Другая

Когда Принцесса утверждала, что «их родители» зажиточные, она ни капли не преувеличила. Дом, что стоял в самом сердце обширных, пшеничных полей и утопал в яблоневом саду, был большим и добротным, и его крутая крыша внушительным треугольником возвышалась среди дворовых построек. А вот под крышей… Но по порядку. Шума было много. Но не от Принцессы и Юна, что лишь виновато шмыгали носами, а от… Хак старался не пялиться и держать в узде норовистую лошадь растерянности, дабы та рысью не проступила на равнине его лица. Это стало делать гораздо проще, когда Зено и здешний Су-Вон выступили миротворцами. Благодаря их на удивление велеречивому дуэту шум более-менее угомонился, и все сели кушать в просторной комнате с внушительной и белой-пребелой печью. Пусть появление Хака и Джи-Ха и было подозрительным, и на желанных и почетных гостей они явно не тянули, их любезно посадили во главу богатого угощениями стола, по правую сторону от хозяев. Общался с ними исключительно прекрасно изъясняющийся на леборише Зелёный Дракон, а Зверь предпочитал молчать в тряпочку, поглощать пищу и вместе с ней переваривать уже слегка протухшие сомнения. А точнее, неуверенность. Хотя, казалось бы, чему опять сомневаться или в чём быть неуверенным? Кровь воина-дракона не может ошибаться! Принцесса — это Принцесса, Зено — это Зено, а вот Юн… Насчет него не было такой железной уверенности, но, скорее всего, Юн — это тоже Юн, хотя и очень-очень вредный. Да и башковитый, раз знал про эти фокусы с антиподами- двойниками, тем самым немного подготовив Хака ко всякой небывальщине. Однако всё-таки больше всего его закалила встреча с Ваном: узрев Су-Вона местного деревенского разлива, Хак, в какой-то степени, уже предугадал, кого ещё в этих краях встретит. Хотя всё равно с ним случилось кратковременное потрясение. Словно Зверь стал свидетелем восстания из мёртвых. Ну или просто увидел призрака. Иными словами, отец Эви, Иви и Ленни пан Илья — был вылитым Императором Илом, пусть и белобрысым и голубоглазым. Если не считать этого, в остальном прямо копия: невысокий рост, упитанность, дурацкие усики и мягкий, отходчивый характер, несмотря на ту простецкую брань, коей он покрыл непутевые головы своих блудных детишек. Что касается его жены, то не все так было очевидно. Хак плохо помнил леди Каши, но знал от Принцессы, что она была черноволосой. Волосы же тутошней её «матушки» отдавали явной рыжиной, с возрастом поблекшей, но зато глаза такие же фиолетовые, как и у Принцессы. И это наводило на определённые размышления. Ведь получается должны же существовать настоящие Эви, Иви и Ленни, чьи места сейчас занимали Принцесса и остальные? Где они и как так вышло? Конечно, могли быть во всем в этом виноваты эти «батюшка» и «матушка», но украдкой глядя в их простые и добродушные лица, Хак не был в этом уверен. Однако, несмотря на первое хорошее впечатление, за ними все же стоило проследить. Ведь они вполне могут быть виртуозными актерами, как и Су-Вон. При мысли об этом человеке, Хак зыркнул в сторону Вана, что сидел рядом с Зено и смачно вкушал наваристый суп, макая в жирный бульон краюшку белого хлеба. Зверь даже особо не удивился, когда узнал, что Принцесса и щербатый Су-Вон были сосватаны. Но удивило другое: оказывается это благословенное обоими сторонами сватовство, было одной из причин побега сестры и её братьев. Другой причиной было желание увидеть белый свет. И, возможно, Принцесса, Юн и Зено продолжили бы странствовать, если бы не загадочные преследователи и не хворь «матушки» Клары. Сестра и братья прознали про это у одного знакомого, которого как-то нечаянно встретили в своем путешествии. Сейчас, вроде как, эта хворь прошла и пани Клара выглядела весьма цветущей и здоровой женщиной, стройной, как лань, и ясноглазой. «Так, наверное, будет выглядеть Принцесса в таком возрасте». Принцесса сидела напротив Хака, к его вящей радости, между Юном и Зено. Виноватый румянец ещё окрашивал её в алый цвет, но в глазах плескалось счастье. Матушка поправилась, все живы и здоровы и свадьба вроде как более не грозит. По крайней мере, так заверил всех Ван, добавив, что насчёт его отца не стоило волноваться. Он с ним разберётся. И поэтому Принцесса с аппетитом кушала, жмуря глаза от удовольствия и облизывая яркие, лоснящиеся от бульона губы, и время от времени вставляла пару словечек в общий, застольный разговор. И сейчас лицезрея её такой, Громового Зверя посетила весьма горькая мысль: а может… всё оставить так как есть? Не нужно рушить эту идиллию? Вдруг Хака толкнул в бок Джи-Ха, прервав его размышления. Все это время Зверь краем уха прислушивался, как Зелёный Дракон соловьем разливался перед почтенной четой: рассказал кто они и откуда, и о том, как судьба свела их с троицей оболтусов, благоразумно обходя различные странности. И так, судя по всему, ловко рассказывал, что плотина изначального, настороженного молчания, — что естественно, ведь они — чужеземцы, — была прорвана волной приятно-изумленных ахов и причитаний. И вот перед носом Хака появился глиняный стакан, от которого ощутимо шел пряный водочный дух. Ох, ну конечно! Как это гостям да и не предложить водочки? Священная традиция! И отказаться никак невозможно, иначе тем самым оскорбишь гостеприимных хозяев. И поэтому, хотя Хак и был в глубокой завязке, ему пришлось вместе со всеми… Вернее, не совсем со всеми. Принцессе, Юну и Зено не налили, видимо в воспитательных целях. Ну так вот. Зверю пришлось вместе с Джи-Ха, «родителями» и какими-то ещё людьми, которые были то ли родственниками, то ли приживалами, чокнуться и залпом влить в себя огненную жидкость. А потом ещё, ещё и ещё… И как-то так вышло, что ясный день перешёл в неясную ночь.

***

Ох, ну и денёк! Волнительный и утомительный, но в тоже время радостный. Дом есть дом. В нем, как говорится, и стены помогают. А ещё в этих помогающих стенах проживают родные люди. Эви, пока вновь не увидев матушку и батюшку, и не получив от них такой характерный мягкий нагоняй, и не представляла как на самом деле она по ним соскучилась. Хотя, разумеется, переживала, особенно, когда проведала про хворь маменьки. Но всё равно, она, наверное, плохая дочь… Эви вздохнула, ворочаясь с боку на бок в тёплой и мягкой постельке, от которой шёл такой привычный, домашний запах соломы и золы. За печкой в горнице пронзительно кричал сверчок, а за стенкой богатырски похрапывали братья. А так — тихо, но сна не было ни в одном глазу. Девушка всё думала и думала о господине Хаке, что не отрывал взгляда от неё за всё время застолья. И о том, как Эви держалась из последний сил, дабы не раскраснеться аки спелый помидор. Но всё было тщетно, ибо маменька всё заметила и приметила своим зорким родительским глазом и любящим сердцем. И у них состоялся серьёзный и неприятный разговор перед сном, ибо праздничный обед как-то само собой растянулся до самой ночи. Эви, разумеется, отнекивалась. Пылко уверяла маменьку, что между ней и господином Хаком только дружеские чувства. Но маменька, явно созерцая красные щёки своей дочери, совершенно ей не поверила. И прочитала Эви нотацию, что этот юноша хоть и красивый, но слишком чужеземный. За душой у него нет ни гроша, и в их краях он не приживется. Без роду и племени-то! От подобных слов девушка вскипела. А она-то думала, что их друзья понравились родителям! Хотя господин Аджика, вроде бы, точно понравился, но вот господин Хак… Матушка этим своим нравоучением откровенно намекала, что господин Хак имеет виды на Эви из-за зажиточности её родителей и несомненно доброго приданного. Да ещё, видать, выпить любит. И поэтому Эви не сдержалась и выпалила о том, что у господина Хака уже есть сердечная привязанность, которую он давно и отчаянно ищет по всему свету. И Эви его, если и интересует, то только потому, что похожа на неё. Короче, девушка разошлась не на шутку, и смутившаяся матушка еле успокоила её. Но не до конца, и посему Эви сейчас лежала без сна в свой маленькой, девичьей комнатушке, и буравила грустным взглядом темноту. «Эх, маменька, если бы…» Наверное, уже завтра господа Хак и Аджика отправятся дальше на поиски принцессы. А Эви и её братья останутся дома, и их жизнь вновь станет такой же, как и год назад. Слишком скучной… Не то чтобы она жаловалась. Они не бедствовали, и родители у них были достаточно понимающие и любящие, пусть даже порой на них находило, как недавно на маменьку. Да и то, в основном, из-за искренней заботы и беспокойства. Но где-то глубоко-глубоко внутри Эви жило какое-то странное чувство. Чувство некой неправильности… И именно, в первую очередь, оно, а не ненужное сватовство заставило Эви податься в бега. И ей безумно повезло, что братья её подержали и отправились вместе с ней. Казалось, они разделяли с ней это необычное ощущение, но напрямую Эви у них не интересовалась, не зная и не имея слов, чтобы толково объяснить. И поэтому она старалась не обращать на эту странность внимания, что стало особенно легко делать во время путешествия. Новые яркие ощущения погребли это мучительно-неясное чувство. А затем вообще появились господин Хак и господин Аджика, и это было настолько… Но это уже почти в прошлом, и эта тоска начинала вновь цвести. Хотелось бы снова отправиться в странствия, и на этот раз не бесцельно, а вместе с господином Хаком на поиски принцессы! Но Эви знала, что стыд и вина перед родителями уже не дадут это сделать. Нужно заботиться о них, работать по дому и усердно трудиться на родной земле. А затем всё-таки выйти замуж за какого-нибудь хорошего и небедного парня, как о том мечтала маменька. Слава Богу, что о кандидатуре Вана уже не могло быть и речи. Правда, ещё неизвестно, как дядя Юро отреагирует на возвращение Эви. Завтра, как пить дать, бурей нагрянет, а сказать по правде, она его немного побаивалась… Хотя утро вечера мудренее, и стоило попытаться заснуть и не думать о грустном. Но перед этим стоило сходить по малой нужде. Выпутавшись из постели, превращенную её стараниями во что-то не очень удобное, ноги Эви засунула в мягкие ичиги и накинула на плечи тёплый платок, дабы не озябнуть. Свечу решила не зажигать, ибо свой дом и двор знала, как пять пальцев. Осторожно, стараясь не шуметь, начала пробираться в сени. А когда добралась до них, споткнулась в темноте обо что-то большое, и на это же большое и мягкое упала. Вернее, оно задержало громогласное падение Эви, оказавшись живым и овеянным водочным угаром. Оно сграбастало девушку и, уткнувшись ей в плечо, пробормотало: — Химе-сан… — ГО… — Эви торопливо прикусила язык, дабы не воскликнуть, тем самым разбудив весь дом, и, переведя дыхание, продолжила гораздо тише: — Господин Хак, почему вы не в постели? Он что-то невнятно пробормотал на кокише и, вроде как, всхрапнул, готовый вот тотчас же вновь провалиться в глубокий сон, который прервала Эви своим появлением. Наверное, господин Хак выходил во двор по нужде, но до постели не дошел, будучи во власти зелёного змия. Что неудивительно: он и господин Аджика выпили очень много вместе со всей мужской частью её семьи, кроме Ленни и Иви. — Господин Хак, только не засыпайте! — взмолилась девушка, пытаясь вывернуться из его рук. — Давайте, я провожу вас до вашей постели! И ей тоже нужно во двор! Это придало Эви сил и она освободилась, и принялась тормошить чужеземца. — Не спите! Пойдёмте! — Химе-сан? — очухался он, произнеся это более внятно, чем прежде. — Гостям негоже спать на полу. У вас кровать для этого есть, — приговаривала девушка, перекинув руку господина Хака через плечо, стремясь заставить подняться с пола эту гору стальных мышц. — Кроват? — повторил он ещё более осмысленно. — Идти в кроват? Наконец до опаленного огненной водой разума господина Хака дошло, что от него требовалось, и он грузно поднялся, держась за стены, что существенно облегчило Эви задачу. Однако, когда они добрались до горницы, где смачно похрапывал господин Аджика, случилось очередная неприятность. Эви нечаянно повалилась на лежак вместе с чужеземцем, которому уже было невмочь оставаться на ногах и в сознании, и была им придавлена. И застыла, не жива и не мертва, с содроганием прислушавшись. С облегчением вздохнула, когда поняла произведенного ими шума оказалась недостаточно, что разбудить не то что весь дом, но и господина Аджика, что спал неподалёку. Хотя его, наверное, даже из пушек рядом паля, не получится. И это хорошо, ведь если бы их застукали… После давешнего разговора с матерью, подобная перспектива заставила душу Эви уйти в пятки. Если их увидят, то господина Хака вместе с господином Аджикой с позором выгонят, а она отчаянно не хотела так расставаться. Но, как говорится, пронесло. По крайней мере, пока. И пока это "пока" не пропало в туне, нужно выбираться. Нужно, в конце концов, добраться до отхожего места во дворе!