***
На завтрак Грейнджер не пришла. Драко прождал её до самого конца утренней трапезы, так толком и не притронувшись к еде. Кусок в горло не лез, когда он представлял, что сейчас думает о нём Гермиона. Сейчас, когда у них всё было так потрясающе... Всё испортилось, и кто в этом виноват? По сути, никто. Но плохо сейчас всем. Слишком хреново для реальной жизни. Малфой провел первый урок спокойно, выкинув временно всё лишнее из головы. Второе занятие явно не будет таким же гладким — гриффиндорцы и слизеринцы вечно устраивали разборки на совместных уроках даже на его предмете, и остановить многолетнюю войну между факультетами было не под силу никому. Хотя он знал, что в его кабинете они вели себя приличнее, чем у других профессоров, но всё равно стоило сосредоточиться. Это не хаффлпафцы с райвенкловцами, и подраться могут. Он был собой категорически недоволен. Впервые, за почти два месяца преподавания, он позволил студентам быть практически предоставленными самим себе. Периодически одергивая кого-нибудь из расшалившихся студентов, и призывая вновь изучать и конспектировать нужный параграф, он сосредоточенно думал, и писал. Прекрасно понимая, что поговорить с Гермионой не удастся, если она не хочет, Драко решил написать письмо, в котором сможет объяснить, какие отношения его связывают с Паркинсон. Точнее, связывали. Теперь уж точно. Точно по звонку , возвещающему об окончании урока, профессор Малфой поставил свою красивую подпись внизу пергамента и оглядел студентов. — У вас есть время до завтра, чтобы ещё раз прочесть параграф №27. А свои сегодняшние конспекты положите на мой стол. По этому параграфу завтра будет самостоятельная работа, а после — практическая часть. Вы сможете пользоваться завтра только тем, что успели законспектировать сегодня. Ученики, недовольно стеная, сдали пергаменты и покинули класс. Драко же направился в Астрономическую башню, чтобы с совой передать послание Грейнджер. Потому что был уверен, что и на обеде девушка не появится. В шесть вечера Малфой заходил в кабинет директора, на учительское собрание. Таковой была официальная версия, на самом же деле сейчас здесь присутствовали основные члены Ордена Феникса, и у прибывшего Кингсли были какие-то серьезные новости. Бруствер начал сразу с места в карьер: — Надолго я вас не задержу. Информация по Паркеру — мы его взяли. Именно там, куда указал источник мистера Малфоя. Спасибо, Драко. Блондин кивнул, заметив презренный взгляд Рона Уизли, и широко улыбнулся. Он чувствовал, что Гермиона тоже смотрит на него, и в её взгляде уже не было злости. — В общем, — продолжал Министр, — Ситуация такова: Мэтт действительно принимает участие в действиях новых ПСов на территории Британии. Но он не знает ни конечной цели этой группировки, ни их последующих действий. Он всего лишь исполнитель грязной работы. Пятеро магглов — его рук дело. Да, Гермиона, передай своему другу-доктору благодарность — он был прав. Паркер использовал малоизвестный яд, из какого-то африканского растения. Почему они использовали столь маггловский способ убийства — Мэтту неизвестно. Чего они добиваются, нам тоже не понять. Пока. Но мы решили пойти ва-банк. Завербовали его, и сделаем всё возможное, чтобы ПСы об этом узнали. Как, по сути, мы сделали с мистером Малфоем. Как утверждают наши аналитики, они запаникуют, и точно совершат ошибку. Драко перестал слушать. Что это ещё значит? Неужели его и правда пригласили в Хогвартс не просто так? «Завербовали, и сделали всё, чтобы ПСы узнали об этом... совершили ошибку» Это значит, что Грейнджер... Твою мать! Малфой резко вскочил с кресла, яростно смотря на Гермиону. Девушка, понимая, что произошло, беспомощно смотрела на блондина, глазами умоляя молчать, не закатывать скандал при всех. Ненавистно посмотрев по очереди на МакГонагалл, Бруствера, Поттера, и снова на Грейнджер, Драко вышел из кабинета, хлопнув дверью так, что ваза рядом с входом упала и покатилась по кабинету. В полной тишине звон фарфора о паркет раздался зловеще. — Он что... — тихо произнес Кингсли, — Не знал? Минерва покачала головой, сочувственно смотря на Гермиону. Девушка взяла себя в руки, решив объясниться с Малфоем позже: — Давайте продолжим. Я сама с ним потом поговорю.***
«Пожалуйста, прочитай это. Я не хотел говорить тебе о ней, потому что оставил это в прошлом. Всё, что было с Паркинсон, длилось много лет, и до Швейцарии, и после. Но всё закончилось в тот день, когда ты пришла ко мне домой. Тогда я не сразу это понял, но со временем осознал, что влюблен в тебя. И ни о какой другой женщине даже думать не мог, не говоря уже о чем-то большем. Да, тогда я просто хотел затащить тебя в постель, причем так сильно, как никого и никогда раньше; но и после твоего дня рождения ничего не изменилось. Кроме того, что я понял, что это не просто похоть, а нечто большее. Сейчас я понимаю, что это всё значило. И не хочу, чтобы это прекратилось. Просто поверь мне, и всё будет даже лучше, чем раньше. Уже скучаю. Твой Д. М.
Гермиона вытерла слёзы, уже в который раз перечитывая короткое письмо. Уставившись невидящим взглядом в окно, она думала, написал бы он теперь такое письмо, после того, что узнал на собрании. И что больше всего грызло девушку изнутри — как ей теперь оправдаться? Как доказать, что их отношения никак не связаны с планами Ордена? Зная характер Малфоя, она понимала, что он просто не поверит. А доказать это нужно было, ведь сейчас этот несносный блондин необходим ей, как воздух. Если не больше. В первую очередь, Грейнджер призналась сама себе в своих чувствах. И понимала, что это серьезно. А Драко совершенно непробиваемый, значит, нужно подобрать такие слова, против которых ему крыть будет нечем. Девушка поднялась с кровати и убрала письмо в ящик стола. Приняв единственное верное сейчас решение, она направилась в соседний коридор. На первый, тихий стук в дверь, никто не отреагировал. Постучала сильнее, и вновь ответом ей послужила только давящая тишина темного коридора. Гермиона применила палочку, но и Алохомора оказалась бессильна. Девушка напряглась, и снова постучала, уже очень громко. В конце концов, слизеринская гостиная довольно далеко отсюда, и не стоило бояться разбудить студентов. Грейнджер разозлилась, и долбанула ногой в дверь; резко развернулась и громко прошипела в щель между дверью и косяком: — Открой, сейчас же, или я вышибу эту дверь к чертям свинячьим! Но ей снова никто не ответил. Гермиона недобро усмехнулась, и наложила звуконепроницаемость на конец коридора. — Не хочешь по-хорошему — будет по-плохому. Бомбарда! Место, где раньше была мудреная замочная скважина, дымилось после небольшого взрыва, открывая взгляду неровную дыру в двери размером с большой кулак. Шатенка решительно толкнула дверь, и оказалась внутри апартаментов. Сразу создавалось ощущение, будто здесь славно погуляли нетрезвые кентавры. Большой письменный стол был перевернут ножками вверх; вокруг него, на полу, валялись пергаменты, чернильницы и куча перьев, всё вперемешку. Подойдя ближе, девушка увидела свою недвижимую фотографию, пришпиленную дротиком от дартса к верху ножки стола. К голове были пририсованы рожки, как у черта. Нервно посмеявшись, Гермиона оглядела весь разгромленный кабинет. Книги валялись на полу; доски, вырванные прямо из стеллажа; две пустые бутылки от дорогого коньяка, у одной из которых было отбито горлышко. Довершали картину темно-зеленые портьеры, сорванные с карниза, валяющиеся прямо посреди комнаты. Девушка вздохнула, и взмахом палочки вызвала домового эльфа. Отдав указания по уборке и восстановлению входной двери, она бесшумно вошла в спальню, плотно закрыв за собой дверь. Малфой был здесь. Сидел на полу, облокотившись спиной о кровать. Он смотрел на полупустую бутылку в своей руке пьяными глазами, и словно не замечал ничего вокруг. Рубашка на груди была разорвана, рядом валялись мелкие пуговицы. Гермиона снова тяжело вздохнула, и достала из кармана мантии маленький пузырек. Как знала, что без отрезвляющего зелья не обойтись. — Пей, — тихо произнесла Грейнджер, сев рядом с мужчиной, — Нам нужно поговорить. Драко медленно сфокусировал взгляд на пузырьке перед собой, и помотал головой: — Отвали. — Отвалю, когда поговорим. Не вынуждай меня применять силу. Блондин тихо засмеялся: — Силу? Грейнджер, иди отсюда. Ты выполнила своё задание, что тебе ещё нужно? Вида униженного Малфоя недостаточно? Ты, кстати, неплохая актриса. Даже я поверил. Кто бы мог подумать, что Орден даже спать тебя со мной заставит, не побрезгует. Гермиона раздраженно фыркнула и в секунду оседлала Драко, задрав его голову. Открытый пузырек навис над полураскрытыми губами мужчины, и он не стал сопротивляться. Он был слишком пьян. Девушка удовлетворенно влила в его рот последние капли зелья и снова села рядом. — Просветлело в голове? — К сожалению, — буркнул Драко и снова потянулся к бутылке, — Говори, что хотела, и выметайся. Девушка перехватила коньяк и отставила подальше. — Легко, только ты не будешь пить и внимательно выслушаешь меня. Малфой приподнял руки, «сдаваясь», и уставился взглядом в пол. — Да, всё так, — тихо начала Грейнджер, так же смотря в пол, — Мы пригласили тебя в Хогвартс, следуя плану Ордена. В тот момент счет уже шел на часы, и мы успели раньше, к счастью. Если помнишь, у тебя был выбор, ехать в школу или нет. Они бы тебе выбора не оставили. Поверь, они нашли бы способ манипулировать тобой, и заставили бы делать то, что им нужно. — О, так вы разве не сделали то же самое? Ты оказалась отличным способом манипулирования. Точнее, твоя задница. — Нет, — прошипела девушка, — Этого не было в плане. Поверь, пожалуйста. Никто не мог даже подумать, что у нас с тобой может... могло бы... ну, что между нами что-то будет. Да никому в здравом уме не пришло бы это в голову! Я говорю правду, Драко. Это всё по-настоящему. Гермиона аккуратно взяла его за руку, но блондин сбросил её ладонь. — В это я ещё могу поверить. Но сказать мне о плане ты могла. В итоге же получилось спасение утопающего, который даже не знал, что тонул. Бред, Грейнджер. Я не верю ни одному твоему слову. Ещё тогда, после твоего дня рождения, мне показалось странным, что ты так легко начала трахаться со мной. Потом эти якобы переживания, что « так нельзя, неправильно» и всё прочее. Очевидно, что это всё было сделано специально. Так что заткнись, и пошла на хрен отсюда. — Я могу доказать, — тихо проговорила шатенка, — Используй легилименцию. Посмотри сам, если не веришь моим словам. Драко неприязненно посмотрел на неё. — Если я увижу своими глазами, как ты трахалась с Уизелом, или с кем-то ещё, я даже с тобой на одном поле не сяду. Уходи по-хорошему, Грейнджер. И соизволь больше не беспокоить меня. Для твоего же блага. Гермиона была слишком горда, чтобы вынести подобное. Она быстро вышла из комнаты, лишь бы он не увидел глаза, наполненные злыми слезами обиды. И больнее всего было то, что он так и не поверил в искренность её чувств. Надежда, что всё ещё можно вернуть, растаяла окончательно.***
Время бежало, не смотря ни на что. Заканчивалась последняя учебная неделя перед осенними каникулами, и в замке царила атмосфера веселья. Хоть отдых был и не большим, но студенты предвкушали эти пять дней без занятий. Многие уезжали домой, повидаться с родителями, но основная масса учеников оставалась в Хогвартсе. Для преподавателей это означало одно — даже короткого отпуска не предвиделось. Исключением была только Гермиона. МакГонагалл разрешила ей покинуть школу на три дня, побыть дома одной. Потому что девушка до сих пор очень тяжело переживала разрыв с Малфоем. Последней каплей для неё стала сцена, где Драко, прямо в кабинете директора, после собрания перед каникулами, пригласил на ужин Аманду Баркли, бывшую однокурсницу с Райвенкло, ныне профессора маггловедения. Девушка, не подозревая ни о чём, с радостью согласилась, а Малфой даже не взглянул на Грейнджер, которой с большим трудом удалось сдержать эмоции. Вечером того же дня Минерва практически в приказном порядке отправила свою заместительницу в короткий отпуск. Но дома Гермионе стало ещё хуже. Если в Хогвартсе её постоянно отвлекали и дергали по работе, то в полном одиночестве темной квартиры она постоянно думала о Драко. О том, что он делал это всё специально, пытаясь задеть Грейнджер, сделать ей больнее. Она понимала, что он считал, будто его предали; будто их отношения были частью плана. И Гермиона не могла простить себя, ведь она знала с самого начала, что так и будет; что именно этим всё и закончится. Но соблазн быть рядом с ним оказался сильнее разума. Когда она вспоминала, как у них всё получилось, то не находила ни одного не искреннего момента, но всё же Малфой безоговорочно поверил, что всё это было игрой. И от этого становилось ещё больнее. Прорыдав две ночи подряд в подушку, на утро Гермиона Грейнджер приняла для себя непростое решение. Она всё забудет, как сон, как бы тяжело это ни было. Ведь она гриффиндорка до мозга костей, и в её жизни были испытания и посложнее. Она всё выдержит, и пойдет дальше, как это было всегда. Как было после войны, после всех смертей, после Рона... Только вот Драко — это не Рон. Почему-то сейчас было намного больнее. Вечером, накануне возвращения в школу, Гермиона собирала свой чемодан уже без навязчивых мыслей в голове. Спокойно приготовив на утро теплую дорожную мантию, девушка уселась на широкий подоконник с чашкой горячего шоколада в руках. Она вглядывалась в вечерний Лондон, думая о том, как завтра проведет первый после отдыха урок у старшекурсников. Внезапный звонок в дверь испугал задумавшуюся Гермиону — она чудом не выронила чашку из рук. Чертыхаясь, девушка побежала открывать. На пороге стоял растерянно улыбающийся Гарри, с маленьким букетом альстрёмерий в руках. — Привет, — брюнет поцеловал подругу в щеку и вошел в квартиру, — Прости, что без звонка. Был тут неподалеку, решил заглянуть. Как ты? — Решил проверить, не сиганула ли я с окна двенадцатого этажа? — хмыкнула шатенка, принимая цветы, — Жива, как видишь. Спасибо, что зашел. — Даже и в мыслях не было, — засмеялся Поттер, — Мы полжизни бодались со слизеринцами, так что я был в тебе уверен. Ужином накормишь? — Проходи на кухню, — кивнула девушка, — Руки помой! Для них обоих такие разговоры были отдушиной. Довольно редкие теперь, и тем ценнее они воспринимались уже взрослыми друзьями. Ни о чем, и обо всем сразу: о семье, о беременной Джинни и странном отсутствии у нее обычных «беременных» капризов; о Джеймсе и повзрослевшем Тедди, который ежедневно чуть не доводил Андромеду до сердечного приступа. Пока мужчина не заговорил конкретно. — Аманда явно влюбилась. Трещит без умолку, какой он воспитанный, обходительный, умный и интересный. Поймав укоризненный взгляд Грейнджер, Гарри на секунду замолчал, но продолжил: — Я просто хочу, чтобы ты была готова. Она не знает о вас. — Меня это уже не трогает, — безразлично произнесла девушка, — Пусть хоть целуются на глазах у всей школы, мне все равно. — Очень надеюсь, — протянул брюнет, настороженно смотря на подругу, — Хотя я уверен, что Малфой пожалеет об этом. Аманда не отличается теми качествами, которые так ценит наш хорек в женщинах. Даже странно, что она попала на Райвенкло. — Да прекрати, — прыснула Гермиона, — Она нормальная. Просто слегка напоминает... — Лаванду, ага, — подхватил, рассмеявшись, Поттер, — И сильно. Помолчав, брюнет снова заговорил: — Слушай, мне самому это не очень нравится, но я всё же скажу. Он остынет, поймет, что ошибался, и сам придет к тебе. Ты и сама это знаешь. И хоть мне это и не очень приятно, но я буду рад, если ты снова станешь такой, как в прошедший месяц. Ты светилась, Гермиона, светилась изнутри. Ты была счастлива, и все это видели. — Не надо, Гарри, — девушка отвернулась к окну, — Пожалуйста. Это прошло. Я знаю его лучше, чем ты думаешь. Он слишком гордый, чтобы признать ошибку. А я слишком собственница, чтобы принять его сходу из чужой постели. Да и я решила, что уже забыла. Давай не будем больше об этом. — Конечно, — поспешил согласиться мужчина, — Извини. Но, может быть, теперь ты поговоришь с Роном?.. — Смеешься? — хмыкнула шатенка, вскинув брови, — Я ушла от этого, Гарри. Мне не нужен запасной аэродром. Да и после... В общем, сомневаюсь, что теперь мне вообще понравится какой-то человек. Я слишком много сейчас знаю об идеальных отношениях такого, о чем раньше и понятия не имела. — Я понял, — кивнул Поттер, взяв подругу за руку, — Уверен, что у тебя всё ещё впереди. — Конечно, — улыбнулась Гермиона и перевела тему, — Я так понимаю, Джинни у родителей? Оставайся, снег идёт. Завтра вместе в Хогвартс аппарируем. — Спасибо, но я пойду. Джеймс дома, с Джорджем и Анджелиной. Боюсь, он сведёт их с ума. Брюнет закатил глаза, а Грейнджер рассмеялась. — Конечно, тогда иди. Девушка проводила друга, и забралась в постель, закутавшись в огромное толстое одеяло, в попытке почувствовать хоть какое-то подобие тепла живого тела, к которому так привыкла за последний месяц. И отвыкать теперь будет явно очень долго.***
Навесив на лицо самую довольную улыбку, Гермиона вошла в директорский кабинет. Но едва увидев потерянные и обеспокоенные лица коллег и представителей Министерства, улыбаться перестала. — Что случилось? — её голос был напряжен, а взгляд метался по лицам профессоров, — Все живы? — Живы, да вот не здоровы, — протянул из угла глубокий голос. На свет вышел глава отдела спорта Министерства Магии. — Утро не очень добрым получилось, — продолжал мужчина, — И проблему нужно решать быстро. — Да что случилось, объяснит мне кто-нибудь? — прошипела Грейнджер, сверля взглядом МакГонагалл. — Я объясню, — кивнула Минерва и вздохнула, — У нас проблема, Гермиона. И очень серьезная. Речь о Адаме Брэйвене. Директор замолчала, и беспомощно посмотрела на Поттера. Гарри кивнул и подошел к подруге. — Адам с родителями ездил на каникулы в Канаду. Он большой любитель хоккея, и поехал поиграть. В общем, он получил серьезную травму позвоночника. Его родители магглы, и сразу определили его там в какую-то клинику, вместо того, чтобы позвонить в Хогвартс. Меня подняли в три часа утра, и вот только что мы вернулись. — Где мальчик? Насколько всё серьезно? — прошептала Грейнджер, сжав кулаки. — Сейчас сотрудники Мунго переправляют его в Англию. Мадам Помфри настояла, чтобы Брейвен всё лечение проходил здесь, в Хогвартсе. Она уверена, что быстрее поставит его на ноги, плюс он сможет заниматься с учителями, и не отстанет от программы перед ЖАБА. — Отстанет от программы?.. — протянула девушка, — Это что за такая травма, что даже Поппи не может с ней справиться за пару дней? — Перелом, Гермиона, — тихо произнес Поттер, — Три серьезные трещины и перелом позвоночника. Его практически размазали по борту льда двое взрослых мужиков. Помфри сказала, что он минимум месяц пролежит в лазарете, а потом ещё столько же будет восстанавливаться, без каких-либо физических нагрузок. — Два месяца... Черт! — закрыла глаза девушка руками. — Вот именно, — снова подал голос сотрудник Министерства, — И это минимум. Думаю, никому не нужно напоминать, что второе испытание уже через три недели? — И что нам делать? Возможно как-то его заменить? — Гермиона судорожно искала выход. — Такого никогда раньше не было, — заговорил Кингсли, вставая, — Если честно, я не знаю, как правильно поступить в такой ситуации. Вдвоем чемпионы выступать не могут, это понятно. Отменить международный Турнир мы тоже не сможем, даже при желании. Выход один — заменить Адама другим студентом Хогвартса. И мы уже нашли нужный ритуал — замена имени в магическом контракте с Кубком Огня. Нам остается только выбрать, кто это будет. Кандидаты есть? — Погодите, это мы должны выбрать? — воскликнул Поттер, — И каким, простите, образом? Неужели нельзя сделать так, чтобы выбрал сам Кубок? — Ну, вообще-то... — забормотала Минерва, что-то обдумывая, — Если использовать Конфундус... И вписать это в правила... Я знаю, как это сделать. — Отлично, — хлопнула в ладоши Гермиона, — Значит, вместо первого урока деканы приводят в Большой Зал своих студентов, которые уже бросали свои имена в Кубок. Присутствующие закивали и поспешили на завтрак. Гермиона тоже пошла к двери, но её остановил знакомый голос: — Грейнджер, можно тебя на секунду? Девушка прикрыла глаза, мысленно успокоила зашедшееся сердце, и медленно обернулась: — Да? Драко, с абсолютно безразличным лицом, подошел к ней ближе: — Кажется, это твоё. Девушка посмотрела на протянутую ладонь и моментально густо покраснела. В его руке, скомканные, лежали маленькие кружевные трусики. Стараясь «удержать» лицо, шатенка процедила: — Не стоило. Оставь себе, на память. Малфой явно не ожидал такого. Но подачу отбил: — Тебе, конечно, намного лучше без них, но можешь застудиться. Забери, я не фетишист. Гермиона возмущенно фыркнула и сильнее сжала ладонь в кулак, чтобы не дать ему по наглому лицу. Круто развернувшись, она выбежала из кабинета.***
Восемь семикурсников с разных факультетов собрались у профессорского стола в Большом Зале, не понимая, зачем их позвали. Гермиона, МакГонагалл, Кингсли Бруствер, представитель отдела спорта Министерства и четверо деканов стояли по другую сторону стола, разглядывая студентов. — Ребята, — негромко начала Минерва, — Мы пока не обнародовали эту информацию, и я прошу вас держать её в секрете до вечера. На ужине будет официальное заявление, но вы узнаете обо всем сейчас. Наш чемпион, Адам Брэйвен, на каникулах получил серьезную травму, и больше не сможет участвовать в Турнире Трех Волшебников. Вместо него испытания продолжит один из вас. Сейчас мы вновь проведем церемонию выбора чемпиона, и Кубок Огня определит достойного кандидата. Пишите свои имена, а я пока подготовлю Кубок. Директор начала колдовать над серебряной чашей, пока растерянные студенты выполняли указание. Когда всё было готово, каждый опустил клочок пергамента в синее пламя, и в Зале воцарилась напряженная тишина. К Кубку подошла Гермиона, и пламя окрасилось в розовый цвет, готовое сделать выбор. — Ну что, — улыбнулась Грейнджер студентам, — Начнем? Девушка дотронулась палочкой до края чаши, прошептав заклинание, и из Кубка вылетели искры, вытолкнув из огня кусочек пергамента. Замдиректора поймала его в воздухе и развернула. — Ничего себе, — выдохнула девушка, вскинув бровь, — Неожиданно. Мисс Мортен, это вы. Таниа прижала ладони к заалевшим щекам, и широко распахнула и без того огромные голубые глаза. — Сбылась мечта идиота, — прошептал Драко и закатил глаза, представив, как несладко ему теперь придется.***
Слизеринка тихо шла по коридору, опасаясь попасться на глаза дежурному учителю. Профессор Малфой сказал, что Адама уже доставили в лазарет Хогвартса, и ей очень хотелось поговорить с ним. Мадам Помфри уже была предупреждена, и без проблем пропустила девушку в отдельную палату. Таниа бесшумно вошла в маленькую круглую комнату и остановилась у двери. Парень, лежащий на длинной кровати, цветом лица почти сливался с белоснежным постельным бельем. Стараясь не шуметь, блондинка подошла к нему, и аккуратно дотронулась до его руки. — Адам, — тихо позвала девушка, — Ты не спишь? Парень резко открыл глаза. — Мортен? Что ты здесь делаешь? — Пришла навестить тебя. Брэйвен скривился: — Неужели? Что за странная забота? — Я... — Таниа запнулась, — Я хотела поговорить. Ты можешь разговаривать? — У меня сломан позвоночник, а не язык, — хмыкнул Адам, — Говори. Мортен помолчала, вздохнула, и прошептала, присев рядом с ним на кровать: — Кубок выбрал нового чемпиона. — Да? И кого? — Меня, — слизеринка прикрыла глаза, и снова посмотрела на парня, — Я... Я хотела узнать, каково это вообще. — Для тебя — точно сложно, — Брэйвен зажмурился, словно от боли, — Зачем ты вообще в это полезла? Сумасшедшая? — Уже поздно говорить об этом, — пожала плечами девушка, — Просто расскажи, что за подсказку дал тебе гном. — Это больше загадка, чем подсказка, — снова поморщился Адам, — Сказал научиться плавать. — Тебе больно? — Таниа накрыла его ладонь своей, — Позвать Помфри? — Нет, это костерост. Меня предупредили, что так будет. Не больнее, чем маггловские бесполезные уколы. — Мне очень жаль, что с тобой это произошло, — тихо проговорила девушка, — Правда. Если нужны какие-то лекарства — только скажи, я всё достану, через отца. В его аптеках можно найти всё, что угодно, даже если это не очень законно. — Мне ничего не нужно, Мортен, — парень сбросил её руку, — Тем более от тебя. Просто оставь меня в покое, и иди, тренируйся быстро плавать. Хотя, зная вашего декана... Малфой нарушит все правила, лишь бы ты выиграла. — За что ты меня так ненавидишь? — прошептала блондинка, чувствуя, как глаза наполняются слезами, — Ты же знаешь, что Пола выбрала моя семья. Я не могу пойти против них, или они просто откажутся от меня. — Я был готов отказаться ради тебя от всего, — тяжело вздохнул Адам, закрыв глаза, — А ты, как настоящая слизеринка, поигралась, и пошла на поводу у сраного кодекса чистой крови. Молодец, Мортен, ты всё сделала правильно. А теперь чего-то хочешь от меня. Иди, пожалуйста, оставь меня в покое. Таниа сморгнула выступившие слезы, и поднялась с кровати. Выбежав из палаты, она прижалась спиной к двери, и дала волю эмоциям, вспоминая три самых счастливых месяца в жизни. Они, беззаботные шестикурсники, мечтали быть вместе до конца, наплевав на разницу крови. Подолгу лежа в высокой траве у Черного озера, они клялись друг другу в вечной любви, представляли свою семью, детей, и бесконечное счастье. Так было, пока отец не решил её судьбу, подчиняясь кодексу чести. Пока он не сломал ей жизнь, выбрав недалекого, влюбленного в нее с пяти лет, Пола Нортона, своим зятем. Таниа до сих пор помнила каждое слово Адама, как пощечины больно бьющие по её сердцу, когда он обо всём узнал. И до сих пор винила себя, что не рассказала о нём отцу, хоть это и вряд ли что-то бы изменило. И теперь уже было бессмысленно плакать над этим — уже почти год она официально встречается с Нортоном, а через месяц у них помолвка. Слишком поздно, всё давно решено за неё. Да и она была уверена, что больше не любит Адама. Или просто заставляла себя поверить в это...