Семь дней

- А сколько мне осталось?- спрашивает Донхэ вместо приветствия и закидывает ноги на стол в комнате для допросов. Игнорирую ботинки на столе, раскладываю перед собой дело и снова сажусь на стул. Второй день допроса, первый день ожидания. - Ну же, Хёкки,- тянет Донхэ.- Уж право знать у меня осталось. Я мог бы ему сказать, что после сорока трех убитых людей прав у него не осталось ни на что, но молчу. Скольжу взглядом поверх мысков его ботинок и спокойно говорю: - Семь дней. За шесть лет, что мы не виделись, он, на самом деле, мало изменился. Разве что стал тоньше, суше и острее. Когда-то вечно мальчишеское лицо теперь резко очерченное, заматеревшее, тело сильное и гибкое, взгляд колкий, стальной, как наконечник стрелы, но правда в том, что все эти детали истины-то не меняют: передо мной все еще безупречно красивый и бескомпромиссно опасный Ли Донхэ. - Ирония, верно, Хёкки?- не знаю, к чему конкретно относился его вопрос: к тому, что дней снова семь или же к тому, что его тюремщиком оказался я, поэтому отвечать даже не собираюсь. Скорее ради собственного успокоения, чем по необходимости, опускаю взгляд в дело и задаю вопрос: - Есть смерти, о которых мы не знаем? Хэ по-детски склоняет голову набок и улыбается. Хищно. Недобро. - Ты знаешь, что в тюремной камере очень скучно?- невпопад спрашивает он, но звучит так, будто бы это я поинтересовался об удобстве заключенного и спросил, все ли его устраивает. - Никто не заставлял тебя убивать,- пожимаю плечами я. Хэ щурится и едва слышно, недовольно усмехается. - Вам виднее. - Ты на самом деле думаешь, что ничего такого не совершил? Пожимает плечами и отворачивается. - Всего лишь отомстил,- холодно, яростно и непреклонно. Отбрасываю дело и неверяще распахиваю глаза. - Отомстил? Кому ты мстил, когда убивал карманщика? Компьютерного хакера, мелкого афериста, бывших мошенников и грабителей?- перечень можно продолжать бесконечно, и я сам его боюсь: вслух все всегда звучит страшнее, чем выглядит на бумаге и понимание того, что совершил все это он, задачу мою не облегчает. Хэ скрещивает руки на груди и по-деловому качает головой. - А, ты об этом. Тут ты прав, месть моя прервалась на тех трех тварях…- задумчиво хмурит лоб и складывает губы трубочкой.- Ну, тогда считай, что остальные были профилактикой. - Убийства не грипп - воздушно-капельно не передаются,- рычу я.- Из большинства освобожденных в итоге выходят вполне достойные люди, укравший кошелек смерти не заслуживает. Хэ недовольно поджимает губы и скрещивает руки на груди. - Ну, это как посмотреть. Если этот вор решит вдруг отомстить тому следователю, что его посадил, и вдруг кого-нибудь из членов семьи убьет не до конца…Сколько ты сказал, сорок три человека? По-моему, восемьдесят шесть убийств вам будет уже не потянуть. Нахально скалится, радуясь моей немой ярости и вдруг подается вперед. - Хёкки, а к чему все эти допросы? Решил скрасить мне тягостные дни ожидания? - Даже не надейся,- огрызаюсь я.- Узнаю все, что мне нужно, и моей ноги здесь не будет. Хэ любопытно улыбается, вновь откидывается на спинку кресла и заинтересовано цокает языком. Прикидывает что-то в уме, водит глазами по пустым стенам комнаты для допросов и стучит пальцами по столу. Похож он при этом на самого себя в студенческие годы, когда в большой перерыв в очередной раз строил грандиозные планы по захвату Академии, выдумывал нам кодовые имена и безуспешно пытался взломать пароль на компьютере деканатского секретаря. Каждый раз бестолково, но его увлекал сам процесс. - Скучал? Вопрос я слышу не сразу. Только когда понимаю, что вот уже очень давно смотрю не на пальцы его рук, а прямо в глаза. Странная смесь тоски, радости, усталости и искренности. Вот она, на дне шоколадных глаз. Не знаю, что он там прочел на моем лице (хотя догадываюсь – я никогда не умел лгать), но волк, никуда не исчезая, смотрит как-то иначе. Я несколько раз моргаю, стряхивая с ресниц полупрозрачную пелену и отворачиваюсь. Донхэ взгляда не отводит, только слегка ведет плечами, будто бы ежась от холода, прокашливается и с фальшивой улыбкой предлагает: - А давай заключим сделку, господин Глава Отдела? Я отвечаю на твои вопросы… - Ты в любом случае ответишь на мои вопросы,- качаю головой я, и понимаю, что несу чушь. Карие глаза напротив темнеют на несколько тонов, тонкие губы кривятся в самоуверенной усмешке, а плечи будто бы инстинктивно расправляются. Прикрываю глаза в знак поражения и устало машу рукой, давая ему знак продолжать.- Чего ты хочешь? - Пусть с меня снимут наручники,- вытягивает руки вперед, и я недоуменно смотрю на глубокие порезы на запястьях. Сколько на нем браслеты? День, два?...А их вообще хотя бы раз снимали с момента ареста? - Твои ребята,- кивает на охранников за стеклом,- не сильно заботились о моем…удобстве,- насмешливо отвечает он на мои мысли, и я рывком поднимаюсь со стула. Выхожу в коридор, срываю с пояса охранника ключи от наручников и возвращаюсь в камеру. Злость клокочет где-то на уровне гланд, и я не совсем понимаю, что именно так сильно меня взбесило: то, что они не соблюдали устав, или то, что они нарушили его по отношению к Хэ? Открываю замок и аккуратно снимаю браслеты с рук. Свежая кровь сочится по уже запекшейся, но Хэ даже бровью не ведет. Растирает затекшие пальцы, довольно улыбается и протягивает мне раскрытую ладонь. - По рукам? Смотрю на него и думаю, что, пожалуй, только он мог дождаться, пока я выполню свою часть уговора и только потом поинтересоваться, согласен ли я на сделку. Усмехаюсь своим мыслям (а вовсе не ему, конечно), аккуратно сжимаю горячую ладонь и киваю. - По рукам. Рука у него сухая, тонкая, но очень сильная. Проводит большим пальцем по тыльной стороне моей ладони, сжимает сильнее, и я понимаю, что влип. Больше я не отпущу. Не в этот раз.