Chase the sky until the ocean

Самайн, приходящийся на полнолуние, по старой привычке некоторые создания все еще называли Истинным Самайном, видя определенную символичность в метафорической смерти солнца в ночь полной луны. Вот и этой ночью луна сияла так полно и так ярко, что свет ее проникал даже сквозь толщу воды. Зеленые воды моря Стихий окрасило серебром и мерцанием, а бледные тела русалок и прочих детей моря, их яркие чешуйчатые хвосты и щупальца создавали собой постоянно движущийся, причудливый живой рисунок — его наверняка могли увидеть крылатые эльфы и те, кто предпочел путешествовать на крыльях осенних ветров, желающих поймать умирающее дыхание светлой половины года до того, как его сменит смертельное дыхание зимы. Кэролайн видела небо — созвездия пролетали под ее взглядом так быстро, что она едва успевала их сосчитать, — а в ушах у нее звенела песнь русалок, от тягуче-сладкой мелодии которой у нее замирало и ныло сердце. Кончики пальцев все еще немного кололо, словно она сама обожглась волшебной пылью, а губы… Губы продолжали гореть, и она в который раз за последний час приложила тыльную сторону ладони к ним, надеясь на то, что жжение уйдет, а вода смоет из памяти не только тактильное ощущение сухих и горячих губ, чуть шершавых, прикасавшихся к ее, но и его последний взгляд. Яростный и дикий, преданный и не прощающий. Стрега раздраженно потерла ключицы, совершенно не желая испытывать чувство вины. Моргана его побери, почему это она должна была чувствовать себя виноватой, когда это летающее чудовище отравляло ее жизнь, вмешивалось в ее планы, совершенно не считалось с ее мнением и мнило себе, что тот факт, что она оказалась его парой, должно было ее тотчас же влюбить в него и покориться ему? Ха, ни за что. Нет, сэр, не дождетесь. Потому ступая на землю Холмов и чувствуя, как тонка граница между Явью и Навью, кожей ощущая как магию живых, так и ушедших, Кэролайн лишь упрямо вздернула подбородок. Крылья ее дрожали, жадно впитывая в себя дары предвестников Темных Ночей, и Кэролайн выдохнула, чувствуя, как губы искривляет хищная улыбка. Холмы горели огнями Самайна, и в цветах увядающей осени огромные костры казались светом для мотыльков, губительным и прекрасным. В воздухе уже пахло кровью, смертью и сладким запахом разложения, и стрега чуть сморщила носик, наблюдая за тем, как капли соленой воды падают с ее волос и рук на влажную землю. Аврора, чье прикосновение к ее плечу отозвалось морским холодом, хищно улыбнулась ей, прежде чем со своей свитой углубиться внутрь острова, туда, где ее уже ждала ее семья. При мысли о семье Кэролайн снова почувствовала, как что-то тянет ее сердце. Майклсоны всегда праздновали Самайн в узком кругу семьи, проводили вместе ритуалы в одну из самых мощных ночей магии, и последние два года даже ей было место на этом празднике — несмотря на явное недовольство и ревность, даже Ребекка чуть смягчалась на одну ночь, — в то время как Клаус, остававшийся верным их договору, встречал Темные Ночи в одиночестве. Кэролайн всегда в эти дни чувствовала странную, непривычную и обостряющуюся пустоту в душе, что усиливалась и сходила на нет лишь к Йолю, и сначала даже винила в этом Клауса, решив, что он пытается манипулировать ее чувствами, но ровно до того момента, как Элайджа, снова прочитавший ее мысли, не поговорил с ней. — Связь родственных душ, Кэролайн, до странного удивительная вещь. Мы жаждем ее и боимся, не осознавая всей ответственности, которую она несет с собой. Соулмейты, пары… Дело не в манипулировании чувствами, дело в том, что даже пары, которые не принимают связь, способны улавливать особо острые эмоции. Мой брат способен на многое, мы оба это знаем, и игры разума — самое невинное, что он мог бы выкинуть, но не в твоем случае. — Взгляд Элайджи был мягким, но твердым, и Кэролайн тогда почувствовала себя провинившейся школьницей. — Мы видели, к чему приводят случаи, когда связь заставляют принять силой, и поверь мне, Никлаус никогда не захочет этого для тебя или себя. Это должно быть твое решение, Кэролайн, и тебе бояться нечего. Да, может быть, бояться ей было нечего — до этого самого момента, — но Кэролайн теперь испытывала вину и за то, что Клаус вновь оказался один в Самайн. Если бы он просто не был таким упрямым идиотом, все могло бы сложиться куда как лучше! Стрега постаралась вернуть себе самообладание и, велев себе не задумываться о Майклсонах, отправилась на свет костров, в поисках Кэтрин или Энзо, которые, как она знала, уже давно прибыли сюда. Чем ближе она приближалась к огням, тем более пряным становился воздух. Уже пекли ритуальный хлеб, догадалась она, вспоминая, каким ласковым становился голос Ребекки, когда она замешивала тесто, мурлыча себе под нос старую песенку. Они выпекали тогда хлеб в виде дракона, крошки которого разбрасывали вокруг поместья Майклсонов, а затем делили его на равные части друг между другом, а часть Ребекка обязательно отправляла Клаусу. — Дурацкие Майклсоны, — пробурчала Кэролайн, сердито скрещивая руки на груди и осторожно ступая по сухим листьям, чувствуя, как ноги приятно утопают в земле. — Нет бы выкинуть их из головы! — Ты уже разговариваешь сама с собой? — Кэтрин, неожиданно вышедшая ей навстречу, сперва даже напугала стрегу, а потом Форбс с улыбкой бросилась ее обнимать. — Я уже думала, что не найду тебя! — А я уже думала, что ты не вырвалась. И почему от тебя несет русалками? — брезгливо скривила нос Кэтрин, на что Кэролайн просто махнула рукой. — Я добиралась морем, — обтекаемо сообщила она, покорно следуя за музой. — А Энзо здесь? — Он пока занят, они что-то там готовят для жертвоприношения Морриган, — беспечно пожала плечами муза, сворачивая к белоснежным шатрам. — Идем, тебе нужно привести себя в порядок, — велела Пирс, все еще смотря на нее недовольным взглядом. — Скажи спасибо, что я прихватила подходящий наряд и для тебя. — Спасибо, — совершенно искренне улыбнулась Кэролайн, в первые за последние часы чувствуя что-то вроде облегчения. В шатре ее уже ждала горячая вода, в которой она ополоснулась, смывая с себя соль и запахи моря, а после облачилась в платье цвета Самайна, цвета крови и всполохов огня. На ее вопросительный взгляд Кэтрин лишь пожала плечами: — Я подумала, что это будет достаточно символично. Ты ведь и так объята огнем, — усмехнулась муза, и в темной ночи, в отблесках тусклого света даже ее улыбка казалась хищной, вновь и вновь напоминая Кэролайн о сути сегодняшней ночи. — И не поспоришь, — пробормотала стрега, разглаживая ткань на бедрах, думая о том, как бы метафорический огонь не превратился в буквальный. — Как ты сумела уговорить его отпустить тебя? — Не то чтобы он мог сильно возражать, — нервно вздохнула Кэролайн, и когда взгляд Кэтрин из недоумевающего стал изумленным, то стрега просто зажмурилась. — Да, я заглянула к Сальваторе. — Бедняга даже не знает, на что ты его обрекла, — покачала головой Кэтрин, едва сдерживая смешок и отходя к резному столику, чтобы налить им вина. — Весьма… отчаянный поступок, моя дорогая. — Если честно… мне как-то немножко не по себе, когда я начинаю думать о том, как я буду возвращаться домой, — виновато пробормотала Кэролайн и взяла из рук музы бокал. — Потому я собираюсь хорошенько выпить и забыть про все это! Кэтрин спрятала свою усмешку в бокале, замечая то, на что Кэролайн так упрямо закрывала глаза. Стрегу грызло не только чувство вины, это было видно невооруженным глазом, а уж если об обители дракона она говорила как о своем доме, то… Коготок увяз — всей птичке пропасть. — Уже пора, — поманила ее за собой Кэтрин, и осушив бокал до дна, Кэролайн последовала за ней. Из центра Холмов уже лилась музыка, дикая и хищная, и стрега запрокинула голову, наблюдая за тенями на небосклоне, где совсем скоро должна была промчаться Дикая Охота. Музыка постепенно подчиняла себе, и стрега, сама того не замечая, уже пальцами отбивала ритм. Если Самайн, который праздновали в Орлеане или семье Майклсонов, все еще оставался в рамках цивилизованности и приличия, то здесь о них забыли давным-давно, сбрасывая с себя понятия морали и стеснения точно так же, как сбрасывали свое прошлое в волшебный костер. Искры от поджигаемого дерева все кружили в воздухе, и Кэролайн глубоко вдохнула этот древесный запах, чувствуя, как узел в груди начинает расслабляться, а от красного вина, щедро предлагаемого всем и каждому, у нее теплеют пальцы и щеки. У нее было свое подношение: совсем скоро в костер полетели опавшие перья с ее крыльев, а на землю возле высоких яблонь она опрокинула кувшин с золотистым вином, тихо проговаривая заговор, намертво выученный еще совсем маленькой девочкой, которую пугали рассказы о великой богине. — Морриган, как бы я хотела, чтобы все было проще и понятнее, — необдуманно добавила Кэролайн, не замечая чуть изменившегося ветра. В Самайн стоило быть в два раза осторожнее с просьбами и словами, что несли в себе магию. *** Магия пела в ее крови, и веселье захлестнуло с головой — даже Кэтрин немного удивленно наблюдала за тем, как Кэролайн отчаянно веселилась, действительно похожая на сгусток пламени в полумраке. Она бесстрашно плясала между кострами, отчаянно флиртовала, впрочем, никогда близко не подпуская, и едва сдерживала свою магию, что проявлялась в каждом ее резком движении. — Это то, что я думаю? — протянула Пирс, наблюдая за непривычно хищным выражением лица стреги, когда какой-то юный эльф попробовал было опустить руку ей на талию — и тут же отскочил, сжимая ладонь и пытаясь унять ожог. — Похоже на то, — обеспокоенно нахмурился Энзо. — Ее бы лучше увести, прежде чем она не натворила чего-то, о чем будет жалеть. — Да ладно, она все равно не сможет зайти так далеко, дар Морриган или нет, — фыркнула Кэтрин. — Это клеймо все равно не даст. Кэролайн, чьи щеки раскраснелись после танца, очутилась у низких длинных деревянных столов, желая осушить жажду. Но стоило ей протянуть руку к кувшину, как за спиной раздался надменный, ленивый голос. — Не ожидал встретить принцессу драконов здесь в полном одиночестве. Она обернулась, окидывая недоуменным взглядом высокого, светловолосого мужчину, и чуть прищурилась, пытаясь вспомнить, где она его уже встречала. У него был жесткий, даже жестокий взгляд, и встреть она его несколькими часами раньше, то может даже испугалась бы, но сейчас, когда Морриган освободила ее от всех условностей и принципов, места страху не осталось. — Я и представить себе не мог, что Клаус, в свете сложившихся обстоятельств, выпустит свою… пару, — он с насмешкой подчеркнул последнее слово, — из поля зрения. Таких, как ты, еще совсем недавно держали в клетках, Кэролайн, словно экзотичные украшения для дома. Если клетка драконов маловата, я всегда готов предложить тебе свое покровительство, — с ухмылкой закончил он, а Кэролайн почувствовала, как вскипает ее кровь. Она окинула его медленным взглядом и приподняла бровь, не сдерживая насмешливой улыбки. — Когда Клаус будет сжигать тебя в пламени, я попрошу, чтобы он сделал это очень и очень медленно, — нежным голосом отозвалась она, так сильно контрастирующим с ее взглядом и словами. Ее волосы в тот момент тронул ветер, созданный чьими-то огромными крыльями, и Кэролайн даже не нужно было оборачиваться, чтобы понять, кто сейчас приземлился с ней рядом — его беснующаяся ярость обжигала ее метку. Она вслепую сделала шаг назад, тут же попадая в кольцо его рук, и будь Кэролайн хоть немного в себе, то испугалась бы его гнева, что янтарем плескался в глазах, едва сдерживаемого рычания или возмутилась бы тем, как собственнически он ее обнимал. Но эта Кэролайн наслаждалась всем этим и спокойно, даже расслабленно опустила голову на его плечо. — Ты как раз вовремя, Клаус, — промурлыкала она. — Я как раз хотела тебя попросить сделать «пуф» и поджарить этого идиота, который докучал мне. — Алистер, — резко проговорил Клаус, не позволяя себе отвлечься тем, как нежилась Кэролайн в его руках. Его гнев от выходки Кэролайн лишь усилился, когда он услышал наглые слова очередного пресмыкающегося существа, и раз Кэролайн так этого хотела… Василиск не успел даже что-то сказать, как его сердце с неприятным, чавкающим звуком, который заставил Кэролайн поморщиться, оказалось в руках у Клауса, тут же швырнувшего его в огонь. — Этого ты хотела, Кэролайн? — рявкнул он, пачкая ее лицо в крови и чувствуя, как убийство чуть умерило его пыл, хотя желание сцепить руки на ее тонкой шее так никуда и не делось. — Может быть, и хотела, — пропела она, чуть морща носик и языком касаясь его пальцев, слизывая с них кровь и заставляя его сердце пропускать удар каждый раз, когда она прикасалась к его коже своим розовым язычком. Заставляя воображать о совсем других вещах, которые она могла вытворять этим коварным языком. — Совсем не сладко. И я ждала, что ты придешь раньше. — Ее внимание перешло на его крылья, и она, хитро улыбнувшись, потянулась к ним пальчиками, с силой провела ноготками по кожистой мембране и довольно улыбнулась, когда Клаус яростно зашипел. — Так это правда, что они такие чувствительные? — промурлыкала она, находя одно особенно чувствительное местечко под шипастым когтем, украшающим острый край крыла. — А что ты почувствуешь, если я прикоснусь к ним языком? — невинно поинтересовалась она, и рычание, с которым Клаус прижал ее к дереву, лишь заставило ее звонко рассмеяться. — В какие игры ты играешь, Кэролайн? — рявкнул Клаус, едва сдерживая желание встряхнуть ее. Он ожидал от нее любой реакции, от страха до полного игнорирования, но вот того, что она добровольно придет в его объятия и будет с ним себя так вести, уж точно не ожидал. — Тебе нравится мое платье? — вместо ответа она задала свой вопрос, и его взгляд на ее декольте, так выгодно подчеркивающим белоснежную грудь, приподнимавшуюся при каждом ее вдохе. — Кэтрин сказала, что выбрала его для меня, потому что это цвет огня, — хихикнула стрега, обнимая дракона за шею. — Это показалось ей символичным, — прошептала она ему на ухо, задевая мочку своими губами и тут же чуть ее прикусывая. Желание взять свою пару прямо там, у дерева, на глазах у сотни созданий и существ, стало почти невыносимым, и, быть может, Клаус так бы и поступил, преподав этим урок ей на всю жизнь. Но что-то в ее поведении было неправильным, не укладывающимся в его голове, даже что-то неправильное было в ее запахе, который он знал как свой собственный, и стоило ему приглядеться и заметить расширенные зрачки глаз и магию, которая отображалась в них, Клаус понял, чьи это проделки. — Морриган, — словно проклятье произнес он, и Кэролайн разочарованно застонала, прижимаясь лбом к его плечу. — Почему тебе нужно все обязательно портить? — требовательно спросила она, едва не топая ногой. — Почему мы не могли просто… повеселиться? — Завтра ты сама скажешь мне спасибо, love, — жестко отрезал Клаус, поднимая ее на руки. Кэролайн, впрочем, не сопротивлялась, наоборот, обняла его за шею и уронила голову ему на плечо. — Ты вечно разрушаешь мое веселье, — недовольно пробубнила она. — Я просто хотела повеселиться, с тобой, как и тогда, когда вместо приятного утреннего секса меня наградили меткой на шее. Клаус ухмыльнулся, слушая ее недовольное бормотание, и прижал свою драгоценную ношу к себе крепче. Счастье музы и безголового Фэ, что они не встретились на его пути, иначе костер Морриган получил бы еще пару сердец за то, что они не уследили за ней. — Мы повеселимся, когда ты будешь в себе, sweetheart, — хмыкнул он, раскрывая крылья. — Это уже будет не так весело, — запротестовала Кэролайн. — Завтра ты меня убьешь за то, что я сделала. — Кэролайн, — вздохнул Клаус и, не удержавшись, поцеловал ее в макушку. — Скрывать не буду, убить тебя время от времени хочется, но мы поговорим об этом завтра. Как и о твоем желании повеселиться, — тут же добавил он, и стрега застонала. — Ты просто невыносимый летающий грубиян, — заявила она и вцепилась в его плечи сильнее, когда сильные крылья подняли их обоих в воздух. — Вот это да! — потрясенно выдохнула она, наблюдая, как они взлетают все выше и выше, а остров становится все меньше и меньше. Клаус прижимал ее к себе, и ей совсем не было холодно или страшно, в кольце его рук было тепло и безопасно. И даже все еще не утихомирившийся гнев Клауса ее ни капельки не пугал, так что она устроилась поудобнее, намереваясь любоваться видом. Клаус не сводил взгляда с ее лица, жадно ловя каждую эмоцию и каждое восторженное выражение. Столько всего он мог показать этой несносной девчонке, стольким удивить, столько всего желал разделить с ней. Оставалось надеяться, что для того, чтобы она так сладко нежилась в его объятиях, не понадобится каждый раз вмешательство Морриган.