***
В тот вечер, Эви так и не решилась подойти к господину Хаку, да и, по правде говоря, особо было некогда. Народу было выше крыши. Зато утром, после хорошего и глубокого сна, вроде как выкинувшего прочь всякие дурацкие мысли из головы, девушка, первым делом спустившись в зал, поискала глазами чужеземца. И не обнаружила его, хотя он всегда приходил в несусветную рань. И хотя Эви понимала, что у господина Хака могли быть какие-нибудь дела, но всё равно почему-то сразу встревожилась и у неё даже пролетела в голове мысль, что больше она никогда не увидит чужеземца. И это, неожиданно для неё самой, очень сильно её расстроило… А ведь они знакомы всего ничего. И это так… странно. Ксеня и Мила живо заметив перемену настроения своей напарницы и мигом выяснив её настоящую причину, начали шушукаться, злорадно посмеиваясь: — Что тютю твоего заброды? Как пить дать, сбежал. Накрылась твоя свадебка медным тазиком. Эви на это ничего не ответила, но зыркнула так, что у обоих сестёр живо пропал весь запал продолжить ехидничать и они предпочли ретироваться. Братья тоже заметили, что с сестрой что-то не так. Ленни не преминул заботливо поинтересоваться, на что Эви лишь покачала головой, мол, всё нормально. Иви же отмолчался, но продолжал всё также, как с прошлого вечера, с очень недобрыми подозрениями косится на неё. Но… господин Хак вернулся! Рыжеволосая девушка едва не сбила с ног Милу, когда очертя голову, бросилась навстречу чужеземцу. — Совсем из ума выжила! — проверещала ей она вслед. И возможно была права, ибо это, как ни посмотри, её поведение выглядело странно — создавалось впечатление, что она кинулась ему в объятия. В объятия едва знакомому человеку. Пусть и даже такому замечательному… Поэтому Эви в самый последний момент притормозила. — Доброе утро, господин Хак! — горячо и чересчур громко поприветствовала она его. — Я так… рада вас вновь видеть. После этой внезапно выскочившей фразы, Эви ощутила, что опять начинает краснеть. Что-то последнее время она слишком часто начала это делать… Да и что вообще с ней происходит? Сам же чужеземец выглядел несколько ошеломлённым столь бурным и радостным приветствием. — Добрьее, — пробормотал он и начал усиленно почесывать скулу. Какое-то время эти двое стояли молчаливыми памятниками самим себе, — чужеземец чесал себе щеку так, что вполне мог разодрать её до крови, а Эви начала вдруг ему пялиться куда-то в шею, хотя мгновение назад, честно смотрела в глаза, — и если бы Иви, вздумал бы сейчас выглянуть из кухни, то его подозрения относительно своей сестры перешли бы в не хилую такую уверенность. Но слава богу, он ничего такого не видел, так что Эви спохватившись, что это смущающее молчание как-то затягивается, мигом усадила заброду за стол и принесла ему поесть.***
По правде говоря, Хак маленько выпил. Вернее допил ту бутылку, что нашёл у себя — не пропадать же добру. И посему поспал чуть подольше обычного. И это было очень кстати, так как тот разговор с «двойником» принцессы всё-таки умудрился выбить его из колеи. Создавалось такое впечатление, что она взяла и так ненавязчиво отшила его… Но, более-менее выспавшись, Громовой Зверь все эти неприятные для него размышления задвинул куда подальше. Как и свои чувства — главнее сейчас для него разобраться и понять, что произошло с этими тремя, и как всё вернуть на круги своя. Только как это сделать? Расспрашивать напрямую их совершенно бесполезно — они ни сном, ни духом. Эх, драконов бы сейчас сюда… И вот он вернулся в шинок и эта девушка с такой откровенной радостью встретила его, хотя вчера так больше и не подошла. Чуть ли не на шею кинулась… И как это понимать? Он так легко смущается от любого, направленного к нему, нестандартного действия принцессы… Хотя принцесса ли это? — Вот кушайте, господин Хак! — сказала эта девушка, поставив перед его носом немудрёную пищу. Громовой Зверь не преминул приступить к трапезе, ибо вчера вечером ничего так и не поел, и поэтому сейчас был голоден, как волк. Какое-то время, принцесса стояла возле него, переминаясь с ноги на ногу, а потом как выпалит: — Господин Хак, а вы знаете, что вы очень замечательный? — Эви вспомнила про своё желание сказать чужеземцу что-нибудь приятное. Хак, не донеся ложку до рта, застыл и вопросительно уставился на девушку, а бровь его стремительно поползла вверх. — Да, да, вы замечательный! — тем временем с какой-то не совсем здоровой горячностью продолжила та. — Вы прямо рыцарь из легенды — такой же невероятно преданный и благородный! Вы так отчаянно ищете свою принцессу, хотя вас особо ничего с ней не связывает. Таких я… отродясь не встречала. И я очень рада, что смогла познакомиться с вами. Это словно попасть в сказку. И мне бы очень хотелось опять послушать вашу историю и… особенно про принцессу. Я очень хотела бы, чтобы вы про неё рассказали поподробнее. Только не сейчас, конечно, — спохватывается она, — а попозже. Если вы не против. Хак на это лишь растерянно кивнул.***
Это случилось после обеда. Хак поведал Эви о принцессе… Хотя это было очень странно рассказывать о ней ей же самой. Он, конечно, опять не вдавался в особые подробности, но похоже чуточку увлёкся, так как его слушательница по окончанию рассказа выглядела смущенной. Неужели, проговорился? — Ох! - вздохнула девушка. — Какая же она всё-таки замечательная! И так не похожа на других принцесс! А они же, известное дело, те ещё капризницы, чванливые и надутые. Ну… по крайней мере, о них так обычно говорят. Хак усмехается. Прежнюю принцессу тоже считали глупой и эгоисткой, но для него она никогда не была такой. Но после той страшной ночи, она резко изменилась, раскрыв в себе такое, о чём он даже представить не мог. И, наверное, поэтому не стоит удивляться очередным переменам, невольно подумал Громовой Зверь, глядя на сидящую рядом, разрумянившуюся девушку. Кто знает… какой она ещё может быть?***
Эви весь оставшийся день была очень задумчивой, прокручивая и прокручивая в голове, этот рассказ господина Хака, уже думая, что она, зря всё это затеяла. Ведь теперь она всё поняла — чужеземец, несомненно, влюблён в свою принцессу. И, скорей всего, безответно. С какой невольной нежностью и восхищением он о ней говорил! Что, конечно, понятно — ведь принцесса Ёна такая удивительная! Не то, что она, совершенно обычная деревенская девушка, любящая порой повитать в облаках… И Эви вдруг поймала себя, что начинает почему-то завидовать этой Ёне. А ведь такого с ней отродясь не бывало! Эви вдруг стало как-то грустно. «И почему я такая глупая…»***
В очередной, такой же отвратительно-дождливый вечер, в шинке случился невиданный для этого маленького городка ажиотаж. А невиданный он был потому, что в их захолустье, откуда ни возьмись, прибыла довольно большая и разношерстная компания людей, во главе которой стоял ясносиятельный пани. Из шляхты, вестимо! Дело для их глухой дыры совершенно немыслимое. Конечно, моцный и зацный пан, прибыл отнюдь не с фанфарами, ибо погода не позволяла, но местным и так было понятно, кто перед ними. Невооруженным взглядом, так сказать. Одет господарь был очень, несмотря на погоду, богато. Один жупан на нём, чего стоил, обитый собольим мехом. И перстни с яхонтами на каждом толстом пальце и золотая цепь на груди. И богатая сабля при нём. И черкасы при нём лихие, совершенно сумасбродные на вид, вооруженные до зубов. Видать возвращался пани откуда-то с битвы и вот завернул в их края. — Ух, и хлюст-то какой! — восхищался старик Ондрий, когда эта пёстрая братия ввалилась в их шинок, заставив очень потесниться его завсегдатаев. И как-то за всей галиматьёй, никто не заметил, что помимо пана с его казаками, в шинке объявился ещё одни новенький, совершенно неприметный, с низко надвинутым на лицо капюшоном. Он тихо уселся где-то в тесном уголке и не шевелился. Столы для этой шумной компании пришлось сдвигать, а девки, совершенно из-за них избегались, считай только их и успевая обслуживать. Ох, и налегли они же на яства и водку! Видать, изголодались совсем, сюда добираясь. И посему никто из них пока не обращал совершенно внимания на сочных и молодых бабёнок, что крутились рядом, усердно улыбаясь и тряся своими внушительными достоинствами. У рыжей девки особо внушительных достоинств не было, но она, видать, очень старалась, хотя ей это было, похоже, не совсем приятно. Но ничего с этим не поделаешь, это же гости! И очень высокие гости. Потом одна из девок, та что, покрупнее, вдруг толкает рыжую. Неизвестно, специально она сделала или нечаянно, но сама-то девушка умудряется устоять, зато похлёбка, которую она принесла, обливает самого ясносиятельного пани. Горяча была похлёбка, но к чести шляхтича, он не издал и звука, но его широкое, заросшее роскошной бородой лицо, стало багроветь. Запричитала рыжая, бросившись оттирать передником богатый, атласный кафтан. Похоже, она уже успела богу душу отдать, как вдруг оказалась на толстых коленях шляхтича. Пригляделся, видать, господарь к рыжей девке и пришлась она, должно быть, ему по душе, так как насытив уже свой желудок, он решил насытить кое-что другое, потянувшись своим жирными губами к шее крали да и руками за пазуху ей. Одобрительно загоготали его черкасы, решив последовать его примеру, похватав других девок. И всё бы, наверняка, прошло чинно и благородно, если бы рядом с их весёлым столом вдруг не выросла высокая фигура какого-то молодого мужика, вида весьма дикого и устрашающего. Он тотчас же вырвал рыжую девицу, а самому пану дал под дых так, что он, несмотря на свою богатырскую комплекцию, взлетел к самому потолку вверх тормашками и приземлился на один из столов, разломав его к чертям. Что тут началось! Уже весьма подвыпившие черкасы, одурев от такой наглости, повскакивали с матюками, с лязгом вынимая сабли. — Ах ты ж! — Господин Хак! — испуганно взвизгнула рыжая, но тот лишь, молча отпихнул её, хотя и был безоружен. Однако, несмотря на это, многие завсегдатаи, благоразумно забившись в углы, уже мысленно справляли панихиду по славным черкасам… Ох, и знатная же драка началась! Летели столы и стулья! И черкасы с саблями летели. Кто в окно, кто в потолок али в стену или вовсе за дверь. И никто так и не заметил, как тот тихий посетитель, незаметно подкравшись к охающей рыжей девушке, что тоже не могла оторвать взгляда от этого невиданного зрелища, подсунул ей под нос какую-то склянку. Глаза девицы живо закатились, а тот подхватив её на плечо, быстро выбежал из шинка, растворившись в сырых вечерних сумерках. И был таков…