Фи-Фай-Фо

Отправляясь дорогой мести, вырой две могилы.

      Август 2016       Он опустился на пол и прислонился к стене, переводя дыхание.       Экран телефона за это время погас.       Он не знал, кому может позвонить, – не думал об этом заранее. В этот дом он пробрался только чтобы раздобыть еды; в том пустом, где прятался он сам, её почти не было. Пакетик печенья и банка макарон с сыром. Ещё дешёвый ром на дне бутылки – его Джордан вылил на рану. Большего в летнем домике быть и не могло.       Он не знал сколько проспал – или пробыл в забытьи, – какое сейчас число, сколько дней прошло после взрыва. Знал лишь, что ослаб от голода и потери крови. Рана, то ли благодаря алкоголю, то ли тому, что её прополоскало солёной водой, не воспалилась. Но и не заживала тоже.       А может, прошло слишком мало времени, и она и не должна была зажить. Джордан путался в днях.       Где он находится, он тоже не знал. Он предполагал, что его отнесло к южному берегу бухты, потому что скалы были там. Он плохо помнил, как выбрался на них.       Он помнил, что хотел умереть, или, по крайней мере, не хотел бороться за жизнь, но когда его ударило о камень, то пришёл в сознание. Боль включила инстинкты – животные или, может быть, вдолбленные во время обучения. Выжить. Непонятно зачем, но выжить. В том состоянии, в каком он был тогда, «зачем» не существовало; он боролся за жизнь так же, как борются крыса или лисица, с бессмысленным остервенением.       Когда он выбрался на скалы, то отключился. Хорошо, что ненадолго. Когда он пришёл в себя, то увидел лодки и катера в бухте, людей на берегу. Если его найдут, то об этом сразу узнает Ингрэм.       Джордан не был уверен, что ему удастся ускользнуть в третий раз, не в этом состоянии. Кроме простреленного плеча, после скал у него треснуло несколько рёбер, а средний и безымянный пальцы на правой руке были сломаны и распухли так, что он и остальными едва мог шевелить. Ушибы и ссадины он даже не считал.       И даже если он ускользнёт, то охота никогда не закончится; Ингрэм будет его искать. Для него это теперь дело жизни и смерти. Но если он исчезнет, Ингрэм может поверить в его смерть. Не обязательно поверит, но может…       Джордан нашёл узкий, неудобный подъём наверх и какое-то время скрывался в зарослях кустарника, пока над берегом кружили вертолёты.       Когда стемнело, он двинулся вдоль берега. Во всех домах горел свет – сезон пока не кончился. Когда он нашёл наконец дом, где никого не было, силы были на исходе. Он залез через окно и под ним же, только с другой стороны, упал и вырубился. Потом были часы – или дни – в помрачённом, болезненном состоянии, но он всё же сумел обработать рану и поесть. Кажется, он делал это несколько раз, но точно не помнил. К слабости добавился жар.       На который-то раз он очнулся в относительно здравом рассудке, по крайней мере, достаточном для того, чтобы понять, что оставаться в этом доме нельзя. Надо найти ещё еду, найти целую, а не изодранную в клочья одежду, выбраться отсюда…       Одежду он нашёл в доме: старую толстовку, огромные джинсы, которые на нём еле держались, и жёсткие, искорёженные от морской воды кроссовки. Еду можно было украсть у соседей. Он слышал по голосам, что там была большая компания молодежи; такие приезжали с полными багажниками еды и напитков, коробками закусок и упаковками пива. Они даже не заметят, если что-то пропадёт.       Джордан дождался, когда все уедут на пляж, и забрался в соседний дом: дверь со стороны сада они оставили открытой. Это было несложно, но сил отняло столько, что Джордан мог перемещаться по кухне только держась за стены или шкафы. Он взял горсть орехов из миски, открыл банку колы и сел на стул – отдышаться. И вот тогда он заметил на противоположном конце комнаты то, на что не рассчитывал, по крайней мере, пока. Рядом с тостером лежал оставленный на зарядке телефон.       Джордан не спешил радоваться – возможно, он не сможет его разблокировать. Он сделал ещё глоток колы, встал, переждал короткий приступ головокружения и пошёл.       На телефоне не было ни пароля, ни графического ключа – невероятное везение, – но Джордан не знал, куда звонить. Он не думал об этом.       Ему нужна была помощь, в этот раз – нужна. Если бы у него не было огнестрельного ранения, сломанных пальцев и огромной кровопотери, он сумел бы выкрутиться и сам. Но сейчас он на ногах едва стоял, а обе руки были искалечены.       И даже если бы он выбрался – что делать дальше? Он может раздобыть деньги, одежду, машину и телефон, даже оружие, но что дальше? Он может даже выйти на врача, который принимает тайно и не задаёт вопросов. Это сложнее, но тоже возможно. А что потом? У него нет абсолютно надёжных документов, а фото сейчас, наверняка, показывают по всем каналам.       Об этом рано думать… Пока у него не было сил даже на то, чтобы выйти через переднюю дверь и взять одну из машин.       И ему некуда ехать. Он ведь на самом деле умер. Он никто. У него ничего нет. Нет никого, к кому он мог бы обратиться за помощью. Ортис мёртв. За Картером наверняка следят. За отцом тоже, и его ни в коем случае нельзя подвергать опасности.       Джордан перебирал в голове друзей, бывших сослуживцев, врагов Ингрэма. Он мог доверять далеко не всем, а ещё больших подверг бы опасности, третьи ничем не могли помочь в настолько тяжёлой ситуации, четвёртые и ему были скорее врагами, пятым не было никакого смысла ему помогать, шестые…       Он держал телефон и думал о том, что прежде чем звонить, надо решить, что он собирается делать дальше. Чего он хочет? Просто исчезнуть, раствориться навсегда? Или отомстить тем, кто убил его семью? Он не мог сделать это в одиночку: у него есть информация, но очень ограничены ресурсы.       Кто может помочь? Кому хватит смелости выступить против Ингрэма по-настоящему?       Джордан знал, что если шагнёт на эту дорогу, то будет обречён. Независимо от того, выиграет он или проиграет, его не оставят в живых. Но это было лучше, чем просто сгинуть… Сдохнуть от голода и потери крови в какой-то дыре, пока Ингрэм и Тейт живут как ни в чём не бывало.       Да, о мести он подумает потом. Сейчас ему надо выбраться отсюда. Просто уцелеть.       Голова опять закружилась, и Джордан опустился на пол. Руки тряслись так, что он едва не выронил телефон. Сердце колотилось как бешеное.       Джордан стиснул зубы: не хватало ещё потерять сознание. Он хватался за боль, которая пульсировала в плече, в сломанных пальцах, как за якорь, который привязывал его к реальности и к телу.       Он помнил много телефонных номеров, потому что всегда заучивал важные, но сейчас в голове была пустота, рыхлая и глухая. Он выбрал человека, но номер, который точно был в памяти, не находился, словно он лежал на дне озера – Джордан хватал его, но не мог вытянуть наверх.       Он посидел на полу ещё несколько минут, чтобы накопить сил и успокоить сердце, которое от малейшего усилия начинало быстро и неровно биться.       Он вспоминал номера, любые, просто чтобы запустить процесс в голове.       Нужный номер не вспоминался, зато другой – он не набирал его несколько лет, – всплыл в мыслях сам по себе. Не цифры, а память о том, как он набирал его и не получал ответа.       Джордан понимал, что не должен делать ставку на него. С другой стороны, он не терял ничего, но если вдруг ему ответят…       Он решил, что рискнёт и позвонит по второму номеру. Потому что это был ход, которого не ждал никто, возможно, самый правильный сейчас.       Номер вспомнился неожиданно легко, словно ждал где-то рядом. Как и множество раз до того, Джордану сообщили, что абонент не может быть вызван.       Он не удивился. И он, и Ингрэм звонили этим людям десятки, если не сотни раз, но телефон молчал. Почему сейчас, в эту самую минуту, четыре года спустя, они должны были его включить? Даже если тогда, в две тысячи двенадцатом, «те люди» остались живы, чего ради им отвечать именно сейчас?       Подумав, Джордан набрал сообщение.       Я был на яхте. Мне нужна помощь. Дж.       Потом он стёр и сообщение, и номер из истории.       Мне нужна помощь.       Эта просьба была почти унизительной. Ему редко приходилось просить вот так, в отчаянии, с невозможностью сделать что-то взамен. И он был уверен, что на той стороне это поймут, прочитают настоящее его сообщение: мне некуда больше бежать, не на кого больше надеяться, если вы не отзовётесь.       Джордан нашёл пакет и накидал туда еды, стараясь брать из разных коробок и с разных полок понемногу, чтобы пропажу не заметили. После того, как он наполнил пакет, опять пришлось просидеть несколько минут, переводя дыхание. Слабость была такой, что перед глазами начали вспыхивать алые и чёрные круги.       Джордан услышал, как зазвонил телефон. Он особо не верил, что перезванивают с того номера, но решил подойти. Номер был не из телефонной книги хозяина телефона, но и не тот, что набирал Джордан. Однако он точно знал, что в Штатах номера не начинаются на 441.