Chronicles

Утро начинается не с кофе, а с серенад под окном на чистом итальянском. Да, я это уже писал две недели назад, но, когда ты спал всего четыре часа, певуна хочется прибить. Я со злостью откинул одеяло, решительно подошел к окну, открыл его нараспашку и хотел было крепким словцом послать «будильник» ко всем чертям, но меня опередили. Чудовище, конечно, в своем репертуаре. Купать Чиро в фонтане все же не стоило. Ноябрь же на дворе. Вдоволь насладившись зрелищем и успев продрогнуть, я закрыл окно и наткнулся взглядом на соседнюю кровать. Матс. Скотина из комнаты 314. Руки так и зачесались взять подушку и придушить засранца. Меньше болтать будет. Наверное, Хуммельс почувствовал мой взгляд, поэтому нехотя потянулся и открыл глаза, моргнув пару раз и душераздирающе зевнув. Однако, вскоре окончательно проснулся, увидев в моих руках подушку и явно не пожелание «доброго утра», а «чтобтысдох» во взгляде. – Марио, ты чего?! – святая невинность, как же! – Я – ничего, а вот ты совсем страх потерял. Какого хрена ты болтаешь о том, что мы встречаемся? – зашипел я не хуже змеи. – А, ты об этом, – Матс лениво зевнул и потянулся на кровати, чтобы одеяло, будто ненароком, сползло на пол и вся эта невинная ситуация обрела намек на будущее продолжение. Желательно с рейтингом, что отчетливо читалось в нахальных глазах Хуммельса. – А что, нет? Подушкой ему все же прилетело. Прямо в голову. – Нет. – Да. Ай! – Нет. – А я говорю «да»! Ай! Да хватит меня бить! – Не перестану, пока не возьмешь свои слова назад. – Не возьму. Из принципа, – фыркнул Матс, а после промурлыкал. – А вот тебя не прочь. Вот как с ним разговаривать вообще? Я сам не понял, как оседлал его и начал душить подушкой. Вселенная очень любит посылать свидетелей моим промахам, поэтому я не очень-то удивился, когда в дверь после короткого стука влетел Томас Мюллер собственной персоной с криками: «С добрым утром, народ! Вы не поверите, что я вам расскажу! Иммобиле наконец-то искупали… ой. Извините. Я попозже зайду. Роберт, а ты говорил, что Матс врет. Ну и что, что душит? Марко, ты ничего не понимаешь в романтике...» Он уже хотел закрыть дверь, чтобы оставить их наедине, как Матс просипел: «Спасите». Все веселье испортил. *** – Вот это страсть! Вот это эмоции! – Иди нахуй, Томас, – просипел Хуммельс. – Марио все же не промах, - рассматривал Мюллер синяки на шее Матса, которые он тщетно прикрывал шарфом. – Только не ляпни никому, что это засосы, а то он может еще что учудить. И я буду на его стороне. – Ты такой хороший друг, – выдал очередной хрип Матс на радость Марио. – Какой есть. Ай лав ту си ю краааай, краааай, – начал петь весельчак, за что получил затрещину. – Том, у нас договор, – сказал Левандовски, отвесивший затрещину, на что Мюллер закатил глаза. – Будешь меня бить, я на тебя Марио спущу. Сказать, что я поперхнулся чаем – это ничего не сказать. От смерти от удушения меня спасла рука Марко, постучавшая по спине. Правда, от силы удара я чуть не окочурился, зато остался жив, уткнувшись лицом в стол. – Спасибо, – прохрипел я. – Ой, прости. Слишком сильно? Вечно забываю, что у меня тяжелая рука, – Ройс действительно выглядел расстроенным, а я куда-то поплыл. Все его внимание на мне. И руку не убрал. Приятно. (Одна надежда, что я не лыблюсь, как идиот). Все портил только сиплый смех Хуммельса, который пытался сказать, несмотря на все неудобства, что это карма. Придурок. Роберт же смотрел на меня со скепсисом и с еще какой-то странной эмоцией. Ревнует, что ли? Меня? Было бы из-за чего. Ох, и знал бы он, что Чудовищу нравится. Я аж хихикнул. В чай. И поперхнулся вновь. Ничему меня жизнь не учит. *** На тренировке отсутствовал Блащиковски, что обескураживало, ибо он никогда их не пропускал. Наверное, купание в фонтане не прошло для него даром. Да и Пищека не было. Простора для расследования и наблюдения нет. Но я был решительно настроен, поэтому решил посмотреть за ребятами: Марко все кого-то высматривал на тренерской скамейке; Томас балагурил, дергая всех подряд; Нури с Илкаем сплетничали за спиной угрюмого Матса; Роберт же.. отсутствовал. Он же только что был тут. Вот и найден объект для наблюдения. Точнее, его предстоит найти. Марио Гётце вышел на охоту. *** Охотиться долго не пришлось. Объект нашелся за ближайшим углом, а мне пришлось экстренно прыгать в кусты, чтобы не заметили. Тут же и нашлись Пищек и Блащиковски. Польское трио в сборе. «У них что, сходка? Встреча земляков, ха!». – Роберт, я помню ты хотел дополнительные тренировки? Строго индивидуальные, – сделал акцент на последнем слове помощник тренера. – Эм, помню, но вы мне не раз в этом отказали. – Однако теперь, все обдумав, я согласен их устроить, – сказал Якуб, и вновь с напором напомнил: – но строго индивидуальные! И чего он к этому пристал? Или.. о, точно. Ревнивые мы какие. Наверное, те же мысли посетили Пищека, ибо ребра Блащиковски словили его локоть. – Ай! За что?! – в ответ он получил лишь укоризненный взгляд. – Ладно, если кто-то с согласится, то можешь и не индивидуально. Зал после основных тренировок в вашем распоряжении. – О, спасибо. Ну, я пошел? Не хочется получать выговор. У него вообще эмоции на лице меняются? Серьезно, не понять, о чем он там думает. Но вроде рад. Еще бы. Стоило Левандовски уйти, как я пошел за ним, лишь потом осознав, что шуршащие кусты могут вызвать подозрения. Да и поляки никуда не торопились и явно продолжили разговор, который явно имел место быть до Роберта. – Лукаш, вот зачем тебе это? – с наездом спросил Якуб. – И не надо пожимать плечами! Я же знаю, что все не просто так. – А как? Парень же сам просил, да и ему следует усилить нагрузки. Наша программа для него проста. Нам же полезно иметь козырь в рукаве в виде сильного нападающего для того, чтобы выиграть кубок. – Я не про это! – А про что? – Лукаш недоуменно посмотрел на друга. – Про... - Куба замялся, потом посмотрел на часы. – Ой, все. Забей. И мне уже пора бежать к директору. Если Клопп спросит, то я у него. – Я же говорил тебе не купать того парня, – вздохнул Пищек, хотя по нему было видно, что он рад смене темы. – А что он под нашими окнами горлопанит? За три недели можно было и узнать, где объект его страсти живет. В него ж оттуда горшком с фикусом кидали. – Который ты любезно подобрал, но забываешь поливать. – Я тебя не слышу. Я уже ушел. И да, поливать – это твоя обязанность! – пропел Куба, пятясь и скрылся за углом. – И чего я ожидал? – спросил Лукаш пустоту и ушел. Наконец-то можно было выбраться из кустов, но вот они меня отпускать не хотели. Наверное, много шума я наделал, благо все уже ушли. Отряхнувшись от веток, листьев и иголок, что ко мне прилипли в кустах, я уже не так радовался, что их прикрывает ель. Сплошные страдания, а не жизнь. Однако вышло информативно. Роберту назначили дополнительные тренировки, причем Лукаш отстоял факт того, чтобы к ним мог кто-нибудь присоединиться. Все же поведение штатного врача подозрительно, хотя раньше бы я этого не заметил. Все же полезно временами по ночам есть мороженое. И да, никто же не сказал, что я не могу записаться. Ха! Испорчу поляку всю малину. Довольный собой, я пошел на поле, ибо тренировку никто не отменял, да и Клопп уж очень злобно на меня посмотрел, когда приметил меня у кромки поля. Кажется, мне даже записываться никуда не надо, и так буду бежать штрафные круги. Допрыгался.