Chronicles

После матча был долгий разбор полетов, а после и вечеринка, где творилось нечто непонятное. Подробностей он не помнил, но вот голова настойчиво ему напоминала, что пить надо меньше. Мозг же выдавал лишь одну мысль: «Ох, и где Лукаш, когда он так нужен?». Вздохнув, он разлепил глаза и увидел на столе записку, на которой стоял стакан с водой и пара таблеток. Куба чуть не растрогался от заботы лучшего друга. В записке говорилось, что как проснется, он должен прийти, ибо завтра маскарад, а они без костюмов. И вообще, пить надо меньше. От этого Куба растрогался еще больше. И, сдержав скупую мужскую слезу, он стал собираться. Уже на подходе к коридору, где расположен кабинет Лукаша, он с удивлением смотрел вслед бегущему оттуда со всех ног Марио. «Чего это он? И бегает неплохо. Почему он не в команде? Надо будет узнать», – подумал Блащиковски в профессиональном ключе. У кабинета Лукаша валялась коробка конфет, а дверь была раскрыта. Якуб подхватил коробку и радостно влетел в кабинет со словами: – У тебя что, появился поклонник? Но улыбка спала с его лица, когда он увидел полуголого Марко Ройса посреди кабинета. – Эээ, я потом зайду, – Куба попятился и закрыл за собой дверь. И что это было? *** – И что это было? – вопрошал Якуб тем же вечером. – А? – Бэ! Позвал в кабинет костюмы обсудить, а в итоге я застаю полуголого Ройса у тебя в кабинете и коробку конфет на пороге. – О, а какие? – сразу отвлекся Пищек от своего занятия (расчесывания парика). – Так я тебе сразу и сказал. Это мой рычаг давления на тебя! – С каким это пор? – ирония так и слышалась в его голосе. – С тех самых. И не смотри так. Ладно, ладно. Шоколадные с вишней, – сдался Куба. – И зачем ты мучаешь этот парик? – А ты не слышал? – Чего? – Буду Иисусом. – Совсем рехнулся? - опешил Якуб. – Неа, приказ начальства, – поймав скептический и одновременно озадаченный взгляд Кубы, Лукаш не выдержал и фыркнул. – Я так и знал, что ты врешь! – насупился Якуб, запустив в него подушкой, от которой тот увернулся как ни в чем не бывало, что разозлило Кубу еще больше. – И все же? – Буду Гастоном, а парик для тебя, Чудовище ты мое, – с этими словами Лукаш напялил только что расчесанный парик на голову недовольного Якуба, который однако едва сдерживал улыбку. И лишь потом до него дошло, что он так и не получил ответа на свой вопрос. Что-то тут нечисто. *** На вечеринку они опоздали и пришли к самому разгару, потому что бакенбарды Кубы упорно отказывались занять свое законное место. Вообще он не понимал, зачем одеваться в эти костюмы, ибо без принцессы Белль они были практически неузнаваемы. На это заявление Лукаш лишь фыркнул и сказал, что Куба сам виноват и не забрал костюмы полицейского, пожарного и пилота из проката, о чем его просили еще неделю назад (зачем костюм пилота – загадка). Поэтому сейчас Куба отплевывался от этих ужасных бакенбард и проклинал Пищека, который шел впереди, а потом и вовсе неожиданно остановился в проходе, что вызвало еще больше проклятий в его адрес и еще больше бакенбард во рту. И тут мимо Блащиковски проскочила розовая тень, причем знакомая. – О, твой поклонник! – Что? – спросил недоумевающий Пищек, оборачиваясь. – Это он тебе конфеты оставил. Я уверен. – Бред какой-то. Ничего не сходится. Все же он реально странный, хотя... – пробормотал себе под нос Лукаш, а что «хотя», Куба не расслышал. Не больно и хотелось, да и парик как-то все приглушал. В зале Лукаш сразу покинул Кубу, разрушив их прекрасный тандем. Вздохнув, тот направился к столу с закусками и пуншем. Тут и вернулся Марио, лицо которого приобрело нормальный оттенок. Поляк подошел к нему со спины и положил руку на плечо. Визг был знатный, но Куба быстро заткнул его своей мохнатой лапой (костюм был чересчур продуманный, так что Куба заподозрил, что друг давно это планировал). – Тихо ты. Поговорить надо. – О чем? – и глаза такие испуганные-испуганные. – Ты сам знаешь. – Нет, не знаю. – А я говорю, что знаешь. – Я знаю лишь то, что я ничего не знаю. – Философ, что ли? – Да, на первом курсе филологического, – а гордости-то сколько. Вот дурак. – Ты мне зубы не заговаривай! – и тут Куба почувствовал, как вставная челюсть с клыками начинает выпадать, а Марио пытается сдержать смех, ибо сейчас не то время и место, когда сие позволительно. Поняв весь абсурд ситуации, Блащиковски фыркнул, а после и вовсе засмеялся. Марио же со скепсисом наблюдал за ржущим оборотнем, у которого отклеилась бакенбарда. – У вас бакенбарда отклеилась, – как можно вежливей в его ситуации, сказал Марио. – Кхм, спасибо. Два часа с Лукашем их клеили, а они... – Куба досадливо поправил бакенбарду. – Кстати, о нем. Где же он? Он стал оглядываться, но Марио из хватки не выпустил, чтоб не сбежал. Наконец-то он заметил Пищека, который стоял рядом с Ройсом и что-то шептал ему на ухо. – Вот же сволочь! Совсем офигел! Еще и Пищека у меня уведи! – Да, он, вроде, уже, – подал голос Марио, которого Куба от переполняемых эмоций стал трясти. – Курва, ну, он у меня получит! Блащиковски уже было рванул в их направлении, чтобы указать место этой зарвавшейся блондинке, как на эту импровизированную сцену ворвался новый персонаж, вынудив его буквально остановиться, не пройдя пары шагов с Марио на буксире, и наблюдать за событиями из первых рядов.