Выпусти меня хотя бы до рассвета

Никогда Уилл не думал, что захочет иметь детей. Даже когда приглашал Ингрэма к себе домой, допуская мысль о беременности – знал, что избавится от нее, как от болезни. Болезнь, трудность, помеха, неприятность, неудача, провал. Или же возможность начать новую жизнь…? Уилл презирал семейные ценности и общую помешанность на них. И ненавидел воспоминания о собственном детстве. Ненавидел, в первую очередь, себя самого – за развод родителей, за неумение общаться в обществе, отсутствие друзей. Постоянные переезды, нехватка денег, вечная занятость отца - совсем непохоже на картинки из рекламы. Ах, если бы он был нормальным ребенком, нормальным, как все нормальные дети, то родители никогда не развелись бы! Вместо воспитанного, общительного и приятного малыша он был угрюмым маленьким циником, который не доверял никому на свете. Кому нужен такой ребенок? И никогда, никогда и никому Уилл не признавался, что отчаянно завидовал всем, кто жил в атмосфере семейного благополучия. Это была незаметная, но глубокая колотая рана. Он знал, что эта рана не заживет никогда, потому что он слишком странный и чужой всему миру, он непригоден для создания семьи. - Мистер Грэм?.. - Да? Все в порядке, - отозвался Уилл, изобразив улыбку, - понимаете, я не был уверен, что... ну, вы понимаете… - Теперь понимаю, - медсестра взглянула на часы и присела на стул рядом с кроватью, - почему в клинике, где вы обычно наблюдаетесь, ничего не ответили на запрос о вашей беременности. Уилл виновато вздохнул и опустил глаза. - Это был случайный секс, - солгал он, - все произошло так быстро… я не думал о последствиях. - Такое случается, - сказала медсестра, не став укорять Уилла, за что он был ей очень благодарен. После небольшой паузы она очень аккуратно спросила: - Это произошло по взаимному согласию? - Да, у меня нет никаких претензий к тому, кто это сделал. Мы… мы уже разошлись, я практически ничего не знаю об этом человеке, - быстро затараторил Уилл, чувствуя, как горячий румянец заливает его лицо. Сначала он, как мартовское животное, подстелился под альфу, а теперь еще и врал… Уилл никогда не думал, что опустится так низко! Но сейчас он врал ради спасения лектеровской шкуры, это немного утешало. - То есть, вы не живете с отцом ребенка? - Нет! – Уилл пытался сохранить лицо, но ему это давалось с большим трудом. – Мы не общаемся, и я не хочу его искать. - А тот молодой человек, что доставил вас в госпиталь? Он уехал так быстро, что мы не успели выяснить, кто он. - Случайный человек, который согласился мне помочь, - твердо сказал Уилл, - он не имеет ко мне никакого отношения. - Это хорошо. - Что? - Это хорошо, - повторила медсестра, сбив Уилла с толку, - надеюсь, он больше не попадется вам на пути, мистер Грэм. - Но почему, ведь он помог мне… - Послушайте, я долгое время работаю в центре «Братья и сестры», - она подняла ладонь, коснувшись бэйджика на груди, - наш центр находится на территории госпиталя, и мы оказываем помощь беременным, оказавшимся в тяжелом положении. Именно поэтому вы находитесь здесь, а не в общем блоке. Уилл нахмурился. Он никогда не слышал о таком центре, зато телефон подпольного врача Ингрэма попался ему чуть ли не сразу! - Какое это все отношение имеет к парню, который подвез меня? - Вы не поверите, как много людей ведет себя мерзко и непорядочно по отношению к собственным партнерам, - сказала медсестра, взглянув ему в глаза, - так ведут себя и альфы, и беты, как бы правительство не пыталось доказать обратное. Наш центр уже много лет помогает омегам избавиться от болезненной привязанности к неадекватным партнерам. Именно у омег проблема стоит острее всего, потому что привязанность возникает очень сильная. А у этого парня нехороший взгляд. - Мне кажется, нельзя судить людей по взгляду, - хмыкнул Уилл. - Иногда можно. Я видела немало людей с таким пустым, бездушным взглядом, и порой они только выглядят как люди. - Возможно, все мы только выглядим как люди, - пробормотал Уилл, отвернувшись к окну. Он и сам слышал в свой адрес подобные слова. - Вот поэтому и хорошо, что этот молодой человек не имеет к вам никакого отношения, - улыбнулась медсестра, пытаясь его подбодрить. – И, кстати, хочу вам сказать, что вы счастливчик, мистер Грэм. - Почему это? - Похоже, что нашему центру осталось недолго – год или два. Возможно, ваш малыш будет одним из последних, кому мы сможем оказать помощь. - Малыш? Помощь? - Если вы не желаете подавать в суд на отца ребенка, вам понадобятся деньги на его рождение и первые месяцы. Ваш ребенок может стать участником благотворительной программы… - Кто вообще вам сказал, что я собираюсь его… оставить?! – воскликнул Уилл, рывком встав с кровати. Голова тут же пошла кругом, заныло в висках и в затылке заворочалась тяжелая тупая боль. Почти сразу же ему стало стыдно за свое поведение, но медсестра, видимо, и правда долго работала с такими, как он. Поднявшись со стула, она мягко произнесла: - В случае, если вы не собираетесь оставлять ребенка, вы также можете обратиться к нам за помощью. Не принимайте решение сгоряча, но и не затягивайте долго, ваш срок – десять недель. Я оставлю вам информационные брошюры, и помните, что в любом случае решение принимаете вы, и только вы. - Спасибо, - пробормотал Уилл тихо, не обернувшись. - Не за что, мистер Грэм. *** В телефонной трубке раздались гудки, бесконечно долгие, один за другим. Прижавшись щекой к стеклу, Уилл стоял в коридоре госпиталя и слушал гудки. Глупо было надеяться, что кто-нибудь снимет трубку – не Уинстону же это делать! Но после очередного долгого гудка раздался щелчок, Уилл выдохнул и проговорил сдавленно: - Привет. На том конце провода возникло молчание. Ни единого ответа, но это и был ответ, красноречивое ганнибальское молчание. - У меня… - Уилл собрал все силы в кулак, но они тут же растеклись сквозь пальцы, как слизь, - все в порядке. Молчание и, кажется, тихое дыхание в ответ. - Я приеду. Завтра, наверное, врачи дали мне возможность остаться еще на одну ночь. Вновь молчание. - Или сегодня вечером, - Уилл выпалил внезапно, представив себе еще одну одинокую, полную растерянности ночь. – Будешь меня ждать? Тихий выдох в ответ. - Я тоже по тебе скучаю, - прошептал Уилл, зажмурив глаза. Представил себе, как было бы замечательно, если бы Ганнибал появился здесь, в этот самый момент, обнял его за плечи и увел к машине. Ничего не произошло, и трубка молчала. Уилл вздохнул и повесил ее, пошел в палату, роясь в карманах в поисках денег на такси. *** Уилл не стал дожидаться вечера. Просто не смог. Вызвал такси и поехал домой, невольно разглядывая яркий закат – вначале над городом, затем над полями. Было еще светло, когда они подъехали к его дому в Вулф Трап – такому бесконечно одинокому маленькому домику. Уилл расплатился с водителем и вышел из такси, невольно остановившись на дорожке и разглядывая свой собственный дом. Неужели можно жить не одному, а с семьей? Ключ легко повернулся в замке, собаки с лаем подбежали к нему, обнюхивая и ласкаясь, но если раньше это приветствие было всем, чего Уиллу хотелось, то сейчас ему было мало. Погладив собак, он вошел в дом, оглядел кухню – и тут же вспыхнул изнутри, столкнувшись с напряженным взглядом. Медсестра была совсем не права: взгляд был каким угодно, но не пустым и не бездушным. Ганнибал стоял в тени у окна, прекрасный наблюдательный пункт, он наверняка видел, как Уилл выходит из автомобиля. Видел его заранее, пока тот еще не подозревал о внимательной слежке. - Привет, - напряженно произнес Уилл, все еще тиская Уинстона, хотя уже не обращал на пса никакого внимания, лишь механически стискивал в пальцах плотный мех. - Добрый вечер, - Ганнибал шагнул ему навстречу, почти мгновенно поймал его ладони в свои и принялся целовать так нежно и внимательно, словно прошло десять лет с момента разлуки, и он боялся, будто Уилл исчезнет или испарится в воздухе. Это было так замечательно, и будило замечательные чувства… но им надо было поговорить. - Постой, - Уилл заморгал, неохотно отстранившись. - Ты хочешь что-то сказать? Вместо ответа Уилл выволок из заднего кармана джинсов ворох смятых разноцветных брошюр о планировании семьи, и впихнул все это ему в руки, часто-часто дыша, потому что не было сил признаться. Где-то глубоко внутри Уилл очень надеялся, что Ганнибал знает, ведь он знал об омегах все. Надеялся, что нежность последних дней связана с тем, что Ганнибал осознал, как Уилл дорог ему. Надеялся, что жизнь действительно может измениться в лучшую, невообразимо лучшую сторону. - Ты хочешь, чтоб я сделал тебе ребенка?! – усмехнулся Ганнибал, разглядывая цветные картинки с интересом. - Ты уже, - сипло выдохнул Уилл и опустился на стул, словно вся энергия испарилась из его тела. Ганнибал все еще улыбался, но чем дольше он смотрел на Уилла, тем страшнее становилась его улыбка, медленно превращаясь в недоверчивый оскал. - Это не так, - сощурился он, не допуская эту возможность до сознания. - Это сделал ты! – воскликнул Уилл, ожидавшей какой угодно реакции, но не отрицания, - ты и только ты! Он вскочил со стула, едва не набросившись на Ганнибала. - Ты знаешь, что у меня никогда никого не было, кроме тебя! Ты единственный репродуктивный альфа на много миль вокруг! И ты же лучше всех знаешь, как устроены омеги – неужели ты не знал, чем это может закончиться? - Это не моя забота, - Ганнибал уставился на него сердито, - я еще слишком молод, чтобы я мог… Уилл ударил по лицу ладонью, от всей души, потому что не мог выдержать такое. Значит, не царское это дело – заботиться о последствиях! Ганнибал не отшатнулся от удара, а молча стоял и смотрел на него внимательно, не мигая. На скуластой щеке медленно расцветал алый след. Температура в комнате как будто упала ниже ноля. - Хорошо, - Уилл опустил взгляд, отыскал в другом кармане смятый листок о сроках аборта и ткнул им Ганнибалу в грудь, - у меня десять недель. Я еще успеваю избавиться от него. - Избавиться от моего ребенка? - Решение принимаю я, - проговорил Уилл и тут же осекся. Его резко схватили за плечи, прижали к стене так, что он ударился спиной и шумно выдохнул, открыв рот. Ганнибал молча держал его на месте, вжимая пальцы под кости ключицы, и дышать было сложно оттого, что он вдруг заслонил собой все пространство. - Я немного не понял, - вежливо произнес Ганнибал, будто они беседовали за бокалом вина о философских материях, - что ты собрался решать? - Отпусти меня. - Отпустить? Ты только что сообщил мне, что носишь моего ребенка. - А ты, такой замечательный, такой опытный, такой альфа, и не догадывался об этом? – шумно сглотнул Уилл, облизав губы, поглядел ему прямо в глаза, ощущая какое-то подобие жалости, - ты не чувствовал? Да я уже давно осознал, чем все это грозит, из-за этого я нарвался на маньяка-врача… - Значит, ты приглашал Ингрэма не ради простого осмотра, - произнес Ганнибал, словно озвучив свои мысли вслух. Уилл, глядя ему в глаза, вдруг осознал, что творится в его голове в эту секунду. Этот альфа действительно не подозревал, даже не задумывался о детях, словно занятия жарким сексом не имели к ним никакого отношения! И новость про желание Уилла сделать аборт потрясла его, всерьез потрясла! В холодной и черной пустыне чувств Ганнибала разгоралась такая же холодная и ядовитая ярость, как ледяное иссиня-черное пламя, медленно, но с каждой секундой все сильнее. Ничего не изменилось, только пальцы все еще вжимались под кости, словно раздробить их было секундным делом, и Уиллу вдруг стало страшно. - Мне больно, - сказал он, пытаясь заглянуть Ганнибалу в глаза, - ты делаешь мне больно и страшно. На какое-то мгновение ему показалось, что Ганнибал никогда его не услышит, душу сковало льдом, но тут пальцы разжались. - Ты оставишь ребенка, - сказал Ганнибал, ослабив хватку. - Решение принимаю я, - выдохнул Уилл, все еще стоя вплотную к стене, - и ты пугаешь меня до глубины души. Я не знаю, почему я не сдал тебя полиции. Вместо ответа Ганнибал вдруг взял его за подбородок, приподнял, рассматривая с хищным интересом. Надавил на челюсти, вынудив приоткрыть рот и поцеловал жарко, подавляя волю, напоминая, почему он до сих пор на свободе. В голове снова зазвенело. Уилл, не позволяя желанию взять верх, неуклюже ускользнул в сторону, провел ладонями по лицу, растрепав и без того путанные волосы. - Ты заставляешь меня жалеть о том, что мы не расстались, - пробормотал он, ощущение свободы сладко пробежало по телу, как после сильного напряжения мышц. – Ты делаешь мне плохо. Ганнибал посмотрел на него с любопытством, но ничего не сказал. След от пощечины сиял на его щеке. - Я выгнал тебя, потому что ты угрожал мне. Иногда, - Уилл шумно сглотнул, - мне кажется, что твои угрозы всего лишь пустая альфачья бравада, но сейчас мне кажется, что ты готов убить меня. Это так? Ганнибал снисходительно улыбнулся и положил ладони ему на плечи, обычным, приятным жестом, но Уилл все равно вздрогнул. - Зачем ты такой? - Затем, что ты сам ведешь себя странно, - пожал плечами Ганнибал, снизойдя до ответа, хотя было ли это ответом? Неизвестно. - Если ты будешь мне угрожать, мы не сможем быть вместе, понимаешь? – Уилл словно уговаривал его быть хорошим, ведь Ганнибал и в самом деле мог быть хорошим, - и, разумеется, ты еще не готов стать отцом. Странно, что я не видел этого раньше. Ганнибал притянул его к себе и поцеловал в лоб. - Тем не менее, ты оставишь ребенка. Это не обсуждается. - Мне не кажется, что это хороший вариант. Ты не готов, я тем более, не готов. Может быть, через несколько лет… Ганнибал молча погладил его по плечам, вся ярость его словно ушла – или же он просто задернул занавеску, скрывая свои чувства. - Однажды, когда ты сможешь хорошо контролировать себя, когда ты вылечишь все свои проблемы, ведь у тебя осталась травма после стольких лет жизни в изоляторе… когда-нибудь, когда ты станешь старше… Уилл тихо бормотал, уткнувшись носом ему в грудь, а Ганнибал бережно и нежно гладил его по волосам, ничего не отвечая на его слова.