Люблю не за что-то, а вопреки всему

Итак, я стояла посреди коридора в непроглядной тьме, будучи прижатой к стенке немного неуравновешенным убийцей. Я ощущала поджарое сильное тело и тёплое дыхание на своей шее. Мгновенья тянулись бесконечно. Чувства у меня были двоякие. С одной стороны я ждала это всю свою жизнь после знакомства с этим человеком. Я ждала, когда он сделает первый шаг, ждала, когда нашим отношением никто не сможет помешать, и дождалась. От прикосновений Тодда у меня кружилась голова, а тело жутко хотело продолжения. И, тем не менее, я не тряслась так даже перед первой брачной ночью. Да что это со мной, в самом деле? Почему взрослая женщина, побывавшая за мужем, трепещет, как девица? Из-за чего я боюсь его? Не знаю. Возможно, я просто никогда не была с любимым мужчиной? Или меня немножко смущают бритвы, которые явно при нём? Нет, наверно, я просто не знаю, каково это получать удовольствие от близости, а не боль и отвращение? Какой позор. Дожить до тридцати лет и бояться этого! Нет, я неисправимая идиотка. Четвертый десяток пошёл, а как была дурой, так и осталась. Сейчас, когда вот-вот сбудется мечта всей моей жизни, я стою, как столб, и трясусь! Скажу больше, я готова попросить его остановиться! А, вот, нашла одно оправдание — я ничего не умею. Да, точно! Буду, как бревно лежать, и разочарую его. О, да что же мне делать?! Спокойно, миссис Ловетт, без паники… Просто доверюсь желаниям и инстинктам. Ага, легко сказать… Наконец, я перестала упираться руками в грудь брадобрея, сохраняя между нами хоть какое-то расстояние. Смутно представляя, как нужно вести себя дальше, я решила немного подождать, пока Тодд сам не продолжит действовать. Суини тем временем прошёл дорожкой поцелуев-укусов от основания шеи до моих губ. Когда наши уста, наконец, соприкоснулись, я нерешительно обняла плечи мистера Ти. Это послужило знаком мужчине, и он, отворив дверь моей спальни (по иронии судьбы я не дошла до неё пару шагов) втолкнул меня внутрь. Луну скрывали тучи, поэтому я могла видеть лишь силуэт. И по-прежнему не имела возможности разглядеть лицо и глаза цирюльника. Всё-таки по ним можно многое понять и выбрать правильную линию поведения. А так остаётся только гадать, в себе он сейчас и чётко осознаёт свои действия, или же это один из тех моментов, когда Тодд не отдаёт себе отчёт в своих действиях. Я знаю его такого всего двенадцать жалких дней! И не знаю, насколько велико его безумие, в наличии которого я уже не сомневалась. Но я любила прекрасного цирюльника, поэтому выбросила из головы все мысли. Что бы там им не двигало, я буду наслаждаться каждой секундой. Кто-то из нас двоих должен был быть увереннее и руководить процессом. К счастью, эту роль взял на себя брадобрей. Едва мы поравнялись с кроватью, как он рывком развернул меня к себе спиной и стал быстро расшнуровывать платье. И как он с ним справлялся в темноте? Вскоре верхняя одежда с шорохом опустилась к моим ногам, а я осталась в тугом нижнем корсете да панталонах, больше напоминающих шаровары. Что, я покраснела?! Эх, всё-таки хорошо, что тут темно. Мистер Ти повернул меня лицом к себе и опять впился в мои губы. Комната закружилась и я наверняка упала бы, если не сильные руки, блуждающие по моему телу. На этот раз я была уже смелее и быстро справилась с головокружением. Ещё во мне проснулось почти забытое ощущение, которое давным-давно периодически возникало у меня, когда Бенжамин Баркер был настолько близко — тяжесть внизу живота. Э-э-э, нет, теперь я уже ни за что не буду сомневаться! Я провела рукой по спутанным чёрным кудрям и легонько притянула брадобрея к себе. Хотя, ближе уже было некуда. Мужчину явно обрадовало то, что я всё-таки ожила. Суини оторвался от меня через некоторое время и бесцеремонно бросил на постель. На фоне окна я смогла различить, как прекрасный цирюльник быстро скидывает жакет, а за ним и жилетку. Пока он это делал, я торопливо избавилась от ботинок и чулок. Как раз вовремя, так как Тодд уже опустился на кровать, попутно расстёгивая рубашку. Ну, тут уж природное начало взяло своё, и я совсем осмелела. Притянув мужчину к себе, я сама занялась оставшимися пуговками. Вскоре рубашка была брошена куда-то за изголовье. Но на мне всё ещё оставался корсет из плотного китового уса. Мистер Ти тихонько зарычал, когда понял это. Перспектива сражаться с очередными крючочками и шнуровками явно не прёльщала цирюльника. В этот момент из-за туч выглянул кусочек луны. В её свете сверкнуло лезвие бритвы и я испуганно дёрнулась. Суини лишь усмехнулся и, повернув меня спиной к себе, одним движением избавил нас от хлопот с корсетом — попросту разрезал шнурки снизу наверх. В другое время я, возможно, возмутилась бы такой наглости, но сейчас мне было глубоко наплевать на один из немногих приличных корсетов, что у меня оставались. Я и не заметила, как оказалась лежащей под любимым, будучи в одних панталонах. Нечего сказать, свет начал появляться вовремя! Проклятая луна выходила из-за туч. Я даже смогла заметить, как мистер Тодд быстро прошёлся взглядом по моему телу под собой с довольно растянул губы в хищной улыбке. Его явно всё устраивало — глаза, кажущиеся чёрными безднами, буквально пылали, создавая контраст с белоснежной кожей. Когда я опять начала смущаться такого пристального взгляда, брадобрей опустил лицо к моей груди. Его поцелуи покрывали мою кожу, а я чувствовала, как по телу расплываются волны жара и предвкушения. Мои руки уже обнимали напряжённую шею, а пальцы перебирали чёрную гриву. Тодд спустился дорожкой поцелуев до пупка, потом вернулся обратно и поцеловал каждую грудь. Я задохнулась от невероятных ощущений, а с моих губ невольно сорвался приглушенный стон. Через несколько мгновений я уже обнаружила себя совершенно обнажённой, а Суини — расстёгивающим брюки. Луна всё больше выходила из-за туч, и я уже могла видеть идеальное тело любимого, накаченное каторжными работами и доведённое до совершенства. Я мимолётом подумала, что его даже годы ссылки не смогли изуродовать, а лишь сделали красивее. Несколько долгих мгновений демон-брадобрей сидел надо мной, любуясь беспомощным телом, подмятым под себя и улыбаясь улыбкой триумфатора. Потом — быстрый взгляд мне в глаза, и он навис надо мной. Ещё секунда и… Мы стали одним целым. Я вскрикнула и случайно вонзила ногти в спину мистера Тодда. Тот глубоко вздохнул и выдохнул мне в шею. Но, видимо, он всё же не хотел, что бы я расцарапала его, так как взял меня за запястья и развёл мои руки по стороны от подушки. Но так даже лучше, так как я и впрямь могла оставить на мужчине хорошие отметины. Весь мир будто перестал существовать для нас двоих. Для меня сейчас в целом мире был лишь Суини — его губы, оставляющие поцелуи-укусы на моей шее, его руки, то сдавливающие мои запястья до боли, то нежно поглаживающие их, прерывистое хриплое дыхание у моего уха, пряди чёрных, как сама ночь, волос, падающих мне на лицо, стальной торс, который я замечательно чувствовала и… Я чувствовала его в себе и одно это заставляло меня стонать и извиваться. Не то, чтобы Тодд был особенно нежен или чуток, его движения даже можно было назвать резкими и немного грубоватыми, но после Альберта Ловетта он казался мне любовником, равным Дон Жуану! Внезапно пришло осознание, что так и должно было случиться. Мы предназначены друг другу судьбой. Разве когда-то было иначе? Всё так, как и должно быть. Мы едины, нам не нужен больше никто. Как мы вообще жили друг без друга? Луна, теперь не затуманенная вовсе, освещает двух самых подходящих друг другу людей в этом мире. Две половинки одного слаженного механизма. Чёрные очи смотрят в чёрные, бледные губы целуют белоснежную кожу, тёмные волосы касаются тёмных локонов, тонкие белые пальцы сжимают узкую светлую кисть. Оба чересчур стройные, оба с тенями под глазами, оба с резко выделяющимися скулами на худых лицах, оба с чёрте-чем в головах и оба опьяневшие от страсти. Мистер Тодд последний раз подался вперёд с каким-то прямо рыком и замер, я изогнулась в последней волне удовольствия и мои стоны затихли. Несколько минут мы переходили в себя. Суини просто лежал на мне, пытаясь выровнять дыхание, а я с удивлением освобождала из стальной хватки простыню. Вскоре цирюльник откатился в сторону, а я устроилась на его плече. Всё произошедшее казалось каким-то невероятным сном, который не мог воплотиться в жизни. Эта ночь больше напоминала мои грёзы, чем реальность. И только вздымающаяся грудь и успокаивающееся понемногу сердце под моей щекой служили доказательством того, что только что произошло. Это было… Взрывом, фейерверком, калейдоскопом удовольствия. Мне в жизни не было даже приблизительно настолько хорошо, как несколькими минутами раньше. Ладно, если быть честной до конца, то покойный Ловетт не мог вызвать во мне даже малейшее желание, не то, чтобы наслаждение от близости! Да и разве мог презренный толстяк сравниться с этим совершенством, что сейчас лежало в обнимку со мной? Я старалась не думать, почему так получилось, что это всё значило и к чему нас обоих обязывало. Сейчас я просто лежала на плече человека, за один поцелуй которого была готова умереть, обхватив его узкую талию и прижавшись к нему, как можно ближе. Рука Тодда лежала на моей… хм… пятой точке, а другой он задумчиво убирал мои растрепавшиеся кудри от своего лица. Я изо всех сил сдерживалась, чтобы не заговорить первой и не разрушить эту обстановку тепла и доверия. Когда дыхание брадобрея выровнялось, и он перестал шевелиться, я осмелилась посмотреть на него. Старый месяц светил очень ярко, и я отчётливо видела каждую чёрточку такого дорогого и любимого лица. Немного подрагивающие ресницы, едва заметно расширяющиеся узкие ноздри, губы, изогнутые в намёке на улыбку. В серебряных лучах ночного светила, он был таким красивым, каким я его никогда не видела. Серая кожа казалась мерцающей белой, седая прядь серебрилась, а волосы цвета вороньего крыла казались вообще неуместными, такими они были тёмными ещё и на фоне белых подушек и простыней. Они казались продолжением ночи. Он и сам походил на какое-то неземное ночное создание. Порождение тьмы, демон, чёрный ангел… Ведь не может человек быть настолько красивым! Лицо мистера Ти сейчас было расслабленно, и его черты заметно смягчились. Брови не были нахмуренны, высокий аристократический лоб разгладился, — его не омрачали тяжёлые думы. Цирюльник заметно помолодел, и на секунду я даже подумала, что он сейчас очень похож на Бенжамина. Тут же пришло осознание, что от того юноши остались лишь тёплые солнечные воспоминания. А моя любовь всецело принадлежала Суини Тодду. Я не смогла удержаться и убрала с чела любимого тёмные пряди. Потом, не совладав с искушением, провела пальчиком вдоль его лица. Без горящих очей, напоминающих безлунное небо, оно казалось неестественно бледным, будто принадлежащим фарфоровой кукле. Внезапно ресницы брадобрея дрогнули, и он распахнул глаза. Я съёжилась. Всё-таки разбудила. Вечно я всё порчу… Но в очах мистера Ти было лишь лукавство и… призрачный, почти незаметный, намёк на теплоту мягких тёмно-карих глаз Баркера… — Изучаешь меня, малышка? — тихо спросил мужчина чарующим бархатным голосом. — Я не хотела разбудить вас… — Я не спал, — Тодд усмехнулся. — Ну и как? — О, это было… восхитительно, невероятно! — восторженно заявила я. — Спасибо за эту оценку, но я спрашивал о другом. Ты смотрела на меня минут десять, если не больше. Я сильно изменился? Австралия уничтожила всё симпатичное, что во мне было? — с усмешкой проговорил Тодд, задумчиво перебирая мои волосы. — Я не знаю, что сказать. Черты лица почти те же, а что-то в вас изменилось в корни. Но одно могу сказать точно — вы прекрасны. — сейчас я сочла глупым прятать свои эмоции. И правильно, любимому, кажется, польстил мой ответ. — Вряд ли я заслуживаю такой комплимент, но спасибо. — А я? Я сильно изменилась? — мне почему-то захотелось задать этот вопрос, хотя я и боялась услышать положительный ответ. — Несомненно. — Постарела и подурнела? — обречённо осведомилась я. — Нет. Стала… красивее. И намного интереснее. — Красивее? — я недоверчиво хмыкнула. Мистер Тодд пожал плечами и уставился в потолок. — На мой взгляд — да. В конце концов, я же не оспариваю ваше понятие о прекрасном? Мы помолчали какое-то время. Луну опять скрыли тёмные тучи, а комната погрузилась в полутьму. Неожиданно Суини мягко отодвинул меня и встал. Я видела, как он застегнул брюки на ходу и стал бродить в поисках рубашки. — Вы уже уходите? — я не смогла сдержать отчаяние и разочарование в голосе. Неужели, ему нужно было только удовольствие?! Я села на постели, обмотав вокруг себя тонкое одеяло. Хотя, глупо было ожидать чего-то иного. Но мистер Ти вдруг вернулся и сел на кровать, застёгивая пуговки рубашки. — Кто-то же должен позаботиться о Пирелли. — Я тоже могу пойти… — начала было лгать я. Ну что за глупости? Я и встать то не смогу сейчас. — Не нужно. Я сам, моя малышка. — Тодд поднял моё лицо за подбородок и поцеловал, притянув меня за талию к себе. Не хищно, а на удивление мягко. Его рука последний раз скользнула по моему телу от шеи до коленки, губы оторвались от моих, а в следующее мгновенье я увидела, как тёмный силуэт пересёк расстояние до двери. Суини Тодд остановился на секунду на пороге, чтобы обернуться. А потом, не сказав больше ни слова, вышел, прикрыв за собой дверь.