Rebelle

Волшебники толпились в зале, как пчелы у сот. Все ряды амфитеатра были забиты под завязку, пестрое сборище перешептывалось и шумело, как волны прибоя. Еще бы, давно им не выпадало такого развлечения – посмотреть на живого обскура. Гриндевальд также присутствовал, видимо, для дачи показаний. Рядом околачивался серый шпион из бара. Большинство представителей Комитета я не знала, разве что смутно помнила в лицо. Андре Мантер занимал лавку защитников, рядом с ним – я вздрогнула – сидел Николай Волчанов. У нас конфисковали палочки. Мало того, помимо заклятья паралича, сверху накинули еще и заклятие молчания. В общем-то, суд был просто условностью, где мы играли "почетную" роль декораций. Наказание было очевидным до невозможности – казнь для Криденса и ссылка для меня. Перед судом мне позволили переговорить с Андре. Я вначале несказанно обрадовалась этому шансу и выложила ему всю историю Криденса: как и почему случилось то, что случилось. Но директор быстро вернул меня с небес на землю. Все, на что мы могли рассчитывать – это передать мое дело в руки Магического Совета Севера. Милый, грозный, исподтишка по-детски обожаемый Андре был готов бороться за свою непутевую ученицу, чему я была несказанно рада, но... Криденс! Я в какой-то момент даже порадовалась, что остолбеней лишил меня возможности выражать эмоции, ведь я позорно боялась и не была уверена, что смогла бы это скрыть. В животе образовался ледяной ком, а в груди больно екало каждый раз, как на глаза мне попадался Криденс. Мерлин, это было нечестно. Это было непоправимо нечестно! Сволочи! Трусы несчастные! От страха и злости из глаз потекли слезы – но это было единственное действие, на которое я сейчас была способна. Криденс умрет. Умрет. Едва по-настоящему начав жить! Начался суд. Зачитка обвинений заняла немало времени, чаще всего в нем мелькало слово "убийство" и "пособничество". Потом выступил защитник. Он коротко упомянул о сути обскури и тут же передал слово Мантеру. Видно было, что адвокат и сам не горел желанием защищать Криденса. Директор Дурмстранга долго распространялся о важности сотрудничества, о моей юности и неопытности, о праве передачи дела и о том, как добровольно и скоро он с господином Волчановым присоединились к поимке преступников. Не сделает ли МАКУСА ответного шага навстречу? Мантера умел говорить, не зря он был в свое время лучшим выпускником Гласиаса. Андре слушали скорее одобрительно, и я немного расслабилась. Родной Суд Советов суров, но справедлив. К тому же, это не северное магическое сообщество пострадало от действий Криденса, и в числе присяжных не будет предубежденных, в отличие от этого суда. За себя я могла больше не бояться. Криденс же должен был умереть. Это было ясно. Что делать?! Бессильные слезы текли и текли по лицу, а я даже не могла находиться рядом с осужденным, не могла поддержать его. Дьявол! Когда этот человек стал для меня так важен?! Криденс, прости меня. Я тебя так подвела. Пообещала жизнь, а они ее забирают. Я никого не могу спасти. Почему от меня уходят близкие, что за проклятье?! Криденс, мой хороший... Измученная душа, отчаянно, страстно нуждающаяся в любви, не утратившая надежды вопреки всему. Моя душа! Я сморгнула очередные слезы. Кажется, заклятье паралича начало потихоньку выветриваться. К завтрашнему дню я смогу нормально двигаться. К завтрашнему дню все будет кончено. - Криденс Бэрбоун, - судья повысил голос, и это вывело меня из ступора. – За многочисленные преступления вы приговариваетесь к высшей мере наказания - казни. Приговор вступает в действие немедленно. Решение суда обжалованию не подлежит. Раздались отдельные аплодисменты. Я с тоской поняла, что возражать судье никто не собирается, даже если не совсем уверен в правильности приговора. Нет человека - нет проблемы. А говорили, Восток и Запад отличаются... Как же я ненавидела их всех и каждого отдельно взятого мага в этом зале! Аплодисменты затянулись, и никто, кроме меня и Гриндевальда, вначале не обратил внимания на посторонний звук. Смех. Смеялся Криденс. К нему начали оборачиваться головы, и в наступившей тишине хорошо был слышен его дрожащий от напряжения, полный ненависти голос. - Все решили? Прекрасно. Только упустили одну маленькую деталь: я больше не желаю умирать. Протего максима! В ту же секунду раздались залпы волшебных палочек, но они отразились прозрачного щита, окружившего Криденса. Ну конечно! На посредственных волшебников вроде меня остолбеней действует долго, но ведь я – не ровня магу вроде Криденса. Какая же я идиотка, совершенно непроходимая и невообразимо счастливая дурища, что сразу не подумала об этом! За плотным кругом спин волшебников я не видела происходящего. Судя по крикам и всполохам заклятий, это была бойня похлеще той, что произошла в метро. - Финита инкантанте! – во всеобщем столпотворении ко мне прорвались Мантера с Волчановым, и заклятье первого наконец вернуло мне способность двигаться. - Уходим, - коротко бросил Мантера, хватая меня за руку. – Это больше не наша забота. - Нет. Я не могу его бросить, - я попыталась вырваться, но безуспешно. - Дура! – выругался Волчанов. – Или они его прикончат, или обскури... Его голос утонул в утробном гуле. Я уже слышала его, как и многие присутствующие, и побледнела. Обскури, многократно усиленный яростью хозяина, явился. Нас швырнуло в сторону, я ударилась о стену головой. Мерлин! Опять? "Что-то моей тушке достается последнее время сверх обычного", - откуда-то со стороны пришла заторможенная мысль. Я с трудом приподнялась. Перед глазами плавали черные точки. Как в звенящем тумане, я смотрела, как толпу волшебников накрыл черный вихрь. Он метался и бился о стены огромной залы, и те, кто попадал в его перемалывающие все и вся челюсти, начинал кричать. Но крик длился недолго. Белые сполохи во тьме становились все реже. Интересно, когда придет очередь, Криденс узнает меня или я тоже буду так кричать? В последнее слабо верилось, но и расслабляться раньше времени не стоило. Рядом кто-то трансгрессировал, и обскури с ревом устремилось в его сторону. - Империо! Я узнала этого человека по голосу. Обскури охотился за Гриндевальдом, тот защищался. Но Криденс в таком состоянии даже не заметит заклинания всего лишь одного волшебника. - Стоять! – внезапно я почувствовала, как в шею уткнулось что-то острое. – Прекрати, тварь, или она умрет! Николас?! Я не верила своим ушам. - Совсем спятил? Ему плевать на меня, – прошипела я, вяло отбиваясь. В голове гудело, руки-ноги после остолбеней слушались плохо. "Позорная смерть", - мелькнуло в голове. Погибнуть от палочки скурвившегося любовника – с ума сойти! Я с удивлением, но без страха посмотрела на Волчанова. Я просто не узнавала его. Мужественное лицо было покрыто потом, ужас превратил его в маску какого-то мерзкого домовика, трясущегося в истерике при виде тапка хозяина. И это я когда-то любила?! В то мгновение я даже не могла его ненавидеть, настолько глубоко презирала. - Заткнись, сучка, - прошептал мне на ухо Николас. – Я что, совсем тупой, по-твоему? Или слепой? Так вот, погибать из-за какой-то шлюхи я не намерен. Слышишь меня, обскур?! – заорал он из всех сил. – Я убью ее, если ты не остановишься! Вихрь замедлился, замер черно-серой взвесью. - Вооот, - зубы Волчанова стучали от страха. – Хороший обскури, послушный. А теперь вернись в человеческий облик! Живо! – его палочка оцарапала кожу, по шее потекла теплая влага. Обскури начал съеживаться и уплотняться, принимая форму. Спустя минуту перед нами возникла фигура человека. Криденс поднял голову, и Волчанов инстинктивно сделал шаг назад. На него было страшно смотреть, такая бешеная злоба и боль читалась в его когда-то смирных глазах забитого пса. Так вот с каким лицом ты убивал, мой ученик... - Отпусти ее, - с трудом произнес Криденс. Видимо, укрощение обскури давалось ему непросто. - Ха! И ты меня так просто отпустишь? Не верится, - проскрежетал Николас. – Давай лучше так: видишь вон тот портфель? Подай его. Э нет, не приближайся! Подтолкни к Мантеру ногой! Вот так, - кивнул он, когда его портфель оказался в руках директора. - Андре, найди флакон с ядом василиска. Я перестала дышать. Яд василиска убивает в считанные минуты, и шансы достать противоядие - слезы феникса - равнялись нулю. - Не смей... – палочка полоснула меня по горлу, оставив довольно глубокую царапину. - Заткнись, - прошипел Волчанов. – А ты, обскур, выпей это! Андре передал прозрачный флакончик Криденсу. Тот автоматически принял его, зажал в ладони. - Давай-давай, - нервно хихикнул Волков. – Пей скорее! Я бешено вырывалась, но со стороны было очевидно: мои трепыхания в руках Волчанова были бесполезны. Криденс поднял на меня взгляд. На мгновение весь остальной мир исчез. Был только он и его всеобъемлющая, бесконечная нежность. Черные глаза вместили всю нерастраченную, невысказанную, доверчивую любовь, и его лицо было самым прекрасным, что я когда-либо видела в жизни. Монстр внутри исчез, будто его и не было. Я никогда бы не смогла предать это доверие. Не смогла бы. Поздно. Как всегда, поздно. Невовремя. Неправильно. Все должно было быть иначе! - Спасибо, - просто сказал он. Криденс добавили еще три слова, и я сквозь безостановочно льющиеся слезы повторила их. На его губах появилась улыбка – настоящая, уверенная, счастливая! Я не отрывала глаз от его лица. Кажется, я что-то кричала и о чем-то просила. А он приблизил к губам пузырек. Криденс тяжело упал на колени. Пошатнулся, оперся о пол руками – его тело выгнулось в агонии, не желая умирать, но борьба со смертью была ужасающе неравной. - Нет-нет, не верю, - проскулила я, оседая на землю. – Не верю! Не может этого быть, нет! – я зарыдала, закрыв лицо руками. - Конец, - Волчанов выпрямился и обернулся к Мантеру. – А вы еще высмеивали мою манеру носить с собой яды. - Ева, - не обращая внимания на Николаса, Андре попытался поднять меня на ноги. – Нужно идти, Ева. - Я не могу. Я не оставлю его. - Ева Терек, не сходи с ума. Я прижала руки к пылающим щекам, пытаясь успокоиться. - Подумай, - вставил слово Николас. – Это же убийца, если тебя не смущает тот факт, что это был вообще был не нормальный человек, а обскур. Да, кстати, - он замялся, - ты же понимаешь, что это было всего лишь представление, я не всерьез... Наотмашь я влепила пощечину так, что его голова мотнулась в сторону. - Не приближайся ко мне, Николас, - голос охрип от ненависти. – Никогда. Или я уничтожу тебя. Николас замер с обалделым видом и, выругавшись, трансгрессировал. - Думаю, я смогу выбить тебе разрешение на присутствие на похоронах, - Андре встал рядом со мной и посмотрел на тело. – А сейчас мы должны идти. Я помотала головой. - Нет. Я должна быть с ним. - Совет не позволит тебе. - Ебала я ваш Совет! Вы, кучка трусов, убили человека, а не обскури! Ни в чем не повинного человека! Обскури - это болезнь, проклятие, но куда же вам знать, вам важнее спасти свои задницы с минимальным для себя ущербом... - голос оборвался надрывным сипением. Я опустилась на колени над телом. Криденс показался мне таким маленьким, таким жалким и нелепым. Не могущественный маг, едва не уничтоживший всю волшебную братию Нью Йорка, а забитый несчастный мальчишка с руками по локоть в шрамах... - Прости меня, если сможешь. Я себя простить не смогу.

Послесловие.

Похороны были очень быстрыми. На них присутствовали только я, приемная сестра Криденса Модести и пара представителей Комитета - видимо, с целью убедиться, что Криденс действительно не собирается восстать из мертвых. Я долго вглядывалась в спокойное лицо, на котором застыла улыбка. Криденс был мертв, но казался более живым, чем при жизни. - Пора, - я почувствовала, как кто-то коснулся моей руки. Это была его сестра. Модести погладила брата по волосам и поцеловала в бледную щеку. - Ты его знала, да? – она задрала голову вверх и с недетской серьезностью всмотрелась мне в лицо. Я кивнула, чувствуя, что не в силах говорить. - Ему сейчас хорошо, - просто сказала девочка и указала пальцем вверх. – Он сейчас там, с ангелами. Я подняла голову в серое дождливое небо. Словно в ответ на мои мысли, в просвете туч мелькнул луч солнца. - Да, - повторила я. – Он наконец счастлив.

Конец.