Люблю не за что-то, а вопреки всему

Я придирчиво рассматривала своё отражение в зеркале. Давно я не выглядела так хорошо. Со дня своей свадьбы. Подумать только, я замужем вот уже три с лишнем месяца! Сколько всего произошло за это время… Я отогнала сентиментальные мысли и вернулась к созерцанию себя. На мне платье с тугим корсетом, отделанным дорогим кружевом, со сложной красивой шнуровкой сзади. Атласные юбки украшены вышивкой серебряной нитью и расшиты бусинами. Целые нитки бусинок и искусных кружев украшают рукава, в сложной причёске сидят шпильки с такими же бусинками и искусственными цветами. Почти все волосы подобранны назад и уложены толстыми косами, только по бокам остались тщательно завитые локоны. На шее красуется ожерелье из аметиста, идущее в комплекте с серьгами — мой подарок на Рождество. Я в последний раз повертелась перед зеркалом. Всё идеально! Люси до меня как до звёзд! Встряхнув кудрями и улыбнувшись своему отражению коралловыми устами, я вышла из своей спальни. Гостей было довольно много для нашего небольшого домика — мои родители, тётушка Люси, несколько партнёров Альберта с жёнами и детьми, две-три моих старых подружки и человека четыре друзей мистера Ловетта. В общей сумме около тридцати человек, считая жителей дома номер 186 по Флит — стрит. Столы мы накрыли в пирожковой, цирюльню освободили под танцевальный зал, а гостиная исполняла своё непосредственное назначение. Я вошла в гостиную и окинула собравшихся взглядом. Молодые барышни ворковали и хихикали у окошка, крутясь перед друг другом в платьях преимущественно розовых и бежевых оттенков, возле них стояли сыновья компаньонов и товарищей толстяка и развлекали юных чаровниц. Мои ушлые бесстыдные подруженьки вовсю окучивали холостых буржуа преклонных лет. Дамы почтенного возраста беседовали между собой. Наши слуги разносили шампанское и лёгкие закуски. Моя мать что-то обсуждала в полголоса с отцом и Альбертом, который изредка вставлял фразы. Люси и Бенжамин Баркеры стояли возле них и разговаривали, но мне сразу бросилось в глаза то, что беременная слушает мужа в пол уха и всё её внимание сосредоточенно на беседе моей семейки. Бенжамин выглядел превосходно. Как всегда, элегантно, со вкусом одетый, тщательно причёсанный. Хм, да ему очень даже идёт чёрный! Я бы сказала, что превосходно идёт! Чёрные жилет, сюртук и брюки превращали его в неописуемого красавца. В чёрном, стоя в свете камина, он казался прекрасным демоном, пришедшим за чьей-нибудь душой. Даже его улыбка на миг показалась мне страшноватой. Но я перестала думать об этом. Скорее он ангел, просто внешность у него такая… такая… что он буквально притягивает женщин. Я уверенно подошла к родителям и мужу. — О, Нелли, детка, ты прекрасна! — заявил мой отец. — Да, ваша дочь поистине затмила тут всех! — пробасил толстяк. — Вот только бы выражение лица было бы помилее… — тихонько замечает мать. — Вы обсуждали что-то важное? — сходу спрашиваю я. Все трое заговорщиков, — а я была уверенна, что они заговорщики, — переглянулись между собой и вновь посмотрели на меня с широченными улыбками. — Что ты, Нинель? Просто болтали о том, какая ты у нас красавица! — заверил меня толстяк. Ещё минут пять я тщетно пыталась что-нибудь у них выведать, но миссис Грей упорно изображала дурочку, а отцу и мистеру Ловетту даже притворяться особо не приходилось. Я бросила попытки выведать, что они задумали, и присоединилась к Баркерам. Бенжамин сделал мне пару комплиментов, а Люси стала без умолку трещать о том, какое у неё головокружение и как плохо она себя чувствует. Да и вообще, у бедняжки ломит поясницу, а виноват во всём её муж, так как тот не дал её одеть корсет, который вовсе не навредил бы ребёнку, зато теперь она похожа на тыкву. Но я не слышала ничего. Я видела только мистера Баркера. Блестящего, красивого, невероятно притягательного и обворожительного. Кончилось всё тем, что Люси нашла благодарных слушателей в лице почтенных матрон. К восьми вечера гости рассредоточились по всему дому. Альберт со своими грузными товарищами расположился в гостиной, дамы преклонных лет вместе с беременной облюбовали пирожковую, где ныли каждая о своих проблемах, а всё молодые люди и барышни танцевали наверху — мистер Ловетт нанял небольшой оркестр. Ко мне поочерёдно подходили разные кавалеры, но я их всех отвергала, поджидая Бенжамина. И вот моё желание исполнилось — он отбился от навязчивых девушек и подошёл ко мне. — Нелли, надеюсь, вы никому не обещали следующий танец? — спрашивает брадобрей. — Никому, — я глупо улыбаюсь. Но, мне, как всегда, чертовски везёт, ибо именно в этот момент Альберт решил прийти и отравить мне жизнь. И кто вбил ему в голову, что он умеет танцевать?! — Нинель, ты должна потанцевать со мной, — ставят меня перед фактом. — Я уже согласилась танцевать с другим, — говорю я непреклонным голосом. — Я думаю, мистер Баркер не будет против? — кажется, некоторые уже немного перебрали и поэтому захотели потанцевать. Я заметила, как Бенжамин весь подобрался, готовясь отстаивать этот танец. Так же от меня не ускользнуло то, что на нас троих уже обращали внимание. — Чёрт с тобой, — тихонько прошипела я себе под нос и громко крикнула, выбирая танец на правах хозяйки дома. — Маэстро, галоп! Альберт, рассчитывающий на медленный вальс, округляет глаза. А я выдаю самую стервозную улыбку, имеющуюся в моём богатом арсенале. Бенжамин с трудом сдерживает хихиканье, а Ловетт испуганно озирается по сторонам — отступать некуда. Мой муж стойко танцевал первые полтанца, но потом совсем выбился из сил. И, раздувая красные щёки, позорно ушёл вниз, заливать фиаско алкоголем. Я тут же подошла к Бенжамину и мы оба прыснули со смеха. — Нелли! Это было незабываемо! Я думал, что он лопнет! Я заливисто рассмеялась. — Мне тоже так показалось. Ах, он мне все ноги оттоптал! Не думаю, что теперь смогу танцевать! — И всё-таки позвольте пригласить вас на вальс. Я вкладываю ручку в его тёплые пальцы, и Бенжамин уверенно ведёт меня в центр зала. Звучат первые аккорды, вторая его рука оказывается на моей талии. Мы начинаем плавно кружиться по импровизированному залу. Выпитый мною бокал шампанского превращает всё вокруг в сплошной водоворот танца, состоящий из блеска и музыки. И я в самом центре этого водоворота. Я не смогла бы уйти, даже если бы захотела — чарующие глаза не отпускают меня не на миг. Мы делаем знакомые движения, вальсируя в такт музыки. Сейчас мы похожи на сплочённый механизм. Я знаю, как он двигается, Бенжамин знает, какое движение собираюсь сделать я. Опять появляется это чувство — будто мы одно целое. Чёрные глаза смотрят в чёрные, я вижу все его мысли, он — все мои эмоции. Невероятное чувство. Когда мы успели так сблизиться, что понимаем друг друга без слов? Сейчас я читаю в его прекрасных очах что-то новое. Я вижу какой-то стержень в обычно мягком цирюльнике. Странно… Он так уверенно сегодня держится, так смотрит на меня, будто… Ах, я не смею в это поверить! Он, наконец, смотрит на меня, как на женщину? Хм, вроде бы не пил много… Неужели мне не кажется? Да нет, этот огонёк в глазах, взгляд, блуждающий по моей точёной фигурке, они говорят за себя! Танец заканчивается, как бы я не хотела, чтобы он длился вечно. Та связь, что я чувствовала, исчезает и я уверяю себя, что мне всё показалось. Мы с Бенжамином ещё какое-то время беседуем, но потом приходит моя мать и буквально выживает мистера Баркера из того угла, где мы стояли. Она что-то говорит про то, что Ловетт расстроен, она мною не довольна и всё в этом роде. Но я даже не пытаюсь её слушать. Я думаю о Бенжамине… О его сильных руках, ведущих меня в танце, о глазах, об улыбке на чувственных губах… — Неонила, а ты не слушаешь меня! — возмущается мать. — Да! — бросаю я, кидаясь в самую гущу танцующих. Миссис Грей теряет свою маленькую хрупкую дочь из вида. Шныряя между парами, уворачиваясь от них и нарушая все правила приличия, я покидаю шумную залу. Ноги почему-то сами несут меня вниз, причём по наружной лестнице. Но я сворачиваю в полутёмный угол, а не в пирожковую. Туда, где мы с Бенжамином так часто сидели вместе осенью. Сегодня, к слову, не очень-то холодно, но мне в открытом платье довольно зябко. Мда, после того танца я никак не могу успокоиться. Лучше немного посидеть тут, чтобы не пугать людей своей полубезумной улыбкой! Так я сижу минут пять, вздыхая и вспоминая то, как мистер Баркер смотрел на меня. — Нелли? — спрашивает до боли в сердце знакомый голос, и я вижу мужской силуэт в нескольких метрах от меня. — Да, — отвечаю я прекрасному цирюльнику. Он подходит и садиться рядом. — Что вы тут делаете? — Сбежала от своей настырной мамаши, — усмехаюсь я. — А я от Люси, которая до сих пор припоминает мне тот корсет, что я не позволил ей надеть. — Но это глупо — он повредил бы ребёнку. — К сожалению, Люси иногда бывает чересчур легкомысленна, — молодой человек тяжело вздыхает. — А что хотела ваша матушка? — Она полчаса пыталась убедить меня уйти в гостиную и посидеть там с мужем! — Миссис Грей волнуется за ваше счастье, — по своей привычке, оправдывая всех и каждого, произнёс брадобрей. — И вы, конечно же, наотрез отказались идти в гостиную. — Разумеется. — Они будут вас искать. — Да, но им не придёт в голову, что я сижу без верхней одежды на улице! — Нелли! Вы можете простудиться! Бенжамин снимает с себя сюртук и заботливо накидывает его мне на плечи. Я сразу вспомнила нашу прогулку под дождём… — Так лучше? — Да, — отвечаю я, с удовольствием вдыхая запах сюртука — такой знакомый, лёгкий парфюм. На углу улицы зажёгся фонарь, и я взглянула в лицо брадобрея. Тот почему-то странно улыбался и смотрел куда-то на стенку надо мной. — Что там? — спрашиваю, оборачиваясь. — Омела… — не своим голосом шепчу я через секунду. В аккурат над моей головой красовался пышный венок с крупными белыми ягодками, перевязанный красной ленточкой и с колокольчиком посередине. Я перевожу взгляд на собеседника и нервно, дёргано улыбаюсь в его любимой манере. Бенжамин тоже смотрит на меня и тоже улыбается. Но далеко не нервно или застенчиво! Наоборот — довольно, а его глазах горит какой-то странный огонёк. Я заметила такую странность — иногда при плохом освещение казалось, что его глаза имеют какую-то красную искорку внутри. И тогда я начинала думать, что предо мной не ангел, а замаскировавшийся демон. Что-то в нём было потустороннее… Ну не может человек так притягивать! Наверное, Бенжамин ещё и сам не знал, что таится в самых недрах его светлой души. Тем временем эта странная демоническая улыбка исчезла, и я увидела привычного немного взволнованного Бенжамина. И тут, — о Боже, я сейчас умру от волнения, — он стал наклоняться ко мне! Мои глаза округлились в каком-то непонятном полуиспуге-полупредвкушении. Я опустила взгляд, не в силах смотреть в его очи и поняла, что мои щёки запылали. Сначала я почувствовала тёплое свежее дыхание на своих устах, а потом наши губы соприкоснулись… Это было… Вряд ли я найду подходящие слова! Я будто бы очутилась в Раю! Небольшой, лёгкий поцелуй, секундное прикосновение шелковых мягких губ. Но я вдруг совершенно чётко поняла что ради этого момента стоило выходить замуж за нелюбимого, терпеть боль и унижение, одиночество и неразделённую любовь. Казалось что я целую вечность ждала этого момента. Да я готова пройти через ад, чтобы ещё раз ощутить вкус его поцелуя! Баркер немного отстранился и заглянул в мои глаза. Судя по всему, я не смогла скрыть своих чувств, ибо он опять наклонился ко мне и поцеловал… На этот раз по-настоящему. Руки любимого вдруг очутились на моей талии, и каким-то краешком сознания я поняла, что уже прижата к нему. Этот поцелуй был несравним с первым. Это было уже не осторожное прикосновение, но нежная игра наших губ. Голова кружилась, наверно, если бы мы стояли, мои ноги подкосились бы. Я с удивлением поняла, что уже сама обнимаю Бенжамина, перебираю его густые волосы, глажу плечи. Мне было так легко на душе, казалось, что я парю по облакам, я была самым счастливым человеком! Я отодвинулась, лишь когда мне стало недостаточно воздуха. Но едва я успела сделать вздох, как он вновь притянул меня к себе, на этот раз положив одну руку мне на шею и вызвав в моём теле дрожь. Я не знаю, сколько это продолжалось. Мне было плевать, что в любой момент нас могут застать, и что если нас застанет именно Альберт, то, скорее всего, придушит обоих. Я не думала о том, что у нас полный дом гостей, да и место мы заняли немного не подходящее для таких занятий — оно прекрасно обозревалось из дома напротив. Всё было неважно. Сейчас существовал только Бенжамин…