Школа Моральных Уродов

Четвёртого сентября он наконец пошёл в свою новую школу. Здесь к форме относились так же строго, как и в столице — девочки обязательно в синих форменных юбках, мальчики — в пиджаках, тоже синих. На сумках и рубашках — нашивки с эмблемой школы и её коротким девизом на латыни. Рихард неудобно себя чувствовал в новой одежде, но она придавала ему какое-то чувство уверенности и желания скорее попасть за парту. Вайслихт был городом, лишенным всякой симметрии — улицы беспорядочно ломались под разными углами и бессистемно ветвились, асфальт волнами то поднимался вверх по склону, то вдруг уходил вниз, дороги беспричинно расширялись и сужались каждые несколько десятков метров. Дома стояли, на первый взгляд, ужасно неустойчиво, некоторые, казалось, вот-вот упадут на тротуар. Из-за кривых низких заборчиков выглядывали целые облака огромных цветущих кустов, тяжёлый терпкий солнечный аромат которых отдавал приближающейся осенью. Машины ездили неспеша, люди ходили как заторможенные. В сочетании с воспоминаниями об энергичном, строгом, последовательном Берлине Вайслихт создавал неприятный, сонный контраст. Школа, однако, выглядела получше, живее, по крайней мере: здесь стоял гул, школьники смеялись и громко разговаривали. Рихард быстро разыскал в вестибюле расписание. Перед первым уроком сегодня — классный час. Отлично, можно будет познакомиться с новыми одноклассниками. Класс оказался не такой просторный, как в берлинской школе, но всё-таки довольно уютный, со светлыми стенами, кафедрой, большой доской. Ещё здесь почему-то вместо обычных парт стояли одиночные, как в японских фильмах. Сейчас в кабинете было много народу, перед началом уроков будущие одноклассники Рихарда сидели на партах, общались и смеялись. Парень остановился в коридоре, робко заглядывая в дверь, потом вытащил свой дневник, чтобы уточнить, в каком он должен находиться классе и кабинете. Всё верно, кабинет 221, класс 11-Б. До звонка оставались считанные минуты. Учитель, герр Шмидт, выглядел молодым и очень рассеянным, но добродушным. Не задавая лишних вопросов, он представил классу нового ученика. Почему-то его голос показался Рихарду обеспокоенным и словно бы заискивающим, когда он обращался к своим ученикам, хотя все слушали внимательно и не перебивали его.  — Расскажи нам немного о себе. — наконец попросил герр Шмидт, поворачиваясь к новому ученику.  — Э-э, да. Меня зовут Рихард Круспе, — немного запинаясь от волнения, произнёс тот, — и я только недавно приехал в этот город из Берлина. В общем… Рад со всеми вами познакомиться. Классный руководитель не стал его больше мучать, за что Рихард был невероятно ему благодарен. Он указал парню его новое место — во втором ряду, пустовавшая четвёртая парта — и, когда тот сел, начал говорить о каких-то малопонятных Рихарду классных делах. Новенький, вытаскивая из сумки принадлежности, украдкой огляделся. Несколько человек с любопытством поглядывали на него, но никто в открытую не пялился, и то спасибо. Рихард сел, провёл ладонями по лакированной поверхности стола, и бросил взгляд в сторону окон, размышляя, почему здесь не висят занавески или хотя бы жалюзи — солнце слепит глаза, наверное, крайнему ряду совсем неуютно. В чрезмерно ярком свете он разглядел фигуры склонившихся над партами одноклассников. Его внимание привлекла одна из них, за последней партой — там сидел парень. В отличие от остальных, он не смотрел в сторону кафедры, а всем корпусом развернулся к окну и, подперев голову рукой, рассеянно глядел в окно. Из-за освещения Рихард не смог его разглядеть подробнее. Классный час закончился, и на перемене к нему сразу подошли несколько ребят.  — Ты Рихард, да? Ух ты, из Берлина? Ну и как тебе Вайслихт? Э-э, да. Небольшой тихий город. Мне такие нравятся.  — Наверное, тяжело было переезжать? Да, переезд всегда тяжело.  — А я живу как раз через пару домов от тебя. Я видела, как ты проходил мимо. О, правда? Здорово.  — Ты в первый раз здесь? Да, раньше видел этот город только на фотках, ну и по рассказам мамы.  — О, твоя мама жила здесь? Да, она родилась в Вайслихте.  — Как здорово! Добро пожаловать! Спасибо большое.  — Ты точно тут не жил? Мне кажется знакомым твоё лицо и имя… Нет, наверное, ты меня с кем-то путаешь.  — А ты будешь записываться в какие-то кружки? Не знаю пока. У меня нет особых талантов.  — А в Берлине ты вступал куда-нибудь? Нет, это было необязательно.  — Здесь тоже, но кружки — это весело. Может, попробуешь вступить в художественный? Будем ходить вместе. Не знаю, я не очень хорошо рисую.  — Тогда, может, на баскетбол? Или волейбол. У меня освобождение от физкультуры, мне жаль. Я бы вступил, люблю спорт.  — А-а-а, ну ладно. Тогда в художественный, решено! Не уверен, что я справлюсь. Говорю же — я плохо рисую.  — Там тебя научат, не сомневайся. Главное в искусстве — чувствовать сердцем! А, ну да. Тогда, может быть, попробую. Спасибо за приглашение. Рихард врал напропалую, вымученно улыбаясь, но компания здесь ему очень нравилась. Ребята были общительные и весёлые, с ними парень чувствовал себя комфортно. Единственная странность, которую он заметил — ребята часто переглядывались и, когда думали, что он не видит, быстро кивали друг другу, точно отвечая на какие-то мысленные вопросы. На следующей перемене ситуация не изменилась: некоторые одноклассники снова собрались вокруг него, чтобы опять попробовать сравнить Берлин и Вайслихт, остальные сбивались группками, часто что-то дружелюбно крича новому ученику. В какой-то момент, примерно за десять минут до начала урока, высокая серьёзная девушка с длинными кудрявыми волосами, собранными в строгий хвост, поймав момент, когда все в их компании замолчали (вернее, они замолчали, заметив, что она приближается), подошла в Рихарду и, не улыбаясь, протянула ему ладонь для рукопожатия, чуть щуря светлые глаза:  — Эмили Шварц, староста класса. Рада видеть в наших рядах.  — Э-э-э, да. Спасибо. — Рихард несмело пожал её руку. Эмили заметно напряглась, с очень пристальным вниманием глядя ему в лицо.  — Прости, мы… Мы никогда раньше не встречались? — с сомнением спросила она, не отнимая руку. — …Э?  — Мне показалось, что мы знакомы. — Эмили наконец расцепила рукопожатие, но продолжала с недоумевающим интересом смотреть на него. — Ещё когда ты стоял на кафедре перед классным часом.  — Да? Но я здесь впервые, я жил в Берлине до сих пор. Может, ты меня там видела? — предположил Рихард, немного настораживаясь.  — Нет. Ладно… У меня есть вопрос к тебе от лица администрации класса. — сказала Эмили, так же внимательно глядя на него, словно что-то просчитывая. Она указала на группу ребят с бейджиками, которые так же с некоторым беспокойством смотрели на него — видимо, они и есть администрация класса, как и Эмили. — Ты что-нибудь слышал про легенды нашей школы? Или тайны?  — А? Нет…  — Тогда, думаю, следует тебе это рассказать.  — А смысл? — вдруг тихо перебил её один парень, Кристоф Шнайдер, как-то с опаской посмотрев на Рихарда. — Видно же, что он «вписался». Дальше сам разберется, а вот нам не поверит. Все согласно загудели. Рихард недоуменно посмотрел на Джоша, на Эмили. Что происходит? Эмили явно была в некотором замешательстве.  — Будут вопросы. — произнесла она.  — Это уже потом. Главное — что он «вписался».  — «Вписался»? — решил вмешаться Рихард. — Что это значит? Староста медленно обвела задумчивыми глазами всю затихшую компанию и наконец остановилась на Рихарде.  — Ничего. — Эмили, бросив быстрый взгляд на Шнайдера, изобразила некое подобие улыбки. — Добро пожаловать в коллектив. И она, резко развернувшись на каблуках, взмахнув каштановым хвостом кудрявых волос, вернулась к подругам.  — Эй, да что это значит? — обратился к остальным растерянный Рихард. Шнайдер только головой покачал. Несколько человек переглянулись, их лица были печальны и растеряны, хотя они старательно это скрывали. — И что за тайны школы?  — Да так, байки. — глядя куда-то в сторону, ответила одна девушка, а её подруга добавила:  — Ничего, из-за чего можно было переживать. Не бери в голову.  — Если бы были байки, староста класса не стала бы заострять на этом внимание. — заметил Рихард, чувствуя, что начинает обижаться. Что за загадки такие?  — Потом расскажем, — твёрдо ответил Шнайдер, поднимая голову. Его взгляд стал хмурым. — Когда сам увидишь. Рихард, скрестив руки на груди, громко хмыкнул, скрывая обиду. Он бросил взгляд поверх голов притихших почему-то учеников, и — У окна, на том же месте, за последней партой, как тогда, сидел парень. Высокий, наверное, волейболист, но очень мощный — с широкой грудной клеткой, огромными плечами. Как и на уроке, он ни с кем не общался, что уже само по себе выглядело странно в этом до неприятного сверхдружелюбном классе; парень сидел в полном одиночестве, за спинами весело разговаривающих одноклассников, которые словно специально отворачивались от него, и рисовал в блокноте, склонившись над партой. Рихард задержал на нём взгляд, пытаясь разглядеть черты его лица в режущем глаза свете, и в этот момент парень поднял голову и взглянул прямо на него. Лицо оказалось подстать устрашающей фигуре — широкоскулое, с крупными порами, жёстко очерченными плотными губами, с нахмуренными бровями над неожиданно светлыми блестящими глазами, которые неприветливо смотрели на мир. Рихард моргнул от неожиданности, но незнакомец, без интереса проскользив по нему взглядом, снова опустил лицо к своему блокноту. Что это значит? Здесь, в Вайслихте, класс 11-Б создавал впечатление самого неумеренно дружелюбного класса в истории. Здесь не было людей, которые сидели одни — кажется, каждый стремился попасть хоть в какую-то компанию, хотя по их лицам было понятно, что они бы предпочли одиночество постоянным разговорам с одноклассниками. Это было очень странно, будто здесь то, что ты сидишь один, делало тебя ненормальным. Однако это непонятное правило явно не распространялось на странного парня, который рисовал за последней партой у окна. Рихард решил, что друг этого мальчика сегодня не пришёл в школу и ему приходится коротать перемены за рисованием, без общения, но что-то в образе парня его заставляло сомневаться в своих предположениях. Почему-то казалось, что он давно уже ни с кем не общается. Хотя, сейчас только начало сентября… Может, он новенький и ещё не успел ни с кем подружиться? Но ведь к Рихарду сразу подошли, стали знакомиться… Буквально спустя пару минут он заметил ещё одного такого одиночку — тоже парня, худощавого и высокого, в очках; он сидел отдельно от других и читал учебник. Судя по его редким тоскливым взглядам поверх очков на шумные компании ребят, его эта ситуация как раз-таки нервировала. Парень явно не любит одиночество, но, наверное, стесняется подойти. Странные у них тут люди. Рихард вздохнул в ответ своим мыслям и наконец нехотя вернулся к разговору.