Chronicles

«И вот опять. И снова двадцать пять. Марио и отработка скоро станут синонимами». На столь невеселой мысли я поймал себя, пока бегал третий штрафной круг вокруг стадиона. На пятом круге я уже хотел попросить Роберта понести меня, но он был злой, как черт, поэтому я, думая о своей тяжкой судьбе, бежал дальше. На самом деле даже приятно, что не один бегаю, хотя непонятно, зачем Роберт так с Томасом поступил. Я всегда знал, что он ненормальный. Однако его мини-фанклуб иного мнения. Или они просто тоже немного ненормальные. Черт, ведь если подумать, то так и есть. Взять того же Кубу: звереет из-за гороскопов и итальянских будильников. Хотя итальянский будильник не люблю даже я. (После тех валяний в кустах я к нему не приближался, а то мало ли что). Задумавшись, я чуть не полетел лицом вперед в уже знаменитую и заметно обмелевшую лужу. Мда, забавно бы вышло. Еще и дождь начался. Мне дышать нечем. Спасите. Мои мольбы были услышаны и после десятого круга меня отпустили. (Уточнив, что из-за набранного веса удвоили мне нагрузку. Так я должен был бежать всего пять). Роберт же побежал дальше. Мне бы его тягу к совершенству и выплескиванию агрессии. Ибо жертва оной до сих пор хрипит и сипит всем на радость. Черт, как вспомню, сразу так приятно. Однако я тут же помрачнел, ибо раз тренировка закончилась, то делать мне нечего и надо идти в нашу комнату, точнее ползти. Бедные мои ноги. *** До комнаты я добрался лишь спустя полтора часа, встретив по пути расстрепанного Мюллера с вещами наперевес. Тот ругал Левандовски на чем свет стоит и говорил, что ноги его больше не будет в той комнате, указывая куда-то вглубь коридора. Я же лишь согласно поддакивал, радуясь отсрочке. Однако поток красноречия и бранных слов не истекал, а я осознал всю горечь моего положения на минуте пятнадцатой. Дверь комнаты так и манила, но была недосягаема. И было даже плевать, кто там, главное, что там кровать. (Ноги после тренировки начали давать о себе знать). Я же только тяжко вздохнул, что Томас принял за сочувствие к своей персоне и принялся с двойным упорством распалятся. Оставалось только мечтать, чтобы он замолчал. Как там в Гарри Поттере было? Силенцио? «Силенцио!». Томас внезапно замолчал, а я в удивлении моргнул. Работает? – Томас, я тебя уже полчаса жду, – раздалось за спиной, а после появилась и рука Тони Крооса, что взяла болтуна за запястье и потащила прочь. Эх, а я было подумал, что хоть в магии мне повезло. – Ой, прости. Заболтался. Марио, спасибо, что выслушал, – крикнул ему, обернувшись, Мюллер, которого тащили на буксире, и переключился на новую «жертву». – Тони, он такой козел! Выставил меня! – Ты сам ушел, – последнее, что я услышал, прежде чем они скрылись за углом. Комната вновь перестала казаться симпатичным местом спасения. К тому же на этаже теперь есть еще одна, где можно переночевать. Правда, это комната Роберта Левандовски, но пф. Подумаешь. Так и вижу, как я стучусь к нему и говорю: «Пусти переночевать! У нас так много общего! Любовь к Марко и странные взгляды на жизнь. Я уже молчу о том, как мы душевно сейчас бегали под дождем». И, стоп, а куда я стучусь-то? Я же даже не знаю, в какой комнате он живет. Черт, ладно. Матс, встречай. В комнату я попытался зайти максимально незаметно, но брошенные на пороге кеды были иного мнения, вынуждая меня споткнуться и чертыхнуться. Матс оторвался от книги, что читал, и посмотрел на меня поверх страниц. Взгляд зацепился за яркую обложку. «Польский для чайников». Что? Я недоуменно моргнул, а мозг начал строить логические цепочки. Точно такую же книгу я видел у Ройса. Они пару дней назад читали её вместе с Хуммельсом в перерыве. К ним еще тогда Пищек подошел. Вот оно. Связь! Марко, Матс, Лукаш и польский. Лукаш, польский, Матс и Марко. Польский, Матс, Марко и Матс. Так, пора прекратить, ибо от перемены мест слагаемых сумма не меняется. Нам нужны выводы. Лукаш дает уроки польского языка! Только вот зачем? И это не объясняет всю эту осведомленность и панибратское общение. Ну и глупость же в голову лезет. Данную теорию отметаем. Под пристальным взглядом соседа по комнате я снял кеды, толстовку, задумчиво почесал нос, плюхнулся на кровать и пробурчал пожелание спокойной ночи. Сквозь моментально навалившуюся дрему я услышал, как хлопнула книга, скрипнула кровать и я каким-то шестым чувством понял, что Матс навис надо мной. – И это все, что ты можешь мне сказать? – Угум-с, – промычал я. – Марио, – угрожающие нотки заставили приоткрыть один глаз. Все же забавно он хрипит, хотя стало не забавно, когда я понял, что ситуация напоминает утреннюю, а Матсу для полноты образа не хватает лишь подушки в руках. – Эм, прости? – Как мило, но я хотел бы поговорить о твоем поведении и о нас. – Да, нет никаких нас, – уткнулся я лицом в подушку, заканчивая разговор. Вот того, что меня перевернут, я не ожидал. Сопротивляться я не мог, даже если бы хотел, ибо мышцы при встрече с кроватью мне окончательно отказали. Хуммельс же, видя мою беспомощность, ухмыляется. Он все спланировал! Знал, что я сбежать, да что там, пошевелиться не смогу. Вот же скотина. Умная, правда, скотина. Стратег хренов. – Есть. Или мы событий той ночи не помним? О, я вижу, что ты покраснел, значит помнишь. Если тебя так волнуют гороскопы, то у нас неплохая совместимость. Я даже пробивал по именам! Ну и, конечно, не стоит забывать, что ты сам возводил алтарь в мою честь, едва переехав! – Чего?! – если с остальной частью этого монолога я не спорил, то алтарь тема закрытая и явно неправильно понятая. – Уровень твоего самомнения, конечно, действительно поражает! – Ты свечами уже выложил «Ма», когда я зашел! – настаивал на своем Хуммельс. – Может, я себя очень люблю? Не только же тебе этим заниматься, – за сарказмом я искал пути к отступлению с этой щекотливой темы, но, видя напор соседа, понял, что бесполезно. – Там была моя фотография с Марко! С Марко... – Матс так и застыл. – Не может быть. – Может, – смирился я с тем фактом, что моя тайна за эти два дня перестала быть таковой. – Пф, он же с Робертом, – фыркнул Матс. – Точнее, между ними искрит так, что скоро в нас полетит, а они все вокруг да около ходят. – Тоже мне, Америку открыл. Все выяснил? Спокойной ночи, – собрав все свои силы в кулак, я все же залез под одеяло и отвернулся к стенке. – Ты же знаешь, что у тебя нет шансов, а я не отстану? – Знаю, – просто ответил я, – но не думай, что и я от тебя теперь отстану. Но с этим завтра, – тут я зевнул и накрылся одеялом. Ответа Матса я не услышал, ибо уже смотрел забавный сон о том, как Марко, Матс и Лукаш разыгрывали чаепитие на манер «Алисы в Стране чудес» и разговаривали на польском. Самому, что ли, начать учить?