Ненависть.NET

Запись от 16 ноября 2017 года       Второй день я веду этот дневник, и это реально помогает. Я чувствую, что если перестану вот так высказываться здесь, то сорвусь и тогда все превратиться в прах.       Ненавижу… ненавижу… ненавижу.       Чем чаще я пишу это слово, тем мне легче. Я словно начинаю понемногу разбираться в себе.       Сегодня был просто ужасный день, хотя каждый день, проведенный с тобой ужасен по-своему. Ты всю ночь где-то пропадал, и я был безумно счастлив, так как не нужно было улыбаться, смеяться и быть счастливым. Я просто отдыхал, отдыхал от тебя.       Ты приехал рано утром и, забежав в нашу комнату, тут же начал меня будить.       — Милый, с добрым утром…       Ты что-то шептал и легко целовал лицо, шею, плечи, а я притворялся, что все еще сплю, не хотелось видеть это ненавистное лицо и эти глаза, переполненные чем-то нежным и теплым.       — Дорогой, подъем…       Притворяться было уже бессмысленно и как бы мне это не хотелось, но пришлось «проснуться». Ты был в очень игривом настроении, и явно что-то не терпелось рассказать. Мое же настроение было тут же испорчено, но пришлось натянуть тупую улыбку и все-таки обнять это существо, как бы противно мне не было.       Хмм… противно? Нет, я бы не сказал, что меня прямо-таки воротит от тебя, просто эта ненависть…       — Что это ты такой счастливый в такую рань?       Ты весь светился и меня это сильно напрягало. Всегда боялся таких моментов потому, что это означает что-то крайне неприятное для меня: либо поездка вместе куда-либо, либо романтический ужин, либо что-то еще.       — Я всегда счастлив, когда ты рядом.       Ох, увольте! Эти сопливые фразочки, которые ты говоришь постоянно, настолько злят меня, что ты даже и не представляешь себе.       — А если серьезно?       — Том, милый, у меня для тебя сюрприз.       Сюрприз? Да подавись ты на хрен своим сюрпризом, сука! Единственный приятный сюрприз для меня это то, что у тебя обнаружат неизлечимую болезнь на последней стадии.       — Сюрприз? Правда? А какой?       Наигранно фальшиво изображал любопытство, а сам уже представлял, как буду так же наигранно пускать слезы, когда ты протянешь мне листочек с диагнозом, например, саркома кости.       Мои ожидания оправдались? Конечно же, нет!       Ты был счастлив? Да!       Пришлось встать и начать одеваться. Вся одежда куплена вместе с тобой на твои чертовы деньги. Это еще раз напоминает мне, как широко я должен улыбаться тебе.       Ненавижу!       Ехали мы на машине достаточно долго, ты включил музыку слишком громко и чуть ли не подпрыгивал на сиденье, рассказывая о том, насколько мне должен понравиться сюрприз. Я смотрел в боковое стекло лишь бы только не видеть тебя и про себя раз за разом считал до десяти, чтобы хоть как-то успокоиться.       Выехав за город, мы вскоре остановились у какого-то достаточно большого и приятного с виду дома. У самого порога я, уже не в силах сдержать нервозность, поинтересовался:       — И чей же это дом?       На что ты, все так же сияя, схватил меня за руку и ловко провернул пару раз ключом в замочной скважине, воскликнул:       — Наш!       Я вбежал за тобой в этот злополучный дом. Обстановка мягко говоря шокировала: все в белых и пастельных тонах, мягкость и нежность царила кругом. Первое желание было — перекрасить все в черный цвет. Это бы и символизировало мое отношение к тебе.       — Пойдем, все покажу тебе!       Ты, схватив меня за руку, словно куклу, таскал за собой по дому.       — Это кухня, сказали, что по последнему слову техники, точно не знаю, потом разберемся. Это гостевая, камин, ты только посмотри какой камин, с ним так уютно. Ванная и еще одна на втором этаже. Пойдем, я покажу самое интересное!       Ты словно ребенок носился по дому, постоянно что-то показывая, и с наивным любопытством наблюдал за моей реакцией.       А я?       — Какая прелесть и неужели мы здесь будем жить? А что это? А это?       Сквозь зубы я произносил эти заученные фальшивые и неестественные фразы, продолжая натягивать улыбку, от чего уже сводило скулы.       — Заходи. Ну, давай же, посмотри на это.       Ты толкнул меня в небольшую, уютную и безумно светлую комнату. Нежно-розовые обои с какими-то медвежатами и ромашками, пушистый ковер, целая куча мягких игрушек, миниатюрная светлая мебель и… детская кровать.       — Смотри — это детская!       Развеял ты мои самые страшные опасения.       «Детская, детская, детская» эхом отразилось в моей голове глухим шумом. Я словно потерял дар речи. Неужели ты хочешь?       — Том, что-то не так?       И ты реально не понял, совсем не понял, что именно меня так напугало. Ты светился и улыбался, и я не сдержался, мне хотелось смыть эту улыбку с твоей рожи.       — Билл, зачем нам детская? У твоего брата наметилось потомство, и он отдает его нам на воспитание?       — Нет.       Ты думал, я, шутя, включил дурака? Нет!       Я намеренно оттягивал момент, когда ты сообщишь эту бредовую идею, посетившую, видимо уже давно твою голову.       — А зачем тогда?       — Том, я думаю, что мы с тобой уже достаточно…       — Достаточно!       — Что?       — Не говори больше ни слова! Молчи!       — Достаточно взрослые и уже столько времени вместе, что…       — Билл!       — Что пора подумать об усыновлении…       — Прекрати!       — Ты только представь…       А ты все не унимался и совершенно не видел и не слышал, вернее, будет сказать, отказывался видеть и слышать мое возмущение. Как? Какой ребенок? Ты сошел с ума? Да мне не могло даже привидеться в страшном сне как что-то маленькое, объединявшее нас с тобой, вдруг протянув свои маленькие тоненькие ручки, назовет меня «папа». Или кем я там буду для него?       Какая глупая и абсурдная идея. Неужели тебя никогда не посещала мысль, что ты мне не нужен, что ты все это время живешь с куклой, потерявшей эмоции, чувства и себя, что ты совершенно не знаешь, какой я «настоящий»? Неужели тебе всегда было достаточно этой маски? Неужели тебя никогда не смущало то, что мы не ссоримся и я всегда и всем доволен? Какая же ты скотина, Билл Уилсон! Скотина, не видящаяся ничего кроме себя!       — Только представь самая настоящая семья: ты, я и малыш. Эти семейные праздники, подарки на Рождество, первый шажочек, первое слово.       Ненавижу! Нет! Это ты меня ненавидишь. Билл, ты словно издеваешься, мучаешь меня, затаскиваешь в какой-то свой мир. Ты хочешь меня уничтожить. Ты, как питон, обвиваешь меня своими кольцами и кислорода все меньше. Иногда я даже представляю себе, как вспарываю брюхо этому питону, вытаскиваю кишки наружу и смеюсь в пасть убитой гадюки.       — Билл, мне кажется, что еще рановато.       — Да-да, ты прав. Вначале свадьбу пышную и с размахом.       — Нет!       «В начале свадьбу» — кольца питона все сильней обвивают горло.       «Пышную» — я хочу вдохнуть воздух, но не могу.       «С размахом» — легкие начинает жечь, как огненная плеть раз за разом наносящая жесткие удары.       — Нет? Не хочешь пышную? Что-то более скромно? Ты прав только родные и близкие друзья, и …       И я не выдержал.       — Никакой свадьбы! Никаких детей! Понятно?!       А затем с нескрываемым удовольствием наблюдая, как стирается эта дурацкая улыбка с твоего лица, добавил:       — Милый.       Я отчетливо помню каждое твое последующее движение, потому что раз за разом прокручивал в голове то, как разрушил один из твоих воздушных замков.       Слегка наклоняешь голову, заглядывая прямо в глаза, и пытаешься понять, шучу я или нет. Губы дрожат, ты машинально опускаешь мои ладони, и твои руки плетьми просто падают в воздухе. Еще раз смотришь глаза в глаза. Я уже был готов разразиться счастливым смехом и хохотать тебе в лицо. Тебе, гадюка!       — Почему?       — Давай еще немного подождем? Ты и я…       Бред. Я нес полный бред, соединяя бессмысленный набор слов союзами, а в твоих глазах просиял огонек. Ненавижу!       — Мм… Сладкий.       Ты приблизился ко мне так близко, что я невольно сделал шаг назад, уперевшись спиной в стену. Легкими движениями ты расстегивал мою рубашку, пуговица за пуговицей. По коже пронесся легкий холодок.       Внимание, театр начинается!       — Я еще не показал тебе спальню.       И вновь хватаешь меня за руку и тянешь за собой в соседнюю комнату.       Успел ли я что-то рассмотреть? Нет!       — Даа… еще… еще сильней! Глубже… Да!       Эти стандартные пошлые, бессмысленные фразы и мои стоны, превращающиеся в визг, тебя сводят с ума. И каждый раз все повторяется, как замкнутый круг. Ты целовал меня, мое тело с такой страстью, словно в первый раз, и твои сильные, властные и ненавистные руки везде. Эти твои движения, когда ты во мне, толчок за толчком, словно ты чувствуешь, чего именно хочет мое тело, и я ненавижу тебя все больше!       Получаю ли я удовольствие от секса? Нет!       Единственный раз, когда я получил удовольствие от секса с тобой, так это при первой нашей встрече и все! Конечно, надо признаться, в постели ты хорош, но я настолько увлекаюсь своей ненавистью и разыгрыванием спектакля, что расслабиться совершенно невозможно.