Броганом – и одновременно одним из доверенных и самых близких телохранителей Ингрэма. За что он мог так ненавидеть Джордана и Клэр, что пошёл на предательство? Или он не знал, что делает, просто выполнял поручения Брогана? Как бы там ни было, после смерти Брогана Хоппер провёл три дня в Нью-Йорке, а потом улетел в Новую Зеландию, но жене сказал, что едет по работе в Чили. Он понимал, что чем меньше она знает и чем дальше она от него, тем выше её шансы выжить. Её, и правда, не тронули, а вот Хоппер сбежать не сумел. Он пытался запутать следы, купил билеты в Чили, может, ещё куда-то; но если за ним в тот момент уже следили, то Слейтер мог послать своих людей и в Чили, и в Новую Зеландию, и ещё куда угодно заранее, и Хоппера там уже ждали. Хоппер зашевелился в день смерти Брогана, значит, и Слейтер тоже. – Я проверю всё начиная с двадцать шестого ноября, – сказал Тейт, уже прикидывая, сколько это работы. У «Бревиса» были сотни компаний, и головорезы Слейтера могли работать в любой из них, причём, они не обязательно могли фигурировать в списках как сотрудники службы безопасности. Тейт уже наталкивался на такое в документах. А ещё это могли быть вообще люди, никогда не работавшие на «Бревис» по документам, но Тейт надеялся на лучшее. В конце концов, следы их присутствия в Чили перед убийством Брогана он нашёл. Теперь он лучше представлял, как искать. Он начнёт с компаний, которые закрыли вскоре после убийства Хоппера, – так заметали следы после авиакатастрофы, потом перейдёт… На Тейта в такие моменты иногда накатывало чувство беспомощности. Документов были миллионы, всё было чертовски запутанно, намеренно запутанно, и у него голова лопалась от информации. Кардоза как-то сказал, что «Виа Бревис» – идеальная схема, компания, которую невозможно поймать за руку при нарушении, потому что этой руки не существует. Есть только слои подставных фирм, фиктивных договоров, контрактов на выполнение одной конкретной задачи, когда исполнители даже не в курсе, что делают, и поэтому не несут ответственности, а заказчика найти невозможно. Это было тщательно спланированное безумие, и Тейт с трудом находил дорогу в лабиринте. – Да, двадцать шестое – нормально, – сказал Стив. – А я всё же проверю домик в горах. Я узнавал, сейчас до самого дома не доехать, снег только начал таять. Но половину пути можно сделать на машине, а дальше своим ходом. – И долго? – Если выйти в шесть утра, то до темноты я должен успеть. – Господи… Стив усмехнулся: – К такому мне как раз не привыкать. – Может, подождать недельку? – Нет, через недельку туда сможет пройти кто угодно. Надо их опередить. – Если честно, я не думаю, что Броган что-то прятал в этом домике. Это слишком очевидно, к тому же, зимой туда практически не попасть, а важные вещи прячут так, чтобы иметь к ним доступ. – Кто знает? У людей вроде Брогана не очень богатое воображение. Нужно проверить на всякий случай. – Вам точно не нужны деньги? – спросил Тейт. – Перелёты кое-чего стоят, а для меня это не проблема. – Да, я помню, что Дэвид Ингрэм – миллиардер, – Стив закончил фразу злым и усталым смешком. – Я уже говорил, что он не имеет к этому отношения, – холодно отчеканил Тейт. – Это мои деньги, если вас это так заботит. – Странно, что это так заботит тебя, – Стив смотрел на него, точно ожидая дальнейших объяснений. Тейт не собирался их давать: – У меня правда нет никаких тайных мотивов. Я просто хочу узнать правду. – Извини, – Стив опустил глаза. – Я не то чтобы не доверяю тебе, Тейт. Я не доверяю никому… Хотя я понимаю, что тобой движет, наверное, даже лучше тебя. – Да неужели? – Тейт вопросительно наклонил голову. Он очень сильно сомневался, что Стив мог угадать. – Ты чувствуешь что-то вроде пустоты. Или раны. Тейт невольно кивнул. Он все эти месяцы жил с дырой между рёбер там, где когда-то было сердце. – И что-то внутри тебя пытается эту рану зарастить. Может, ты не хочешь этого сознательно, но мы просто так устроены – не хотим жить с пустотой. Люди всегда пытаются её заполнить, починить себя. Они делают это разными способами: религия, работа, сто часов терапии. Некоторым помогают близкие люди или новые отношения. А ты в чём-то похож на моего сына… Где-то в глубине души ты понимаешь, что никакая терапия, никакие другие люди тебя не починят. Только ты сам. Так что это твой способ починить себя. Я прав? – Процентов на девяносто, – ответил Тейт.***
У Тейта ушло меньше недели, чтобы проверить всё по Новой Зеландии – по ней было мало активности, ни в какое сравнение не шло с Чили, или Бразилией, или Конго. И он нашёл интересное совпадение: парень, которого он даже не считал причастным к убийству Брогана (он работал в Чили уже давно, не имел отношения к подозрительным переводам денег до авиакатастрофы и после), двадцать девятого ноября прибыл в Веллингтон. Третьего декабря он вылетел оттуда в Сидней, ещё до того, как погиб Хоппер, но, судя по всему, успел всё организовать. Список тех, кто выполнял грязную работу и был связан с зачистками людей, причастных к смерти Джордана, постепенно пополнялся. Тейт планировал отследить их перемещения и контакты до самого августа – и таким образом понять, как шло внутреннее расследование, кого ещё заподозрили и убрали, и в итоге собрать всю картину, – но на эту работу катастрофически не хватало времени. Если бы данные по этим людям были хотя бы сколько-то структурированы, можно было бы попросить помочь Стива, но они все принадлежали разным компаниям, были разбросаны по разным подсистемам, и выбрать их можно было только вручную. Кроме самого Слейтера в списке сейчас было ещё четыре человека, и Тейт, как мог подробно, отследил все траты, задания и поездки Слейтера и ещё одного. Пока в них не было ничего необычного, вроде внезапной поездки в Новую Зеландию, но Тейт отдал всё собранное Стиву: у того было больше времени на то, чтобы вникнуть в каждую мелочь. После того, как он вернулся из домика в горах – предсказуемо ничего там не найдя, – ему всё равно было нечем заняться. Он и так уже узнал про Брогана и Хоппера всё, что мог. Единственным результатом этой работы было то, что он окончательно поверил, что со смертью его сына было не всё так просто; Татенда несомненно был виновен, но дело было гораздо сложнее. Тейт не засекал время с точностью до минуты, но, по прикидкам, сейчас он работал по двенадцать-тринадцать часов в день, если его ничего не отвлекало. Большую часть этого времени он делал свои обычные задачи, и примерно треть уходила на расследование. Когда Дэвид работал меньше, то и у него не получалось так много заниматься своими тайными изысканиями, но сейчас, на счастье Тейта и вопреки предупреждениям врачей, Ингрэм почти каждый день задерживался в офисе, или сидел за ноутбуком дома, или, закрывшись в библиотеке, подолгу разговаривал с заместителями и юристами по телефону. Тейт слышал, что речь шла о «Доминионе». Сегодня Ингрэм приехал домой в девятом часу, сказал, что поужинал в офисе, и сразу ушёл в душ. Тейт тут же открыл ноутбук, чтобы порыться в файлах, которые успел выгрузить на работе, и опомнился только через двадцать минут. Дэвид, если только он не решил принять расслабляющую ванну при свечах, должен был лечь в постель уже десять минут назад. Тейт отложил ноутбук. За дверью ванной не было слышно ни звука воды, ни вообще каких-либо звуков. Тейт остановился в тяжелом, дурном оцепенении. Он подумал про тот вечер, когда Ингрэм тоже вот так заперся в ванной, а потом вышел и сказал, что Клэр и Блейк были в той машине. Тейту было физически тяжело заговорить, как будто на горле была затянута тугая петля, и ему пришлось проталкивать слова почти с болью: – Дэвид, всё хорошо? Ты в порядке? Ингрэм ответил не сразу, и Тейт за несколько секунд полной тишины успел подумать про худшее – про новый инфаркт. Подумать, и не испытать страха. – Всё нормально. Тейт выдохнул: – Хорошо. Просто ты долго не выходил… Он услышал, как по мраморному полу мягко проехались ножки кресла, а потом раздались шаги. Ингрэм открыл дверь. – Я почувствовал себя не очень хорошо и… – Заметив настороженный взгляд Тейта, Ингрэм тут же добавил: – Лёгкая слабость, быстро прошло. Я присел, чтобы… ну, отдышаться, и забыл про время. – И о чём ты думал? – спросил Тейт, отходя в сторону, чтобы пропустить Ингрэма к дверям в спальню. – Мне всё же придётся перейти через дорогу, – поморщился тот, опускаясь на край кровати. – Они пригласили меня. Пока на дружескую беседу. – Федеральный резерв? – Да. – Значит, всё серьёзно? – Тейту стало не по себе. – Они знают, что документально ничего не доказать, поэтому надеются запугать меня, припереть к стенке… – И что потом? Отозвать лицензию? – Тейт не очень хорошо понимал, как эта система работала. – Нет, они не заинтересованы в том, чтобы отнимать лицензии, устраивать разоблачения и всё в этом роде. Когда банки или фонды оказываются в тяжелой ситуации, они помогают им, лишь бы не расшатался рынок. Мне их помощь не нужна, это вопрос контроля, так что они, скорее всего, хотят знать, что происходит. Но разговор будет не из приятных. – Уже завтра? – Тейт сел на кровать с другой стороны. – Послезавтра, – Ингрэм протянул к нему руку и похлопал по плечу. – Не волнуйся за меня. Я слежу за состоянием, пью все таблетки. Меня можно одного отпускать в туалет. – Ты недавно вернулся из больницы, и все эти проблемы не прекращаются. Как назло. – Я думаю, что делать дальше. Мы решили притормозить с этим делом, с передачей акций, на той стороне тоже всё понимают. Это тянется с прошлой осени… – Для такого рода сделки – это не срок. – Меня беспокоит другое. То, как всё это произошло и в какой момент. «Доминиону» больше десяти лет, никогда не было никаких вопросов, никаких проблем, а потом вдруг проверка по делу о налогах какого-то гражданина США, и сразу всплывает вопрос о владельцах. Если бы не мелкие проволочки со стороны Стэна и не мои проблемы со здоровьем, к тому времени, как FINMA сделала официальное заявление, я бы уже передал часть акций. Этот снежный ком всё равно не остановить – вот он до меня и докатился, но если бы «Доминион» уже владел долей в «Секьюрити Атлантик», ситуация была бы гораздо хуже. Меня спасла случайность и быстрые действия юристов, но… – Но ты думаешь, что был какой-то умысел? – Да, я думаю, что был. Мы планировали, что я передам акции другой компании, подконтрольной «АККБ», но сейчас это слишком опасно. Пока мы не узнаем, что там происходит, ничего нельзя предпринимать. Если кто-то целенаправленно роет под «АККБ», их структуры могут посыпаться одна за другой. А если есть ещё и крот, который помогает изнутри… – Ингрэм покачал головой. – Я сто раз уже зарекался думать об этом перед сном. Надо будет принять снотворное. – То есть, в «Доминионе» тоже ничего не знают? – Нет, они проверяют всё, что могут, но пока результатов нет. Они не знают, подставил их кто-то изнутри или же у FINMA возникли подозрения, и они ухватились за первый же попавшийся предлог, чтобы залезть в бумаги «Доминиона». – Я так понял, что «АККБ» много кому перешли дорогу. – И этот кто-то достаточно влиятелен, чтобы натравить FINMA. Они тоже сильно рисковали, а эти проклятые бюрократы без веского повода не сделают ни одного неосторожного шага. Я пытался прощупать, что там у них происходит, но я же заинтересованное лицо, понятно, что никакие заходы с моей стороны и со стороны «Меркью», да и других трейдеров не сработают. Тейт не знал, что и сказать: он сейчас уже неплохо разбирался в том, что происходило с банком, «Бревисом» и даже «Меркью», но всё же недостаточно хорошо, чтобы что-то советовать. Обычно он молчал, лишь изредка поддакивая или задавая простенькие вопросы: Ингрэму просто нравилось рассуждать вслух при ком-то. Раньше он никогда этого не делал, это началось уже после выздоровления. Сначала Тейт решил, что Ингрэм стал больше доверять ему после болезни, но потом подумал о другом: о том, что это была старая привычка. Раньше Ингрэм обсуждал всё это с Джорданом. Тот тоже не был замечательно силён в финансах и банковском законодательстве, но он был хорошим слушателем, а Ингрэму не нужно было ничего другого. Когда Джордана не стало, Ингрэм стал размышлять вслух вместе с ним, Тейтом. Холодная рука сдавила что-то в груди Тейта, и он почувствовал такой убийственный приступ тоски, что к глазам подступили слёзы. Он отвернулся, а потом лёг на подушку, украдкой вытерев о неё глаза. – Ложись спать, – сказал он. – Последнюю неделю я думаю ещё об одном человеке, – сказал Ингрэм, не обратив никакого внимания на то, что Тейт говорит про другое. – Он мог бы за этим стоять: связи в FINMA у него должны быть, а про «Доминион» он каким-то образом всё разведал уже давно. Но он мог бы начать действовать раньше, зачем ждать ноября, когда он ещё с мая, если не с апреля вставлял мне палки в колёса? – Изменилась ситуация? – предположил Тейт. – Даже если где-то она и изменилась, напрямую вредить мне – по-прежнему очень рискованно для него. Пытаться расстроить сделку и перетянуть одеяло на свою сторону – одно, мы все этим занимаемся, но ставить под удар мой банк и меня лично – другое. Даже если ему удастся, он должен понимать, что и тогда у меня останется «Меркью». Тейт подумал, что ни один здравомыслящий человек не стал бы злить «Меркью». «Меркью» была одной из крупнейших частных компаний, и Ингрэм как-то сказал, что будь она публичной, то стояла бы на четырнадцатом месте в Fortune 500; и она была не просто сильной, она была ещё и агрессивной, беспринципной и безжалостной к врагам. Практически первое, что Тейт прочитал о «Меркью», когда только начал встречаться с Дэвидом, – это рассказы о её хищной хватке и делах, творимых на грани законности; все были уверены, что «Меркью» регулярно нарушала закон, просто никому не удавалось поймать их за руку – они всегда умело заметали следы и ловко выкручивались. Глупо было думать, что от «Меркью» можно будет уйти безнаказанно. – Он же наверняка всё делает тайно и думает, что никто не узнает, – сказал Тейт. – Он слишком умён, чтобы просто надеяться, что повезёт… – Ингрэм покачал головой: – Нет, это не Астон: слишком необдуманный ход, серьёзные последствия и нет путей отступления в случае неудачи. – Понятия не имею, кто это, – ответил Тейт, хотя ему казалось, что это имя он слышал, но не помнил, где, когда, в какой связи. – Мне кажется, ты должен был видеть его пару-тройку раз на каких-то мероприятиях, просто не обратил внимания. Пока с ним не столкнёшься нос к носу, это просто… человек в толпе, ничего особенного. – Ингрэм потянулся за телефоном. – Всё же надо с ним встретиться и переговорить. – Нет, тебе надо спать, – Тейт почти силой уложил Ингрэма на подушку. Тейту иногда даже нравилось заботиться о нём – хотя бывали дни, когда всё это раздражало: постоянная осмотрительность, горы таблеток, строгий режим, который Дэвид не особо тщательно соблюдал. Сегодня был как раз раздражающий день, и Тейт не мог дождаться, когда же Ингрэм наконец перестанет рассуждать о работе, отложит телефон и ляжет спать. Спал он сейчас очень крепко – из-за лекарств. Как только Ингрэм уснул, Тейт снова достал ноутбук. Он посмотрел на часы: завтра он точно будет проклинать себя за то, что не лёг пораньше, но Тейт думал, что ему всё равно не заснуть: он нашёл целую папку со сканами документов, которые куда-то пересылали, но так и не удалили потом. Он уже нашёл там скан водительских прав одного из кандидатов на Спота – это оказался совсем другой парень, белый, с бритой шишковатой головой. Тейт надеялся, что сможет найти ещё кого-то. Он уже решил, что единственный способ выйти на Спота – это подстроить личную встречу, но подстраивать пять встреч с людьми, разбросанными по разным континентам, было не самой простой задачей, учитывая, что Тейт почти не покидал офис, а тем парням никто не собирался даже рассказывать о существовании «Сибёрд Логистикс». Вычеркнуть из списка даже одного было победой. Уже за полночь, отсмотрев кучу документов, Тейт нашёл ещё одного кандидата – и это опять был не тот парень. Но всё же спать Тейт лёг довольным. Всего за вечер список сократился едва ли не наполовину. Вместо пяти человек осталось три.***
– Тебе точно нужно ехать туда? – спросил Ингрэм, пока Тейт листал меню. Сам Ингрэм выбирал очень быстро: он до сих пор был на строгой диете, и ему подходили обычно два-три блюда. Он нисколько не страдал, потому что умелые повара даже из не особенно вкусных ингредиентов могли приготовить вкусное блюдо. Хотя суп из пастернака или парфэ из брокколи всё равно казались Тейту тошнотворными даже на вид. – Можно пригласить их сюда, но, как я понял, очень нежелательно привозить людей, с которыми мы якобы не имеем никаких дел, в Нью-Йорк и вообще в Штаты. По соображениям безопасности, – ответил Тейт, надеясь, что Ингрэму этого хватит. На самом деле, Тейт ехал в Лагос с одной целью – там сейчас были сразу двое из потенциальных Спотов, и он надеялся их увидеть. Естественно, если туда приедет Тейт, для его охраны потребуется не меньше десятка людей, и постараются собрать самых опытных и лучших. – К тому же это ненадолго. Я пробуду там всего одну ночь. Ингрэм дёрнул плечами. В Кавамбе прошлой весной они тоже должны были провести одну ночь. – Я думаю, всё это решается, – не сдавался Ингрэм, – вы можете встретиться на нейтральной территории. Пусть они приедут… куда-нибудь в Европу. – Если я хочу на самом деле понять, как это работает, то я должен увидеть всё сам. Логично? – Съезди в Новый Орлеан, в Хьюстон, в Роттердам, если так хочется. Зачем тебе Лагос? Я купил и продал миллионы тонн металлов и минералов до того, как впервые увидел балкер вживую, а не на фото. – Это немного другое. Как я понимаю, когда ты начал создавать «Бревис», тебе пришлось ездить к партнёрам, осматривать терминалы. – В основном, это делал Джордан. У меня всегда лучше получалось с цифрами, чем с людьми или судами. – Мне будет легче с цифрами, если я посмотрю, как всё устроено, как работают люди. И при личной встрече легче договориться, когда есть разногласия. Мы хотим кое-что поменять, – пояснил Тейт, – а они говорят, что пока всё хорошо работает, лучше не трогать. Ингрэм улыбнулся: – Мне нравится, что ты… что ты по-настоящему заинтересован в этом. Я не ошибся, когда предложил тебе эту работу. Тейт почти с облегчением посмотрел на официанта, который подошёл узнать, что они выбрали. После таких слов Ингрэм обычно переходил к чему-то ещё более личному. Он не переставая искал подтверждения того, что им было хорошо вместе, что у них была хорошая и правильная жизнь и хорошие и правильные отношения. Ингрэм всегда говорил про это уверенно и спокойно, но Тейт слышал за этими словами напуганный крик того, кто потерял слишком много и боится потерять то немногое, что осталось. Пока Тейт разговаривал с официантом, Ингрэм отвлёкся на телефон. По его лицу было ясно, что снова не самые приятные новости. – Что-то случилось? – спросил Тейт, едва официант отошёл. – Пока нет, но всё равно ничего хорошего, – сказал Ингрэм, глядя на погасший экран телефона. – Какой-то журналист из «Пост» начал настоящее расследование. – Расследование чего? – нахмурился Тейт: в их жизни было слишком много опасных тайн. – Того, чем занимался Палмер. На этот раз с именами, с фактами, с конкретными суммами. – Никто ему ничего не расскажет, – ответил Тейт, хотя в груди и животе неприятно похолодело, а к щекам, наоборот, прилила кровь. Он представил себя на месте «Джастина» и прочих. Если бы к нему пришёл журналист, то что бы он сделал? Он не рассказал бы ни слова, ни за какие посулы, ни за какое вознаграждение, даже если бы у него не было бойфренда-миллиардера. – Посмотрим… – задумчиво сказал Ингрэм. – Случалось, что про «Меркью» рассказывали. Причём люди, которые очень хорошо представляли последствия. _______________________ ¹ Фабио – актёр и модель, (неоднозначно) прославившийся тем, что часто появлялся в роли неотразимого разбойника, герцога и ещё какого-нибудь альфа-самца на обложках стереотипных любовных романов. В данном контексте обозначает мужчину, не обладающего никакими иными достоинствами, кроме внешности эталонного альфа-самца, тем не менее, бесспорно привлекательной.