AH

В ночном небе я тебе скажу: Я больше плакать не намерена из-за тебя. Я клянусь этим небом: Я больше тебя никогда не увижу.

Все называют Чжону «мамочкой», потому что она самая мягкая онни из всех и всегда приглядывает за младшими. Вот и сейчас она сидит рядом с Лиззи и терпеливо ждёт, пока та уже выучит все строчки. Новая макнэ — это настоящая катастрофа для воспитания. Такой неугомонный ребёнок может принести немало проблем. Поэтому Чжона не сводит взгляда с этого лица с ещё несколько детскими чертами. Такая юная, а уже айдол. Ей бы сейчас учить какие-нибудь правила за партой в школе, а не текст своей дебютной песни в гримёрке. Лиззи вздыхает и поднимается. — Я всё выучила, — она кидает листок на стол и тянется. — Все партии? — Ага, — кивает девушка и улыбается. — И за это я заслужила награду. — Награду? — Чжона вопросительно смотрит на наглое лицо макнэ. — Именно! Ты угостишь меня обедом. — С какой это стати? — Ну, не знаю, — тянет Лиззи, не скрывая акцент, и вновь хитро улыбается. — Можешь назвать это свиданием. Наверно, ты уже давно не ходила на свидания, онни… Чжона на мгновение краснеет и тут же вскакивает со стула. — Что за бред ты говоришь? Как ты вообще можешь так говорить с онни? Девушка явно довольна реакцией и тихо хихикает. Другая наигранно злится и затем говорит: — Чего стоишь? Иди давай! В наказание ты будешь накрывать на стол. Лиззи радостно подпрыгивает, обнимает Чжону за шею и быстро выбегает из гримёрки. Девушка чувствует, что её щёки отчего-то горят, а сердце быстро стучит в груди. Но она отгоняет все мысли прочь, встряхнув головой. Разве какой-то ребёнок может заставить её так себя чувствовать? Но Лиззи растёт. С каждым днём её черты становятся более острыми, сама она — гораздо выше; джинсы сменяются юбками, а милые подмигивания — хитрой усмешкой. Её голос стал твёрже и увереннее. А вот старые привычки остались. Она всё так же обнимает Чжону со спины, «случайно» касается губами её кожи на шее и игриво шепчет в ухо: «Онни, я люблю тебя!» Та хватается рукой за шею, оборачивается и ругается на Лиззи, краснея. Девушка лишь хихикает и как-то самодовольно прищуривает глаза. И Чжона понимает, что «ребёнок» лишь играет. Изображает взрослую, изображает любовь. Девушка нервно прикусывает губу. Она не умеет делать как Лиззи. — Не хочу полюбить тебя… Опять! А младшая радуется. Совсем не как раньше. Это больше не тот детский восторг от достижения цели, это гордый холод внутри от того, что ты смог превзойти кого-то. Смог заполучить контроль над чьим-то сердцем. Значит, и человек теперь тоже твой. И всем плевать, что сам ты не принадлежишь ему. Всем, кроме Чжоны. Онни держится, когда Лиззи так нагло пристаёт к ней. Держится, когда Лиззи специально изображает из себя соблазнительницу. Держится, когда Лиззи говорит об очередном удавшемся флирте. Держится. Ломаясь внутри. — Малыш, как только начинаю забывать тебя, меня ты вновь зовёшь. Ты перевернул мой мир, малыш. И иногда Лиззи всё же «награждает» Чжону за все страдания. Она горячо целуется и касается холодными пальцами, тихо шепчет какие-то дерзкие слова и громко повторяет имя. Она дарит то, что им нельзя давать друг другу. А затем уходит, ещё до того, как солнце взойдёт. Так что Чжона смотрит в ледяное ночное небо и чувствует, как холод сжимает всё внутри. — Когда я плачу, об этом никто не знает, Поскольку я хожу одна. Внезапно начинаю злиться мыслям о тебе. Мне хочется тебя проклятиями осыпать, но Всё, что сделаю, принесёт боль моим губам. Лиззи любит внимание других, поэтому делает всё, чтобы не потерять Чжону. Ей нравится видеть в глазах онни интерес к себе, который та пытается скрыть. А Чжона любит отдавать всю себя этой девушке. Но эта взаимная выгода никогда не будет их любовью. Это будет увлечением, ложью, ошибкой. Чем угодно. Так они придумают и уверят себя. Поэтому однажды Чжона наконец улыбнётся и скажет, глядя в ночное небо: — Останови это. Отпусти, всё это в прошлом. Это было давным-давно, и я уже забыла. Иди своим путём, а я пойду своим. Живи своей жизнью, а я буду жить своей. И Лиззи на мгновение замрёт, растеряв всю свою насмешливость, а затем вновь усмехнётся. Она едва кивнёт, отпуская чужую ладонь, которую только что сильно сжимала в своей. Лишь на одно мгновение девушка зацепится за край рукава, совсем как ребёнок, не желающий отпускать самого дорогого человека. Чжона взглянет в эти глаза, в которых на секунду мелькнет тоска, тут же сменившаяся задорством. — Я в тебе не нуждаюсь. Не звони мне, малыш. Я в тебе не нуждаюсь, живи своей жизнью. Я больше не буду страдать. Что-то блеснёт в глазах девушек, но обе лишь отвернутся. Внутри больше не холодно. Нет, теперь им обеим тепло. Даже если это просто горят их души.