Другая

Галка не могла поверить своим глазам: пригожему чужеземцу было смешно! Смешно от того, что Эви может утопиться и обратиться в русалку! Неужто её сестра права и она ему не люба?! Мучительная обида за Эви заполнила Галку снизу до верху. Ух, как же ей захотелось как-нибудь по-ядрёней обругать чернявого! Аж прямо мочи не было, поэтому она сказала следующее: — Чегой-ты Горыныча мучаешь, изувер?! Однако тот продолжал смеяться, прикрывая свободной рукой себе глаза. И уже хотела было Галка, осерчав ещё пуще, сотворить что-нибудь эдакое, как вмешались переставшие хихикать Матрёна и Рябинка. — А ты слыхала, что бабка Квашня сказала? Не обижай, славненького, вот! — заметила первая, как бы намекая, что здесь происходит всё как надо. — Нашла кого защищать! — добавила вторая. — Горыныча-то?! И правда… Галка остыла, вспомнив препротивный нрав этого кота, о котором ходят среди местных и не очень множество различных слухов. Один страшнее другого! Но всё равно… Зачем он чужеземцу? Тем более такой… Тем временем, чернявый перестав хохотать, поднялся с земли и учтиво склонил голову: — Извиньи. Галка остыла ещё сильнее, устыдившись, что назвала его «изувером». И это из-за Горыныча! В жизнь не поверила бы, что способна на такое! — Просто я очень радь, что ничего не случилось, — сказал он на удивление правильно, и ясные глаза чужеземца на мгновение потемнели, аки омуты в лесной чаще. Переживает, всё-таки. А она, Галка, не приметив того, бочку сдуру на него катить начала. Эх, голова садовая… Опустила она свою садовую голову, не сдюжив взгляда чужеземца. Аж уши разгорелись от стыда. Совестно ей уж стало больно. — Это ты меня прости, дуру этакую, — пробормотала Галка, носком поддев какую-то ветку. А вдруг его бы удар хватил?! Чтобы она Эви потом сказала?! Да и… Холодный пот обдал Галку о подобном исходе. Ведь этак он гулем первее станет, али каким другим мертвяком, и Эви скушает, а заодно и её из-за мести. И сестре не суждено будет стать прекрасной русалкой… Покуда Галка пребывала в новых фантазиях об одновременно сладкой и страшной истории любви её кузины и заброды, которая по её вине могла приобрести крайне нежелательный оборот, Хак склонился и подобрал огурцы, что продолжали лежать у её ног. Вручил их ей, а затем сделал такое, что ни в сказке сказать, ни пером описать! Чужеземец совсем по-братски потрепал её по голове! И все мысли вылетели из головы Галки…

***

Хорошо то, что всё хорошо кончается! И Хак наконец обратился к Матрёне и Рябинке, по поводу того, где бы ему раздобыть либо коробку или верёвку, дабы кота удержать. Сестёр, правда, почему-то опять стал разбирать смех, но всё же они быстро смекнули, что ему нужно. — У деревщика дяди Пенька это завсегда есть. Идём, лыцарь Хак! — как это они умели, в унисон пропели девушки. Громовой Зверь, памятуя, что у них есть и свои дела, вновь попытался отбрыкаться, прося лишь разъяснить в какую сторону идти. — Так нам в ту и сторону и надобно! — хором возразили сёстры, и глядя на их розовые щёки и горящие глаза, Хак глубоко вздохнул в поражении, и перестал возражать. И они пошли… Было… Так как через несколько мгновений, Хак понял что что-то не так. Чего-то не хватает. Сначала он подумал про кота, но Горыныч, слава Небу, был на месте, крепко прижатый и спрятанный за пазухой. И пока не рыпался и не предпринимал новых попыток к бегству. Устал, наверняка, хвостатый! Так что же не так… Хак остановился и обернулся. Галка продолжала стоять на том же месте и спиной. Как статуя. Зверь широкими шагами вернулся назад. И заглянул в лицо этой статуе. Ничего ужасного он не увидел, но вот странного… — Хм… Галка? — позвал он и помахал свободной рукой перед её острым носом. И ничего. Ни один мускул не дрогнул на побелевшем лице этой девушки. Чего это с ней? Выглядело это всё пугающе… Однако ни Матрёна, ни Рябика так не считали. Они даже не удивились, но зато вновь взорвались от хохота. — Я так и знала! — восторженно вопила Рябинка, чуть ли не в ладоши хлопая, будто ей посчастливилось стать свидетельницей какого-то весёлого представления. — А я думала, ни почудилось ли? — чуть ли не стонала Матрёна, вытирая выступившие на глазах слёзы. Хак с недоумением переводил взгляд со смеющихся девиц на Галку, что продолжала изображать из себя ледяную скульптуру. — Так ты по голове её потрепал, лыцарь Хак! — видя его растерянность, объяснила Матрёна. Широко раскрытые глаза Зверя стали ещё больше. И? — Да помню, мы как -то с подружками пытались её познакомить с одним молодцем, — хотела было продолжить свои объяснения Матрёна, но её перебила сестра: — Да пустое это! Влюбилась она в тебя, лыцарь Хак! — Как и мы, — промурлыкала Матрёна, ещё пуще порозовев щеками, и словно стараясь это скрыть, обхватила их ладошками. — Грех в тебя не влюбиться, — томно хлопая ресницами поддакнула Рябинка. — Вон, даже бабка Квашня влюбилась. Обе девушки в унисон мечтательно вздохнули, перемигиваясь. А Хак, не зная что на это сказать, смущенно провёл рукой по взмокшей шее, и покосился на застывшую Галку. Несмотря на всю признательность к Матрёне и Рябинке, он не особо верил в их чувства, но вот сестра Эви его не на шутку встревожила. Долго она так будет стоять? — Мозет её к лекарю? — неуверенно спросил он, поправляя свою немного сползшую ношу. — От её хвори нет лекарства, лыцарь Хак, — менторским тоном возразила Рябинка, а Матрёна неожиданно хлопнула прямо у её уха в ладоши, вскрикнув: — Галка, отомри! Девушки, перестав томно ахать и взмахивать ресницами, приняли самый серьёзный и деловитый вид, обступив изваяние из плоти и крови. — Негоже её так оставлять, — вздохнула Рябинка, а Матрёна, тем временем, ущипнула Галку. Опять ничего. — Влепи ей затрещину. Этак вернее — предложила сестра Матрёне, видя всю бесполезность её действий. — Небось не обозлится. — Сама влепи! Знаешь, какая у неё рука тяжелая! А Хак вдруг вспомнил, что они вообще-то находятся рядом с логовом ведьмы. — Постой! — вмешался он, кивнув в сторону землянки, что сейчас, казалось, какой-то нежилой. А они ведь так шумели… — Мозет, ведьма помозет? Сёстры помотали отрицательно головой, как всегда, одновременно. — Ежели она до сих пор нас не прогнала, значит она крепко спит. И лучше не будить её, — ответила Рябинка. То-то там так тихо… — Так ежели это из-за колдунства, то и не добудишься! — поддакнула Матрёна. — Хоть в набат звони! Совсем как мёртвая становится. Девушки объяснили, что так порой бывает, когда она много сил своих ведьмовских расходует. И Хаку, ничего не оставалось, как согласиться с этой их догадкой, вспомнив о том, что при нём она уже сознание теряла. Так как быть? А… так. Значит, ему придётся просто взять и отнести её домой. Хаку, конечно, не хотелось вновь попадаться на глаза Эви и её домашним, ибо, вроде как, они «попрощались»… Но, во-первых, ничего не поделаешь, а во-вторых, одной «домашней», а вернее Галке, он уже на глаза попался. Да и может отомрёт она по дороге. Хак вновь поправил кота и подступил к остолбеневшей кузине Эви. — Я понесу её, — сказал он сёстрам, которые продолжали спорить о том, кто должен ударить Галку. Но, прежде чем, Хак смог это сделать, Рябинка, на лице которой будто сверкнуло некое озарение, плотно прижавшись к уху Галки, что-то ей быстро пошептала. — ЧАВО?! Хак опять чуть было не выронил Горыныча, а Рябинка с Матрёной, аки лягушки от гадюки, буквально отпрыгнули он внезапно отмершей Галки. — Не надо меня на белы рученьки! — завопила она, воззрившись выпученными глазами на ошалевшего Хака, и её недавно ненормально белое лицо пошло красными пятнами. — А вот Эви надо! Её таскай, понял?! Сказав это, Галка рванула с места шибче ветра, в очередной раз разбросав разнесчастные огурцы. — Постой! — воскликнул ей вслед Хак. — Ты точно порьядок?! Однако, сестра Эви не оборачиваясь, вскоре скрылась среди сумятицы сосен и берёз. Ну… наверное она в порядке. Раз может так бегать. По крайней мере, Хак на это надеялся. Теперь ещё и за неё переживай… — Ты чегой ей это сказала?! — ошеломленно, придя в себя, спросила Матрёна Рябинку. — Даже не верится, что помогло! Шибко чудная, всё-таки, Галка! — Так чего? — нетерпеливо переспросила волнующаяся Матрёна. Хаку, кстати, тоже было интересно, и он ожидающе воззрился на Рябинку. А та, польщенная таким вниманием, улыбнулась от уха до уха: — Я ей сказала, что лыцарь Хак, возьмёт её на белы рученьки, прижмёт к груди своей могучей и унесёт за три-девять землей! Вот! — И воодушевленно вскинула круглый подбородок с ямочкой, явно гордясь своей находчивостью. Матрёна, согласная с этим, восторженно хлопнула в ладоши, а Хак, не выдержав, закатил глаза. Да и вообще… Ему что-то вдруг спать захотелось. Вроде бы ничего ещё не делал, а устал, как собака. А ещё очень захотелось выпить. Хоть немножечко! Утопить, так сказать, свои переживания, ибо у него они, днём за днём, прибавляются и прибавляются, и нет им конца. Эх… — Лыцарь Хак, нам в эту сторону, а не ту!* — позвали его девушки. Ах! Судя по всему, впав в размышления о своей нелёгкой судьбе, он направился куда-то не туда. Покачав головой над своей мимолётной слабостью, Хак пошёл вслед за своими весёлыми и милыми провожатыми.