Chase the sky until the ocean

Тепло от прикосновений Клауса, ощущение этого почти объятия никуда не ушло. Кэролайн все так же чувствовала жар на своей коже и несколько долгих минут, закрыв глаза, просто наслаждалась этими ощущениями. Отчего-то ей вспомнилась неделя южного солнцестояния, семь благословенных дней, которые она проводила на самом солнцепеке у Радужного озера, вместе с бабушкой и несколькими другими стрегами. Поцелованные солнцем, их называли тогда так, потому что их кожа впитывала в себя солнечный свет и даже недели спустя после солнцестояния, в сумерках выдавала их мерцающим свечением. Именно поэтому раньше, в период от Литы и до Мабона, свободная стрега покидала свой дом после сумерек. Впрочем, таких было столь ничтожно мало, что даже вспоминать об этом смысла не было. Сухой жар, всегда исходивший от Клауса, напоминал ей о тех днях, полных солнца, поняла Кэролайн, и в ее голове проскочила внезапная шальная мысль о том, что с ним рядом ей не нужно было бы бояться собственной природы. Подумала так — и сама же испугалась собственной мысли, уставившись в собственное отражение распахнутыми глазами, в которых уже не скрыть было истину за наносной ложью. Кэролайн стиснула кулачки, вспоминая слова Кая, к которому она заходила пару дней назад. Дроу, как всегда, встретил ее нахальной улыбкой, но когда она, вопреки своему обычному заказу, попросила его приготовить какао, густой и маслянистый, что шоколад чуть горчил на языке, он посмотрел на нее задумчиво. — Что-то не так? — Кэролайн даже смутилась сама и перевела взгляд на банку с леденцами всех форм — даже самых неприличных, — цветов и размеров. — Знаешь, когда ты заказала какао здесь впервые? — Кэролайн покачала головой, вопросительно смотря на него, и он улыбнулся. — Это было в тот день, когда тебя сюда привел Энзо. Снаружи был ливень, Фэ ругался как ненормальный, а ты была больше похожа на… — Взгляд Кая был таким красноречивым, что она фыркнула. — На мокрого птенца с окровавленным крылом, — внезапно мягко произнес он, и она невольно улыбнулась. — Я помню этот день, — кивнула она, оглядываясь. Кофейня Кая вроде бы и изменилась, и осталась все такой же, какой она запомнила. Дружелюбной, теплой, безопасной. — И когда я спросил, что ты хочешь выпить, то меньше всего ожидал, что ты попросишь какао. У меня всегда есть немного бренди для таких случаев, — кивнул он. — А затем ты вновь заказала его, когда пришла сюда пару месяцев спустя, когда что-то случилось со всеми твоими сбережениями. И снова, несколько лет спустя, когда влетела сюда рассерженной фурией и с этой меткой на шее. А теперь пришла плата за Самайн, верно? Кэролайн усмехнулась, вспоминая все те случаи, описанные им, и кивнула. — Когда я была маленькой, я была шкодливым ребенком. Сбегала, несмотря на запреты, обжигалась заклинаниями, разбивала себе колени, ссорилась с детьми своего возраста, когда они отказывались играть со стрегой. Каждый раз, когда я приходила домой расстроенной или в слезах, бабушка не ругала меня, даже если все вышло так потому, что я ослушалась ее. Она ставила молоко на огонь и… — Кэролайн приняла из рук Кая высокий стакан горячего какао с шапкой из взбитых сливок. — Варила тебе какао, — кивнул Кай. — Вкусовые ощущения — самая сильная магия, — заметил он. — Они возвращают нас в прошлое мыслями и чувствами. И каких ощущений пытаешься добиться ты? Кэролайн помолчала, вдыхая коричный аромат какао, и позволила себе откровенность: — Что, несмотря на все проблемы, мне есть куда пойти. Что есть кто-то, кто любит меня, несмотря ни на что, что есть кто-то… кто может обнять меня, а значит, все остальное разрешимо и не так уж и важно. В синих глазах Кая вспыхнула алая искра. — У мокрого птенца, который не мог взлететь с одним крылом, ничего этого не было. Но сейчас? — Он насмешливо выгнул бровь. Кэролайн почувствовала, как кровь прилила к щекам, но все равно безразлично пожала плечами. — Думаю, я должен тебе показать это. — Он сунул ей в руки конверт, внезапно становясь очень серьезным. — Если еще будешь сомневаться в том, что делать, и с василиском в том числе, то поезжай по этому адресу. 

 Кэролайн тогда поблагодарила его и ушла из кофейни в еще более смятенных чувствах, чем обычно. В конверте был листок, где размашистым почерком Кая были написаны, к ее удивлению, нидерландский адрес и чье-то имя. Стрега, высыпав все из своей сумки, вновь нашла тот конверт и перечитала написанное, хоть оно и намертво было впечатано в ее память. Возможно, Кай, которого она за последние годы стала считать своим другом, и правда может ей помочь. Как и некая Андреа Лабонейр, к которой он посоветовал обратиться. У нее голова разрывалась от вопросов и собственного же предательского сердца, которое прикипело к этой сумасшедшей семье ящериц, которых магия по какой-то случайности наделила крыльями и пламенем. И стрега твердо решила съездить по этому адресу, может быть, даже сразу же после этого вечера. Быть может, найди она ответ хотя бы на один из своих вопросов, и сможет принять хоть какое-нибудь решение. Приняв такое решение, Кэролайн сделала глубокий вдох, стараясь успокоить отчего-то тревожное сердце, и, слабо улыбнувшись своему отражению, отправилась к «The Originals».

***



Кэролайн вошла через вход, о котором знали только Майклсоны, и направилась не сразу на вечеринку, а поднялась на второй этаж огромной залы, уже заполненной гостями. Она знала, что когда-то давно все такие вечеринки и даже балы Майклсоны предпочитали давать в своем особняке, но после сменившейся власти в семье изменились и их традиции. Кэролайн легко отыскала Ребекку, которая незамеченной наблюдала за гостями, опираясь о балюстраду. Выглядела дракон роскошно, и, когда Кэролайн чуть кашлянула, давая знать о себе, Ребекка оглянулась. — Привет, — улыбнулась Кэролайн, подходя к балюстраде. — Все выглядит более чем потрясающе. — Всего-то надо было довести до слез пару нимф, — лениво ответила Ребекка, но ей явно польстил комментарий Кэролайн. — Все уже собрались? — Почти, — кивнула Ребекка. — Я слышала истеричный голос де Мартель возле стола с омарами и осьминогами на шпажках, — выглядела Ребекка слишком невинной и слишком довольной собой. — Высшие Фэ тоже здесь, кто-то из муз, вероятно, тоже. А вот он, — она указала на темноволосого, крепко сбитого мужчину в темно-синем костюме, — это альфа объединенных волчьих стай. Кажется, он нашел своего мэйта, — нахмурилась она. Рядом с тем, кого Ребекка назвала альфой, стояла девушка, чьи светлые волосы вились мелким бесом. Кэролайн прищурилась и увидела, что на ее предплечье серебристым светится метка, изображающая собой фазы лун. — Выглядит красиво, — произнесла стрега, а алый дракон закатила глаза, бормоча что-то про отсутствие оригинальности, в то время как стрега подумала о том, как она ласково льнет к своему мэйту. — Да и выглядят они счастливыми. — Ну еще бы, — проворчала Ребекка. — Она келпи, то-то мне ее улыбка показалась лошадиной.

 Кэролайн захихикала, не в силах сдержаться, и Ребекка улыбнулась тоже. — А Марсель? — Марсель уже внизу, — она указала на него кивком головы, и стрега нашла Жерара, явно наслаждающегося шампанским, в толпе. — Выглядит довольным, — заметила Форбс. — Давины нет? — Слава богу, что нет, может, Кол снова захотел бы побыть джентльменом, — фыркнула Ребекка. — Не знаю как, но они пришли к соглашению, которое не включало бы в себя ни головы Кола, ни безумных нулей в счете. — Элайджа мастерски умеет вести переговоры. — Думаю, что Ник сначала как-нибудь завуалированно предложил зажарить и съесть сердце Марселя, затем Кол устроил ему пытку с нефритовыми жезлами и пещерами удовольствий, — Ребекка аж фыркнула в свой бокал, — а затем, когда Марсель подумал, что сходит с ума, Элайджа спас его каким-нибудь договором. Правда, они все еще не спустились, и я даже не знаю почему. Кэролайн внезапно ощутила странный звон в ушах, заставивший ее пошатнуться, а затем они с Ребеккой обе почувствовали сильный выброс магии. Даже Ребекка ухватилась за балюстраду, чтобы не пошатнуться, а среди гостей началось легкое волнение. — Это оттуда, — напряженно произнесла Ребекка, указывая на незаметную дверь в конце коридора. — Там сейчас Ник, Элайджа и Кол. — Я пойду к ним, — выпалила Кэролайн, чувствуя, как теплеет ее метка и как ее нутро буквально тянет туда, заставляя сделать крошечный шажок. — А ты спустись вниз, успокой всех, иначе мы не оберемся проблем. Ребекка метнула нечитаемый взгляд в сторону двери, нервно покусывая губы, и хотя ей явно хотелось что-то сказать или возразить, она внезапно вздохнула, опуская плечи, и устало кивнула, уходя к лестнице, спускающейся вниз. Кэролайн если и удивилась такому поведению, то не стала на нем фокусироваться, направляясь к двери в переговорную. Она хотела было прислушаться, но раздавшееся рычание и грохот мебели заставили ее дернуть дверь на себя и застыть в дверях, прижав ладонь ко рту. Элайджа и Кол, оба со скинутыми фраками, пытались удержать на месте Клауса, в чьих глазах, окрашенных в золотой, не осталось ничего человеческого. Зрачки стали вертикальными, а взгляд был настолько животным и полным ярости, что, столкнувшись с ним, Кэролайн невольно отшатнулась. — Кэролайн? — это было произнесено нечеловеческим голосом, больше похоже на рев или раскатистое рычание, и стрега поняла, что чувствует кролик, загипнотизированный удавом. — Кэролайн, тебе лучше уйти, — раздался тяжелый голос Элайджи, но, вопреки чувству разума, стрега зашла, закрывая за собой дверь. Дракон, словно реагируя на ее присутствие, немного утихомирился и рухнул в кресло, удерживаемый обоими братьями. — Неужели ты сама ко мне пришла, Кэролайн? — протянул Клаус, и она увидела рябь на его лице: чешуя то появлялась на острых скулах, то исчезала. Любовь — самая большая слабость для драконов, Кэролайн. Может, потому они считают, что найти своего мэйта — это не только благо, но и самое большое проклятье? Дракон не в силах совладать со своим зверем, который рвется к своей паре.  Слова Тристана, всплывшие в ее памяти, оглушили ее, заставляя наконец понять, что все это время происходило с Клаусом. — Кэролайн, — осторожно произнес Кол, наблюдая за тем, как исказилось и побледнело ее лицо. — Не нужно расстраиваться, он совсем скоро придет в себя. — Как давно это началось? — она даже не узнала собственный голос, который оказался таким слабым и дрожащим. — Около года назад, — голос Элайджи звучал словно издалека, и Кэролайн, для которой все вокруг внезапно стало мутным, надеялась на то, что он не ненавидит ее. — Все началось со вспышек агрессии, мы долго списывали это на его обычное поведение. Стрега закрыла глаза на мгновение, чувствуя, как горячие дорожки слез заструились по лицу. Клаус дернулся было к ней, но братья его удержали, а она запретила себе утопать в собственных чувствах. Сейчас главным было помочь ему. — Я хочу поговорить с ним, — она сделала еще несколько шагов к Клаусу, который не сводил с нее взгляда. Улыбка его была настолько жестокой и непривычной, что ей стало еще больнее. — Наедине, — тут же добавила она. — Кэролайн, это опасно. Мы едва справляемся с ним вдвоем, — начал было Элайджа, но она упрямо покачала головой. — Он мне вреда не причинит. — Ты правда в этом так уверена, sweetheart? — протянул Клаус. — Я — не он. — Он мне вреда не причинит, — повторила Кэролайн. — Кроме того… Я знаю, что нужно сделать, чтобы он пришел в себя. — Она умоляюще посмотрела на Элайджу. — Дай мне хотя бы десять минут, Элайджа. Пожалуйста. 
Старший из Майклсонов сомневался, она это видела, но Кол, внезапно вставший на ее сторону, убедил брата дать им хотя бы несколько минут наедине. Элайджа уступил ей, понимая, что других вариантов у них уже может и не быть. Когда дверь за ними закрылась, Кэролайн облизала пересохшие губы и заставила себя вновь посмотреть на Клауса, который сейчас даже не выглядел как Клаус. Черты его лица казались такими непривычными, будто кто-то чужой занял его тело и исказил его мимику. Но Кэролайн знала, что это — звериная сторона Клауса. Это была неотъемлемая часть его души и природы, вместе с которой он обращался и поднимался в воздух. Зверь, живущий на периферии его сознания, могущественный и сотканный из магии. Это был дракон, которому принадлежала стрега. — Я все еще помню, как укусил тебя, — протянул Клаус, рывком вставая со своего места, но Кэролайн заставила себя оставаться на месте. — Я почуял тебя задолго до того дня, как мы встретились, потому сдержаться той ночью… не вышло. 

 Он приблизился к ней, пальцы с жесткой чешуей скользнули по ее шее, но она лишь откинула голову, позволяя ему прикасаться к себе. — Ты не представляешь, как сильно мне нравится видеть это на тебе. Какой бы ты ни была упрямой, мы оба знаем, кому ты принадлежишь на самом деле. — Слушай мой голос, Клаус, — прошептала она, притягивая его к себе ближе. Ее пальчики зарылись в волосы на его затылке, и зная, что ему нравится, она провела по коже ноготками. Это заставило дракона толкнуть ее к столу и усадить на него, вклиниваясь между ее ног, но Кэролайн даже не думала сопротивляться. — Иногда я думала, что может быть с нами, если я… приму связь. Кэролайн обхватила его лицо ладонями, смотря прямо в драконьи глаза, и его алые губы исказила улыбка. Чешуя то появлялась, то исчезала под ее пальцами, но она чувствовала, как успокаивается его сердечный ритм. — У тебя наверняка тоже были такие мысли, — промурлыкала она, губами прикасаясь к его шее. — Уверена, ты бы хотел со мной поделиться всеми своими фантазиями. — Маленькая стрега. — Он моргнул, и Кэролайн возликовала, увидев, что его глаза, несмотря на затопившее их злато, стали обычными. — Почему ты плакала? — Он осторожно прикоснулся к ее лицу, а она слабо улыбнулась. — Может, я привязалась к тебе сильнее, чем думала, — глухо ответила она, и Клаус прижался своим лбом к ее, ладонями скользя по обнаженной спине. — Я часто думал о том, что однажды ты поднимаешься со мной в воздух, — произнес он, накрывая ее крылья, и она почувствовала, как слезы вновь подступают к глазам. — У меня есть дом в Волчьих скалах. Прямо у самой отвесной стены, туда можно добраться лишь по воздуху. Я отвезу тебя туда однажды. Я думал, что мы могли бы жить там, только ты и я. И однажды я бы увидел, как ты раскроешь свои красивые, чувствительные, — по его губам скользнула ухмылка, — крылья и отдашься на волю ветра. — Научишь меня? — неожиданно для самой себя спросила она, и он кивнул, продолжая поглаживать ее по спине. — Еще я думал о летнем солнцестоянии… О том, как могла бы светиться твоя кожа. — Горячие губы скользнули по ее скуле, и она откинула голову, подставляя шею под его поцелуи. — Это очень жаркие дни, — прошептала Кэролайн, стаскивая с него белоснежную бабочку, и он плотоядно улыбнулся. — Вне всякого сомнения, стрега. — Метка, подчиняясь его взгляду, внезапно разделилась на две золотистые ленты и скользнула под ее платье, заставляя ее ахнуть, когда они обвились вокруг ее грудей. — Мы могли бы ездить туда, на каждое солнцестояние. И в сумерках или по ночам моя стрега мерцала бы серебром. — Или в твоей постели? — Она едва сдерживала свои стоны, впившись в его руки ногтями, но уже начиная дрожать от того, что его магия с ней вытворяла. — Или в моей постели, — улыбнулся он, замечая, как под гладким шелком платья проступают напряженные соски. — Возможности этой метки меня бесконечно зачаровывают, — признался он, оставляя влажный поцелуй на шее, а Кэролайн всхлипнула, ощущая призрачные прикосновения к своей груди. Она не представляла себе, как он это делал, но ей казалось, что он одновременно касается ее, ласкает везде, задевая самые чувственные местечки. — И это заставляет меня думать о том, что мы бы много экспериментировали, Кэролайн. — Клаус улыбнулся, когда она чертыхнулась, пытаясь сжать ноги и создать хоть какую-либо фрикцию, но лишь сжал ее колени, не давая их сомкнуть. Толкнулся в нее, заставляя ее жалобно захныкать, но не сжалился. — В конце концов, я бы мог тебя долго пытать, Кэролайн. — Я предпочитаю настоящие поцелуи, — выдохнула Кэролайн и, приподнявшись, впилась в его губы. Ее пальчики скользили по его лицу, успокаивающе поглаживая его по абрису челюсти, по небритым щекам, и все связные мысли исчезли, когда Клаус, быстро перехвативший инициативу, языком прошелся по нежным губам, а затем вторгся в ее рот. Дракон вжал ее в себя так сильно, как только мог, заставляя ее чувствовать его возбуждение, и она застонала ему в рот, чувствуя, как его пальцы скользят по кромке ее трусиков. Ее аромат уже наполнил помещение, отчего движения Клауса стали куда более рваными и звериными. Ему хотелось подчинить ее себе еще раз, пока она истекала влагой от возбуждения и умоляюще вцепилась в его плечи, сама, добровольно, целуя его, утихомиривая зверя в нем своими нежными прикосновениями, обманным путем заставляя дракона подчиниться себе. Эта мысль даже вызвала у него мимолетную улыбку, которая исчезла в тот же миг, когда она сама направила его руку туда, где хотела ощутить его больше всего. — Пожалуйста, Клаус, — прошептала она, вновь срываясь на стон, когда он надавил на чувствительный клитор. Кэролайн замерла, когда он медленно стянул с нее трусики, и нетерпеливо подалась бедрами вперед. Она была готова задохнуться от удовольствия, уже когда горячее дыхание опалило ее истекающий центр, а когда Клаус толкнулся в нее языком, она закричала, нисколько не заботясь о том, кто может ее услышать. Весь мир за дверью этой чертовой комнаты мог сгореть, ей до этого не было никакого дела, лишь бы Клаус продолжил вытворять своими языком и пальцами все эти невозможно порочно-сладкие вещи. Клаусу понадобилось лишь скользнуть зубами по чувствительному местечку и провести языком, как мир перед ее глазами взорвался. Оргазм был болезненным, мышцы сладко спазмировали, и когда он скользнул в нее, еще слишком чувствительную и разгоряченную, членом, Кэролайн показалось, что она ослепла от интенсивности чувств. Клаус же буквально зарычал, стискивая пальцы на ее бедре, не давая ей времени привыкнуть к нему, двигаясь в ней так глубоко и так сильно, будто хотел заклеймить ее всеми возможными способами. Он наслаждался каждым ее стоном, будто получая еще большее удовольствие от ее всхлипов и мольб. Когда стрега выгнулась в его руках, ослепленная и дрожащая от своего оргазма, ее тело замерцало, а Клаус последовал за ней секундой позже. Он навалился на нее сверху, вдыхая аромат ее тела, словно боясь, что она сейчас опять сбежит от него, скроется в толпе гостей и тьме ночного города, но Кэролайн лишь запустила пальцы в его волосы, чувствуя себя невероятно умиротворенной. Она знала, что им нужно о многом серьезно поговорить, что за стенами творится полный хаос, а глава практически каждой семьи только и ждет того, что кто-то из Майклсонов падет, но прямо сейчас она хотела насладиться коротким мгновением спокойствия в его объятиях. Ей и правда было кого обнимать и в чьих объятиях нежиться. В какой-то момент они переместились на небольшой диван в углу, Клаус не спешил выпускать ее из своих рук, так что она устроилась на его коленях, чувствуя тепло от его руки на своем обнаженном бедре. — Все наши гости, — она кивнула в сторону двери, — хотят понять, опасен ты для общества или нет? — Можно сказать и так, — усмехнулся он, прикасаясь губами к ее виску, и она нахмурилась. — Мы можем их обмануть? — Ну, если мы предстанем перед ними прямо в таком вот виде, — он коротко рассмеялся, невольно улыбнулась и она. — Ребекка нас убьет, если мы не спустимся, — напомнила она, и Клаус нехотя кивнул, зная, что они должны показать всем, что он в полном порядке. — Значит, мы их как-нибудь обманем. Кэролайн чуть пригладила его волосы, понимая, что ее укладке уже тоже пришел конец, так что она просто распустила волосы. Бабочка уже была безбожно помята, так что Клаус просто оставил рубашку с парой расстегнутых пуговиц, пошутив о том, что Элайджу это доведет до обморока. Кэролайн заклинанием чуть подправила макияж, но махнула рукой, понимая, что по их внешнему виду все и так понятно. — Мне кажется, я знаю, что мы можем сделать. — Она обернулась к нему спиной. — Сделай так, чтобы метка легла по контуру крыльев. Клаус выполнил ее просьбу, она даже ощутила легкую щекотку, когда метка встала на свое место, но вопросительно посмотрел на нее, не отнимая руки от ее спины. — Я видела сегодня мейта альфы, — затараторила она. — Носит метку так, чтобы все видели, так что подумала, что это вполне может всем сказать то, что я принимаю то, что… принадлежу тебе. В морских глаза Клауса вспыхнули золотые искры. — А ты принадлежишь? — поинтересовался он, на что Кэролайн лишь лукаво улыбнулась. — Разве я убегаю от тебя на другой конец города? 

Клаус притянул ее к себе, нежно целуя в лоб, и приподнял ее лицо за подбородок. От взгляда, которым он на нее смотрел, у нее защемило сердце — он словно ждал, что она оставит его, как только у нее появится такая возможность. — Я никогда не заставлю тебя сделать то, что тебе не нравится, Кэролайн. Она кивнула, не спеша отстраниться от него, а потом осторожно взяла за руку. — Идем. Тебе нужно напомнить всем скользким тварям за этой дверью, что Клаус Майклсон в порядке и никогда не падет. Это заявление вызвало у Клауса улыбку, ее любимую, обнажающую его ямочки, и он, по-собственнически опустив ладонь на ее талию, повел в сторону зала. Его стрега была права: он собирался напомнить этому городу, что власть в руках драконов.